Текст книги "Балерины"

Дон Нигро
Балерины

В гримерной перед спектаклем балерины курят сигары и рассказывают сальные анекдоты, едят чипсы и рыгают. Они любят грубые шутки, подушки-пердушки здесь в ходу. Балерины жуют табак и щекочут друг дружку, смотрят телевизор, пьют из фляжек, ссорятся, шипят, бросают в зеркало пудинг из маниоки. Но едва начинается увертюра, они волшебным образом преображаются, спускается богиня лебедей, и все забыто.

Действующие лица:

ПЕТРУШКА

ШАХЕРЕЗАДА

ЖИЗЕЛЬ

Декорация:

Гримерная в старом театре.

(Затихает музыка «Лебединого озера», в гримерной старого театра зажигается свет. Появляются три балерины, ПЕТРУШКА, ШАХЕРЕЗАДА и ЖИЗЕЛЬ. Хрупкие, грациозные, невероятно красивые).

ПЕТРУШКА. Господи, надо выпить.

ШАХЕРЕЗАДА. Я хочу, чтобы ты знала мое мнение. Пить во время спектакля крайне непрофессионально.

ПЕТРУШКА. А курить сигару – это нормально?

ШАХЕРЕЗАДА (раскуривает толстую сигару). Это совершенно другое.

ПЕТРУШКА. В чем другое? Разве для танцев тебе не нужны здоровые легкие? (Пьет из фляжки, смотрит на ЖИЗЕЛЬ, которая сидит, склонив голову набок). Жизель, ты в порядке? (Обращаясь к ШАХЕРЕЗАДЕ). Она в порядке? Какая-то она бледная.

ШАХЕРЕЗАДА. Она всегда бледная. Балерина.

ПЕТРУШКА. Думаю, у меня опять растут усы. Не успеваю их сбривать. Растут быстрее травы.

ШАХЕРЕЗАДА. А чего ты не оставишь их в покое?

ПЕТРУШКА. Если оставлю, мне придется войти в квартет брадобреев. Не ступи в эту лужу. Потолок опять течет. Ну почему в день спектакля всегда идет дождь? И пол на сцене деформировался до безобразия. Словно танцуешь на гигантском носу.

ШАХЕРЕЗАДА. Я думаю, усы у женщины очень привлекательны. Моя проблема в том, что по ощущениям у меня не стопы, а птичьи лапы. И выглядят, как нижняя часть ножек викторианской мебели. А еще у меня нет зада. Я бы все отдала за хороший зад. Всю жизнь мечтаю о настоящем заде.

ПЕТРУШКА. Хочешь часть моего?

ШАХЕРЕЗАДА. Да, у тебя зад есть. Можно сказать, даже два.

ПЕТРУШКА. Нет, я уже свела их к полутора. Тренировалась.

ШАХЕРЕЗАДА. Танцы – это тренировка.

ПЕТРУШКА. Танцы – это работа.

ШАХЕРЕЗАДА. Тренировки – это работа.

ПЕТРУШКА. Всё работа.

ШАХЕРЕЗАДА. Секс – не работа.

ПЕТРУШКА. Тогда я занимаюсь им неправильно.

ШАХЕРЕЗАДА. Дыхание – это работа.

ПЕТРУШКА. Перестань курить эти чертовы сигары, и работой дыхание уже не будет.

ШАХЕРЕЗАДА. Мне нужно курить. Курение – моя жизнь.

ПЕТРУШКА. Я думала танцы – твоя жизнь.

ШАХЕРЕЗАДА. Танцую я, когда не курю. Если кто-то напишет балет, в котором я смогу танцевать с дымящейся кубинской сигарой во рту, я умру счастливой.

ПЕТРУШКА. Колбасного фарша у нас не осталось?

ШАХЕРЕЗАДА. Ты все съела вчера. Я думаю, как минимум одна ягодица из твоих задниц целиком состоит из колбасного фарша.

ПЕТРУШКА. От колбасного фарша не толстеют. Это идеальная еда. И я съела не все. Думаю, большая часть досталась крысам. На прошлой неделе я видела здесь крысу размером с Нижинского.

ШАХЕРЕЗАДА (смотрит на ЖИЗЕЛЬ, которая вертит головой из стороны в сторону). Жизель, и что ты, черт побери, делаешь? Что с тобой такое?

ЖИЗЕЛЬ. Не хочу я больше быть лебедем. Устала я быть птицей. Ненавижу. Действительно ненавижу. Тошнит меня от того, что я – птица.

ПЕТРУШКА. Ты – не птица, Жизель. Ты изображаешь птицу, чтобы заработать на жизнь. Если, конечно, нам заплатят. Они вообще собираются нам платить? Пол на сцене горбатый, в гримерной болото, крысы сжирают мой колбасный фарш, а деньги я не получаю с тех пор, когда у меня был только один зад.

ЖИЗЕЛЬ. И я превратилась в лебедя.

ШАХЕРЕЗАДА. Не превратилась ты в лебедя.

ЖИЗЕЛЬ. Но мне снятся лебединые сны. Я – на пруду. Я – лебедь на пруду. Плаваю, выклевываю жучков из перьев, писаю в воду.

ПЕТРУШКА. Лебеди не писают в воду, ведь так?

ШАХЕРЕЗАДА. Конечно, они писают в плевательницы. Куда они, по-твоему, писают?

ПЕТРУШКА. Никогда не видела писающих лебедей.

ШАХЕРЕЗАДА. А где ты могла их увидеть? В мультфильмах?

ПЕТРУШКА. Ох, не до лебедей мне сейчас. Жуть, как есть хочется. Умираю от голода. И потом, если тебе и снится, что ты писаешь в воду, не означает это, что ты становишься лебедем, дорогая. Люди не превращаются в лебедей. Сказка это, вроде тех, которые рассказывают тебе, объясняясь в любви. Так кто все-таки съел мой колбасный фарш?

ШАХЕРЕЗАДА. Не ела я твой фарш.

ЖИЗЕЛЬ. Но у меня отрастают перышк

...

конец ознакомительного фрагмента