Текст книги "Медвежатник"

Doc Stenboo
Медвежатник

Зоолог. Живописец. Фотохудожник. Прозаик. Поэт. Член Союза писателей. Творческий кочевник Сибири.

Любимое место творчества – Северный Байкал.

Медвежий террор

Я тогда кочевал по Восточно-Сибирской тайге. У медведей был не очень благоприятный, если не сказать, голодный год. В реках было мало проходной лососёвой рыбы. В лесах неурожай шишек кедра и кедрового стланика. А на одной траве жир на зиму особо не накопишь. Медведи ходили по местам с зеленой сочной растительностью, спускались к рекам. Медленно шли по берегу, внимательно всматривались в воду с надеждой увидеть нерестящуюся рыбу. Когда основного корма для накопления запасов жира на зиму мало, тогда медведи ищут другие возможности пополнения необходимого питательного резерва для зимней спячки. Они идут к населенным пунктам и базам. Могут напасть на людей вблизи поселков или в тайге. В этот раз медведи повсеместно громили склады, лабазы, проникали в дома, зимовья, вагончики и палатки.

Лабазы обычно таежники делают на высоких столбах. Но острый нюх медведя точно определяет, что в лабазе есть съестные продукты. Залезть на 3-4-метровую высоту они не могут и поэтому начинают перегрызать столбы-подпорки, заваливать лабаз-склад с продуктами и все продукты поедать.

Они нападают на сборщиков ягод, грибов, шишек. От человека всегда идут приятные домашние запахи, и голодный медведь не может устоять перед этим вкусным соблазном. В сибирской тайге в такие голодные годы сотни людей исчезают бесследно. Медведи приходят также на скотные подворья в поселках и деревнях. Душат, валят домашнюю живность и тут же съедают, а большую добычу тащат в лес про запас.

Пропадают коровы, лошади, олени, овцы.

Даже не брезгуют собаками на привязи.

Медведи настойчиво осаждали стоянки и базы геологоразведки.

Я внимательно изучал повадки зверей в этот непростой для них период жизни.

Наблюдал с высоких безопасных мест. Меня интересовала их численность, маршруты передвижения, возраст и количество. Приближалась осень, и заметно стало холодать. Используя самодельные «кошки», я взбирался на деревья повыше, удобно размещался на развилках веток у ствола и проводил длительные наблюдения за окружающей местностью. Не раз видел все эти погромы и бесчинства. Один-два медведя приходили из тайги и наводили полный разгром в поселке, на стоянке, базе.

В ветреную погоду на дереве было очень неуютно. Поэтому я надевал меховую одежду, зимнюю эвенкийскую обувь. К верхним веткам прикреплял гамак-люльку и располагался весьма комфортно. В ожидании зверя можно было расслабиться и даже подремать. Ходить по медвежьим тропам опасно. Зверь может преследовать и напасть. Вооруженные геологи и охотники в тайгу шли по своим делам группами.

Чтобы передвигаться по лесу и не привлекать внимание медведей, я готовил раствор с отпугивающим запахом.

Из бересты на костре добывал деготь и собирал в бутылку свою мочу. Все смешивал, разводил теплой водой и замачивал в этом растворе мокасины, которые после некоторой просушки надевал на меховые сапоги. В этом растворе также замачивал плащ-накидку. На ветру это одеяние проветривалось, резкого запаха не чувствовалось, но для острого нюха медведя было достаточно, и можно было идти в тайгу. Как всегда, на шее у меня висел амулет-оберег от медведей. Оружие никогда не брал с собой – запах железа привлекал внимание медведя, и к тому же для меня это был ненужный груз. Честно говоря, не поднимется рука стрелять в зверя. Я также знал, что медведи не любят лезть сквозь бурелом, а ходят по лесным звериным тропам. Таким образом, я чувствовал себя в относительной безопасности, если шел налегке через тайгу вне троп.

А отвратительный запах одежды был совсем не привлекателен для медведя. Это я проверил опытным путем. Оставил у тропы на сучке одежду, пропитанную этим отпугивающим раствором, и наблюдал с высокой сосны за поведением хищников. Несколько медведей, проходившие по тропе, останавливались, поворачивались носом в сторону одежды, фыркали и шли дальше. Но абсолютно точно – не будь эта одежда обработана раствором, они бы разодрали ее в клочья. Ночевать в палатках в тайге и даже в малонаселенных поселках без оружия опасно. Голодного и любопытствующего медведя ничто не остановит. Поэтому я находил три-четыре близко стоящих дерева, на высоте метров пять делал из жердей и лапника площадку, подвешивал гамак и с приличным комфортом спокойно спал до утра. А если и появится медведь, то треск бурелома его выдаст. Но все было тихо и спокойно.

С высоты своего укрытия я наблюдал за всем происходившим на базе, куда пришли три медведя. Парень-геолог, дежуривший здесь, просто забрался на чердак дома, стрелял в медведей из ружья, потом из ракетницы. Но это медведей не отпугивало.

Когда человек идет с ружьем по тайге, то медведь чует запах пороха, металла оружия и домашний запах одежды. А если это уже стреляный медведь, то он затаивается в кустах, в валежнике, в траве недалеко от тропы, по которой идет человек. Потом стремительно, в считанные секунды, набрасывается и убивает его одним мощным ударом лапы.

Услышав выстрелы, на базу прибежали два геолога с карабинами. Увидев людей, медведи пошли на них. Началась беспорядочная пальба из карабинов. Два медведя свалились, а третий, раненый, ушел в тайгу. Как потом стало известно, он в соседней деревне напал на женщину, которая ходила на ручей за водой.

Он ее убил и утащил в тайгу. Потом на следующий день напал на старика с дровами и тоже унес в тайгу.

Люди беззащитны, помощи неоткуда ждать.

Прилетевший вертолет сделал облет местности, нигде медведя не нашел. Группа вооруженных людей тоже вернулась из тайги безрезультатно. Хозяин тайги затаился и не решился нападать на них. Выжидал одиночных жертв. Мне тоже было не по себе. Едва ли поможет мне моя экипировка. Остается только ждать. Потом медведь пришел в поселок буровиков. Пока те были на работе, он сорвал двери с нескольких балков, выбил стекла на окнах, поживился продуктами и опять ушел в тайгу безнаказанным. Снова медведь пришел уже ночью. Поднялась суматоха, буровики открыли пальбу из ружей и отогнали его. В течение августа и сентября по всем окрестностям района шли массовые нападения медведей в деревнях на людей и на домашних животных.

В тайге и в тундре исчезали геологи, оленеводы, охотники. И невозможно было что-то сделать, остановить этот террор голодных медведей. Сибирские медведи, из всех подвидов бурого медведя, обитающих в России, считаются самыми опасными и жестокими. Медведи преследовали жителей на сенокосах, на пастбищах, на рыбалке, на ягодниках, нападали на грибников вблизи поселков. Проникали в жилые дома и квартиры, а люди бегством спасались на крышах и чердаках.

И вот еще один пример беспечности и неосторожности людей.

В лесу маршрутная группа геологов остановилась на ночевку у костра в палатке. Когда костер погас и они уснули, пришел медведь. Разодрав палатку, ударом тяжелой когтистой лапы убил двух геологов, закутанных в спальники, и ранил третьего, который, истекая кровью, все же дотянулся до рядом лежащего карабина и убил медведя.

Приближалось время соболиной охоты.

Отец с сыном приехали на снегоходе к своей охотничьей избушке. Пока отец хлопотал по хозяйству и занимался снегоходом, сын пошел с собакой посмотреть путик с капканами. Когда вернулся, то отца не нашел. Что-то произошло в его отсутствие. Набрал пулевых патронов и пошел смотреть вокруг избы. Везде на снегу были следы медведя. Он пришел к зимовью вечером, напал на отца, убил его и затащил в кустарники. Сам остался здесь же, около добычи. Собака его обнаружила, стала отвлекать зверя на себя. Охотник подошел поближе и застрелил медведя. Тут же под ветками увидел безжизненное тело отца…

С каждым днем морозы становились крепче и снега значительно прибавилось. Теперь можно было вздохнуть с облегчением до весны. Большинство медведей залегло в берлоги. А ослабленных шатунов по глубокому снегу зимой задерут волки.

Цена фоториска

Медведь мощный, непредсказуемый и с крутым нравом зверь. Он всегда привлекал внимание фотографов и киношников как экзотический объект съемки в дикой природе. Много раз мне приходилось наблюдать за этими амбициозными фотобизнесменами, гоняющимися за уникальными кадрами свирепого хищника. В своем творческом порыве они теряли бдительность и переходили все мыслимые границы разумного. Как правило, у всех одна цель, одно желание – подойти к зверю как можно ближе. Совсем забывают, а многие даже и не знают, что у каждого зверя своя допустимая дистанция личной территории и своя мера терпимости.

Медведь просто не переносит соседство с человеком или другим зверем. При этом остается непредсказуемой его реакция на неожиданную встречу, на подозрительный запах, звук. Зеркальные фотоаппараты издают при съемке громкий щелчок, похожий на осечку оружия. От фотоаппаратов идет запах металла, а иногда щелчок камеры совпадает со вспышкой подсветки. Это для фотографа смертельный номер. Зверь, если он уже был ранее знаком с выстрелом оружия, мгновенно делает прыжок к фотографу и убивает его. Десятками гибнут охотники за кадрами – профессионалы, любители и даже охотоведы, из-за своей неосторожности и незнания повадок зверя на данной территории и в определенное время года.

На юге Камчатки у Курильского озера собирается много медведей во время нереста лососевых рыб. И здесь же промышляют разного рода фотографы.

Как признавался известный фотограф из Японии Мичио Хошино, он всегда старался подойти к медведям как можно ближе и никогда не боялся их. До этого много снимал «уникальных» кадров на Аляске и вот теперь хотел еще получить «трофеи» для нового альбома о медведях Камчатки.

Из всех подвидов русских медведей камчатский считается самым миролюбивым. Несколько дней японский фотограф преследовал кормящихся медведей на озере, вызывая заметное раздражение у отдельных особей. Что произошло дальше, трудно сказать. Но за ним стал следить огромный медведь. Ночью он подошел к его палатке. Одним ударом лапы убил спящего фотографа и утащил тело в кустарниковые заросли. Прилетевшие утром на вертолете егеря застрелили зверя и из желудка извлекли человеческие кости.

Такая же история произошла и со знаменитым американским фотографом Тимоти Тредвелом, который в национальном парке на Аляске преследовал медведей гризли. Кстати, куда более опасных и жестоких, чем камчатские. Результат тот же. Ночью медведь пришел к палатке, убил и растерзал в клочья фотографа и его подругу.

Очередная жертва в Сибири – фотографа-охотоведа из Иркутска убил медведь, которого тот хотел снять поближе.

Еще случай – там же, на Камчатке, в Кроноцком заповеднике. Осенью медведь убил егеря, фотографа-натуралиста В. Николаенко. Та же повторяющаяся печальная история с амбициозными фотографами. Имея большой многолетний опыт общения с медведями, он, тем не менее, пренебрег безопасностью и в погоне за «уникальным» кадром поплатился жизнью.

Сейчас количество фотоохотников за медведями не уменьшается и они продолжают гибнуть. А ради чего, спрашивается? Чтобы сделать несколько банальных снимков в обывательский фотоальбом разового просмотра? И для этого жизнью жертвовать? Их логика непонятна. Я, как профессиональный медвежатник, много лет наблюдающий за поведением медведей, в этих альбомах на фотографиях не вижу ничего уникального. Видимо, у меня другой взгляд на дикую природу. Мне очень жалко зверей…

Но не только у меня, у многих известных специалистов заповедного дела позиция такова, что участок заповедной природы – это эталон первозданности. И здесь не место массовому туризму и надоедливым фотографам. Для этого есть национальные парки, зоопарки и большие вольеры зверей для фотосъемки и безопасных наблюдений.

Некоторые зоологи в России и за рубежом подбирают осиротевших по какой-то причине медвежат, содержат их в вольерах. Медвежата привыкают к ним, взрослеют, и у зоолога появляются прекрасные возможности проводить наблюдения за их поведением. Они делают сотни, тысячи действительно ценных и уникальных фотокадров и видеороликов медвежьих повадок без риска для своей жизни.

А в заповедниках зверя нельзя беспокоить.

В условиях наступающей урбанизации здесь медведи должны себя чувствовать в полной безопасности. Я абсолютно уверен, что во всех трагедиях виноват только сам человек. Повсеместное нарушение экологии провоцирует хищного зверя на «преступления».

Падуны

В своих творческих кочевьях по Сибири, в медвежьих краях, я всегда себе оборудовал стояночный табор на несколько дней или временный на сутки. По следам определяю присутствие медведей на данной территории и их количество. Осматриваю содержание экскрементов на тропах, чем они питаются и как часто здесь бывают.

Но всегда забочусь о спокойном и безопасном ночлеге. Нахожу несколько близко стоящих деревьев. На трехметровой высоте из веревок, жердей и веток делаю настил, над ним вешаю гамак с накомарником. Сверху прикрываю камуфляжным тентом на случай дождя или ветра, а также для маскировки.

Располагаюсь обычно на деревьях в стороне от основной звериной тропы. Или в палатке у костра. Но к лагерю идет одна тропинка, а вокруг – завалы из валунов и валежника. За десяток метров на тропинке перед лагерем деревья и пни окропляю мочой. Это общепринятый в природе, среди зверей, способ метить территорию. Зверь обычно дальше не идет. Но если медведя или шкодливую росомаху движет неодолимое любопытство и они нарушают границу территории лагеря, то на тропе перед лагерем стоят падуны. Они представляют собой нависающие над тропой толстые бревна. При срыве сторожка, тонким жгутиком перетянутого через тропу, бревно падает на спину зверю, и он в испуге покидает это место. А в лагере рядом с костром на всю ночь развожу пару дымарей. Мешок с продуктами и ценными вещами подвешиваю повыше на дерево.

В общем, очень удобная, совершенно безопасная позиция для длительного спокойного отдыха и для визуальных наблюдений за поведением медведей на открытой местности. Отсюда также удобно и фотографировать. В советские времена в продаже были очень компактные, надежные и экономичные примусы «Турист». На таком примусе можно было приготовить пищу даже в постели. Что является очень удобным при длительном наблюдении за животными с верхних наблюдательных пунктов. А чтобы в холодную погоду долго сохранять тепло в наблюдательном гамаке и в спальнике, использую простую трехлитровую медицинскую грелку. Она держит тепло по 6–7 часов. Итак, полевой быт наблюдателя за поведением медведей в природе организован на высоте…

Скучно, конечно, бывает часами и днями ждать появления медведей. Здесь можно читать, писать и хорошо выспаться. Но чтобы не пропустить появление зверя на тропе, я устанавливаю сигнал. Медведь, проходя по тропе, отодвигает ветку, от которой идет шнур к двум консервным банкам, подвешенным на дереве. Они начинают двигаться и негромко подавать сигнал. В лесу привыкаешь спать чутким звериным сном и от всякого звука, шороха тут же просыпаешься. Медведи тебя не видят и не слышат твоего запаха. От дерева ветер сносит человеческий запах в сторону, животное не тревожится и ведет себя спокойно. Да и крикливые кедровки с воронами сообщат о приближении зверя.

Всевидящее око

Я много времени проводил в наблюдениях за медведями с замаскированной лодки, медленно плывущей по течению реки. Укрытие устроено так, что в нем хороший круговой обзор и можно в любой момент лодку заякорить, остановить, развернуть ее в нужном направлении или скрытно грести к медведям, кормящимся на берегу. Звери довольно быстро привыкают к этому плавающему острову и уже не обращают внимания.

Есть еще одно очень удобное укрытие для наблюдений за весенними и осенними перелетами птиц на открытых косах рек, озер и морей. Летом укрытие служит и для наблюдения за их гнездовой жизнью. Конечно, рядом здесь по берегу ходят медведи, и их интереса к моему скраду не избежать.

Из защитного камуфляжа я сшил палатку-пирамиду. В ней просторно отдыхать, творчески работать и при круговом обзоре скрытно наблюдать за жизнью природы.

Четыре жердины связываются на макушке, накидывается палатка-пирамида с четырьмя окошками-щелями и сверху маскируется ветками, травой и мхом.

Естественно, что новое сооружение становится объектом повышенного внимания медведей. Они хорошо знают свою территорию и все новое им нужно проверить. Тем более чуют новые запахи человека и продуктов, идущие от моей палатки. Здесь приходится быть начеку. Медведь довольно осторожный зверь и прямо на палатку не пойдет. Он долго обнюхивается, присматривается и потом постепенно приближается. Зрение у медведя плохое, поэтому он больше полагается на обоняние и на слух. Пока ветер дует с его стороны и он занят своими делами, свободно можно наблюдать за ним и фотографировать. Для наблюдений и фотосъемки животных я использую беззвучную цифровую камеру с пятидесятикратным увеличением фирмы «Sony».

Но вот вдруг медведь ловит запахи и настораживается. Его уже интересует источник беспокойства. Медведь прямым ходом направляется к укрытию. И здесь начинает работать моя предупредительная система. Сначала его притормаживают мочевые метки на камнях и корягах.

Останавливается, обнюхивает воздух и, возможно, раздумывает: идти дальше или вернуться. В общении с медведями в природе не должно быть никаких резких взмахов, движений, никаких грубостей, вспышек яркого света и громких звуков. Только спокойствие, никакой паники и не допускать бегства. От медведя не убежишь, в секунды настигнет и лапой прихлопнет.

Итак, обнюхав метки, медведь продолжает медленное движение к укрытию. Палатка-пирамида стоит таким образом, чтобы приближающийся зверь со всех четырех направлений видел плоскую сторону палатки. С каждой стороны на высоте одного метра нарисован масляными красками большой человеческий глаз в белом овале. Все четыре глаза прикрыты шторкой. Когда медведь приближается к палатке, шторку шнурком я приподнимаю-опускаю, и глаз как бы начинает моргать. Зверь в растерянности останавливается. Глаз открывается и пристально на него смотрит. Одни медведи сразу же разворачиваются и уходят в сторону. Но, как и у людей, любопытство порой берет вверх. Тогда глаз начинает снова моргать, и я подаю негромко звук варгана. Если и этот звук не унимает его любопытство, тогда начинается снова моргание глаза и раздается из рожка громкий звук изюбра. Нервы медведя не выдерживают, пропадает интерес к моему укрытию, и он отбегает от палатки. У меня всегда с собой целый набор манков-рожков, издающих самые необычные звуки птиц и зверей. Все работает безотказно. Шторка опускается, и глаза больше не видно. Медведь спокойно ходит по берегу в двух-трех десятках метров от палатки, изредка поглядывая в мою сторону. Я в это время смотрю в узкое окошко и могу его даже фотографировать.

В сакральном значении глаз имеет свое предназначение как символ Всевидящего Ока, интуитивного видения. Этот символ олицетворяет всех солнечных богов, силу, мудрость, духовное сознание. Один из сильнейших оберегов, защита от дурного глаза и порчи. Жаль, медведи не могут рассказать, почему глаз так магически на них действует. Они как будто бы понимают его сакральную силу.

Дерзкие эксперименты

Будучи научным сотрудником Кроноцкого заповедника, я работал над темой «Экология и поведение бурого медведя в условиях действующего вулканизма Камчатки». Мне интересно было наблюдать за поведением этих хищников в специфичной среде вулканов и гейзеров. Много приходилось слышать рассказов о жизни медведей, об их характере и повадках. Но мне нужен был свой личный взгляд на эту тему, объективные наблюдения за медведями в реальной жизни, а также личный опыт общения с ними.

Это потом, спустя годы, я стал мудрым и осторожным с медведями. А в молодости романтические порывы и жажда открытий толкали на самые опасные поступки и дерзкие эксперименты. Все последующие события происходили спонтанно.

Я шел маршрутом по прибрежной звериной тропе к устью реки Шумной. Здесь располагался палаточный туристический лагерь тогда еще действовавшей турбазы «Долина Гейзеров». Группы туристов останавливались здесь на ночевку.

Дело было вечером. Я шел по прибрежной тропе-коридору двухметрового шеломайника. Чтобы не встретиться лоб в лоб неожиданно с медведем, громко пел песни и в такт барабанил по котелку. А вот и спуск к реке Шумной. Но что это? В лагере, где должна быть уже группа туристов, 25 человек, – тишина. Ни одного человека на территории не видно. Чуть дымит костерок, а над ним – ведро для варева. Только я спустился с горки, меня встречает встревоженный проводник группы и сообщает, что в лагерь пришли два медведя. Туристы напуганы и сидят в палатках.

Я все понял. Это были мои давние знакомые Мишка и Машка. Они привыкли выклянчивать у туристов лакомства и не прочь откушать кашу с тушенкой. Снимаю рюкзак, беру в руки энтомологический сачок и иду прямо к медведям. Туристы приоткрыли палатки и с нескрываемым интересом наблюдают, что же будет происходить дальше.

Я увидел медведей, они увидели меня. Начинаю как можно громче кричать:

– Мишка, Машка, ну-ка бегом отсюда! – и, подняв сачок над головой и размахивая им из стороны в сторону, бегу на медведей.

Жутковато немного было, но остановиться не мог. Медведи испугались такого вероломного нападения, одним прыжком перемахнули через ручей Гольцовый и скрылись в лесу. Туристы в восторге выбежали из палаток, и я для них стал героем вечера. Долго общались. Рассказывал о своих наблюдениях за медведями, об их проделках на приютах.

Далее я задавал себе другой вопрос. А какова минимальная дистанция возможного приближения к медведю? Насколько близко он может меня подпустить к себе?

В кальдере вулкана Узон на голубичнике увидел поедавшего ягоды медведя. Я опустился на четвереньки и стал тоже собирать ягоды в нескольких десятках метров от медведя.

Если я начинал медленно приближаться к медведю по прямой линии, то он непременно отходил в сторону уже с 15 метров от меня. Наше поедание ягод и мой эксперимент продолжались уже второй час. При этом, поглощая ягоды и приближаясь на каждый метр, я еще успевал фотографировать медведя. Ближе 15 метров он меня не подпускал. Тогда я попробовал приближаться к медведю кругами по спирали. Эксперимент удался. Огромный медведь (а я на четвереньках рядом с ним казался таким маленьким!) подпустил мня на пять метров. Было жутковато до мороза по коже и мурашек по телу, и шапки не чувствовалось на голове. Но всё же меня что-то толкало вперед. Вдруг медведь сделал в мою сторону небольшой метровый выпад-прыжок и легонько рыкнул. Я все понял.

Это предупреждение. Дальше нельзя.

Повернулся слегка в сторону и продолжил «клевать» ягоду. Между нами дистанция начала увеличиваться, и мы мирно разошлись…

После этого эксперимента приходил в себя несколько дней. Далее. Мне интересно было узнать: как медведь будет реагировать на мой неожиданный громкий свист?

Я увидел вдали большого медведя на ягоднике прибрежной тундры. Под прикрытием кустарников, учитывая направление ветра, подобрался к медведю метров на двадцать. Медведь был огромный, с круглыми боками. Я спрятался за мелкий кустарник. Медведь медленно, ничего не подозревая, шел на меня…

Метрах в десяти я издаю сильный свист. Медведь мигом поднимается на задние лапы. Передо мной вырастает гигант не менее двух метров высотой. Жутко стало, мороз по коже, а душа в пятки… Я сам в аффекте. Еще несколько раз подаю пронзительный свист и поднимаюсь во весь рост из-за куста.

Поднимаю вверх сачок, медленно машу им над головой и бегу прямо на медведя, как будто хочу на него накинуть этот сачок. Медведь бросается в сторону и со спринтерской скоростью уносится в тундру. По его следу остаются большие блямбы жидкого помета – признак сильнейшего испуга зверя…

Другой небольшой медведь мне просто помешал наблюдать за интересными куличками на берегу океана. Мишка вышел из леса и прямым ходом направился к моей палатке. Спугнул стайку куличков-песочников. Они улетели. Я его решил проучить. Когда он подошел ко мне ближе десяти метров, я приподнял палатку-укрытие, издал громкий крик и, не вылезая из палатки, помчался на медведя, чтобы сбросить на него палатку. Медведь сначала оторопел, потом развернулся и стрелой помчался в лес, оставляя после себя жидкий помет.

В Долине Гейзеров, еще до обрушения селя, был Банный ручей. Там мы стирали и мылись. Очень удобно. Бросаешь белье в кипяток гейзера. Все это кипит, вода поднимается, и через небольшое время гейзер выбрасывает «прокрученное» белье в холодный ручей. Прополоскал его и пошел домой. Здесь рядом холодный и горячий потоки образуют «ванну». Перекрывая камнями тот или иной поток воды, делаешь нужную тебе температуру для купания.

Однажды, после утомительного маршрута, лежал голышом и блаженствовал в теплой целебной «ванне». По бокам и сзади заросли крапивы. И только одна тропинка спускается с пригорка к ручью.

Смотрю – по ней идет прямо на меня большой медведь. Бежать некуда. Лежу, жду. Медведь подошел ко мне метра на три-четыре. Посмотрел на меня. Потом обнюхал грязное потное белье на берегу ручья. Еще раз посмотрел на меня своими маленькими, ничего не выражающими глазами. Я ему как можно ласковее и тише говорю:

– Ну что, Михалыч, стоишь? Залезай в ванну, места хватит обоим…

Требовалось максимум сдержанности и спокойствия. Ни крика, ни паники, ни грубости в этой ситуации допускать было нельзя. Медведь еще раз понюхал белье, легонько фыркнул, повернулся и пошел обратно по тропе вверх. Когда он ушел, я почувствовал, как тело слабеет от неожиданного стрессового напряжения…

С Горного Плато и до устья реки Шумной в основном пологий спуск. На многие километры к океану тянется хорошая звериная тропа. Я убрал с тропы сваленные стволы деревьев. Теперь мог безостановочно спускаться на своем походном самокате. Как-то при очередном спуске увлекся. Скорость приличная. Одно удовольствие лавировать по этим извилистым тропам. Вдруг за поворотом вижу: мне навстречу по тропе идет средних размеров медведь. На большой скорости затормозить я уже не мог, да и растерялся. На полном ходу несся к мишке. Самокат по инерции полетел в медведя, а я прыгнул в сторону, на кусты.

Самокат ударил зверя в бок. Медведь от неожиданности рявкнул, обрызгал меня пометом и шарахнулся в сторону оврага. Быстро опомнившись, я вскочил на самокат, оттолкнулся и помчался дальше вниз по тропе…

Мы с энтомологом заповедника Тамарой шли по горной тундре среди зарослей кедрового стланика. У Тамары был свой многокилометровый маршрут к вулкану Бурлящий. Туда по медвежьим тундрам она ходила одна. Проводила там свои работы и возвращалась на базу в кальдеру Узон. Медведей не боялась. А вот волков побаивалась, особенно зимой. Даже носила с собой тяжелый карабин, из которого не умела стрелять. Говорила, что ей с карабином спокойнее.

И вот мы увидели недалеко пасущегося на ягоднике большого медведя. У меня сразу мелькнула мысль: а как медведь будет реагировать на приближение женщины?

Я попросил Тамару идти на медведя кругами, а сам стал фотографировать этот эксперимент. Тамара прошла к нему метров пять, медведь поднял свою огромную морду и насторожился. Тамара двигалась с опущенным энтомологическим сачком и подошла к медведю метров на пятнадцать.

– Ну, давай, еще немножко поближе подойди, – подбадривал я ее.

– Сам иди! Что я, дурочка? – отрезала Тамара и вернулась на тропу.

Медведь, услышав наш разговор, повернулся и не торопясь скрылся в зарослях кедрового стланика. Осталась на память фотография «Тамара и Медведь».