Текст книги "Пандемониум"

Картина 3
Очищение храма или встреча с Ницше

(АЛЕКСАНДР БЕРКМАН, нервный и рассеянный молодой человек, движется к ФРИКУ, занятый своими мыслями, не замечая, куда идет, говорит сам с собой).

БЕРКМАН. Я намерен его убить. Я должен его убить. Я намерен его убить. Я намерен его убить. Я намерен… (Сталкивается с ФРИКОМ, от удара оба падают). А-а-а-а-ах! Ох. Прошу извинить, сэр. (Помогает ФРИКУ встать). Вы не ушиблись? Я очень сожалею.

ФРИК. Со мной все в порядке.

БЕРКМАН. Вина целиком и полностью моя. Меня отвлекли мысли об… об одном деле.

ФРИК. Все нормально, сынок. Не волнуйся об этом.

БЕРКМАН (смотрит на него, осознает, кто перед ним). Вы – Фрик. Вы – Генри Клей Фрик.

ФРИК. Так меня зовут. Чем я могу тебе помочь?

БЕРКМАН. Ну, я… Нет, я просто… Э…

ФРИК. Заблудился?

БЕРКМАН. Не совсем. В каком-то смысле, да. Вообще-то я искал… (Смотрит на ФРИКА). Я искал офис мистера….э… Ницше.

ФРИК. Кого?

БЕРКМАН. Ницше. Фридриха Ницше. Он работает в этом здании?

ФРИК. Понятия не имею. Но поищи его этажом выше.

БЕРКМАН. Хорошо. Обязательно. Благодарю вас.

ФРИК. Не за что.

БЕРКМАН (бормоча себе под нос, наблюдает, как ФРИК уходит). Это он. Это Фрик. Это мой шанс. Здесь никого нет. Какая удача. Я столкнулся с ублюдком в коридоре. Почему я не убиваю его. Почему, скажите на милость, не достаю револьвер и не стреляю в этого сукиного сына? (Достает револьвер из кармана).

ФРИК (оборачиваясь к нему). Ты мне что-то сказал?

БЕРКМАН (чуть не роняет револьвер, прячет за спину). О, нет, сэр. Просто повторял то, что собираюсь сказать мистеру Ницше. Когда встречусь с ним. Это довольно важная встреча. Для меня. С мистером Ницше.

ФРИК. Фамилия мне вроде бы знакома. Он из газеты?

БЕРКМАН. Нет. Возможно. Он – писатель.

ФРИК. Тогда он, скорее всего, на другой стороне улицы, в «Мясном ресторане Рокки», обедает, но я уверен, наверху разрешат его подождать.

БЕРКМАН. Благодарю вас. Вы очень добры.

ФРИК. Пустяки. Удачи тебе.

(Отворачивается чтобы уйти).

БЕРКМАН. Сейчас. Сделай это, болван. Выстрели ему в спину. Нет. Это будет трусливо. Заставь его повернуться Посмотри ему в глаза. Пусть увидит перед смертью лицо справедливости. Мистер Фрик?

ФРИК (поворачивается, смотрит на него). Да? Что?

(Пауза).

БЕРКМАН. Хорошего вам дня.

ФРИК. И тебе тоже, сынок.

(Садится за стол, начинает писать).

БЕРКМАН. Это был он. Это был Фрик, стоявший передо мной, и я его не убил. Почему я его не убил? Потому что посмотрел ему в глаза. Отмечаю на будущее: если собираешься убить кого-то на благо человечества, не смотри ему в глаза. Эмме будет за меня стыдно. Как я мог почувствовать толику сострадания к этому ужасному человеку? Этому хладнокровному угнетателю трудящихся. Этому демону, несущему ответственность за такие муки. Именно поэтому революция терпит неудачу. Хорошие люди сострадают тем, кто не знает, что такое сострадание. Этому человеку ничего не стоит вежливо поговорить с незнакомцем в коридоре. Но если бы я работал у него, он бы относился ко мне, как к собаке. Мог вывести меня за дверь и пристрелить. Он убил больше двух тысяч человек в Джонстауне. Я должен быть сильным. Я пойду в «Мясной ресторан Рокки» и выпью с мистером Ницше. Я должен помнить Джонстаун. Я должен помнить Джонстаун.

(БЕРКМАН уходит, продолжая что-то бормотать себе под нос, вежливо приподнимает шляпу, когда появившаяся на сцене Адди проходит мимо него, а Карнеги встает со скамьи и уходит через сетчатую дверь, поет).

КАРНЕГИ (поет):

 
Одной лишь красоте твоей
Моя любовь равна,
С тобой ей быть, пока
Моря не высохнут до дна[3]3
As fair art thou, my bonnie lass,so deep in luve am I;and I will luve thee still, my dear,till a’ the seas gang dry.

[Закрыть].
 

(БЕРКМАН ушел, голос КАРНЕГИ еще слышен, а мы смотрим на АДДИ, жену ФРИКА, молодую и красивую, которая наблюдает за ФРИКОМ, работающим за столом).

 
Пусть даже высохнут моря,
Жара расплавит камни,
Любовь останется моя,
Такой же, как была[4]4
Till a’ the seas gang dry, my dear,and the rocks melt wi’ the sun:oh, I will luve thee still, my dear,while the sands o’ life shall run.

[Закрыть].
 

Картина 4
Прачка или старая миссис Финнеган о правильной постройке дамбы

ФРИК. Странно, но иногда я слышу журчание воды в будке над родником, холодная сладкая вода, дома, ведущие к роднику мокрые, заросшие мхом ступени, королевство жаб и змей. Яблони у дома. Частный клуб у озера, для самых богатых и выдающихся. Строжайший отбор членов. Накорми свиней. Дедушка мертвый на полу сортира. Упасть в горящее озеро ада.

АДДИ. Тебя мучает жажда, Генри?

ФРИК. Что?

АДДИ. Хочешь холодной воды? Лимонада? Что-нибудь из еды?

ФРИК. Нет. Все у меня в порядке, Адди.

АДДИ. Ты должен что-то съесть. Ты так много работаешь. Я думала, мы приехали на озеро, чтобы отдохнуть.

ФРИК. Я отдыхаю. Но сначала мне нужно кое-что сделать. Возьми детей и посиди у воды. Рози обожает воду.

РОЗИ (она ближе, наблюдает за ними из теней). Лицо на воде. Чья-то дочь.

АДДИ. Сегодня у меня был интересный разговор с миссис Финнеган.

ФРИК. С кем?

АДДИ. С миссис Финнеган. Женщиной, которая обстирывает нас.

ГЕНРИ. Эта старая карга опять унесла мои шелковые носовые платки? Я прибью ее зад к сараю.

АДДИ. Ты думаешь о миссис Харриган.

ФРИК. Той, что ходит по кухне голой?

АДДИ. Нет, это миссис Корриган. Миссис Харриган выпивает. Миссис Корриган безумна. Миссис Финнеган – всему уважаемая особа. Она живет чуть ниже по ущелью, уходящему к Джонстауну.

ФРИК. Очень рад за нее.

АДДИ. Она сказала, что люди, живущие ниже, встревожены.

ГЕНРИ. Встревожены чем?

АДДИ. Ее трудно понять, когда она без зубов, но, насколько я разобрала, они встревожены из-за дамбы. Она может рухнуть.

ФРИК. Дамба не рухнет.

АДДИ. Она говорит, что дамба построена из земли.

ФРИК. Я знаю, из чего построена дамба. Я тратил деньги на ее починку. Озеро, которое выше дамбы, находится там с тех пор, как Мафусаил играл в салочки, и никуда не денется.

АДДИ. Но разве озеро не стало больше после того, как ты изменил русло нескольких речек, чтобы по озеру смогли плавать яхты?

ФРИК. Больше озеро – больше дамба. Это бедные кретины будут сидеть и стонать насчет дамбы, вместо того, чтобы честно работать.

АДДИ. Но миссис Финнеган сказала, что один инженер осмотрел дамбу и, по его мнению, она слабовата в средней части и построена довольно… экономично.

ФРИК. Мы потратили на эту дамбу ровно столько, сколько стоило строительство дамбы, не больше и не меньше. «Клуб охоты и рыболовства Саут-Форка» – место, куда богатые и известные люди могут приехать летом, поплавать под парусом, отдохнуть в тишине и покое. Живущие в ущелье просто завидуют. Они не могут прийти сюда и заняться браконьерством, потому что я огородил территорию колючей проволокой. Здесь так хорошо именно потому, что мы не пускаем сюда этих людей.

АДДИ. Но миссис Финниган говорит, что при прорыве дамбы воду устремится в ущелье и утопит всех в этом деревнях и половину населения Джонстауна. Она говорит, когда дамбу ремонтировали, дыры затыкали сеном и лошадиным навозом.

ФРИК. Для обычной прачки эта старуха, похоже, знает о дамбах слишком много.

АДДИ. Она такая милая женщина, с прекрасными внуками, и она так о них тревожится. Я просто не знаю, что ей сказать.

ФРИК. Скажи ей, что она – старая сплетница, которая должна заниматься своим делом и перестать терять мои носки.

АДДИ. Этого я ей сказать не могу.

ФРИК. Скажи ей, что она в полной безопасности. Зачем мне строить дамбу, которую прорвет вода? Это не имеет смысла, потому что плохо для бизнеса, а я никогда не делаю того, что плохо для бизнеса. Так ей и скажи.

АДДИ. Хорошо. Это я ей скажу. Похоже, я провожу все больше и больше времени, объясняя людям твои поступки. Защищая тебя.

ФРИК. Это не твоя работа.

АДДИ. Сам ты никогда ничего не объясняешь, и у людей возникают странные идеи, касающиеся тебя. Меня это безмерно злит.

ФРИК. Так игнорируй их.

АДДИ. Как я могу их игнорировать, если они говорят такие гадости?

ФРИК. Языком нести – не помелом мести, а люди – бараны. Мое чучело вешали несчетное число раз, и это совершенно не больно.

АДДИ. Но это так несправедливо. Они совершенно тебя не знают.

ФРИК. Никто никого не знает.

АДДИ. Я знаю тебя. (ФРИК уже с головой ушел в работу). Я знаю тебя, Генри, так?

ФРИК. Ты знаешь меня, потому что ты – моя жена. Эти люди – нет.

АДДИ. Узнать тебя не так-то легко.

ФРИК. В моей профессии, если человека узнать легко, он – покойник.

АДДИ. Это меня и тревожит.

ФРИК. Не волнуйся, детка. Я в этом хорош. Ни перед кем не раскрываюсь. Это единственное, в чем я хорош.

АДДИ. Нет, не только в этом. (Он смотрит на нее, улыбается). Куда ты смотришь?

ФРИК. Когда прядка волос вот так падает тебе на глаза, ты божественно красива.

АДДИ (застенчиво убирает прядку волос). Да ладно тебе.

ФРИК. Когда я впервые увидел тебя, ты стояла у противоположной стены комнаты, рядом с пианино, и какая-то маленькая девочка что-то объясняла тебе насчет куклы, и ты слушала так, словно девочка делилась с тобой самым важным секретом в истории вселенной, и прядка волос упала тебе на лоб, и ты подняла руку и убрала ее. В тот самый момент я влюбился в тебя, и влюблен по-прежнему. «Кто это?» – спросил я Меллона. «Это Адди Чайлдс», ответил он. «Дочь владельца «Обувных магазинов Чайлдса?» – спросил я. «Она самая», – подтвердил Меллон. «Я женюсь на этой девушке», – сказал я. Ты была такой красивой, что я едва мог дышать.

АДДИ. Ты заставляешь меня краснеть.

ФРИК. Мне нравится, как ты краснеешь. От твоей застенчивости я становлюсь на удивление счастливым. Мне нравится, как ты можешь сидеть и слушать эту старую ирландку, которая обстирывает нас, с таким видом, будто слушаешь королеву Викторию. Иногда Адди, мне хочется в большей степени быть таким, как ты.

АДДИ. Не хочется тебе быть таким, как я. Будь ты таким, то никогда не заработал бы ни цента, и что бы мы тогда ели?

ФРИК. Это да.

АДДИ. Я приготовлю тебе сэндвич, и ты его съешь, хочешь ты есть или нет. У нас в леднике кусок только что сваренного языка. Миссис Финнеган говорит, что за обещание дать ему кусок языка ее муж мог сделать для нее, что угодно.

(Она направляется к выходу, ФРИК провожает ее взглядом, потом вновь начинает работать. Врывается БЕРКМАН, опустив голову).

БЕРКМАН. На этот раз я не позволю тебе уйти, бессердечный сукин сын. (Чуть не сталкивается с уходящей АДДИ). Прошу меня извинить, мадам. Очень сожалею. Прекрати извиняться, болван. Вон он. Сделай это для Эммы. Я должен сделать это для Эммы. Эй. Фрик!

ФРИК (поворачивается, раздраженный тем, что ему помешали). Что теперь? А, это ты. Нашел человека, которого искал?

БЕРКМАН. О, да. Я его нашел, все так. Я нашел того, кого искал. Как тебе это понравится, людоедская свинья?

(Поднимает револьвер и трижды стреляет во ФРИКА. Тот хватается за шею и падает. Выстрелы неестественно громкие: это шумовой эффект – не холостые патроны. Затемнение).

Картина 5
Рози в красном тумане или плач капитана Билли

(В темноте каркают вороны и шарманка играет мелодию «Малышки Энни Руни». Потом зажигается странный желтый свет, ангельский, вызывающий мысли о Вермеере, и мы видим ФРИКА, сидящего на парковой скамье с РОЗИ, молодой женщиной под тридцать лет, похожей на леди Гамильтон в аллергическом образе Природы с портрета Джорджа Ромни, но вместо собачки она держит на коленях старомодную девочку-куклу, с которой время от времени возится).

РОЗИ (поет под шарманку, танцует куклу на коленях).

 
Она – моя любимая,
А я – ее красавчик.
Она – моя Энни,
А я – ее Джонни…[5]5
She’s my sweetheart,I’m her beau,she’s my Annie,I’m her Joe… –  Песня «Little Annie Rooney». – Театр может предложить свой перевод.


[Закрыть]
 

(Смотрит на ФРИКА и улыбается).

Я люблю эту песенку. Нравится мне больше всех.

ФРИК (оглядывается, не понимая, где он). Моя маленькая девочка тоже любила ее.

РОЗИ. Я знаю, папа. Ты брал меня в парк, послушать шарманку, перед тем, как я умерла. Ты дал шарманщицу десять долларов, чтобы он снова и снова крутил эту мелодию.

ФРИК. Это была Марта. Моя дочь Марта.

РОЗИ. Я предпочитаю Рози. Или Бутончик. Так ты меня звал, когда я была младенцем.

ФРИК. Извини. Я не понял. Я тебя знаю?

РОЗИ. Конечно, ты меня знаешь, папа. Я – твоя умершая девочка Рози, только выросшая. Я стала красоткой?

ФРИК. Рози?

РОЗИ. Сегодня я – леди Гамильтон в образе Природы, изображенная Джорджем Ромни. Завтра стану девушкой Вермеера, и ты сможешь забрать меня в свою коллекцию.

ФРИК. Но ты не можешь вырасти. Ты умерла, не дожив до шести лет.

РОЗИ. Да, папа, это такая печальная история. Я проглотила булавку в Париже, и она вылезла из моего бока, как крот, черная и ужасная. Я так долго умирала. Никогда не бери булавку у колдуньи и не давай колдунье булавку. Никогда не говори: «Спасибо», – за булавку, если только ты не заплатил за нее цент.

ФРИК. Мне это снится. Конечно же, мне это снится. Да только мне никогда ничего не снится.

РОЗИ. Но в тебя никогда не стрелял безумец, а тут выстрелил, и его пуля попала тебе в шею. Если увидишь на земле булавку и поднимешь ее, весь день тебя будет сопровождать удача. Но поднять булавку все равно, что поднять печаль. Все зависит от того, куда она указывает. Повернись кругом и подними ее против часовой стрелки.

(Поворачивает недоумевающего ФРИКА против часовой стрелки).

ФРИК. Стреляли? В меня стреляли?

РОЗИ. И ударили ножом. Выброси все булавки из свадебного платья или до конца жизни ничего хорошего не видать.

ФРИК. Еще и удалили ножом?

РОЗИ. Да, вроде бы, ударили в зад. Пуля попала в шею. Булавки нужно хоронить с телом, но булавка, оставленная в саване, заставляет мертвеца ходить по ночам. С булавками нужно держать ухо востро, ты согласна, Элен? Мою куклу зовут Элен. Хочешь ее поцеловать?

ФРИК. И где, где в меня стреляли? На озере, с Адди?

РОЗИ. В твоем кабинете в Питтсбурге, в Хасси-Билдинг. Какое смешное слово. Хасси, хасси, хасси. Булавки излечивают бородавки.

ФРИК. Да, теперь вспоминаю. Во время Хомстедской стачки. Но это произошло после твоей смерти.

РОЗИ. Часы идут назад в загробной жизни, и даже мертвые читают газеты. Если заглядываешь в склеп, брось булавку, чтобы отпугнуть дьявола. Воткни булавку в подушку, скажи: «Я пришпиливаю дьявола», – и ты найдешь то, что потерял. Куда ты смотришь, папа?

ФРИК. Ты такая красивая.

РОЗИ. Конечно, красивая. Смерть – это не повод для человека не следить за своей внешностью. Многие самые красивые люди в истории человечества мертвы. Папа, почему этот странный человечек стрелял в тебя?

ФРИК. Не знаю. Он тронулся умом. Я уверен, это как-то связано с забастовкой. Мы уволили рабочих. Они заняли завод. Мы послали целую баржу с пинкертонами…

РОЗИ. Вы послали цветы? Как это заботливо с твоей стороны, папа, послать забастовщикам целую баржу цветов.

ФРИК. Нет, дорогая. Пинкертоны – не цветы. Они – частные детективы. Мы послали их, чтобы очистить завод от забастовщиков, и рабочим это не понравилось.

РОЗИ. То есть в тебя стрелял кто-то из работавших на заводе? Неудивительно, что ты не послал им цветы.

ФРИК. Нет, я думаю, в меня стрелял какой-то обезумевший анархист.

РОЗИ. Но почему кому-то захотелось стрелять в такого хорошего человека, как мой папочка, учитывая, что он даже не работал у тебя?

ФРИК. А почему эти люди что-то делают? Все хотят что-то получать за так. В этом причина всех наших проблем. Рози, я мертв?

РОЗИ (понюхав его руку). Не знаю. Возможно. Я уверена, что я мертва, но ты, скорее всего, просто галлюцинируешь. Меня это превращает в мертвую галлюцинацию. Или в призрак. Второе мне нравится больше. Можно видеть призраки, находясь без сознания? Надо посмотреть в книгах. Как поживает моя маленькая сестричка Элен. Я назвала куклу в ее честь.

ФРИК.С Элен все хорошо. С Элен всегда все хорошо. Рози…

РОЗИ. Ты должен быть очень добр к Элен, папа, потому что она – замечательная, но ей так одиноко, и она несчастна. Я очень люблю Элен. Раньше я обнимала ее и пела ей. (Танцует куклу и поет):

 
Она – моя любимая,
А я – ее красавчик.
 

(Вдалеке каркают вороны).

ФРИК. Почему здесь везде вороны? Что это за место? (Невдалеке слышится какой-то странный стон. Их окутывает красный туман). Ты это слышала? Прислушайся. Кто-то стонет.

(Снова протяжный стон).

РОЗИ. Я думаю, оттуда. (Достает из-под скамьи смятый бумажный пакет). Посмотри, папа. Посмотри, что я нашла. Могу я оставить это себе?

ФРИК. Положи пакет. Ты не знаешь, что в нем. Может, бомба.

РОЗИ (открывает пакет, заглядывает. Стон). Ох, это капитан Билли.

ФРИК. Капитан Билли? Мой давний друг капитан Билли? Где он?

РОЗИ. Здесь, папа. В этом бумажном пакете.

ФРИК. Капитан Билли в этом бумажном пакете?

РОЗИ. Послушай.

(Раскрывает пакет шире. Стон громче. ФРИК подпрыгивает. РОЗИ закрывает пакет. Стоны прекращаются).

ФРИК. Но как капитан Билли может быть в этом бумажном пакете? Капитан Билли работал на сталеплавильном заводе. Был мужчиной крупным.

РОЗИ. Когда взорвалась доменная печь, на него вылилось четыреста тысяч фунтов расплавленного металла. Так что остался от него пакетик золы. Скажи привет моему папочке, капитан Билли.

(Открывает пакет. Громкий стон. Закрывает пакет). Бедный капитан Билли. Слова вымолвить не может.

ФРИК. Но как он… Я хочу сказать… (Чувствует что-то у себя за спиной. Оглядывается, и его охватывает страх. Позади, совсем рядом, стоит МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ). А-а-а-а-а-а-а! (МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ отпрыгивает). Это еще кто, черт побери?

РОЗИ. Это Сайлс. Во время хомстедской стачки ему оторвало голову пушечным ядром. Его невеста сошла с ума и держит голову на каминной доске. Сейчас он получше, но все равно продолжает на все натыкаться. Он один из счастливчиков.

ФРИК. Один из счастливчиков? Без головы? Да что можно делать, если у тебя нет головы?

РОЗИ. Кататься на водных лыжах. Кормить кур. Делать массаж, учиться танцевать танго. Пойти в политику. Для мужчины без головы место в американском обществе есть, но вот для капитана Билли возможности крайне ограничены. Поговори с капитаном Билли, папа. Редко когда удается поучаствовать в интересном разговоре, если живешь в бумажном пакете.

ФРИК. Ну, я не знаю. Я… Это же бумажный пакет.

РОЗИ. Скажи ему несколько добрых слов. Я знаю, для него они значат так много. Ты согласен, Сайлс?

(МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ поднимает руки с оттопыренными большими пальцами).

ФРИК. Хорошо. (Говорит в бумажный пакет). Привет, капитан Билли. Приятно…. Э… Повидаться с тобой вновь. Ты всегда был одним из моих лучших работников, героем восстановления Джонстауна после наводнения. Я всегда ценил твою поддержку, Билли. Компания гордится такими, как ты. Не то, что это забастовщики. Пьяные, неграмотные хулиганы, швыряющиеся камнями. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, когда уничтожают мою собственность. Бунтовщиков нужно расстреливать. Отшибать им головы.

(МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ сжимает кулаки).

РОЗИ. Ты обидел Мужчину-без-головы. Как тебе не стыдно, папа.

ФРИК. Рози, я сожалею, что этот человек лишился головы, но в том, что случилось с этими людьми, моей вины нет.

РОЗИ. А чья это вина, папа?

ФРИК. Разумеется, вина забастовщиков. Если бы они делали свою работу и не раскрывали ртов, никому не причинили бы вреда.

РОЗИ. Конечно, папа. Раз ты так говоришь. (Играет в классы перед скамьей). Рози Кросс, королева мая, а может, нет. (МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ понимает, что это его шанс, хватает бумажный пакет и убегает). Эй! Поосторожнее с капитаном Билли. Извини, папа, мне нужно спасать капитана Билли, а не то его опять развеют над розарием. Мертвые могут быть такими бесчувственными.

ФРИК. Пожалуйста, Рози, не уходи. Я так давно тебя не видел, так по тебе скучал, а тут мне как-то не по себе.

РОЗИ. Знаешь, папа, на твоем месте я бы отыскала этого странного человечка и спросила его, почему он выстрелил тебе в шею. Я бы хотела это знать, на случай, что люди и дальше будут пытаться пырнуть меня ножом в зад. Мне бы не хотелось, чтобы такое случалось со мной снова и снова. У мертвых, конечно, есть свои преимущества, но живым можно иногда поесть свежей клубники. (Уходит, напевая, свет меркнет):

 
Скоро мы поженимся
И больше не расстанемся[6]6
Soon we’ll marry,never to part –

[Закрыть].
ФРИК. Не, Рози, подожди…
 

РОЗИ (уходит, продолжая петь):

 
Малышка Энни Руни,
Любимая моя[7]7
Little Annie Rooneyis my sweetheart.

[Закрыть].
 

Картина 6
Аллегория греха и добродетели или анархист в тюремной камере

(Капает вода. БЕРКМАН в тюремной камере, раскладывает пасьянс на круглом столе. ФРИК смотрит на него).

БЕРКМАН. Красное на черное. Черное на красное. Что за глупая игра. Цель – создать порядок из хаоса, обречена всегда. Человек играет против Бога, которого нет, и никто не выигрывает. Чего таращишься. Поставь похлебку и уходи.

ФРИК. Нет у меня похлебки. Я – Генри Клей Фрик.

БЕРКМАН.И что вы здесь делаете? Пришли позлорадствовать?

ФРИК. Точно не знаю.

БЕРКМАН. Если бы мне удалось вас убить, я бы стал знаменитым мертвым мучеником, отдавшим жизнь за освобождение человечества. Но раз вам не хватило хорошего вкуса, и вы не умерли, все, что они смогли, сначала избив до полусмерти, так это засунуть меня в эту вонючую камеру. Мне следовало пробить вам большую дыру в голове, когда я столкнулся с вами в коридоре.

ФРИК. Почему не пробил?

БЕРКМАН. Разве это имеет значение?

ФРИК. Меня зачаровывает изобретательность, которую выказывают люди, вырывая поражение из челюстей победы. Все это абсолютно чуждо привитым мне инстинктам.

БЕРКМАН. Назовите это моментом трусости, случившимся так некстати. Потом я выпил с Ницше, вернулся и выполнил свой долг.

ФРИК. Разве ты не понимаешь, жалкий и никчемный слабак, что ты оказал мне невероятную услугу. Получить пулю – это золотая жила. У газет появился повод прекратить меня из антихриста в храброго национального героя.

БЕРКМАН. Если зло храброе, становится оно меньшим злом? Есть ли смысл в разговорах о храбрости убийц? Долго людей обманывать не удастся. Они поймут, кто вы.

ФРИК. Все добропорядочные люди выразили абсолютное презрение к тебе и всему, за что ты стоишь. Профсоюзы навечно растоптаны, и за это мы тебе благодарны.

БЕРКМАН. Я решил, что в действительности вас здесь нет. Я галлюцинирую с тех пор, как этот глупый столяр ворвался в ваш кабинет и принялся колотить меня молотком по голове. Вмятины остались до сих пор.

ФРИК. Почему ты это сделал? Мне говорили, что ты образованный человек, добрый, безобидный. Почему ты в меня стрелял?

БЕРКМАН. Я не хотел в вас стрелять, но бомбы, которые я мастерил, не взрывались. Не знаю, почему. Я следовал инструкциям. Приготовить лазанью я тоже не могу.

ФРИК. Если собираешься застрелить человека, сначала нужно поупражняться в тире. Худшего стрелка, чем ты, в истории огнестрельного оружия, наверное, не сыскать.

БЕРКМАН. Я – анархист. Не Дикий Билл Хикок. Револьвер был ржавый и денег мне хватило только на четыре патрона. То, что я вообще в вас попал, говорит о моей меткости.

ФРИК. Может, если бы такие, как ты, отрывали зад от стула и время от времени честно работали, ты смог бы купить шесть патронов.

БЕРКМАН. Вы ничего не знаете о работе. Моя любимая Эмма пошла торговать собой на улицы, чтобы я смог купить эти патроны.

(Появляется ЭММА, садится на скамью, читает).

ФРИК. Ты говоришь мне, что какая-то шлюха подговорила тебя на это?

БЕРКМАН. Она – не шлюха. Она – самая лучшая женщина и храбрейшее человеческое существо этого мира. С ней не сравнится тысяча таких, как вы. А кроме того, когда мужчины подходили к ней на улице, она от них убегала, пока кто-то не пожалел ее и не дал ей денег. Закрывая глаза, я чувствую ее поцелуй на моих губах, когда она посадила меня на поезд из Нью-Йорка.

ЭММА (подходит к БЕРКМАНУ, поправляет пальто). Саша, застегивай все пуговицы. Ты простудишься в поезде. Ты прям как щенок. Не можешь позаботиться о себе. Будь осторожен. Не подвергай себя большей опасности, чем необходимо. Может, тебе удастся ускользнуть в возникшей суете.

БЕРКМАН. Не хочу я ускользать. Я хочу, чтобы они знали, что я сделал и почему.

ЭММА. Да, стать мучеником благородно, но жить и продолжать бороться тоже неплохо, или ты так не думаешь?

БЕРКМАН. Именно ты говорила, что мы должны пожертвовать всем.

ЭММА. Но мы не должны жертвовать всем сразу. Саша, ты умница, но иной раз рассуждаешь как идиот. А теперь иди в вагон и уезжай, а не то я опозорюсь, расплакавшись на людях.

БЕРКМАН. Для тебя я сделаю все, Эмма.

ЭММА. Сделай это не для меня. Для бедных угнетенных рабочих сталеплавильного завода.

БЕРКМАН. Я сделаю это для рабочих сталеплавильного завода, но буду думать о тебе обнаженной.

ЭММА. Какой ты глупый мальчик. И такой смелый.

(Целует его. Паровозный свисток. Она машет ему вслед рукой, садится на скамью и плачет. РОЗИ подходит, чтобы утешить ее).

ФРИК. Но почему ты позволил ей торговать собой и погубил собственную жизнь только ради того, чтобы убить меня? Чего ты этим собирался добиться?

БЕРКМАН. Что вы видите, когда смотритесь в зеркало?

ФРИК. Я не смотрюсь в зеркало. Пустая трата времени.

БЕРКМАН. Это пустая трата времени, потому что у вас нет отражения. Вы – высасывающий кровь монстр.

ФРИК. Чушь. Человек просто делает то, что может. Я делаю деньги.

БЕРКМАН. Ничего вы не делаете.

ФРИК. Я изготавливаю сталь. Сталь приносит деньги.

БЕРКМАН. Сталь изготавливают люди, кровь которых вы высасываете. Вы не производите ничего, кроме уродства и отчаяния. Когда я вышел из поезда в Питтсбурге, с одним долларом в кармане, я не поверил своим глазам. Чтобы город ссумели превратить в такое отвратительное место! Гигантские печи выплевывают облака дыма, воздух наполняет сажа и копоть, ночное небо оранжевые от огня, Куски скрученного, ржавого металла усеивают берега коричневых рек, полных сточными водами и серой. Питтсбург пахнет, как ад. Дома полуразрушенные, люди грязные и невежественные, большая часть не говорит на английском, не может понять бригадиров, вот их и убивают выплески раскаленного металла, давят краны, они попадают под удары электрического тока, становятся калеками, без денег, без страховки, без надежды. Из этой грязи и страданий такие монстры, как вы, создают роскошь, который вы себя окружаете. Я воспринимаю вас мерзкими, жадными, и меня переполняет праведная ярость. Ваш прекрасный дом обставлен костями бедняков.

ФРИК. Ты ничего не знаешь о моем доме.

БЕРКМАН. Я побывал в вашем доме. Подумал, что именно там должен вас убить.

(Появляется АДДИ, в садовой шляпе, с букетом красных роз).

ФРИК. Ты пошел к моему дому? Ты хотел убить меня на глазах жены и детей, а монстр – я?

БЕРКМАН. Ваш дом в хорошем районе. Деревья не почерневшие и мертвые, как те, что растут у заводов, в районах, где живут рабочие. И ваша жена – милая дама.

(АДДИ протягивает цветы РОЗИ, которая их нюхает).

ФРИК. Ты никогда не видел мою жену.

БЕРКМАН. Она работала в саду. Предложила мне лимонад. Ваши дети играли в жмурки.

РОЗИ (надевает повязку на глаза куклы и кружит ее). Олле-олле, мы все в поле.

АДДИ. Вас мучает жажда, сэр?

БЕРКМАН. Простите?

АДДИ. Если вам хочется пить, у нас есть лимонад. После дождя жарко.

БЕРКМАН. Нет, благодарю, спасибо вам.

ФРИК. А где были нанятые мною вооруженные охранники, когда моя жена предлагала тебе лимонад?

БЕРКМАН. После вашего ухода они играют в покер. Ваша жена печет им сдобные булочки. Один играет в мяч с вашим сыном и собакой. Это похоже на рай.

АДДИ (заметив проблему за сценой). Элен, не ешь это. Это яд. Дети положите это на землю. Это дохлый крот. Не пробуйте его на вкус. (Убегает спасать детей).

БЕРКМАН. Я видел, как ваши соседи смотрели на меня свысока, как судачили за моей спиной. Бедный иммигрант, в мятом костюме. Что он делает на этой красивой, усаженной деревьями улице? Он или клоун, или преступник. Но мне понравились ваши жена и дети, вот я и решил убить вас в вашем кабинете.

ФРИК. Думаешь, я буду о тебе лучшего мнения?

БЕРКМАН. Мнение ваше совершенно меня не интересует. Вы построили стену вокруг вашего завода, поверху пустили колючую проволоку, вывесили объявления, что больше не признаете профсоюзы, выгнали с территории рабочих, наняли три сотни пинкертонов, чтобы они стреляли в рабочих, если те попытаются вернуться на завод. Сочувствия к людям в вас не больше, чем в жабе.

ФРИК. Я никогда не приказывал кому-либо стрелять в людей.

БЕРКМАН. Тогда откуда взялись в стенах бойницы для винтовок?

ФРИК. Это не бойницы. Просто дыры.

БЕРКМАН. Зачем строить забор с дырами?

ФРИК. Чтобы видеть, что творится за забором.

БЕРКМАН. Даже Карнеги хотел вести переговоры, до того, как вы не отравили его разум ложью.

ФРИК. Карнеги хочет угодить и вашим, и нашим, вот и перекладывает на меня всю грязную работу, а котом ужасается, если что-то пошло не так. Или ты становишься богатым, или тебя любят. На двух стульях не усидеть. С преступниками никаких договоров быть не может. Я буду сражаться с ними, даже если на это уйдет лето и зима, а потом следующие лето и зима. Даже если мне придется расстаться с жизнью.

БЕРКМАН. Вы с жизнью не расстались, в отличие от невинных людей. Ваши баржи подплыли по реке в тумане, убивая женщин и детей на берегу.

ФРИК. В нас стреляли. Они вскрыли газовый коллектор и бросали в него факелы. Они стреляли из старых орудий времен Гражданской войны, чтобы утопить баржи. К счастью, они понятия не имели, что делали, поэтому одному из них оторвало голову, и я воспринимаю это положительным развитием событий, потому что обезглавливание определенно успокаивает. Что мне оставалось делать?

БЕРКМАН. Попытаться видеть в людях отдельных личностей, а не толпу.

ФРИК. Именно ты не можешь видеть личностей. Ты воспринимаешь людей исключительно, как массы. Я хочу заключать отдельное соглашение с каждым, кто работает у меня. Человек в профсоюзе – это человек в толпе. Он отдал свое право быть индивидуумом. Он отдал свой разум и деньги какому-то продажному шакалу. Профсоюзы возглавляют или преступники, или идиоты, обычно и те, и другие. Не моя вина в том, что человек отдает душу гротескной, гнусной колонии паразитов. За всю жизнь я не сделал ничего такого, за что мне стыдно. Абсолютно ничего.

БЕРКМАН. Две тысячи человек умерли в Джонстауне, потому что вы и ваши богатые друзья от жадности и самонадеянности не построили надежную дамбу, и вам за это не стыдно?

ФРИК. Люди хотят кого-то винить, вот они винят меня, потому что я не оправдываюсь и не извиняюсь. Я не несу ответственности за маниакальное стремление слабых и глупых винить в своих бедах кого-то еще.

БЕРКМАН. Знаете действительную причину, по которой я не выстрелил в вас в коридоре, где не смог бы промахнуться, потому что нас разделяло два фута. Потому что вы вежливо заговорили со мной. Потому что я смотрел вам в глаза, когда вы говорили со мной. Потому что я еще учился быть достаточно смелым, чтобы убивать из принципа. Я выпил, подумал об Эмме, обрел смелость и поспешил назад, но, когда я открыл дверь вашего кабинета, солнечный свет, льющийся в окно, ослепил меня.

(Солнечный свет падает на РОЗИ, ангелоподобную, как девушка Вермеера. Шарманка тихонько играет мелодию «Малышки Энни Руни»).

ФРИК. Да. Мое спасение было призраком моего бедного, умершего ребенка.

(Прикрывает глаза от яркого света).

РОЗИ. Папа, посмотри на ворон.