Текст книги "Осень Жанны"

Дон Нигро
Осень Жанны

Осень Жанны

Эта пьеса посвящается Марни, с глубочайшей любовью.

В последующие после суда годы ходило множество слухов, что настоящую Жанну д’Арк англичане не сожгли. В 1436 г. братья Жанны объявили, что она жива, а три года спустя приехали в Орлеан с молодой женщиной, настаивая, что это Жанна.

(ЖАННА сидит на скамье в саду. Щебечут птицы).

ЖАННА. Уже осень. Горят листья. В моем сне горит все. Голоса шепчут, и я горю. Что они шепчут? В голове великое множество голосов, и я горю, и все горит.

Ребенком осенью я играла в развалинах замка неподалеку от дома моего отца. Поздними вечерами я заползала в развалины и слушала шепот. Это были не совы и не ветер, и не цикады.

В нашем маленьком, огороженном стеной саду, птицы и животные подходили, чтобы есть у меня с руки. Папа говорил, что, скорее, задушит меня собственными руками, чем даст уйти. У моего отца были очень сильные руки.

Иногда в моем сне я тону. Но гораздо чаще горю, и в голове моей шепот, в моей голове голоса, они бормочут и бормочут, словно клокочет кипящая вода, или щебечут птицы, или трещит огонь.

Эта силу внутри меня, место, откуда исходят голоса, и сила эта прекрасная, и ощущение этой силы, и контроль над ней, никто не подозревал, такого в юной девушке, и это святая Екатерина, святая Маргарита и архангел Михаил говорили со мной – не дьяволы. Святая Екатерина общалась со мной через потайную дыру в моей камере перед казнью, нашептывала мне, пока белые голуби ворковали под стрехой. Я предпочитаю называть эти голоса голосами архангела Михаила и святой Екатерины, но кому в действительности принадлежат эти голоса, я сказать не могу. Но подозреваю, что мои голоса более древние, чем святые.

Англичане называют их демонами, но как они могут знать наверняка, Бог говорит с человеком или демоны? Если ты носишь мужскую одежду, тебя называют ведьмой. Если ты говоришь мужчинам, что они глупые, конечно, они тебя убьют. Если я ведьма, то какая я ведьма? Они называли меня шлюхой, но это ложь. Распутница и ведьма, голая верхом на осле, сожженная на костре за общение с темными силами у сказочного дерева. После суда надо мной и казни мой друг Жиль де Рэ написал и поставил мистерию в мою честь, пьесу страсти. Каждая пьеса – мистерия, говорил он, и каждая жизнь – страсть. Жиль был монстром. Жиль был моим другом. И какая я ведьма? Ходили слухи, что я не умерла на костре. Но я знаю, что наверняка умерла, потому что до сих пор чувствую огонь, под кожей, внутри меня, словно я – инкуб. Я ношу мою плоть, как одежду. И разве имеет значение, какую одежду я ношу, какую плоть? Эти вопросы идентичности бесконечны, она – зеркальный лабиринт.

Я знаю, что слышу голоса, потому что мои голоса говорят мне: я слышу голоса. У меня есть потрепанная и порванная колода карт Таро. Разрушенная башня. Женщина-папа. Шут. Его лицо – лицо нищего, который пришел в наш город, когда я была девочкой. Я помню огонь.

Мои братья говорят, что я – Жанна, поэтому я должна была, насколько помню, умереть на костре. И они должны это знать. Они – ее братья. И мои братья. И их сестра мертва, как и моя, и все – мистерия, и из этого следует, что эта пьеса, которая ее пьеса, но еще и моя пьеса. Я родилась в ночь святого Богоявления, как только закукарекали петухи. Ложная заря. Закрывая глаза, я чувствую, что нахожусь в каменном доме в Домреми. Мысленно я и иду в этот дом в парке.

Туман под сказочным деревом. Древняя береза плакучая, шепот под ней. Ветви достают до самой земли. Под ними можно проползти и оказаться в безопасности маленькой пещеры, которую мы называли женским домиком. Мальчик из деревни будет приходить туда, чтобы ночью танцевать с феей. И я буду приходить ночью и лежать под сказочным деревом, в объятьях шишковатых корней и под ветвями, которые словно возлюбленный, и слушать, и я буду слышать тихие стоны наслаждения.

Моя мертвая сестра лежит среди свечей. Это лицо и тело Бога.

Мне тринадцать. День, середина лета, сад моего отца. Я слышу голос справа, со стороны церковного двора, и там что-то яркое.

Услышав голос трижды, я поняла, что это ангел. Однажды я созерцала множество ангелов, в облике очень маленьких существ. Иногда мои видения являлись во множестве, но совсем маленькими, однако яркими и четкими.

Голоса говорили в тишине. Если в тюрьме сильно шумели. Я не могла расслышать святую Екатерину. Но случалось, голоса начинали звучат, когда мне отчаянно требовалось сосредоточиться на чем-то одном, для меня в тот момент важным, а я не могла, голоса отвлекали. Когда мои судьи проводили специальное заседание, чтобы я послушала мои голоса и сказала им, что они мне говорят, я слышала шепот, но не смогла разобрать ни слова.

Что? Что вы говорите? Я не могу расслышать, что вы говорите. Лишь какой-то шум, прорываемый странными криками, словно вырывающимися из великого хаоса, не иначе, кричали грешники в аду. Говорите со мной или замолчите, пожалуйста! Вы пытаетесь свести меня с ума? Вы заставляете их поверить, что вы – демоны или что я – безумная? Вы заставляете их поверить, что я – безумная.

Часто я слышала голоса, когда приходской священник звонил в колокола. Звон колоколов притягивал голоса, как белых бабочек.

Архангел Михаил рассказывал мне о войне ангелов на небесах, о войне Бога и Сатаны, когда многие пали. Когда архангел Михаил нежно шепчет мне на ухо, я чувствую на лице его теплое дыхание, и я сильная. Я – воин. Архангел Михаил очень красивый.

Святая Екатерина – наша защитница от пожаров. Когда я прикасаюсь к ней, если она открывается моим глазам, пальцем, на которые надето кольцо, то чувствую, те самые узы, которые связывают ее с Христом. Когда они сжигали меня она, вероятно, находилась где-то в другом месте.

Иногда я вижу лица, которые смотрят на меня из окон. Я думаю, это лица святых, хотя иногда они кажутся мне недобрыми, а в других случаях просто грустными. Я называю их святая Екатерина и святая Маргарита, и верю, что это они. Но в темноте, когда я лежу в темноте, возникают сомнения.

Иногда глубокой ночью я жажду прикоснуться к ним и ощутить их прикосновения. Но я боюсь их прикосновений. Я боюсь всех прикосновений, и при этом жажду их, как ничего другого. Ибо думаю, зачастую мы жаждем и боимся одного и того же. Я не знаю, есть у архангела Михаила волосы или нет. Но однажды мне приснилось, что прикоснулся ко мне в том месте… но это все личное. Я не люблю, когда старики допрашивают меня об этом. Может, перестанете задавать мне эти глупые вопросы? Лучше просто отрубите мне голову.

Когда я смотрю на них в упор, они тают. Их можно увидеть только краем глаза, услышать, когда не слушаешь. Те, кто убил собственную способность слышать голоса и видеть видения, хотят убить эти драгоценные дары и во мне. Если у кого-то есть дар, они пойдут на все, ради того, чтобы его убить.

Святая Екатерина обнимала меня и пахла сладкими духами, и я дрожала, как ягненок. Я видела их собственными глазами более ясно и отчетливо, чем вы видите меня, и плакала, когда они покинули меня, и молилась, чтобы они забрали меня с собой, но они не забрали, и тем не менее, я верю в них с той же определенностью, с какой верю в Бога.

Нищие забредали в наш город. Беженцы от войны. Я их кормила. Одноглазый нищий сказал мне, что тоже слышал голоса. Его голоса сказали ему, что Бог жил в амбаре где-то в Нормандии. Я позволила ему спать в моей кровати. Сама легла на полу Когда голоса начали говорить мне, что я должна изгнать англичан, я испугалась и сказала им, что я обычная девушка, которая не умеет ездить верхом или сражаться. Будь хорошей девочкой, ответили голоса, и Бог тебе поможет.

Дети соседней деревни любили бургундцев. Мы стояли за французов. Дрались до крови камнями и палками. Такими были мои первые битвы. От них бурлила кровь. Англичане украли наших коров и сожгли нашу церковь. Так мы узнали, что они – дьяволы. И голоса начали говорить со мной в саду моего отца, который находился рядом с руинами сожженной англичанами церкви. Все начинается и заканчивается в огне.

Я не могла сказать родителям о голосах. Моя мать говорила, что однажды моему отцу приснилось, я тогда была ребенком, что я уйду на войну. Проснулся он в поту, расстроенным, и сказал моей матери, что скорее задушит меня собственными руками, чем это позволит. Но я не думаю, что ему приснилось, будто я – солдат. Ему приснилось, что я – шлюха. Мой отец хотел задушить меня, чтобы не отдавать другим.

Когда мы убежали от бургундцев, я работала служанкой в харчевне, про которую говорили, что все работающие там женщины – проститутки, но мне казалось они милыми и лучшими христианками, чем многие знакомые мне вроде бы добропорядочные особы. Но их глаза были такими грустными. Поему я не могла прекратить думать о них? Деревенский дурачок сказал, что я согласилась выйти за него, но это была ложь. Мой отец заплатил ему, чтобы он так сказал. Девственность была моей судьбой. И однако во снах я часто совокуплялась. Когда я отказалась выходить замуж, все решили, что я чокнутая. Но я обещала девственность моим голосам.

Я пошла на хитрость: попросила дядю сказать моему отцу, что я должна помочь его жене природах. Благодаря этому мне удалось вырваться из-под присмотра отца. Я пошла к Роберу де Бордикуру, который имел возможность представить меня дофину.

Стоял декабрь. Поля и канавы припорошило белым. Капитан Бордикур посоветовал моему дяде хорошенько меня выпороть и отправить домой. Но, когда увидел меня, передумал. Сир де Бордикур, пусть и грубоватый, был храбрым воином, но его отличала одна слабость: встретив более-менее симпатичную девственницу, не мог оставить ее в таком состоянии. На мне было старое, выношенное красное платье. Он смотрел на меня, как кот на сметану. Его глаза с легкостью раздели меня. Они меня пожирали. Он думал, что меня зачаровали демоны, но все равно отправил меня к дофину, потому что ему понравилась моя грудь. У мужчин я читаю мысли, потому что их так мало. Животных я люблю больше, чем мужчин. Люблю овец, потому что они глупы. И лошадей. Потому что они не такие, как овцы. В глазах овец я иногда вижу Бога. В глазах лошадей – правду. Но в глазах мужчин – только похоть и насилие. Разве имеет значение, какие у меня формы и что я ношу? Носить мужскую одежду – грех, говорят они. Но в мужской одежде я могу ездить верхом и сражаться. Богу без разницы, что мы носим. Когда Бог смотрит на нас, он видит нас всех голыми, какими и сотворил. Для Бога мы все голые.

Женщин призвали, чтобы подт

...

конец ознакомительного фрагмента