Текст книги "Служу Престолу и Отечеству: Служу Престолу и Отечеству. Триумвират. Вперед, на Запад!"

Глава 11

В назначенное время был в точке сбора, в смысле в саду Дашиного дома, нагруженный как ослик. Дробовик с накрученным боекомплектом в чехле, охотничья сумка, в которой ждут своего часа оба маузера, малыш браунинг и наган, а также по сотне патронов к каждому стволу. С утра успел заскочить в знакомый уже магазинчик, где обрадованный хозяин быстренько отпустил и 9 мм пара, и 7,63 маузер. Неохота в гости идти «с пустыми руками».

Даша, наверное, поджидала возле окна, потому, как едва я вошел в калитку, она уже выбегает из дома. Кинув рядом с крыльцом ношу, заворачиваю вместе с ней за угол дома, мы прячемся за старую толстую яблоню, склонившую ветви под тяжестью плодов, где нас никто не видит, и крепко, долго и горячо целу… здороваемся после долгой разлуки. До тех пор, пока через пару минут нас не обнаруживает Сашка, вышедший посмотреть, куда это сестрица так быстренько убежала. Увидев нас и поздоровавшись, хитрый вьюнош выражает недоумение, как можно заниматься такими глупостями, когда во-о-н там лежит очень много интересных железок. Намек понимается с полуслова, моя милая убегает дальше – помогать маме собираться в дальний путь, а я иду показывать этому любопытному созданию содержимое сумки и даже даю в руки один из маузеров… М-да, как мало нужно человеку для счастья! Подержать в руках незаряженный, но очень брутальный ствол, прицелиться куда-то примерно в забор и вхолостую понажимать на спусковой крючок, представляя себя великим героем своих мечтаний…

Дав понаслаждаться минутку, обламываю парня, складывая все обратно и обещая, что когда приедем на место – вот тогда-а!.. Захожу, наконец, в дом, здороваюсь, помогаю Полине Артемьевне вытащить две достаточно объемные корзины с «небольшим перекусом» на крылечко. К дому на извозчике уже подъезжает Михаил Семенович со своей женой, следом порожняком следует еще один экипаж. Господин инженер очень напоминает одного из персонажей фильма о Шерлоке Холмсе. Пиджак и бриджи в крупную клетку, такая же кепка, ботинки с гетрами на пуговичках – вылитый английский джентльмен. Вышедший Александр Михайлович тоже сменил свою форменную тужурку путейца на темно-серую венгерку с бранденбурами и широкие черные шаровары, заправленные в хромовые сапоги.

И почти тут же нарисовывается Вольдемар. Видок у него – не очень, похоже, после ухода с концерта очень тесно пообщался с крепкими спиртосодержащими жидкостями. Не совсем твердая походка, мешки под глазами, да и взгляд мутноватый. Надеется взять реванш? Ню-ню, посмотрим…

Ага, посмотрел!.. Пока помогал распихивать корзинки, этот козлик, улучив момент, занимает место рядом с Дашенькой на откидном сиденье и торжествующе наслаждается моим растерянным видом. Ну, не затевать же скандал с дракой! Мне остается только сесть на аналогичное место в коляску к Прозоровым рядом с Сашкой… Помощь приходит неожиданно. Пуделёшка Бой, сидящий, несмотря на поводок, на руках у Полины Артемьевны, сначала угрожающе ворчит, потом даже тявкает пару раз. Наверное, что-нибудь очень обидное и нецензурное в адрес нежданного соседа, в чем целиком и полностью его поддерживаю. Затем, улучив момент, выпрыгивает из хозяйкиных рук и несется обратно во двор. Мадам остается только ахнуть и горестно всплеснуть руками. Моя лисичка-медсестричка тут же смекает, что нужно делать, и спешит за домашним любимцем.

Тут же поворачиваюсь к ее младшему брату и быстрым шепотом осведомляюсь, не хочет ли он поменяться местами с сестрой. Юный шантажист тут же выторговывает себе дополнительные десять выстрелов из люгера, на что безоговорочно соглашаюсь, и он быстренько занимает освободившееся место. Возвратившаяся Даша сразу понимает причину перемещений и садится рядышком под раздосадованный взгляд земгусара и понимающе лукавые улыбки Михаила Семеновича и Ольги Петровны. И всю дорогу, периодически поглаживая выручившего в трудную минуту песика, я развлекаю компанию рассказами и приличными анекдотами, помимо воли краснея, когда коляску на ухабах качает и Дашенька прижимается ко мне плечиком или бедром…

* * *

На место приезжаем достаточно быстро. Дачей называется огромный бревенчатый дом с мансардой, снимаемый, как мне объяснили, у какого-то богатого еврея. Вплотную к забору примыкает бор с высокими стройными сосенками, как близняшки, похожими друг на друга. Боя тут же отпускают погулять-побегать, и его звонкий, как колокольчик, лай слышится уже вдалеке. На мои опасения улыбаются, мол, всегда возвращается, никто и ничего ему здесь не сделает. Александр Михайлович с Михаилом Семеновичем расчехляют свои двустволки, одевают патронташи. Собираю дробовик и поручаю нести его Александру-младшему, чуть не лопающемуся от восторга и осознания важности порученного, сам навьючиваюсь брезентовой сумкой с короткостволом через плечо. Дамы остаются давать указания двум пришедшим местным теткам – то ли кухаркам, то ли горничным, но Дашенька появляется на крыльце. Мое солнышко тут же вручает мне небольшую корзинку и берет под руку. Народ двигается по широкой тропинке в лес, мы замыкаем шествие, пропустив вперед всех, включая очень недовольного этим Вольдемарчика. Чтобы никто не оглядывался и не подглядывал за нами.

Идти пришлось недолго, через пару минут выходим на небольшую вытянутую поляну-просеку, в конце которой, шагов через пятьдесят, стоит бревенчатый частокол. Располагаемся под навесом, где есть сбитый из толстых досок стол, накрытый брезентом, и импровизированная скамейка из большого бревна, подтесанного сверху, чтобы было удобно сидеть. Старшее поколение укладывает на стол свои ружья и выжидательно смотрит на меня. Ладно, начнем…

– Александр Михайлович, разрешите преподнести в подарок вашей дочери вот этот пистолет. – Достаю «малыша Джонни» и протягиваю главе семьи. – Я думаю, в наше неспокойное время он лишним не будет, но последнее слово – за вами.

Инженер весело смотрит на Дашу, затем выносит свой вердикт:

– Хорошо, я – не против. Только, прошу вас, Денис Анатольевич, научите ее стрелять из него. А то ничего сложнее кофейной мельницы она в руках не держала…

– Папа!.. – возмущается мое медноволосое чудо. – Как ты можешь?!

– Дашенька, я помню, как ты стреляла из Сашиного «Монте-Кристо» и как мы потом искали в мишени дырочки от пуль… – Александр Михайлович с шутливой укоризной смотрит на дочь. – Я при всем старании не смог научить тебя меткости, пусть вон господин подпоручик попробует. Надеюсь, к его словам ты будешь прислушиваться больше, чем к моим.

– Папа! Пап! А можно я тоже? – Александр-младший аж переминается от нетерпения с ноги на ногу. – Можно?..

– Неужели вы думаете, Александр Михайлович, что только военные умеют метко стрелять? – Взбодрившийся Вольдемар, язвительно усмехаясь, вклинивается в разговор, якобы невзначай потирая рукавом значок, висящий на груди. Вроде как Южно-Русского стрелкового общества. – Предлагаю подпоручику пари. Шесть выстрелов с десяти шагов. Выигравший и будет учить стрелять мадемуазель Дашу.

Ожил, блин, птенчик. Опохмелятором по дороге разжился? И видно, в достаточной степени рассчитывает на свои силы, чтобы предлагать такое. А может, слишком самонадеян. Вот мы сейчас это и проверим, только сначала понты слегка пообламываем.

– Я так думаю, что Дарья Александровна сама выберет себе учителя, и не надо навязывать ей какие-то условия. Что же касается пари – извольте. Из чего стрелять будете?

Земгоровец, усмехаясь, вытаскивает из кармана небольшой револьвер, «Веблей-Скотт» – судя по характерной форме ствола, прокручивает барабан. М-да, у дурного соловья и песни придурковатые, тратить калибр.455 на дырки в заборах? Вашу бы энергию, господин хороший, да в мирных целях…

Добро, достаю любимый люгер, выщелкиваю обойму, два патрона долой, чтобы в горячке лишнего выстрела не сделать, снова заряжаю. Идем к частоколу, где вездесущий Сашка уже повесил две бумажные мишени, захваченные с собой из дома. Михаил Семенович отсчитывает десять шагов, проводит веткой по песку линию.

– Какие-то особые условия? – Хочу сразу выяснить все тонкости, чтобы потом не спорить по пустякам. – Скорость, стойка, руки?

– Нервничаете, подпоручик? – Торжествующе усмехается земгусар. – Все просто. Шесть выстрелов с десяти шагов, за черту не заступать, стреляйте, как вам заблагорассудится, лишь бы в мишень попали… Начнете?..

– Нет, чтобы уравнять шансы, давайте по монетке, орел или решка…

Вольдемар стреляет первым, становится в классическую стойку. Тщательно целится перед каждым выстрелом, никуда не спешит. Это все, конечно, красиво, особенно учитывая, что я предпочитаю не целевую, а практическую стрельбу. Хотя в последнее время и по мишеням вроде натаскался…

Шесть выстрелов прозвучали, распугав привыкших к тишине ворон, галок и прочих пернатых. Теперь мой черед, выхожу на линию, люгер в руке, вдох-выдох… В голову приходит где-то услышанная фраза: «Настоящий стрелок – не тот, кто умеет целиться, а тот, кто знает, где должны встретиться пуля и цель…» Вдруг приходит ощущение какой-то воздушности, легкости, уверенности, что промахов не будет… Вскидываю пистолет, левая рука привычно поддерживает правую снизу, грохочут три ба-баха, как обычно на тренировках… Идем к мишеням…

Вольдемар уже подсчитывает очки и объявляет результат – пятьдесят три: десятка, три девятки и две восьмерки. И по иронии судьбы у меня – столько же… Блин, и что теперь? Второй тур?.. Или сделаем немного по-другому…

– Саша, будь другом, повесь еще шесть мишеней! – Смотрю, как парнишка уносится, затем поворачиваюсь к конкуренту. – Вольдемар Аристархович, а давайте сыграем по моим правилам. Три мишени, шесть выстрелов, шесть секунд. Считаем количество попаданий в малый круг. Идет?..

Тот и рад бы отказаться, но рядом уже Даша, подошедшая узнать результаты пари. Услышав мои слова, она демонстративно отщелкивает крышечку своих часиков, готовясь отсчитывать секунды…

Снова грохот выстрелов, Вольдемару на этот раз не повезло – одну мишень только в молоко прострелил, даже двойку не выбил. Ну, а теперь – наш выход, отработанное до автоматизма упражнение. Есть три противника, их нужно поразить в кратчайшее время. У нас под этим термином обычно понимаются четыре, максимум пять секунд. При условии отсутствия промахов. Саша приносит вновь заряженный магазин, плюс запасной в кобуре…

Три двойных выстрела сливаются в единую очередь, две секунды на смену магазина, еще восемь выстрелов по пустой вольдемаровой мишени, и идем смотреть результаты. На моих мишенях по две дырки в каждом малом круге, у «соседа» – веселая рожица: две дырочки – глаза, ниже еще две – нос, и еще ниже дугой четыре – ротик улыбается. Проигравший покрывается от досады красными пятнами и, ничего не сказав, идет прочь, желая, очевидно, снова поднять свою самооценку с помощью жидкостей на основе этанола. Ну, не будем мешать, баба с возу – кобыла в курсе, с наступающим вас опьянением! Есть дело поважней. Решение приходит спонтанно, когда снова украдкой замечаю, как Дашин папа смотрит на люгер. Точно – идея-фикс, блин, влюбился в железяку…

– Позвольте сделать вам еще один подарок. – Снимаю с ремня кобуру с парабеллумом и протягиваю инженеру. – Держите!..

– Нет, что вы, Денис Анатольевич! Я не могу его принять! Это же ваш трофей! Нет, никак не могу!..

– Александр Михайлович, я вас прошу!.. Неужели вы думаете, что у германцев такие пистолеты кончились и я себе еще не добуду?

– Да, но…

– Александр Михайлович, он – ваш!.. Берите…

– Папа, а можно я из него постреляю? – Сашка влезает во взрослый разговор, к счастью, вовремя и в тему. – Мне Денис Анатольевич обещал!..

– Саша, а мне дашь пострелять из СВОЕГО парабеллума? – Михаил Семенович, широко улыбаясь, занимает очередь.

– Ну, черти!.. Извините, Денис Анатольевич!.. Спасибо, царский подарок!.. – Первый раз вижу такого взрослого дядьку в смущении.

– Ну, пап, ну, дай пострелять!.. – Сашкино терпение на исходе.

– Не гунди, сейчас дам… Только попрошу Дениса Анатольевича объяснить, как это он стрелял. Держать пистолет двумя руками – что-то новенькое, никогда такого не видел.

– Все очень просто. Одна рука обхватывает снизу другую с пистолетом, работает этакой подставкой. Руки должны быть полусогнуты, плечи опущены. Получается достаточно прочная механическая конструкция, ствол меньше уводит с линии прицеливания, легче сделать повторный выстрел по цели… Да, Саша, когда будешь стрелять, – осторожней. Отдачей может выбить кисть. Если хочешь, давай заменим люгер на маузер с прикладом…

Юный упрямец наотрез отказывается, но после выпущенной обоймы приходит к выводу, что к старшим иногда полезно прислушиваться. Отдает парабеллум отцу, который тут же вместе с Михаилом Семеновичем начинает осваивать новый девайс, и приносит «ка девяносто шестой». Пристегиваю кобуру, патроны с легкими щелчками утапливаются в магазине, снимаю с предохранителя, взвожу курок и отдаю внимательно смотревшему за всеми действиями отроку. А сам перехожу к наиболее интересному занятию. Обучению стрельбе одной очень красивой барышни, которая уже пообвыклась и не морщится от частых выстрелов, как поначалу.

– Даша, смотри. В магазин входит шесть патронов, видишь? Вставляешь его в рукоятку до упора, пока не щелкнет кнопка. Дальше поворачиваешь вниз вот эту пимпочку, она называется «предохранитель», и тянешь затворную раму на себя до конца, а потом просто отпускаешь. При этом первый патрон попадет в ствол. После этого можешь снова поставить на предохранитель, а можешь сразу стрелять… Как целиться – знаешь?

– Нет, конечно, господин учитель, расскажите, пожалуйста, окажите милость! – Моя милая озорно улыбается. – Денис, мне это все папа уже сколько раз рассказывал! Я даже из Сашкиного ружья стреляла.

– И сколько раз попала? Я имею в виду в мишень, а не в забор… Ай!.. И чего это мы деремся, мадемуазель?

– А того, что вы, сударь, задаете неприличные вопросы! Вот… И вообще, взялся учить наивную барышню, так учи! Как там надо пистолет держать?

Сначала показываю сам, потом отдаю браунинг и, поправляя Дашины руки, невольно ее обнимаю. А потом, не в силах удержаться, легонько трогаю губами ее маленькое розовое ушко. Она поворачивается ко мне, в глазах озорные смешинки, нежно целует, затем отстраняется и тихонько шепчет:

– Денис, тебе не кажется, что ради приличия мне нужно хотя бы пару раз выстрелить?.. Потерпи немножко, милый…

Во время перекура, пока Александр-младший увлеченно заряжал оба маузера и парабеллум, господа путейцы вспомнили про дробовик.

– Ну, теперь мы от вас, Денис Анатольевич, не отстанем. – Александр Михайлович весело улыбается. – Показывайте, ради чего испортили ружье!

– Одну минуту! Саша, поможешь?..

Вместе с парнем перевешиваем использованные мишени чуть поближе друг к другу и идем на исходную позицию.

– Вот, смотрите. Навстречу мне двигается группа солдат противника. – Показываю стволом на мишени. – Мне нужно пройти через них. Делается это примерно вот так…

Выстрел, перезарядка, одновременно два быстрых шага вперед, снова выстрел, перезарядка, еще несколько шагов навстречу «противнику», выстрел, перезарядка…

– Вот, собственно, и все. – Возвращаюсь к зрителям. – Если бумажные клочья вас не убедили, можем сходить и посчитать количество попаданий в каждую мишень. А израсходовано всего пять выстрелов.

Сашка в восторге, оно и понятно, молодой еще, глупенький. А вот господа инженеры призадумались.

– Да, Денис Анатольевич, оказывается, это – страшное оружие. – Михаил Семенович как-то по-особому смотрит на меня. – Я бы даже сказал – излишне жестокое… Хотя само это словосочетание лишено всякого смысла…

– Миша, ты забываешь, что сама война – жестокое занятие. И не мы напали, а на нас. – Александр Михайлович принимает мою сторону. – Вспомни хотя бы, что Даша рассказывала про солдата, который брата в госпиталь привез. Это не жестокость?..

– Помнишь того солдата, Денис? – Вступает в разговор моя ненаглядная. – Его Федором, кажется, звали. Он еще к тебе просился, ты обещал отомстить…

– И как, отомстили, Денис Анатольевич? – интересуется Михаил Семенович. – Если не секрет, каким образом?

– Отомстили. Ночью проползли в окопы, где находился германский взвод, который… Не важно… Закидали гранатами землянки, добили оставшихся в живых и уползли обратно. На прощанье оставили записку, в которой все объяснили. А через несколько дней наши авиаторы листовки-предупреждения над германцами раскидали.

– И что, помогло?

– Ну, с тех пор я про издевательства над ранеными не слышал… А Котяра, в смысле Федор, до сих пор у меня в роте.

– А почему Котяра? – удивляется Дашенька.

– Да был потом случай… Нам надо было через дорогу перескочить, а там как раз германский патруль остановился, заподозрил что-то. Федор тогда камень неподалеку в кусты кинул и разозленным котом как заверещит! – Пережидаю дружный смех и продолжаю: – Немцы так лихо костерили этого кота, я столько новых слов услышал!.. А к Федору потом это прозвище прилипло…

Глава 12

Наш разговор прерывает появление Полины Артемьевны и Ольги Петровны, которые очень подозрительно нас оглядывают со всех сторон.

– Ну-ка, рассказывайте, господа, что за попойку вы тут решили устроить? – Прокурорские взгляды по очереди задерживаются на каждом. Блин. Такое ощущение, что в прицел снайпера попал. – Даша, а ты-то куда смотрела, а?

Спустя минуту выясняется причина волнения. Вольдемар свет Аристархович заявился в дом пьянее водки, ничего не сказал, ничего не объяснил и завалился спать в отведенной комнате. Что, собственно, и послужило причиной волнения дам. Их мужья чуть ли не хором рассказывают о проигранном пари и о том, что они не настолько глупы, чтобы совмещать спиртное и стрельбу. Чтобы не мешать выяснению отношений, отхожу на пару шагов в сторону. Заодно решил перекурить. Но и тут меня достает неугомонный тинейджер Сашка.

– Денис Анатольевич, а бывало так, что патроны кончались или нельзя было стрелять? Что делали тогда?..

Какие-то каверзные вопросы задает юноша, да и во взгляде чертики так и прыгают… А, кажется, знаю, откуда ветер дует.

– Тогда, молодой человек, рубились шашками.

– А можете показать? Я тоже хочу научиться!

– Ну, тащи ее сюда…

Сорванец испаряется и через несколько секунд появляется с «Аннушкой», которая лежала на столе рядом с охотничьими ружьями. Цепляюсь взглядом за зачахшую невысокую елку, которую закрыли от солнца более сильные деревья. Для примера пойдет. Достаю шашку из ножен…

– Вот смотри. Раскручиваем клинок, так легче выйти на удар. Потом – вот так…

Теперь от елки остался только ствол с зачатками веток. Немножко неровно, но – не беда… Только теперь замечаю, что все с интересом наблюдают за новыми изысками в ландшафтном дизайне.

– Где вы так научились, Денис Анатольевич? – выражает общую мысль Михаил Семенович.

– У своих казаков. Они каждый день по полчаса как минимум машут… Да еще и поют при этом.

– Поют? А что именно? – М-да, Полину Артемьевну хлебом не корми, дай новую песню. Хотя тут как раз песня-то старая.

– Они то ли у кубанцев, то ли у терских казаков переняли песню «На Шамиля». На мотив лезгинки, только слова сами сочинили. И под нее во фланкировке, то есть умении владеть шашкой, упражняются.

– А показать сможете? – Вопрос с подвохом уже от Александра Михайловича. – Мы подпоем или похлопаем.

Блин, отказываться как-то неудобно… Ну, ладно, где наша не пропадала? Наша пропадала везде, как в том анекдоте…

 
На горе стоял казак,
Он Богу молился.
За свободу, за народ
Низко поклонился…
Ой-ся ты, ой-ся! Ты меня не бойся!
Я тебя не трону, ты не беспокойся…
 

Вхожу в ритм, раскручиваю клинок нижней восьмеркой, поехали дальше…

 
Базар большой,
Турка очень много.
Русска девка хорошо —
Уступай дорога.
Ой-ся ты, ой-ся! Ты меня не бойся!
Я тебя не трону, ты не беспокойся…
 

Мужские голоса, среди которых теряется Сашкин дискант, подхватывают припев, дамы задают ритм, хлопая в ладоши, Михаил Семенович помогает им, постукивая ладонью по столешнице. «Аннушка» блестит на солнце, вьется, как живая, вокруг руки. Перехват, верхняя восьмерка, теперь вниз, прямой крут, петля, еще восьмерка…

 
Турка молодой
В озере купался.
Руки-ноги утонули,
А пупок остался.
Ой-ся ты, ой-ся! Ты меня не бойся!..
 

Мне, конечно, до Михалыча с его станичниками далеко, они и не такое вытворяют со своими клинками, но народу нравится. Теперь поют все, вон, у Дашиной мамы аж щеки румянцем расцвели и улыбка от удовольствия…

 
Турка молодой
Купил поросенка.
Всю дорогу целовал,
Думал, что девчонка…
 

Так, румянец еще гуще, дамы еле сдерживаются, Дашенька звонко смеется… Пора заканчивать… Петля, обратный крут, перехват, восьмерка… Все!.. На одно колено, руки в разные стороны, поклон… Теперь аплодируют все… Даже прибежавший Бой звонким лаем выражает восхищение. В общем, как в цирке…

Минут через пять, только достаю папиросу, как меня снова атакует мелкий, но очень настырный будущий шурин:

– Денис Анатольевич, а вы просто, без оружия, драться умеете?..

Судя по его виду, вопрос абсолютно риторический. И ответа не требуется… После секундной задержки юный нахаленок продолжает:

– Научите меня!.. Ну, драться… – Поясняет, видя мое нарочитое недоумение. – А то мальчишки… дразнятся иногда…

Ага, скорее всего, рыжим-бесстыжим…

– Драться я тебя учить не буду, а вот за себя постоять, когда к тебе лезут, – пожалуйста… Но не сейчас. Давай завтра?

Парнишка собирается совсем по-детски огорчиться, но положение спасает Даша.

– Саш, хочешь пострелять из моего пистолета?.. Иди к дяде Мише, он за тобой присмотрит, а мы с Денисом Анатольевичем немножко прогуляемся.

– Ага, опять целоваться будете?.. – Младший брат на всякий случай отодвигается от сестры на безопасную дистанцию.

– Сашка!..

Не дожидаясь продолжения, сорванец ехидно улыбается, посылает нам воздушный поцелуй и улепетывает подальше со всех ног.

– Ну, мысль не так уж плоха… – Вместо продолжения фразы приходится срочно уворачиваться от маленького кулачка. – Я же чисто теоретически рассуждаю…

– Все вы, мужчины, только об одном и думаете!.. Ай!.. Денис!.. Прекрати!..

Пользуясь тем, что мы уже вне зоны видимости, подхватываю Дашу на руки и кружу по поляне. Потом притормаживаю, тихонько и очень аккуратно ставлю мою ненаглядную на землю, тут же получаю несильный подзатыльник, а затем ее руки обвивают мою шею, ее бездонные и немного шальные глаза смотрят на меня, ее губы совсем близко, как магнитом притягивают мои, меня бросает в жар от одного их прикосновения, время опять останавливается…

С трудом отрываемся друг от друга. Отдышавшись после столь трудного упражнения, Дашенька выскальзывает из моих объятий и сообщает интересную новость:

– Милый, ты сделал почти невозможное! Я разговаривала с мамой, ты ей очень понравился.

– А Александру Михайловичу?

– Папа составил о тебе мнение, еще когда ты спорил с ним в мастерских по поводу своих хитрых железок… – Моя медсестричка тянет паузу, лукаво улыбаясь, затем продолжает: – И оно целиком положительное. Так что сегодня, возможно, предстоит серьезный разговор с моими родителями… Если, конечно, ты не боишься и по-прежнему хочешь, чтобы я стала твоей женой… И не смотри на меня, как кот на миску со сметаной!

– Да я!.. Да мне!.. Да только об этом и мечтаю!.. – Пытаюсь изо всех сил уверить ее в искренности своих намерений. – А вы, сударыня, хотите выйти за меня замуж?..

Даша делает серьезное лицо, подняв голову, смотрит на небо, затем томно прикрывает глаза и пытается рассуждать нарочито безразличным тоном, грассируя во французском прононсе:

– Ну-у… я не знаю… Мне, навегное, еще гано замуж. Но вы не тегяйте надежды, Денис Анатольевич… Догоняй!..

Она весело хохочет и убегает от меня, петляя, как зайчишка, между редкими сосенками. Жду полминуты, потом двигаюсь следом. И вскоре подхожу к большой поляне, посреди которой стоит стожок сена… Ну-ка, давайте попытаемся угадать с трех раз, где же это могла спрятаться одна очень красивая и абсолютно городская барышня… Рефлексы включаются сами собой, беззвучно обхожу опушку по краю, пока не замечаю спрятавшуюся за сеном «лисичку-сестричку», пытающуюся высмотреть меня с той стороны, откуда она сама прибежала… Детский сад!.. Тихонько подкрадываюсь, стараясь не шелохнуть ни травинки, ни веточки, обнимаю сзади за плечи и негромко мяукаю ей на ушко. Даша от неожиданности взвизгивает, пытается освободиться, затем разворачивается ко мне:

– Негодный мальчишка!.. Как ты мог!.. Я испугалась!.. – Каждая фраза сопровождается тумаком, от очередного падаю в сено, увлекая ее за собой. – Ну, я сейчас тебе!..

И снова очень-очень близко самые вкусные в мире губы, и снова мы проваливаемся в Безвременье…

А потом, тесно обнявшись, долго-долго смотрим в пронзительно-синее небо, по которому уже начинают плыть осенние паутинки-облака… И приходим в себя от доносящихся криков:

– Даша!.. Денис Анатольевич!.. Вы где?.. Мы уже уходим!..

Быстренько вскакиваю, помогаю подняться Даше и под ее веселое хихиканье пытаюсь привести себя в порядок.

– Милый, ты сейчас похож на напроказившего мальчишку, который не знает, где спрятаться!.. А еще – весь в соломе!.. Ха-ха-ха!..

– Во-первых, не в соломе, а в сене, это – огромная разница! А во-вторых, мадемуазель, на вас тоже порядочно травы, а еще вон четыре пуговки на платье расстегнуты!

– Ах ты!.. А кто меня в это сено уронил? – Моя ненаглядная усердно пытается отряхнуть платье. – И кто, скажите-ка мне, эти пуговки расстегнул, а? Ну-ка, быстренько возвращай все в прежний вид!..

– Я-то не против, но сей процесс может затянуться на неопределенное время…

– Нахал! Сейчас ты у меня получишь!..

– Все-все-все! Сдаюсь на милость победителя! Ну подожди, моя хорошая, не крутись, сейчас застегну…

– Что значит – подожди?! Мне еще волосы поправить надо!..

М-да, женская логика иногда бывает непостижима…

* * *

Под навесом нас встречают всепонимающими улыбками. Полина Артемьевна отзывает Дашу в сторонку и начинает ей что-то выговаривать, что моя милая обиженно парирует, правда, покрываясь смущенным румянцем. Я тем временем собираю все свое вооружение, пристегиваю «Аннушку», вешаю через левое плечо деревянную колодку с маузером, другой беру в руку, милостиво разрешаю Сашке нести обратно винчестер. Старшие мужчины уже стоят со своими ружьями, из которых хорошо если по паре выстрелов сделали. У Александра Михайловича на ремне гордо висит люгер, Дашин браунинг он держит в руках, видимо, ожидая окончания разговора, потом, не выдержав, подходит к жене и дочери. До ушей доносится его голос:

– Поленька, хватит… Вот сегодня… Ты же знаешь… Нет, не прямо сейчас, а после обеда…

За обедом «по-охотничьи», то есть состоявшим в основном из мясных холодных закусок, привезенных с собой, и сочной поздней зелени с местных огородов, разговор велся на нейтральные темы, не портящие ни настроения, ни аппетита. Но, судя по взглядам, бросаемым друг на друга всеми без исключения, это было затишье перед бурей, которая не преминула разразиться сразу после того, как младшее поколение в лице Сашки было отправлено помогать раздувать самовар с последующей настоятельной рекомендацией немного погулять поблизости с собачкой. Вольдемар так и не появился. Наверное, находился на полпути к своей алкогольной нирване.

– Денис Анатольевич, мы бы хотели серьезно поговорить с вами, – торжественно-прокурорским тоном начинает беседу будущая теща. – Вопрос касается ваших взаимоотношений с нашей дочерью. Мы, как родители, очень обеспокоены за ее судьбу. Поэтому хотелось бы узнать, насколько серьезны ваши намерения, дабы уберечь наивную девушку от ошибок…

– Мама!.. – возмущается Дашенька. – Я уже не маленькая и сама могу решить, что мне нужно, а что – нет!..

– Для меня ты – еще маленькая наивная девочка, – парирует Полина Артемьевна, у которой все мысли написаны на лице, как в открытой книге. – Даже Саша заметил, как ты смотришь на Дениса Анатольевича!..

– Как?!

– Как кошка на сметану! Разве что не мурлыкаешь!

Несмотря на серьезность разговора, непроизвольно улыбаюсь. Это у них что, семейная присказка такая про кошку? Насмотрелись на Муничку?..

Даша вспыхивает румянцем и в смущении закрывает лицо руками. Ничего, маленькая, прорвемся!..

– Денис Анатольевич, мы видим, вы – порядочный и воспитанный молодой человек. Хотя… некоторые персоны пытались нас в этом разубедить.

Группа мужской поддержки непроизвольно смотрит на потолок, там, в одной из мансардных комнат, без памяти дрыхнет тушка земгусара, которому не мешало бы укоротить его паскудный язычок.

– Более того, ваши песни поразили меня, так может петь только человек если не талантливый, то уж во всяком случае тонко чувствующий… Но, к сожалению, в нашей жизни, хотим мы того или нет, многое зависит от гораздо более грубых и приземленных вещей… Сейчас идет война, вы – офицер, причем, как я понимаю, непосредственно участвуете в боях… Поймите меня правильно, я ни в коем случае не желаю вам зла, но… Дашенька ведь может остаться недождавшейся невестой или молодой вдовой…

– Мама, как ты можешь говорить такое?! – Даша возмущенно смотрит на мать, прижав кулачки к груди.

Так, это уже по-взрослому!.. Ну, что ж, мадам, в этом вопросе придется вам поверить мне на слово.

– Полина Артемьевна!.. Дело в том, что пока ваша дочь любит и ждет меня, я не умру… Обещаю!.. И даю вам в этом слово офицера!.. Можете назвать это Божьим провидением, интуицией… да чем угодно, но я ЗНАЮ… ЧТО… ТАК… БУДЕТ!..

Каждое слово вонзается в воздух, как будто гвоздь вбивается в доску… Мужчины одобрительно улыбаются, хозяйка же опустила глаза и сидит молча… Неужели слишком сильно надавил на дамочку?

– Простите, если это прозвучало грубо, я не хотел никого обидеть!.. И убить меня будет не так уж и просто. Надеюсь, я сегодня это вполне доказал…

– Хорошо… Оставим это… Прошу правильно понять мой следующий вопрос… М-да, было бы гораздо проще обсуждать это с вашими родителями, но… Война рано или поздно закончится… Вы останетесь на военной службе?.. Насколько я знаю, офицеры не очень богаты… И далеко не все занимают высокие чины… Я еще раз прошу понять меня правильно!.. Если вы оставите службу, чем будете заниматься?.. Поверьте, я озабочена только судьбой дочери… – Хорошо видно, как трудно Полине Артемовне даются эти слова. Ну что ж, поможем ей немного…

– Что же касается моего финансового положения, то… Я в любой момент могу распоряжаться суммой примерно в пятнадцать тысяч рублей, ни перед кем не отчитываясь. – Ага, кроме своей совести. Но сейчас им об этом знать не обязательно…

– Что ж, это – хорошая сумма. – Александр Михайлович вступает в разговор. – Достаточная на первое время, чтобы содержать семью… Но, Денис Анатольевич, у меня есть к вам один щекотливый вопрос, также касающийся материального благополучия… То, что делается сейчас в мастерских, – это ваши личные придумки или действительно плод коллективной работы? Вы же можете подать бумаги на оформление привилегии, я помогу правильно все оформить.