Текст книги "Мистический египетский шкаф"

Дон Нигро
Мистический египетский шкаф

The Mystical Egyptian Cabinet

Действующие лица:

ЛИЛЛИ – помощница фокусника, за двадцать

МАГ – фокусник, за тридцать

МОНИКА – «гуттаперчевая» девушка, за двадцать

Декорация:

Сцена старого театра. Несколько сундуков, окруженных темнотой.

(Свет загорается под воркование голубей. Сцена старого театра. Несколько потрепанных, старых сундуков. ЛИЛЛИ, в достаточно открытом костюме помощницы фокусника, сидит на сундуке, пьет бурбон из бутылки и поглаживает набивного кролика. Вне круга света темнота пустого театра).

ЛИЛЛИ. Голуби воркуют под стрехой. Паршивый старый театр в паршивом старом городе. Подобранная, но такая убогая атрибутика фокусника. Цилиндр, колода карт, набивной кролик Базиль и гроб, в котором меня регулярно распиливают пополам. Великий фокусник когда-то неплохо выглядел, но время и спиртное изменили его до неузнаваемости. Маг Великолепный. Моя судьба. Человек, которого я ненавижу. Блохастые голуби, только их он и любит. У него полно дурных привычек, да еще и кролики, которые стали такими толстыми, что застревают в его шляпе. Тысячу раз я просила его приподнять свой костлявый чародейский зад и помочь мне собрать этих чертовых кроликов, но нет. Он выше этого.

(Открывается соседний сундук. Появляется голова МАГА. От когда-то харизматического исполнителя мало что осталось. Но голос по-прежнему впечатляет, чем-то напоминая голос Джона Кэррадайна[1]1
  Джон Кэ́ррадайн/john Carradine (1906-88) – американский характерный актёр, исполнивший роли (как правило, эпизодические и второго плана) в 351 фильме, из которых многие являются классикой Голливуда.


[Закрыть] из старого ужастика).

МАГ. Великий чародей не бегает за кроликами. Кролики бегают за ним. Собаки бегают за кроликами. Ты должна с большим уважением относиться к черным наукам, любовь моя. Или ты не знаешь, что лишь щелкнув пальцами, я могу превратить тебя в кучку лошадиного навоза? (Пытается щелкнуть пальцами, но еще слишком пьян, чтобы они соприкоснулись должным образом).

ЛИЛЛИ. Столкнувшись в реальностью, великий чародей пытается противопоставить трудностям свою ловкость рук. Но куда там. Голуби разлетелись. Кролики разбежались. Великий чародей провонял бурбоном, а моя карьера пикирует, как дохлая ласточка. Великий чародей полагает, что для меня огромная честь, дышать в гримерке дымом его сигары.

МАГ. Сигарный дым для тебя полезен. Бог курит сигару. Так сказано в книге Плача. Дай мне этот бурбон. (Тянется к бутылке, но ЛИЛЛИ отдергивает руку).

ЛИЛЛИ. Три раза за вечер, шесть дней в неделю я полуголой шествую по сцене, руки у меня дергаются, как у марионетки, и всякий раз в финале он распиливает меня пополам.

МАГ. Если не дашь мне бурбон, небеса с моей подачи обрушат тебе на голову дождь из мелких лягушек и ковровых клещей.

ЛИЛЛИ. Маг, сказала я ему, ну разве это жизнь, если тебя из вечера в вечер распиливают надвое? В жизни должно быть что-то еще. Я хочу большего.

МАГ. Большего? Ты хочешь большего? Женщина, которая хочет большего. Это же сенсация. Зовите прессу.

ЛИЛЛИ. Да. Я хочу большего. Хочу!

МАГ. Хорошо. Может, я смогу распиливать тебя на три части.

ЛИЛЛИ. Я говорю о другом.

МАГ. Дай мне бутылку, и можешь взять мое правое яйцо.

ЛИЛЛИ. А кроме того, он – самый паршивый фокусник на всей этой планете.

МАГ (пытается выбраться из сундука). Вроде бы с левым я что-то такое сделал, но правое, насколько я помню, в целости и сохранности.

ЛИЛЛИ. И он воспринимает меня, как само собой разумеющееся. А все, что я делаю, не так и легко, знаете ли.

МАГ (с огромным трудом вытаскивая ноги из сундука). Это правда.

ЛИЛЛИ. Ему бы хоть раз распилить себя. Я готова заплатить, чтобы это увидеть. Я шагаю по этим насквозь продуваемым старым сараям, гордо именуемым театрами, ветер холодит мой голый зад, а двенадцать недоумков, составляющих аудиторию, толкают друг друга локтями, пускают слюни и щурятся, указывая на мои голые груди. Я демонстрирую свое тело любому кретину, купившему входной билет, пока Великий Маг топчется на месте, пытаясь выдернуть своего чертова дебильного кролика из дурацкой гребаной шляпы.

МАГ (ему удается выбраться из сундука, и он с грохотом падает на пол). О-о-ох. Не тревожься. Я акробат от Бога. Человек должен выражать благодарность за дарованное свыше. Ты, дорогая моя, благословлена красивым лицом и формами богини. Это необходимые качества помощницы фокусника. Тех, кто смотрит, необходимо отвлечь на твои прелести, чтобы никто не замечал, что происходит у них под носом. В искусстве, как и в любви, главное, вовремя переключить внимание. А теперь дай мне этот чертов бурбон. (Пытается схватить бутылку, промахивается, падает лицом вниз).

ЛИЛЛИ (уходит за сундук, с бутылкой и набивным кроликом). Другими словами, я просто отвлечение. Не главное блюдо.

МАГ (поднимаясь, с огромным трудом). Конечно, ты отвлечение. Я тоже отвлечение, потому что магия, а она, как и любовь, ритуальная трансформация невежества в удовольствие, совсем не такая, какой кажется.

ЛИЛЛИ. Это фокус.

МАГ. Все – фокус. Правда – это ложь. И так должно быть, потому что не может быть иначе. Едва ли ты бы предпочла, чтобы я действительно распиливал тебя надвое. Во всяком случае, я сильно в этом сомневаюсь. Хотя при таком раскладе нам бы не пришлось платить Монике, изображающей твои ноги.

ЛИЛЛИ. Моника – еще один член нашей труппы. Ее работа – сидеть в гробу и в нужный момент высунуть ноги через дыры, чтобы зрители думали, что это мои ноги.

МОНИКА (высовывает голову из сундука, на котором сидела ЛИЛЛИ). Я предпочитаю смотреть на происходящее под другим углом. Мне нравится думать, будто зрители верят, что ты – верхняя часть моих ног. Господи, как здесь воняет кроличьим дерьмом. Есть у нас что-нибудь из еды?

МАГ (плетется за ЛИЛЛИ). Дай мне эту чертову бутылку, женщина. Я предупреждаю тебя. Не выводи из себя великого чародея. Мой гнев будет ужасен. (В попытке схватить ЛИЛЛИ падает, головой вперед, в сундук. Снаружи остаются только ноги, которые гротескно дергаются).

МОНИКА (вылезает из своего сундука. Она в халате). Маг, ты больше не можешь стоять на голове. Вроде бы мы говорили об этом в постели.

ЛИЛЛИ. Эта женщина зарабатывает на жизнь шевелением пальцев ног. А между выступлениями трахает великого фокусника. Она, можно сказать, моя вторая половина. Иногда мне действительно кажется, что я – два человека. Я думаю… (Что-то большое и белое падает на сцену у ее ног. Она поднимает голову и кричит). Эй, может, хватит! Господи, как я ненавижу этих чертовых птиц. Как нам вообще удается доставать их оттуда? Они начинают вить гнезда. Совокупляются и откладывают яйца, словно собираются оставаться здесь до весны.

МОНИКА (пытаясь вытащить МАГА из сундука). Прекрати брыкаться.

ЛИЛЛИ. Моника тоже не помогает мне ловить кроликов. Она постоянно моет волосы и ходит за кулисами голой. Почему она так часто моет волосы? Никто не видит ее волос. Только ее ступни.

МОНИКА (ей удается вытащить МАГА, теперь он стоит на полу на четвереньках). Для меня очень важно во время выступления ощущать себя красавицей.

ЛИЛЛИ. Ты всего-то шевелишь пальцами.

МОНИКА. Но как красиво я это делаю.

МАГ. В начале жизни я передвигался на всех четырех. Почему так же не закончить? (Рычит и гавкает на голые ноги МОНИКИ). Р-р-р. Гаф-гаф-гаф.

МОНИКА (смеется, отпрыгивает в притворном страхе). Ты это прекрати, Шарик. Я работаю этими пальчиками. Они приносят мне хлеб и масло.

ЛИЛЛИ. Моника, тебя устраивает такая жизнь?

МОНИКА. Какая жизнь?

ЛИЛЛИ. У Базиля, набивного зайца, мозгов, пожалуй, больше, чем у нее.

МАГ (поднявшись). Великий чародей вновь на ногах. Мир вращается вокруг него каруселью восторга. Женщины кружат, как волки.

ЛИЛЛИ. Это не жизнь, Моника. Нет у нас жизни.

МОНИКА. У меня есть. Я люблю шоу-бизнес.

ЛИЛЛИ. Моника, ты – две ступни, торчащие из гроба.

МОНИКА. Не так это и мало.

МАГ. Кто-нибудь даст мне выпить до того, как взорвется моя гребаная голова?

МОНИКА (вырывает бутылку из руки ЛИЛЛИ). Дай сюда. Ты хочешь, чтобы его голова взорвалась? Помнишь, сколько блевотины нам пришлось выгребать после того, как его голова взорвалась в прошлый раз? (Протягивает бутылку МАГУ). Вот она, чиф.

МАГ. Благослови тебя Бог, дитя. (Пьет). Ах-х-х! Абракадабра!

ЛИЛЛИ. Моника, ты действительно хочешь провести остаток жизни задней половиной пантомимной лошади?

МОНИКА. Я люблю лошадей. Я просто счастлива, что у меня есть работа. Может, если мы положим на пол морковки, кролики прибегут сами? У нас есть морковки? Хотя я предпочла бы рыбу и чипсы. Кролики едят чипсы? Ведь это та же картошка, а я думаю, что картошка относится к овощам. Хотя я никогда не видела, чтобы кролик ел картошку. Но, с другой стороны, если морковь, салат и картошка как-то связаны, тогда…

ЛИЛЛИ (хватает МОНИКУ за банный халат и начинает трясти, как тряпичную куклу). Хватит говорить о картошке. Речь не о картошке. И не о кроликах. И я хочу, чтобы ты это поняла, Моника, чтобы в этом у тебя не осталось никаких сомнений. В настоящий момент я с огромным трудом подавляю желание обхватить руками твою шею и сжимать со всей силы до тех пор, пока твои глазные яблоки не вылезут из орбит и не скатятся в оркестровую яму.

МОНИКА. Какая-то ты сегодня нервная.

ЛИЛЛИ. Нервная? Я? Нервная. Я не просто нервная, Моника. Я на пределе. Ты смотришь на женщину, которая на пределе. Женщину, балансирующую на краю экзистенциальной пропасти.

МОНИКА. Тебе надо бы почаще заниматься се

...

конец ознакомительного фрагмента