Текст книги "Обольщение / Seduction"

8
Вымокшие девушки в дверных арках

(Далекие раскаты грома. ЭДВАРД бежит через сцену, от левой арки, с газетой над головой, пытаясь укрыться от дождя, протискивается мимо ЙОХАННЕСА, который как раз входит в правую арку, с нераскрытым зонтом).

ЙОХАННЕС (выходит на авансцену). Сегодня состоялся наш первый разговор. Я провел недели, готовясь к этому событию, следуя за ней, не попадаясь на глаза, но стремясь, чтобы она изредка видела меня, когда я вроде бы шел куда-то еще, не ведая о ее присутствии, подпитывая ее подозрения, что встречи наши не случайны, что судьба прикладывает к ним руку. (Гром ближе, шум усиливающегося дождя). А потом, когда туча внезапно излилась дождем, она оказалась одна на пустой улице и без зонта. (КОРДЕЛИЯ бежит от правой кулисы к центральной арке, где и укрывается от дождя). Как и на войне, это жизненно важно – воспользоваться представившейся возможностью, ухватиться за нее, прежде чем она исчезнет. В этом разница между победой и поражением. (ЙОХАННЕС бежит к центральной арке, где стоит КОРДЕЛИЯ). Ох, прошу извинить. Не видел, что вы здесь. Надеюсь, я не сильно стесню вас, укрывшись тут от дождя.

КОРДЕЛИЯ. Разумеется, нет.

ЙОХАННЕС. Вы очень добры. И совершенно вымокли. Позвольте предложить вам мой пиджак.

КОРДЕЛИЯ. Нет. Благодарю вас.

ЙОХАННЕС. Меня не затруднит.

КОРДЕЛИЯ. Все у меня хорошо, правда.

ЙОХАННЕС. Вы дрожите. Простудитесь и умрете.

КОРДЕЛИЯ. Я видела вас раньше.

ЙОХАННЕС. Сомневаюсь.

КОРДЕЛИЯ. Я уверена, что видела.

ЙОХАННЕС. Где вы могли меня видеть? В каком месте? Надеюсь, я не делал ничего непристойного.

КОРДЕЛИЯ. Я не знаю, что вы делали. Просто подумала, что вы кажетесь мне знакомым. И вы кажетесь. Очень знакомым. А я кажусь вам знакомой?

ЙОХАННЕС. Вы потрясающе красивая. И вымокшая до нитки. Могу я предложить вам зонт?

КОРДЕЛИЯ. Я не могу его принять. Благодарю.

ЙОХАННЕС. Может, вы хотели бы его купить? Может, я уличный продавец зонтов, который бродит по городу в дождливые дни, выискивая вымокших девушек в дверных арках.

КОРДЕЛИЯ. Эта профессия не представляется мне очень прибыльной.

ЙОХАННЕС. Она совсем не прибыльная. Но позволяет встретить очаровательных женщин.

КОРДЕЛИЯ. К сожалению, должна сообщить, что нет у меня денег на покупку вашего зонта.

ЙОХАННЕС. Что ж, тогда, возможно, мы сможем его разделить.

КОРДЕЛИЯ. Такое разрешено? Вы не рискуете потерять работу?

ЙОХАННЕС. Отнюдь. Я – самозанятый. Работаю исключительно на себя, ради собственной выгоды.

КОРДЕЛИЯ. Не следовало мне говорить с вами. Моя тетушка запрещает мне разговаривать с незнакомыми мужчинами.

ЙОХАННЕС. Но меня не назовешь незнакомым мужчиной.

КОРДЕЛИЯ. Вы очень даже незнакомый.

ЙОХАННЕС. Вы только-только сказали, что я кажусь вам очень даже знакомым. Хотя часто случается, что самое знакомое на деле оказывается совершенно незнакомым. И некоторые мужчины готовы воспользоваться такой ситуацией. Низкие темные тучи. Дождь. Пустынные улицы.

КОРДЕЛИЯ. Но не вы.

ЙОХАННЕС. Да. Не я. Во всяком случае, пока.

КОРДЕЛИЯ. Значит, вы человек с характером.

ЙОХАННЕС. Какие у вас идеи.

КОРДЕЛИЯ. Да, идей у меня много. Они в голове не умещаются.

ЙОХАННЕС. Ни у кого нет так много идей. Но самое опасное – иметь только одну идею. Таких людей нужно бояться.

КОРДЕЛИЯ. Дождь не столь сильный. Пожалуй, побегу домой.

ЙОХАННЕС. Давайте побежим вместе. Или остановим кэб.

КОРДЕЛИЯ. А что потом?

ЙОХАННЕС. Потом вы поедете, куда пожелаете.

КОРДЕЛИЯ. А куда поедете вы?

ЙОХАННЕС. Если мне повезет, тогда с вами.

(КОРДЕЛИЯ смотрит на него. Он выходит под дождь и театральным жестом открывает зонт. Она заходит под зонт, и они бегут влево в меркнущем свете).

9
Все, сказанное тобой, не имеет смысла

(Кьеркегор за письменным столом. К нему подходит РЕГИНА).

РЕГИНА. Ты сегодня необычно спокоен. О чем-то думаешь. Разумеется, ты всегда о чем-то думаешь. Твой разум – что чердак безумной старухи. Там можно найти все. Но тут другое. Что именно? Что-то случилось?

КЬЕРКЕГОР. Это Дания. Здесь ничего не случается.

РЕГИНА. Если мы намерены пожениться, то должны научиться делиться всем. Скажи мне, о чем ты думаешь?

КЬЕРКЕГОР. Я думаю, субъективность – это истина. Чтобы что-то было истиной, в это нужно верить. Но для того, чтобы верить, необходимо сомнение. Я думаю, что мое сомнение чудовищное, и ничто не сможет его удовлетворить. Что у меня нет мнений – только маски. Что я жажду собственного проклятия. Что толпа – всегда ложь. Что только индивидуум может нести в себе правду. Что причина и следствие здесь неприменимы. Что гигантская причина может не иметь никакого следствия, а крошечная – огромное. Что у меня слишком много причин, и кажется, будто их нет вовсе. Что успех достигается, если для людей ты – такая же загадка, как и для самого себя. Что жизнь должна проживаться движением вперед, но понять ее можно, только двигаясь в обратном направлении. Я думаю обо всех выдающихся писателей, которые на самом деле ничем не отличались от меня: Викторе Эремите, Константине Констатиусе, Йоханнесе де Силенцио, Йоханнесе Климакусе, Вергилиусе Хауфниенсисе, Николасе Нотабене, Хилариусе Богбиндере, К. А. Рейтцеле, Анти-Климактикусе… Мы должны пригласить их всех на свадьбу.

РЕГИНА. И как мне приглашать воображаемых людей на нашу свадьбу?

КЬЕРКЕГОР. Ты спросила, о чем я думаю? Если ты не хочешь знать, не спрашивай.

РЕГИНА. Я не понимаю, зачем приглашать всех этих людей, если пишешь за них ты?

КЬЕРКЕГОР. Но пишу не я. Или, возможно, пишу я, а живет кто-то еще. Я – сноски завершающему постскриптуму предисловия к фрагменту древней рукописи, которая более не существует. Человек создает лабиринт, в котором события могут случаться. То, что человек написал или что любил, обязательно вернется, чтобы уничтожить его.

РЕГИНА. Это не имеет смысла. Все, сказанное тобой, не имеет смысла.

КЬЕРКЕГОР. Вот что имеет смысл. Я решил это порвать.

РЕГИНА. Порвать что?

КЬЕРКЕГОР. Это. Наши отношения. Я решил, что жениться на тебе неправильно.

РЕГИНА. И почему это неправильно?

КЬЕРКЕГОР. Потому что будет несправедливо по отношению к тебе.

РЕГИНА. Несправедливо по отношению ко мне? Да когда ты был справедлив по отношению ко мне? Когда в истории человечества мужчина пытался быть справедливым по отношению к женщине? В чем настоящая причина? У тебя появился кто-то еще?

КЬЕРКЕГОР. Нет. Никого больше нет.

РЕГИНА. Перестань мне лгать. И перестань нести этот претенциозный бред и прятаться за своими глупыми псевдонимами. Почему бы тебе хоть раз не взять ответственность за свои слова и сказать мне правду? У тебя есть кто-то еще? Скажи это. Скажи, что есть кто-то еще.

КЬЕРКЕГОР. Хорошо. Есть кто-то еще.

РЕГИНА. И кто это?

КЬЕРКЕГОР. Да какая разница?

РЕГИНА. Ты признаешь, что есть кто-то еще. Я хочу знать, кто.

КЬЕРКЕГОР. Ты ее не знаешь.

РЕГИНА. Скажи мне, кто она. Как ее зовут? Скажи мне ее имя? Как ее зовут?

(КОРДЕЛИЯ выходит из левой кулисы на авансцену и смотрит на воду, как и прежде).

КЬЕРКЕГОР (глядя на КОРДЕЛИЮ). Корделия. Ее имя – Корделия.

(РЕГИНА смотрит на КОРДЕЛИЮ, смотрит на КЬЕРКЕГОРА, идет к пианино, садится, начинает барабанить по клавишам).

10
Голуби спариваются, чтобы жить

(Воркуют голуби. КОРДЕЛИЯ смотрит на воду, КЬЕРКЕГОР за письменным столом. РЕГИНА начинает играть вальс, негромко и медленно).

КОРДЕЛИЯ. Я в доме, который вроде бы узнаю. Я здесь бывала, но не помню, когда, и чей это дом. Кто-то играет на пианино в другой комнате. Дверь приоткрыта. Я в ужасе, не знаю от чего. Потом я иду к кромке воды, оставляя за собой цепочку следов. (ЙОХАННЕС появляется в арке справа, смотрит на КОРДЕЛИЮ, которая стоит спиной к нему). Я знаю, кто-то следит за мной, я опасности, но боюсь повернуться. Я стою, в ужасе и крайне возбужденная.

(РЕГИНА перестает играть на полутакте, смотрит на клавиши).

ЙОХАННЕС. Она жаждет интриги. Самое меньшее, что я могу – утолить ее желание.

КОРДЕЛИЯ. Иногда, идя по улице, я думаю только о нем, надеясь, что он появится. Бывает, он появляется. Но он всегда спешит куда-то еще. Куда он спешит?

ЙОХАННЕС. Она более нетерпелива, чем я. Это моя ответственность – контролировать скорость развития событий. Я должен вести ее к цели.

КОРДЕЛИЯ. Я представляю себе, что у него романы с несколькими женщинами одновременно. Я гадаю, как можно быть таким жестоким. Но его большие грустные глаза на самом деле предполагают, что он – добрый человек, подверженный приступам меланхолии, которому просто нужна хорошая женщина, чтобы любить его.

ЙОХАННЕС. Все равно, что пишешь пьесу. Но это пьеса, в которой зрители – актеры, отражающиеся в зеркалах.

КОРДЕЛИЯ. Любить другого – акт веры, жертвенности. Но как я могу его любить? Я совершенно не знаю этого человека.

ЙОХАННЕС. Я должен попасть в ее дом. Но это трудно. Он живет в абсурдной изоляции. Только она и ее нелепая тетушка. Ни братьев, ни дядьев, нет человека, который ввел бы меня в ее дом. Для нее это нехорошо. Изоляция, на короткий период, может защитить. В долговременной перспективе изоляция убивает. Но я счастлив тем, что у нее нет подруг. Сбираясь вместе, женщины набивают головы друг дружке всякой чушью. Я познакомился с ее кузинами, которые очень глупые. Насколько я могу определить, она практически всегда живет в мире фантазий.

КОРДЕЛИЯ. Сегодня я трижды видела его. Хочется верить, что события имеют значение, пусть значение спрятано, как пасхальные яйца, в каждом моменте нашего существования.

ЙОХАННЕС. Я знаю, где и когда она бывает. Планирую случайно столкнуться с ней, улыбнуться, кивнуть и двинуться дальше. Приподнять шляпу и поспешить прочь, словно опаздываю на какую-то встречу, хотя на самом деле я никуда не иду. Она занимает меня целиком и полностью.

КОРДЕЛИЯ. Но если наши встречи – не случайность, тогда почему он всегда уходит?

ЙОХАННЕС. Я предпочитаю избегать очевидности. Это сеть, которую я незаметно раскидываю вокруг нее.

КОРДЕЛИЯ. В этих событиях должно быть какое-то значение. Он симпатичный, хотя и пугает меня.

ЙОХАННЕС. Я уговорил слабоумных кузин пригласить меня в их отвратительную гостиную. Вел себя тише воды, ниже травы. Чем меньше привлекаешь к себе внимания, тем больше видишь. Но в целом мои глаза пожирали ее.

КОРДЕЛИЯ. У него прекрасные, грустные глаза. Почему у него такие глаза?

ЙОХАННЕС. Ей в моем присутствии не по себе, но нравится, когда на нее смотрят. Я позволил себе произнести несколько ничего не значащих фраз. Это важно, на первых порах не казаться слишком умным. Она привыкла к окружению идиотов. Женщины всегда чувствуют себя более уверенно, если вокруг идиоты.

КОРДЕЛИЯ. Думаю, у него есть какой-то секрет.

ЙОХАННЕС (идет на авансцену, чтобы заговорить с ней). Мы встретились снова. Наконец-то.

КОРДЕЛИЯ. Да, никак не получалось, с того самого дня под дождем.

ЙОХАННЕС. Похоже, дождь будет и этим вечером.

КОРДЕЛИЯ. Надеюсь, что будет. Я люблю дождь.

ЙОХАННЕС. Девушка, которая любит дождь. И без зонта.

КОРДЕЛИЯ. Вы смеетесь надо мной?

ЙОХАННЕС. Если пожелаете, я мог бы себе такое позволить. Но предпочел бы продать вам зонт. (КОРДЕЛИЯ улыбается ему, садится на диван, застенчиво предлагает ему сесть рядом. Вместо этого он смотрит через сцену на КЬЕРКЕГОРА и улыбается ему. Говорит, обращаясь к КЬЕРКЕГОРУ). Голуби, разумеется, спариваются, чтобы жить. Но голуби – очень глупые птицы.

11
Что есть жизнь женщины?

КЬЕРКЕГОР. То есть вы над ней смеялись?

ЙОХАННЕС. Разумеется. Женщинам это нравится, если делать все правильно. Мы смеемся над тем, чего боимся. И мы боимся того, чего хотим. И мы хотим того, чего у нас нет. А без того, чего у нас нет, мы обычно прекрасно обходимся. Но мы этого не видим, пока не заполучим, а тогда уже совсем и не хотим. Что еще я могу делать, кроме как смеяться? Но эта девушка не из тех, сердце которой может завоевать какой-нибудь грубый Дон Жуан, какой-нибудь хищник, выслеживающий свою добычу.

КЬЕРКЕГОР. Но вы выслеживаете свою добычу.

ЙОХАННЕС. Я создаю произведение искусства.

КЬЕРКЕГОР. Но все эти уловки и расчетливость. Вы испытываете хотя бы толики вины за свое поведение?

ЙОХАННЕС. Угрызения совести делают жизнь более интересной. Надеюсь, вы не думаете, что искренность позволит вам чего-то добиться с женщиной. Меньше всего на свете женщине нужен серьезный мужчина. Надобно помнить о разнице между тем, что внутри, и что снаружи. Человек берет начало в женщине. Потом она выталкивает тебя по тоннелю в холод. Ты выживаешь в этом холодном наружном мире, получая питание из ее грудей, а потом, когда она больше тебе этого не позволяет, ты бегаешь за грудями другой женщины и отчаянно пытаешь проникнуть в нее. Вот что есть жизнь мужчины.

КЬЕРКЕГОР. А что есть жизнь женщины?

ЙОХАННЕС. Понятия не имею.

КЬЕРКЕГОР. Прошлой ночью мне приснилось, что я умираю на улице. И вот какой была последняя мысль, сверкнувшая в моей голове перед смертью: «Мне следовало жениться».

12
Я встретил ее в дождь

(РЕГИНА встает из-за пианино, идет на авансцену к КЬЕРКЕГОРУ. ЙОХАННЕС отходит и наблюдает с банкетки).

РЕГИНА. Ты меня избегал.

КЬЕРКЕГОР. Не могу сказать, что я тебя избегал. Скажу лишь, что теперь, когда мы не вместе, видимся мы не так часто, как раньше.

РЕГИНА. Но мы так долго были близки. И когда ты внезапно полностью выпадаешь из моей жизни…

КЬЕРКЕГОР. Я был занят.

РЕГИНА. Занят чем? Притворялся, что ты – двенадцать других людей? Писал рецензии на собственные рецензии? Или гонялся за красотками? Гонялся за этой таинственной Корделией?

КЬЕРКЕГОР. Да. Должно быть, это. Я гонялся за этой таинственной Корделией?

РЕГИНА. Я даже не верю, что она существует. Я думаю, она такая же воображаемая, как люди, которые пишут твои книги.

КЬЕРКЕГОР. Тебе следует научить себя верить. Ты будешь гораздо счастливее.

РЕГИНА. Что у нее есть такого, чего нет у меня?

КЬЕРКЕГОР. Во-первых, она не играет на пианино. Это плюс.

РЕГИНА. Не смейся надо мной.

КЬЕРКЕГОР. Я думал, женщины это любят.

РЕГИНА. Никто этого не любит. Я продолжаю думать и думать об этом, и я не понимаю. Ты долгие годы воспринимал меня, как само собой разумеющееся, потом, когда я выплеснула воду тебе в лицо, ты решил, что отчаянно влюблен в меня и хочешь на мне жениться, а получив мое согласие, бросил меня.

КЬЕРКЕГОР. Я тебя не бросал. Просто…

РЕГИНА. Что? Что, просто?

КЬЕРКЕГОР. Извини. У меня встреча.

РЕГИНА. С Корделией?

КЬЕРКЕГОР. Да. С Корделией.

РЕГИНА. Так она не плод твоего воображения? Потому что я реальная. Поэтому ты отверг меня? Потому что я для тебя слишком реальная?

КЬЕРКЕГОР. Она такая реальная, как и ты.

РЕГИНА. Как ты с ней встретился?

КЬЕРКЕГОР. Я встретил ее в дождь. Предложил ей свой зонт.

РЕГИНА. Ты заговорил с этой женщиной на улице? Кто она? Какая-то проститутка?

КЬЕРКЕГОР. Я видел ее раньше. У нас был общий знакомый.

РЕГИНА. Кто?

КЬЕРКЕГОР. Да какая разница?

РЕГИНА. У вас был общий знакомый, но ты не можешь вспомнить его имени? Думаешь, я в это поверю?

(ЭДВАРД появляется в центральной арке, пытаясь закрыть зонт).

КЬЕРКЕГОР. Эдвард. Его зовут Эдвард.

РЕГИНА. А фамилия у этого Эдварда есть?

(ЭДВАРД борется с зонтом, который не дает ему пройти через арку. Он неуклюжий и нервный).

КЬЕРКЕГОР. Послушай, это бессмысленно. Поверь мне, не нужен тебе такой мужчина, как я.

РЕГИНА. Вопрос не в том, хочу ли я тебя. Я тебя не хочу.

КЬЕРКЕГОР. Тогда чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я хотел тебя, и в этом случае ты сможешь отвергнуть меня?

РЕГИНА. Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня и наконец-то увидел.

КЬЕРКЕГОР. Я тебя вижу. Я вижу тебя всякий раз, когда закрываю глаза. Это не проблема.

РЕГИНА. Тогда в чем проблема?

КЬЕРКЕГОР. Я действительно должен идти.

РЕГИНА. Ты совершенно безумен, знаешь ли.

КЬЕРКЕГОР. Такое вполне возможно.

РЕГИНА. И это заразное. Ты сводишь с ума всех, кто вокруг. У нас возникает чувство, будто мы не реальные. Если нет ничего реального, тогда все – какая-то игра. Так тебе все представляется? Потому что я не хочу играть в эту игру.

КЬЕРКЕГОР. Очень здравый выбор с твоей стороны.

(Уходит в правую кулису. РЕГИНА, раздраженная, идет к пианино, громко бьет по клавиатуре, пугает ЭДВАРДА, который валится на спину с полуоткрытым зонтом. Зонт накрывает его голову. РЕГИНА выходит через левую арку).

13
Наличие соперника очень полезно

КОРДЕЛИЯ (встает и обращается к ЙОХАННЕСУ). Этим вечером я пригласила моего друга Эдварда. Надеюсь, ты не будешь возражать?

(ЭДВАРДУ удается встать и скинуть зонт с головы, но закрыть его никак не получается).

ЙОХАННЕС. Эдварда?

КОРДЕЛИЯ. Эдвард – очень милый молодой человек, мать которого – подруга моей тети. Детьми мы вместе принимали ванну. (Видя отчаянную борьбу ЭДВАРДА с зонтом, КОРДЕЛИЯ подходит к нему, берет зонт, с легкостью закрывает его). Поставь зонт на стойку в прихожей.

ЭДВАРД. Да. Хорошо. Отлично. Туда?

(Из центральной арки идет в левую, исчезает на мгновение, возвращается, идет обратно к центральной, исчезает в ней.).

КОРДЕЛИЯ. Эдвард – милейшее существо на земле, и я думаю, немного влюблен в меня. (Заглядывает в центральную арку). Нет. Не сюда. Ту, что сделана из ноги слона. (Обращаясь к ЙОХАННЕСУ). Прошу меня извинить.

(Уходит в центральную арку, чтобы помочь ЭДВАРДУ).

ЙОХАННЕС (обращаясь к КЬЕРКЕГОРУ, который появляется в правом окне). Это новый поворот. У меня, похоже, есть соперник. Только-только мне удалось получить приглашения навещать Корделию и ее глупую тетушку, с перспективой остаться с ней наедине в гостиной, как вдруг откуда-то берется Эдвард, слабоумный сын оптового продавца каким-то мусором, который безнадежно в нее влюблен. Он симпатичный, дружелюбный, невероятно застенчивый, полнейший чурбан. Это великолепно. Наличие соперника очень полезно. Оно помогает разжечь огонь любви в предмете вожделения, а если этот огонь разгорелся в женщине, ее внимание легко сместить с одного мужчины на другого.

КОРДЕЛИЯ (появляется в центральной арке). Эдвард такой неуклюжий и из него слова не вытянешь, но я думаю, что он очень милый. Во всяком случае, душа у него добрая. Мне очень хочется, чтобы вы стали добрыми друзьями.

ЙОХАННЕС. Ничто не доставит мне большего удовольствия.

КОРДЕЛИЯ. Вы даже представить себе не можете, как я буду счастлива. Вернусь через минуту. Похоже, его нога застряла в вешалке для зонтов. Я знаю, вам двоим будет, о чем поговорить.

(Снова уходит).

ЙОХАННЕС. Я жалею моего бедного, неуклюжего соперника. Когда-то я был таким же дураком. Ради первой девушки, в которую влюбился, я начал учиться играть на виолончели, с весьма прискорбными результатами. Ради одной миниатюрной балерины я подверг себя жесточайшей пытке изучения немецкого. В те дни я был в отчаянии и хватался за любую соломинку. Но теперь я знаю, что успешный любовник никогда не допустит, чтобы ситуация контролировала его. Тщательно все планируй, будь готов ко всему, настраивайся на долгое ожидание. Быстрое наслаждение быстро и заканчивается, а удовлетворенности не приносит. Покорение сердца женщины должно превращать в произведение искусство.

КЬЕРКЕГОР. Я вижу, в этом мне предстоит еще многому научиться.

14
Жизнь ничего не значит, пока я не вижу ее вновь

ЭДВАРД (возвращается через центральную арку). Корделия на минуточку ушла наверх, чтобы совершить нечто мистическое, что женщины совершают наверху. Без нее комната кажется пустой, вы согласны? Но разумеется, она не пустая. Я здесь. И вы здесь. Кто, кстати, вы?

ЙОХАННЕС (протягивая руку). Я – Йоханнес.

ЭДВАРД (пожимая руку). Эдвард. Вы – ее кузен?

ЙОХАННЕС. Друг. Как и вы, разумеется.

ЭДВАРД. Разумеется.

ЙОХАННЕС. Пожалуйста, присядьте.

ЭДВАРД. Да. Я присяду.

(Подходит и садится на левый край дивана).

ЙОХАННЕС (обращаясь к КЬЕРКЕГОРУ). Вот все и пришло к тому, что мы с Эдвардом – закадычные друзья, такую дружбу не видели со времен древних греков. Я достиг этого, занимая его бесконечными разговорами о божественных атрибутах Корделии. И до чего он стеснительный. Будь это притворство, он мог стать опасным соперником. Я сам часто изображал неловкость с тем, чтобы расположить к себе какую-нибудь ничего не подозревающую маленькую девственницу. Легкое замешательство в ее присутствии играет на руку тщеславию девушки. А потом, убаюканная, уверовав, что ты совершенно безвреден, она полностью в твоей власти. (ЭДВАРД без особого успеха пытается положить ногу на ногу). Но, как выясняется, Эдвард не выдает себя за другого. Он просто идиот.

ЭДВАРД. Она невероятная, правда?

ЙОХАННЕС. Да. Я завидую вам.

ЭДВАРД. Вы завидуете мне? Почему?

ЙОХАННЕС. Разве это не очевидно?

ЭДВАРД. Для меня нет ничего очевидного.

ЙОХАННЕС. Когда вы в комнате, она не может отвести от вас глаз.

ЭДВАРД. Действительно? Вы так думаете?

ЙОХАННЕС. Вы двое созданы друг для дружки. Все так говорят.

ЭДВАРД. Говорят? Неужели? Потому что у меня такое ощущение… Она думает, что я немного неуклюжий.

ЙОХАННЕС. Она совершенно очарована вами. Вы – счастливчик.

ЭДВАРД (встает и подходит к ЙОХАННЕСУ). Должен вам признаться, я влюблен в нее с того самого момента, когда увидел впервые. Но на самом деле я думал, что у меня нет ни единого шанса. Она относится ко мне, как к своему слабоумному брату.

ЙОХАННЕС. Это ее застенчивость, ничего больше.

ЭДВАРД. Да. Мне приходило в голову, что такое возможно. Но с молодой девушкой ничего не знаешь наверняка. Это, надо сказать, несправедливо. От мужчины ждут, что он возьмет на себя все риски. Вот и нет уверенности, то ли она относится к тебе уважительно, то ли думает, что ты – кретин.

ЙОХАННЕС. По разумению женщин мы все – кретины. Но к счастью для сохранения рода, они время от времени могут притворяться, что всё совсем наоборот, если думают, что это соответствует их целям.

ЭДВАРД. Так трудно понять, что у нее в голове. Я провожаю ее домой по вечерам, и мы разговариваем. По большей части, говорит она, а я слушаю. Когда пытаюсь говорить, сам себе кажусь дураком. Приходим к ее дому, она говорит: «Доброй ночи», – закрывает дверь, и все заканчивается. Меня это сводит с ума. Я хочу ее поцеловать. Хочу обнять, сказать, как отчаянно я в нее влюблен, но не решаюсь. Отвечаю: «Спокойной ночи», – наблюдаю, как она заходит в дом и закрывает дверь перед моим носом. А потом смотрю на эту дверь, как человек, улегшись в гроб, смотрел бы на крышку гроба. И жизнь ничего не значит, пока я не вижу ее вновь. А как обстоит дело с вами? Вы тоже превращаетесь в идиота в присутствии женщины, которую обожаете?

ЙОХАННЕС. Нет.

ЭДВАРД. Значит, такое происходит только со мной, так? Чего я и боялся. Мне часто кажется, что все остальные знают, как себя вести, и только я не знаю. Секрет, в который меня не посвятили. Этого достаточно, чтобы впасть в отчаяние. Я просто сам не свой. Да кто может полюбить такого, как я?

ЙОХАННЕС (обращаясь к КЬЕРКЕГОРУ, который по правой лестнице спустился к столу). Эдвард – что ребенок. Это даже трогательно. Я должен делать над собой усилие, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Но это нелегко. У него интеллект полевой мыши.

ЭДВАРД. Послушайте. Вы – человек опытный, повидавший мир. Помогите мне. Я не ем. Не сплю. Понятия не имею, как мне с ней себя вести. Мне необходим человек, который скажет, что я должен делать.

ЙОХАННЕС. Не думаю, что вам понадобится мой совет.

ЭДВАРД. Но он мне нужен. Пожалуйста, скажите, что я должен делать.

ЙОХАННЕС. Хорошо. Вот что вы должны сделать. Схватите быка за рога. Возьмите ситуацию под контроль.

ЭДВАРД. Да. Конечно. И как мне это сделать?

ЙОХАННЕС. Пригласите ее в какое-нибудь место, куда она хочет пойти. Пригласите ее в театр.

ЭДВАРД. Но она хорошая девушка. Разве хорошие девушки ходят в театр?

ЙОХАННЕС. Не знаком я с хорошими девушками. Знаю только живых, настоящих, и такие девушки очень любят ходить в театр. Потому что театр создан из того, что более всего любят женщины: из иллюзии и показухи.

ЭДВАРД. А если она скажет «нет»?

ЙОХАННЕС. Тогда ваша проблема будет решена. Вы поймете, что она не хочет иметь с вами дела, и сможете переключиться на кого-то еще.

ЭДВАРД. Но я не хочу кого-то еще. Мне нужна только она. Если я приглашу ее в театр, и она скажет «нет», мы оба будем ужасно разочарованны, и она больше не захочет меня видеть.

ЙОХАННЕС. Но зачем вам видеться с женщиной, которая более не хочет вас видеть?

ЭДВАРД. Совершенно ясно, что вы никогда не влюблялись.

ЙОХАННЕС. Вы обратились ко мне за советом. Вы его получили. Не хотите следовать ему – прекрасно. Я умываю руки. Но если вы не пригласите ее в театр, она не сможет сказать «да».

ЭДВАРД. Хорошо. Допустим, она говорит «да». И что мне тогда делать?

ЙОХАННЕС. Ведите ее в театр.

ЭДВАРД. Да. Это я понял. Но что я ей скажу?

ЙОХАННЕС. В этом прелесть театра. Это невежливо, разговаривать во время спектакля.

ЭДВАРД. А перед спектаклем? После спектакля? В антрактах? О чем мне с ней говорить?

ЙОХАННЕС. Не знаю. Поговорите о спектакле.

ЭДВАРД. Я буду слишком нервным, чтобы обращать внимание на спектакль.

ЙОХАННЕС. Это неважно. Позвольте ей начать говорить, и она не остановится до третьего звонка. Женщины все равно нас не слушают.

ЭДВАРД. А если она ничего не скажет? Если будет ждать, что заговорю я? И что мне тогда делать? Это же я ее приглашу. Разве это не означает, что заводить разговор положено мне? Что если ни один из нас ничего не скажет? Что если мы будем стоять в фойе и смотреть друг на дружку, как пара магазинных манекенов? Нет. Это невозможно. Я не могу даже представить себе, как люди общаются друг с другом.

ЙОХАННЕС. Прекрасно. Забудьте о ней. Проблема решена.

ЭДВАРД. Но я не могу о ней забыть. Я только о ней и думаю. Что мне делать?

ЙОХАННЕС. Самоубийство – всегда выход.

ЭДВАРД. Я знаю. Вы должны пойти с нами.

ЙОХАННЕС. Вы хотите, чтобы я пошел с вами на ваше свидание?

ЭДВАРД. Да. Это правильный ответ. Вы пойдете с нами и поможете поддерживать разговор. Вы ей нравитесь. Она будет говорить с вами.

ЙОХАННЕС. Вы же не хотите, чтобы она говорила со мной. Вы хотите, чтобы она говорила с вами.

ЭДВАРД. Но вы поможете растопить лед, предложите темы, потом я начну время от времени подавать голос, и вы сможете замолчать.

ЙОХАННЕС. Двое мужчин и женщина вместе в театр не ходят.

ЭДВАРД. Почему?

ЙОХАННЕС. А если она спросит себя, что я делаю на вашем свидании?

ЭДВАРД. Что ж, вы тоже можете кого-то привести. Приведите свою девушку. Вот. Две пары, которые вместе пошли в театр. Это нормально.

ЙОХАННЕС. И кого мне привести?

ЭДВАРД. Не знаю. Вы знакомы с множеством женщин. Приведите кого-нибудь, кого угодно, чтобы я не остался наедине с Корделией, не зная, что сказать.

ЙОХАННЕС. Хорошо. Если вы наберетесь смелости и пригласите ее в театр, а она ответит «да», я найду девушку, которую и возьму с собой.

ЭДВАРД. Премного вам благодарен. Вы – настоящий друг. Я хочу сказать, мы едва знаем друг друга, но я уже чувствую, что мы – братья.

ЙОХАННЕС. Да. Каин и Авель.

ЭДВАРД. Именно.