Текст книги "Верь, люби, живи! (сборник)"

Глава 19

На следующий день Лина отправила мадам Лотту гулять с Радой, сказав, что хочет немного подготовиться к занятиям, прибраться дома и сходить в магазин. Как только дверь за хозяйкой и дочерью закрылась, женщина бросилась к шкафу, вытащила черное платье с белыми манжетами, быстро оделась, собрала волосы в пучок и выскочила из дома. Потом вернулась, схватила коричневую длинную шубу, которую ей сшил муж к Новому году, и снова выбежала на улицу. Она мчалась в кафе «Улыбка», боясь, что сейчас увидит пустой столик. Но опасения были напрасными – Петр ждал девушку, как и обещал.

– Я так соскучился, Лина, – бросился он навстречу женщине. – Поехали.

Лина лишь кивнула головой, понимая, что готова следовать за этим мужчиной хоть на край света.

Следующие два месяца были самыми счастливыми в жизни молодой Никольской. Каждый день они с Петей находили возможность провести вместе хотя бы несколько часов.

– Я должна все рассказать Владу. – После бурного секса Лина и Петр лежали в кровати гостиницы. – Я не могу больше врать, притворяться. Но еще хуже ложиться с ним в одну постель – мне противно от того, что я вынуждена изменять тебе. Я хочу уйти от него.

– Милая, постой, не торопись. – Петр прикурил сигарету. – Все не так просто. И мы должны запастись терпением, чтобы быть вместе.

– Почему непросто? – Лина была удивлена.

– Через месяц я с женой и сыном уезжаю в Израиль. СССР рушится, здесь нам не место. Я хочу жить на своей исторической родине.

– Ты женат? В Израиль? Когда? А как же я? – Лине казалось, что она умирает.

Вопрос с иммиграцией в Израиль был давно решен и не подлежал пересмотру – Петр знал, что жить хочет только там, однако появление Лины сильно усложнило его жизнь. Когда он думал о ней, он забывал дышать, ему хотелось раствориться в этой женщине, умирать и снова рождаться рядом с ней; он не мог представить, что рано или поздно наступит день, когда он ее не увидит. Однако сейчас отдаться чувствам – значило погубить себя.

– Лина, у тебя есть еврейские корни? – Петр лихорадочно размышлял.

– Конечно, я еврейка и по маме, и по папе, – девушка сухо ответила, потому что смириться с тем, что ее любимый скоро уедет с законной женой в другую страну, она пока не могла.

– Слушай меня. Я уеду и, как только устроюсь, тут же напишу тебе письмо. В нем будут точные инструкции, что тебе делать, чтобы приехать ко мне.

«Он сказал «ко мне», – ухватилась за спасительную мысль Лина. – Значит, он не бросает меня, значит, мы все-таки будем вместе».

– А при чем тут Влад? – Девушка приподнялась и посмотрела в глаза любовнику.

– Мы не можем рисковать, – отвел глаза Петр, он терял разум, когда видел ее лицо, такое родное, любимое, желанное. – Вдруг ты получишь отказ? А это вполне возможно: одинокая девушка, с ребенком, без законченного образования и профессии, без средств к существованию. Нет, это слишком опасно. Ты должна выехать вместе с мужем.

– А что будет дальше?

– Дальше ты разведешься, я к тому моменту уже точно буду разведен, и мы с тобой поженимся на этой святой земле.

– Я боюсь, – расплакалась Лина. Слишком много сложностей вставало на их пути.

– Чего ты испугалась, моя принцесса?

– А вдруг ты не разведешься? А вдруг Влад не захочет ехать? А вдруг нас не пустят?

– Успокойся, все будет хорошо. Мы же с тобой любим друг друга, поэтому сама судьба нам с тобой поможет. Я разведусь, как только мы обоснуемся в Израиле. Я бы развелся давно, потому что мы с Ларисой уже несколько лет живем разными жизнями, но нам надо выехать из СССР, а в законном браке сделать это гораздо проще. Я люблю только тебя, моя маленькая богиня, только ты мне нужна. Но здесь нас погубят.

– Я тоже тебя люблю, Петенька, – прошептала Лина, прижавшись губами к горячему животу мужчины. – Но Влад? Он же русский, а не еврей.

– Его должны впустить, так как он твой законный муж. – Петр начал целовать мягкую грудь женщины. – Следующий Новый год мы встретим вместе, на Земле Обетованной. Все будет хорошо.

Петр успокаивал любимую женщину, но ему самому было тревожно – вероятность, что муж любовницы не захочет эмигрировать из России, была велика. Надо было как-то подстраховаться. Тогда он обратился к знакомым с просьбой найти хоть какой-то компромат на Никольского Владислава Николаевича, надеясь, что сможет его припугнуть, и перед самым отъездом получил исчерпывающую информацию.

Влад Никольский давно и очень успешно работал подпольно. Он был одним из немногих, кто осмелился в советское время заняться криминальным производством и сбытом товаров, а именно, организовал целый цех по пошиву одежды, которую продавал в комиссионном магазине старика-еврея по имени Арон Львович. «Этот человек – прирожденный предприниматель, – с уважением подумал Петр. – Он далеко пойдет. Если при такой власти он сумел так изящно всех обвести вокруг пальца, прикрываясь тем, что он инвалид, то в Израиле он сможет достичь небывалых высот. Надо же, и откуда он только берет эти иностранные журналы, по которым шьет такие потрясающие вещи? Надо же было так все устроить?! Нет, этот человек – гений!» Петр еще раз с нескрываемым восхищением пролистал папку, которую ему сегодня доставили. «Сложность может быть только из-за отца, – нахмурился зубной врач. – Надо же, генерал! Либо Влада не выпустят, либо отца сместят с должности, обвинив в том, что он в родстве с изменниками родины! Надо будет поразмыслить, на что правильнее давить. Пугать тюрьмой? Действенно, конечно, но если тот упрется и все-таки будет осужден, то Лине могут не дать разрешения на въезд. Тогда придется придумывать что-то еще». Целую ночь Петр не смыкал глаз, обдумывая сложившуюся ситуацию, но выхода пока не видел. «Ладно, – под утро решил он, – поговорю с Линой. Будем решать проблемы по мере их поступления».

Наступил последний день перед отъездом Петра. Лина металась по квартире, не в силах унять дрожь. Боясь причинить дочери случайный вред, она передала ее мадам Лотте, попросив сегодня присмотреть за Радой.

– Ты плохо себя чувствуешь, рыбка моя? – Старуха взяла крошку на руки и внимательно посмотрела на молодую мать. – На тебе лица нет.

– Да, мне плохо. – Лина ухватилась за эту мысль как за спасительную соломинку. – Только мне еще в институт ехать – у нас подготовка к какой-то важной конференции. А потом я поеду к знакомой, мне надо кое-что сделать. Боюсь, что закончу очень поздно.

Мадам Лотта удивленно смотрела на бледную Лину и не узнавала ее – от милой ласковой и мягкой девушки не осталось и следа: перед ней стояла задерганная, испуганная женщина, готовая расплакаться в любую минуту.

– Ты иди, конечно, Линочка. За Радочку не беспокойся, я с ней посижу. А адрес знакомой оставь – Владик придет с работы и заберет тебя, чтобы тебе поздно ночью одной не ехать.

– Хорошо, спасибо вам. – Девушка быстро развернулась и выскочила из дома.

– А адрес? – закричала вслед женщина, но ответом ей был лишь хлопок двери.

Лина и Петр не могли оторваться друг от друга – это был их последний день вместе перед долгим расставанием. Наконец усталость взяла верх, и пара уютно разместилась в одном кресле.

– Любимая, – хрипло сказал мужчина, – я узнал кое-что о твоем муже. Мне кажется, что это поможет тебе убедить его выехать в Израиль.

– Ты о чем, любовь моя? – Лина не понимала, что можно узнать такого о человеке, с которым она жила и который делился с ней всеми новостями.

– Твой муж – цеховик. Это криминал.

– Что такое цеховик? Почему криминал? Его посадят? – девушка ничего не понимала.

– Цеховик – это человек, который занимается теневой экономикой. Я не буду загружать тебя подробностями, но как только ты получишь от меня письмо с инструкциями, намекни ему, что ты все знаешь о его занятии и что другие люди тоже знают. Можешь даже сказать, что тебе угрожали. Если он любит тебя, а я уверен, что любит, потому что тебя невозможно не любить, то он всерьез забеспокоится. Тогда предложи выехать в Израиль. Все подробности будут в письме.

– И он согласится? – Лина не верила своим ушам.

– Ради тебя и вашей дочери – согласится, я уверен в этом. – Петр счастливо улыбнулся и потянулся к своей принцессе.

У девушки голова шла кругом – Петр сказал ей то, во что она никак не могла поверить, поэтому она ловко выбралась из теплых объятий.

– Любимый, я пойду попью водички, сейчас вернусь.

Петя смотрел на обнаженное точеное тело Лины и старался запомнить каждый изгиб, родинку, пушок на шее, тонкие лодыжки... «Боже, как я люблю ее, – думал он в отчаянии. – Я люблю в ней все, словно она была создана именно для меня. Как так получилось, что она досталась другому мужчине? Как я смогу пережить эту разлуку? Я умру от тоски».

Женщина вернулась и влажными губами приникла к нему. Тела вновь соединились, а темнота плотной пеленой окутала умирающих и возрождающихся любовников.

Наступало утро. Мужчина и женщина так и не сомкнули глаз, стараясь насладиться каждой минутой, которую им дарила судьба. Но чем светлей становилось, тем больше страха и боли проникало в их души.

– А вдруг? – начинала Лина, цепляясь тонкими руками за мужские плечи.

– Нет, все будет хорошо, – убеждал не то ее, не то себя Петр.

– А если? – не успокаивалась девушка.

– Я буду тебя ждать. Я буду тебя ждать столько, сколько понадобится.

– Мне страшно.

– Не бойся, любимая, поверь мне, не бывает идеально, но...

– Что «но»?

– Но мы с тобой не случайно, наша встреча была предопределена, значит, мы обязательно встретимся.

– Любимый! – Лина рыдала на шее Пети.

– Только не забывай меня, принцесса, только не забывай. – Мужчина тоже дал волю чувствам. – Я умру, если ты исчезнешь из моей жизни.

– Я никогда не забуду тебя...

– Я буду ждать тебя. Израиль – это святое место. Мы обязательно встретимся там и будем счастливы.

Машина неслась к дому Лины.

– Не подъезжай, – попросила девушка.

– Я уже повернул, милая, – прошептал Петр и остановился возле дома любимой. – Пожалуйста, не целуй меня. Если ты коснешься меня губами, я просто не смогу уехать.

– Не оставляй меня, – простонала женщина. Ее сердце разрывалось от невыносимой боли.

– Мы обязательно будет вместе, а теперь иди и не оглядывайся. Я совсем скоро пришлю тебе письмо, и ты полетишь ко мне, любовь моя.

– Я люблю тебя, – прошептала Лина, открыв дверь автомобиля.

– И я тебя, – дрогнувшим голосом ответил Петр, а потом резко нажал на газ. Машина с визгом рванула и скрылась за поворотом.

Окаменевшая Лина зашла в дом. Прямо перед ней стоял муж, который не спал всю ночь, тревожась за нее.

– Где ты была? – хрипло спросил он, боясь услышать ответ, но в то же время желая получить объяснения от жены.

– Ты на самом деле хочешь это знать? – девушка затравленно посмотрела на Влада, а потом прошла в свою комнату. Она легла поверх покрывала прямо в одежде и крепко заснула, словно сон был для нее единственным избавлением от той боли, которую она испытывала.

Владу казалось, что он умер. Измена жены, а он понял, что это было именно так, острым лезвием пронзила его сердце. Не в силах справиться с эмоциями, он вышел из дома и пошел бродить по городу. «За что? – думал он. – Почему она выбрала другого? Неужели это конец? Что делать? Выгнать ее? Но я умру без нее, я просто не смогу жить без своего ангелочка. Забыть и сделать вид, что ничего не было? А я смогу? Не знаю... Нет, я смогу, я должен справиться с этой ситуацией, иначе я просто пропаду. Без Лины и Рады жизни все равно не будет! Я заставлю ее влюбиться в меня снова, я одарю ее новыми платьями, украшениями. Она у меня будет жить, как королева, и никогда от меня не уйдет!»

Вечером Влад вернулся домой. Лина уже проснулась и безучастно кормила дочь с ложечки – по щекам текли слезы.

Глава 20

Прошло полгода. От Петра письма так и не было. Сначала Лина каждый день бегала на почту или неслась к входной двери, когда слышала стук, но со временем вера исчезла, и она впала в анабиоз. Жизнь женщины теперь состояла из воспоминаний о двух месяцах счастья.

По ночам, когда Влад ласкал жену, она закрывала глаза и вспоминала совершенные руки зубного врача, которые зажигали в ней огонь, его теплые губы, его запах, его дыхание... Она отдавалась мужу, представляя, что в нее сейчас входит Петр. В те моменты она наслаждалась процессом любви, но чуть только Влад касался разгоряченного тела супруги протезом, как она все вспоминала и замирала – ласки супруга ей были неприятны. «Скорее бы он закончил, – молилась она кому-то. – Я не люблю его больше! Я не хочу, чтобы он касался меня! Мне так противно!» Слезы текли из глаз, а Влад продолжал поступательные движения. Мужчина чувствовал резкое изменение в поведении жены и понимал причину происходящего, но настойчиво пытался выбить из сердца любимой постороннего человека и готов был пойти на все, чтобы только Лина вернулась к нему, вернулась душой.

– Солнышко, давай родим братика или сестренку Раде, – сказал утром Влад, целуя жену в щечку.

– Зачем? Тебе Рады мало? – Лина была не готова к такому повороту событий.

– Нет, я очень люблю и тебя, и дочку, просто подумал, что тебе захочется второго ребенка.

– Я же учусь, – женщина не знала, какую отговорку придумать, чтобы она выглядела правдоподобной. Второй ребенок усложнил бы переезд в Израиль и уход от мужа, когда Петя пришлет письмо.

– Но тебе же Лотта так хорошо помогает: она и хозяйство ведет, и за Радой смотрит. – Муж понимал, что супруга будет непреклонна, но сдаваться не хотел.

– Влад, я подумаю об этом. – Лина повернулась к плите и поставила чайник. – Но пока я не готова второй раз стать матерью.

– Хорошо, ангелочек.

Женщина смотрела на огонь и вспоминала...

– Любовь моя, я только с тобой поняла, что значит «быть женщиной», – произнесла Лина, вставая с постели.

– Ты не просто женщина, а очень красивая женщина. Ты словно сошла с картины Рембрандта. – Петр, откинувшись на подушки, любовался ею.

Лина медленно и лениво надевала тонкие чулочки, белоснежное белье и красное платье с белым поясочком. Она была прекрасна и знала это. Именно он, Петр, вселил в нее ощущение своей уникальности и исключительности, именно с ним она осознавала свою красоту, несмотря на то, что Влад, всегда самостоятельно одевавший супругу, умело подчеркивал ее достоинства нарядами. Для мужа она была ангелом, именно поэтому на всех ее платьях, блузках, сарафанах обязательно присутствовал белый цвет как знак неземной природы хозяйки одежды. Муж относился к ней как к божеству, а Петя – как к земной женщине, из плоти и крови, и именно это так нравилось Лине, так будоражило кровь и вызывало ответные эмоции.

– Знаешь, я недавно прочитала «Робинзона Крузо» на английском языке. – Женщина стояла перед зеркалом и поправляла прическу. – Там была такая фраза: «Какое игралище судьбы – человеческая жизнь! Сегодня мы любим то, что завтра будем ненавидеть; сегодня ищем то, что завтра будем избегать».

– Ты почему об этом вспомнила? – Петр недоуменно поднял глаза.

– Подумала про Влада. Я так искала с ним встречи, когда мы только познакомились, и сейчас так отчаянно пытаюсь избежать общения с ним.

Петр поймал руку любимой и притянул к себе – жаркий поцелуй прервал размышления Лины о странной человеческой натуре...

– Ангелочек, чайник кипит! Ты не видишь, что ли? – Влад тронул жену за плечо.

Она молча выключила газ и, так и не налив чаю, вернулась в спальню. Мужчина пошел за ней.

– Любимая, что с тобой происходит? Может, поговорим?

– Давай уедем из страны, – Лина произнесла то, что должна была сказать только после получения письма от Пети, однако мысль о Земле Обетованной все настойчивее и настойчивее преследовала ее. Она думала, что как только окажется в Израиле, сразу обретет счастье и покой.

– Я тоже думаю о переезде. – Влад присел рядом с женой. – Просто ты в последнее время настолько ушла в себя, что я даже не делился с тобой своими мыслями.

– Правда, Владик? – впервые за полгода Лина улыбнулась супругу. Она думала, что сейчас расскажет ему о Святой Земле, и они отправятся туда, куда зовет ее сердце.

– Да, милая, мы переезжаем в Москву.

– Как «в Москву»? – девушка изумленно смотрела на мужа.

– Мне так будет легче уйти в подполье.

– В подполье? – Лина вспомнила рассказ любовника о деятельности ее мужа и поняла, что все на самом деле гораздо серьезнее, чем представлялось тогда, когда голова была забита только тем, что Петя через несколько часов уедет от нее.

– Да, Черновцы – слишком маленький городок, меня могут заметить.

– У тебя проблемы? – сердце замерло.

– А ты думаешь, что деньги, шубки, украшения, сапожки мне просто так достаются?! – обида захлестнула Влада. Он так старается для своих крошек, а жена даже не замечает этого – просто принимает как должное.

Слезы выступили на глазах Лины: «Если мы уедем, то я потеряю связь с Петей. Я так и не дождусь от него письма. Мы так никогда и не встретимся».

– Если меня посадят, вы с Радой пропадете. Ты навсегда останешься женой заключенного! – Влад уже кричал, не видя, как девушка глотает слезы.

«Если его посадят, то меня точно никогда не пустят в Израиль, – думала Лина, пытаясь с точки зрения разума посмотреть на ситуацию. – Надо будет найти способ получить письмо Пети, а пока согласиться с Владом. Возможно, в Москве у него тоже возникнут трудности, тогда можно будет возобновить разговор об эмиграции. Если это еще будет актуально для меня».

Не услышав ничего в ответ, мужчина посмотрел на жену и увидел, что она плачет. Вынести слез любимой он не мог, поэтому бросился к ней, встал на колени и обнял ее ноги:

– Прости меня, любимая, я не знаю, что со мной! Ангелочек, я больше никогда не повышу на тебя голос! Прости меня.

– Когда ты хочешь переезжать?

Тут раздались шаги, и в комнату влетела мадам Лотта.

– Рада пошла! Сама!

Лина бросилась к дочери и обняла ее:

– Крошка моя любимая! Какая ты у меня умница! Уже совсем большая стала, самостоятельная.

Влад подскочил к своим девочкам и обнял их – он был счастлив впервые за те полгода, которые прошли с того страшного дня, когда он узнал об измене жены.

– Я рассчитываю переехать через две недели, – шептал он любимой. – Мне нужно все подготовить, а также устроить перевод тебя в московский вуз и собрать вещи.

– Московский вуз? – мадам Лотта услышала слова Влада и сейчас прислонилась к косяку и держалась за сердце. Лицо покрывала мертвенная бледность.

– Вам плохо? – хором закричали супруги Никольские.

– Что же мне делать? Вы уезжаете и бросаете меня! Я умру, я просто умру без вас, – мадам Лотта едва шевелила губами.

– Мы вас не бросаем, вы едете с нами. – В этом вопросе Лина была непреклонна, она прекрасно понимала, что без помощи этой женщины она не справится с хозяйством и дочерью.

– Конечно, с нами, – поддержал супругу Влад.

– Вы с ума сошли? А дом? А мебель? Как я это брошу?

– А бросать не надо, мы просто уедем в столицу, а сюда сможем приезжать на лето, – было видно, что мужчина уже давно думал о переезде и старался не упустить ни одной детали.

Мадам Лотта хотела что-то возразить, но Влад подошел к женщине, взял ее под руку и вывел из комнаты.

– Думаю, вам лучше согласиться с нашим предложением, – жестко произнес он. – Или я расскажу жене о своих подозрениях по поводу смерти ее матери.

– Владик, мальчик мой родной, – заплакала старуха, – я не знаю, что на меня нашло тогда. Прости меня. Я просто не смогла делить вас ни с кем. Она отнимала у меня вас, отняла бы и маленькую Раду.

– Сейчас меня меньше всего интересуют мотивы вашего поступка. – Владу вдруг стало так неприятно, что он так долго жил с женщиной, способной на убийство. До этого он всего лишь подозревал ее, но вина была не доказана, поэтому он позволял себе думать, что просто заблуждается. Сейчас правда вышла наружу, и это было жутко и уродливо. – Моя жена хочет, чтобы вы поехали с нами, значит, вы это сделаете. Раз уж по вашей вине Лина осталась сиротой.

– Я все сделаю, Владик, сынок. – Мадам Лотта целовала протез молодого человека и плакала.

«Как мерзко, что я живу рядом с убийцей, – думал мужчина, направляясь обратно в спальню. – Однако у меня нет выбора: рассказать Лине правду – значит, нанести ей удар в самое сердце. Я слишком люблю свою девочку, я не хочу, чтобы она страдала. Я с этой новостью справлюсь, Линочка – нет. Значит, буду молчать дальше. Видно, так нужно».

Через две недели супруги Никольские с частью вещей отправились в Москву. Мадам Лотта оставалась в Черновцах, чтобы продать антиквариат Влада и собрать оставшиеся вещи. Она должна была приехать следом.