Текст книги "Южный коридор"

Глава 3

Водителя грузовика, симпатичного парня лет тридцати, звали Гровер Рейнолдс. Он явно хотел о чем-то поговорить с Боланом, но не знал, как начать беседу. Оказалось, он тоже интересовался историей Гражданской войны и знал окрестности как свои пять пальцев.

Болана отнюдь нельзя было назвать разговорчивым, и меньше всего он был склонен к лишним словам в минуты опасности. Поэтому неудивительно, что в кабине тягача то и дело повисала тишина. Это вполне устраивало Болана, но водитель чувствовал себя неуютно. Он беспрестанно нарушал молчание рассказами о местных достопримечательностях, мимо которых они проезжали, хотя разглядеть что-либо при погашенных фарах было почти невозможно.

– Видишь тот низкий гребень? Там Шерман развернул свой правый фланг для атаки на Кеннисо.

– Угу.

– Я подумал, тебе это будет интересно.

– Мне интересно.

Через несколько минут водитель не удержался и добавил:

– Отсюда начался штурм. А зря – это стоило Шерману двух с половиной тысяч солдат, в том числе Дэна Маккока.

– А кто выиграл сражение? – рассеянно поинтересовался Болан.

– В сущности, никто. Джонстон отступил в сторону Атланты. Шерман догнал его у Чаттахучи, окружил и отрезал путь к реке. Черт возьми, в конце концов у Шермана было три армии. Но я считаю, Джо Джонстона все-таки можно назвать победителем – уже хотя бы потому, что он столько времени не подпускал противника к Атланте. Да, веселое было времечко. Они играли в свои большие шахматы на холмах Джорджии с мая и до самой осени, а потом... Эй, ты не слушаешь?

– В другое время, ковбой, я бы с удовольствием тебя послушал. Но теперь... теперь меня интересует другое: как ты узнал, где меня искать?

– Ничего особенного, – заверил Рейнолдс. – Я ведь говорил, что родился в этих краях. И провел здесь всю жизнь, пока не сел за баранку. Ну, и еще два года во Вьетнаме.

– Похоже, ты не в восторге ни от того, ни от другого, – тихо заметил Болан.

– А с какой стати? Мы проиграли во Вьетнаме, и с тех пор мне ни разу не повезло. Черт, иногда я просто не понимаю, отчего так происходит.

– Когда поймешь, расскажи мне, – прошептал Болан. – А теперь все-таки объясни, как ты меня нашел.

– Очень просто. Даже неловко об этом говорить, – рассмеялся Рейнолдс. – Вообще-то приятно, когда тебя считают ясновидящим. Ладно, все гораздо проще: я случайно заметил, как сюда на всех парах летят полицейские вместе с пожарниками. Скорее всего они заперли бы тебя в этом ущелье. Поэтому я сделал круг и вернулся проселками – я хорошо знаю эти места. Нетрудно было угадать, куда ты направишься. Но все равно, видит Бог, ты меня до смерти напугал... никак не ожидал, что ты с такой скоростью доберешься сюда. Я только собрался расположиться и начать наблюдение – а ты уже тут как тут.

– Ну что ж, молодец, – похвалил Болан. – Хорошо, что ты не полицейский.

– Был когда-то.

Болан удивленно поднял брови.

– Вот как?

Ковбой из Джорджии ухмыльнулся и бодро подмигнул своему спутнику.

– Да. Помощник шерифа округа Кобб. Хорошие там были парни.

– Чего же ты от них ушел?

– Воевать, – ответил Рейнолдс. Его голос внезапно посуровел. – А когда вернулся, то уже был сыт по горло этими играми. Попробовал было заняться сельским хозяйством – даже не заметил, как разорился. Того, что осталось после продажи фермы, едва хватило на мой первый грузовик. Вернее, на половину грузовика. Мы работаем вдвоем с напарником.

– Не очень-то заработаешь на двоих, – заметил Болан.

– Даже на одного, честно говоря. Мой напарник... мы с Шорти друзья, почти как братья. Отлично ладим между собой. Обычно мы ездим вдвоем – один жмет на газ, второй отдыхает на койке. Так можно накрутить побольше рейсов. Ты знаешь, что почти пять тысяч в год уходит только на налоги? А еще страховка, ремонт – в общем мы остались на бобах и начали работать на подряде. Тогда...

– Где сейчас твой напарник?

– Видишь ли... я как раз хотел об этом поговорить.

– В чем же дело, валяй.

– Не хочу, чтобы ты решил, будто я... Словом, меня это действительно тревожит, но я не потому тебя разыскал. Сам понимаешь...

– Ладно, – сказал Болан, пристально глядя на водителя, – понимаю. Ну так и что?

– Как я уже сказал, обычно мы ездим вместе. Но раз или два в месяц каждый из нас едет в рейс один, чтобы дать другому время на домашние дела, а сегодня ночью была очередь Шорти. Черт возьми, и ехать-то всего ничего – до Саванны и обратно. Я уже настроился отдохнуть, когда в десять тридцать вдруг звонит диспетчер: груз готов к отправке, тягач на месте, а шофера нет. Это не похоже на Шорти – он никогда не подводит. Сначала я решил, что тут не обошлось без его новой подружки, но потом...

– Что еще за подружка?

– Да так, одна хулиганка.

– Хулиганка? Сомнительный комплимент для девушки, – заметил Болан.

– Нет, нет, ничего плохого. Просто так мы называем любителей поболтать в эфире.

У людей, которым часто приходилось пользоваться рацией, сложился особый мир – со своими законами, своими именами-позывными и своим языком. Как понял Болан, «хулиганом» на этом языке называли любого, кто встревал в канал гражданской радиосвязи.

Тем временем Рейнолдс продолжал объяснения, все еще не решаясь перейти к сути дела.

– ... и Шорти с ней познакомился. Она... как бы это сказать... чудачка. Лет двадцать с небольшим, носится повсюду на своей красной супергонке...

– А это еще что такое? – перебил Болан.

– Извини. Это спортивная машина. По-моему, «корвет» – я не очень-то разбираюсь в малолитражках. В общем, похоже, ей нравится дразнить нашего брата. Шастает туда-сюда между Атлантой и Мариэттой и болтает по радио с водителями таким нежным голоском, что они чуть из кабин не выпадают. А иногда подъезжает поближе и что-нибудь показывает. Понимаешь?

Болан невольно хмыкнул, но на всякий случай уточнил:

– Что показывает?

Водитель неопределенно пожал плечами.

– А что ей вздумается. Когда выше пояса, а когда ниже. Шорти божился, что однажды она подъехала к нему среди бела дня вообще в чем мать родила. Представляешь – это в машине-то с открытым верхом!

– Неплохо, – согласился Болан. – Сколько же грузовиков в итоге вы потеряли между Атлантой и Мариэттой?

– Пока ни одного, но не удивлюсь, если многие были на волосок от аварии.

– Ты начал говорить про Шорти, – напомнил Болан.

– Я и говорю. Прибегает он ко мне как-то вечером, весь в мыле. Наконец-то он встретился со своей Супергонкой, по-настоящему – она якобы поехала за ним прямо на базу...

– В Блюберд?

– Вот именно. Мы работаем с ними по контракту с прошлого года. Господи, я и не знал, чем они там промышляют! Ладно, короче говоря, за последние несколько месяцев Шорти и мисс Супергонка стали большими друзьями. Она ездила с ним в рейсы, когда я отдыхал. А когда отдыхал он, они находили другое место для свиданий. Я могу только догадываться – после их первой встречи Шорти уже не распространялся на эту тему. Я тебе больше скажу, он словно чокнулся и даже пару раз подрался с другими шоферами из-за этой девчонки. Сам знаешь, одно неосторожное слово – и парень вспыхивает, как спичка.

– Куда ты клонишь, ковбой?

– Сейчас мы выедем на 41-е шоссе. А оттуда ты...

– Я говорю о твоем напарнике.

– А, ну да. Не знаю даже, как тебе объяснить. Я все пытался разобраться, что же стряслось этой ночью. Не мог Шорти просто взять и не выйти в рейс. Я обзвонил всех приятелей, даже порылся в его вещах и нашел телефон Супергонки. Здесь-то и начинается самое непонятное. Шорти должен выехать в рейс без меня, так? В последнее время он всегда берет с собой девчонку. Значит... нет, никаких концов не вижу. Что-то здесь неладно.

– То есть ты считаешь, все это как-то связано с... м-м... известными нам событиями?

– В определенном смысле – да. Когда ты упомянул о контрабанде, я стал смотреть на это дело по-другому.

– В тебе заговорил полицейский, – хмыкнул Болан.

– Немного во мне осталось от полицейского, – грустно качнул головой Рейнолдс. – Слушай, Болан... Я места себе не нахожу. Боюсь, Шорти связался с этой бандой.

– Почему ты так думаешь?

– Тебе говорит что-нибудь имя Скьяпарелли?

Болан смерил водителя цепким взглядом.

– Еще бы. Все темные делишки на Блюберд – под его контролем. Откуда тебе это известно?

Рейнолдс тяжело вздохнул и закурил.

– Так, предчувствия... – ответил он наконец. – Я ничего не знал наверняка, пока не встретил тебя.

– Предчувствия не возникают на пустом месте.

– Видишь ли, я повсюду искал Шорти и позвонил Супергонке. Мужской голос ответил, что это дом Скьяпарелли. А девушка называла себя Росситер, Дженни Росситер. Это меня насторожило, и я решил не ввязываться. Бог его знает, чем там пахнет – супружеская измена или еще что. Словом, я сказал, что ошибся номером, и повесил трубку. В конце концов пришлось самому садиться за баранку. А тут твое сообщение о контрабанде – как обухом по голове. Я хочу попросить только об одном... Если тебе доведется увидеть моего напарника через прицел, постарайся вспомнить, до чего может довести парня смазливая девчонка. Я хочу сказать...

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – перебил Болан. – Но мне кажется, ты ошибаешься.

– Я на это надеюсь, видит Бог.

– Все может быть намного хуже, чем ты думаешь.

– Хуже? Каким образом? – удивленно спросил Рейнолдс.

Болан молча протянул ему бумажник, складной нож и пригоршню монет.

Водитель резко затормозил и принялся рассматривать вещи несчастного напарника.

– Откуда они у тебя? – прошептал он еле слышно.

– Это ведь его вещи, да?

– Да. Но откуда?

– Прямо из пекла, – ответил Болан. – Твой напарник мертв, и, можешь мне поверить, смерть была для него большим облегчением. Не спрашивай больше ни о чем, ковбой, – если только ты сам не намерен полезть в это пекло. Лучше не спрашивай.

Ковбой промолчал. Ему хватило и того, что он прочитал в глазах Палача. Он завел двигатель и тронул машину с места.

Когда среди кромешной тьмы замелькали, наконец, огоньки шоссе, Болан вновь заговорил.

– Я помогу тебе докопаться до правды, если ты действительно этого хочешь.

– Спасибо. Я действительно хочу. Куда теперь ехать?

Значит, Рейнолдс готов был отправиться в самое пекло.

– Добро пожаловать в наш клуб, – с мрачной улыбкой произнес Болан. – Едем в сторону Акворта. Там мой лагерь, возле озера.

В ад вело много разных дорог, но Мак Болан знал их все как свои пять пальцев.

Глава 4

Когда Болан привел Рейнолдса в свой домик на берегу озера Аллатуна, шофер все еще находился под впечатлением от услышанного. Палач поставил на плиту кофейник и наскоро принял душ, чтобы смыть с себя смрад войны. Когда Болан вышел из ванной, Рейнолдс с отсутствующим видом разливал кофе в чашки.

– Ты отлично выглядишь, – пробормотал водитель, коротко посмотрев на хозяина. – Как тебе это удается?

– Все зависит от настроя, – отозвался Болан. – Ну же, возьми себя в руки, ковбой.

– Что-то мне не по себе...

– О том и речь – постарайся взять себя в руки.

– Наверное, ты прав. – Рейнолдс криво улыбнулся, закурил и отхлебнул кофе. – Ты здорово умеешь успокаивать. Пожалуй, ты мог бы устроиться в шоферское кафе.

– Не отшучивайся. Лучше выпусти пар – сразу полегчает.

– Ты прав. Внутри у меня все так и кипит.

– Это хорошо. Если хочешь услышать всю правду о своем напарнике, злость только пригодится.

– Я понимаю.

Болан надел светлый костюм, сел за столик и поведал Рейнолдсу о последних часах Шорти Уилкинса, не опуская самых страшных подробностей. Когда Палач закончил, водитель выбежал в туалет, и его там вытошнило. Назад он вернулся совершенно обессиленным и упавшим духом.

– Злость еще осталась? – тихо спросил Болан.

– Нет, – еле слышно ответил Рейнолдс. – Просто здорово мутит.

– Ничего, злость никуда не денется. А вот тошнота – с ней, конечно, посложнее. Способна накатить в любой момент. Какое-то время ты не сможешь есть мясо, и тебе еще долго будут сниться плохие сны. А ведь ты только слушал, ты не видел всего этого своими глазами.

Рейнолдс застонал и уставился на свои руки.

– Как тебе это удается? – спросил он хрипло.

– Что – это?

– Как ты можешь... жить дальше?

– Мне помогает злость.

– Понятно.

– Эй, ковбой! – резко окликнул Болан.

– Я справлюсь. – Рейнолдс закурил еще одну сигарету. – Как ты думаешь, – спросил он после долгого молчания, – сколько у него это продолжалось?

– Долго, – коротко ответил Болан.

Рейнолдс передернулся.

– Но почему они так поступили?

– Не знаю. Они могли наказать его за какую-то оплошность. А может, это был допрос.

– Шорти не выносил боли... Я хочу сказать, он выложил бы все после первой же затрещины.

– Это уже ничего бы не изменило, – бесстрастно заметил Болан.

– Не изменило?

Палач медленно покачал головой.

– Они стремятся сломить свою жертву, и для этого все идет в ход – страх, шок, нечеловеческая боль. Постепенно, шаг за шагом, человек превращается в безвольный кусок мяса. Когда жертва начинает признаваться в давно забытых детских грехах – онанизм, украденные пирожные, постыдные тайные желания, – палачи знают, что они у цели. Они вламываются в душу, ковбой, – и вытряхивают ее до дна.

Рейнолдс снова помчался в туалет. Через несколько минут он вернулся и мрачно сказал:

– Продолжай.

– Ты уверен, что хочешь слушать дальше?

– Да. Мне нужно знать все.

– Что ж... Тело сдается гораздо раньше рассудка, – сухо произнес Болан. – Нарушаются нервные реакции – слюноотделение, работа почек и кишечника. После этого боль становится невыносимой, и несчастный уже сам не понимает, что говорит. Он пытается угодить своим мучителям, лишь бы они перестали причинять боль. Палач становится Богом, который один может карать или миловать. Но с каждым криком, с каждой мольбой о пощаде муки только усиливаются. Выхода нет, облегчение способна принести только смерть. А палачи знают свое дело. Они знают, когда нужно надавить, а когда – слегка отпустить, чтобы оттянуть неизбежный конец. Вот так, ковбой.

Рейнолдс громко застонал.

– Но зачем, зачем им нужно выслушивать весь этот бред?

– Они хотят знать максимум, прежде чем судить, что же из услышанного им действительно нужно. Это все равно что вылавливать изюминки из каши. Не станешь же ты рыться в кастрюле – проще выплеснуть все наружу.

– Это не по-людски, – пробормотал Рейнолдс.

– Разумеется. А разве я говорил о людях?

– Ты и впрямь не считаешь их за людей?

– Естественно, – кивнул Болан.

– Сколько тебе приходилось видеть... таких, как Шорти?

– Слишком много, ковбой. Шорти еще повезло. Он провел в аду только несколько часов. Иногда это тянется по нескольку дней.

– Но как такое возможно?

– Я уже говорил. Некоторые из этих ублюдков становятся подлинными мастерами и могут подолгу удерживать жертву на грани жизни и смерти. Но если они вдобавок хотят еще кого-то наказать, тогда, черт подери... – Голос Болана слегка дрогнул. – Я знал одну крошку, которую они продержали пятьдесят дней.

– Не надо больше, – прошептал Рейнолдс.

– Это могло случиться и с тобой, приятель.

Водитель резко зажмурился.

Болан покачал головой, пристально глядя на Рейнолдса.

– Нужно быть готовым к такому повороту событий, ковбой, если собираешься спуститься в пекло.

– А ты готов?

– Да, – ответил Болан. – Уже давно. Очень давно.

– И ты продолжаешь – несмотря ни на что?

– Я должен продолжать.

В комнате повисла тягостная тишина. Болан прихлебывал кофе и вертел в руках сигарету. Наконец Рейнолдс поднял глаза на Палача и угрюмо произнес:

– Спасибо, Большой Б.

– Рад был помочь, ковбой.

– Вероятно, обо всем этом трудно говорить?

– Трудно.

– Спасибо, Я пойду до конца.

Болан одобрительно кивнул.

– У тебя есть шанс крепко влипнуть, ковбой. Если эти парни не добились от Шорти, чего хотели, они вполне могут взяться за его напарника.

Глаза водителя растерянно заблестели.

– Помнишь наш разговор там, на холме? Я еще сказал, что многим тебе обязан... Тогда я имел в виду только контрабанду – другого просто не знал... А теперь представь: я не поехал бы тебя искать и сразу вернулся бы домой. Ведь меня уже могли дожидаться у дверей, верно? Черт! Я даже не понимал тогда, что ты для меня сделал!

– Мы живем в странном мире, – задумчиво откликнулся Болан.

– Это мягко сказано. Ладно, что будем делать?

– Сначала один вопрос. – Взгляд Болана стал жестким и требовательным. – Учти: твой ответ никак не повлияет на наши отношения, но от него может зависеть наше будущее – твое и мое. Поэтому отвечай прямо. Вы с Шорти пытались что-нибудь разнюхать?

– По-моему, нет, – спокойно ответил Рейнолдс.

– То есть?

– Я-то точно – нет! Но я не могу поручиться за Шорти. После появления этой Супергонки мы уже не были так откровенны друг с другом, как прежде.

– А что говорит твое чутье?

– Еще пару месяцев назад я бы не сомневался. Но теперь... теперь я могу сказать только: может быть. Все может быть. Понимаешь?

Болан вздохнул, допил кофе и участливо спросил:

– Ну, как ты, в порядке?

– Да.

– Вот и отлично. – Болан поставил на столик миниатюрный магнитофон. – Расскажи обо всем.

Все, что можешь вспомнить о Шорти, – с того момента, как он познакомился с девчонкой. Все, что казалось тебе необычным тогда или кажется теперь, после случившегося. Все об этой Супергонке, все, что ты знаешь и о чем догадываешься. Все, что можешь вспомнить об операциях на Блюберд – необычные грузы, странные маршруты и так далее. Готов?

– Готов, – подтвердил водитель. – Но, боюсь, трепаться придется до самого утра.

– Ничего страшного, – успокоил Болан. – Начинай прямо сейчас и оставайся здесь, пока я не вернусь. Не высовывай носа из этой берлоги, никуда не звони сам и не отвечай на звонки.

– Ты уезжаешь?

– Да, ненадолго. До рассвета нужно сделать парочку визитов. Если мне понадобится с тобой связаться, я позвоню три раза подряд, по два гудка каждый. На четвертый звонок поднимай трубку, но не говори ни слова, пока не услышишь мой голос.

– Договорились, – не совсем уверенно сказал Рейнолдс.

Болан надел портупею с «береттой», набросил легкую куртку и сунул в карман несколько запасных обойм.

– Если не возражаешь, я на всякий случай отгоню твой тягач подальше, – бросил он водителю.

– Конечно. – Рейнолдс протянул ключи. – Думаешь, сможешь с ним справиться?

– Как-нибудь разберусь, – ответил Болан, натянуто улыбаясь. – И помни, ковбой, ты остаешься в полной изоляции.

Водитель тихонько вздохнул:

– Не волнуйся.

Болан вышел из домика и несколько мгновений смотрел на звезды, пока его глаза привыкали к темноте. Он был спокоен за Рейнолдса. Всю эту историю с магнитофоном он затеял в основном для того, чтобы у водителя было время придти в себя. К утру он будет готов к бою.

Да, к рассвету он должен понять, куда подевалось его мужество после Вьетнама и почему с тех пор он сделался неудачником. К рассвету, если будет угодно судьбе, на стороне Болана одним солдатом станет больше.

Глава 5

Еще не было пяти утра, но особняк на улице Пейсиз-Ферри ярко светился огнями. На аккуратной полукруглой дорожке перед домом красовалось около дюжины автомобилей. Начальник охраны Меллини – или Мик, как его называли друзья (когда-то он был известен под кличкой Мики Харриган), – нервно шагал взад-вперед по крыльцу с незажженной сигаретой во рту. Внезапно послышался звук подъезжающего автомобиля. Меллини на секунду замер и нахмурился, затем проворно отступил за колонну и машинально нащупал пистолет в кармане пиджака.

Перед крыльцом остановилось такси. Пассажир расплатился с водителем и вышел. На нем были дорогой светлый костюм, легкая куртка, мягкие белые туфли и большие овальные очки с желтыми стеклами; в руках он держал дорожную сумку, пестрящую наклейками авиакомпаний.

Меллини быстро сбежал по ступенькам навстречу гостю. Не говоря ни слова, тот открыл бумажник и показал Меллини небольшую карту – туза пик, – а затем бросил:

– Я только что из Нью-Йорка. Кто в доме?

Карта произвела на шефа охраны большое впечатление. Слегка севшим от волнения голосом он почтительно ответил:

– Идет региональное совещание, сэр. Все собрались здесь. Вы уже слышали о Болане?

– Поэтому я и приехал, – подтвердил гость. – Нужно заняться этим типом. Ты, должно быть, Меллини?

Охранника приятно удивило, что его знали по имени.

– Да, сэр, это я.

– Я слышал о тебе много хорошего, Меллини. Можешь называть меня Фрэнки.

– Конечно, Фрэнки. Спасибо за... В общем – спасибо.

– Ты поставил ребят во дворе?

– Нет... пока еще нет. Мы только что...

– Лучше пошли туда парней прямо сейчас. И еще снаряди пару машин. У вас есть рации?

– Само собой.

– Отлично, отправь патрули – пусть объезжают окрестности и сообщают о любых подозрительных перемещениях. Держи с ними постоянную связь.

– Да, сэр, но...

– Что – но?

– Но тогда в доме почти не останется моих людей. Мы не ожидали... Я хочу сказать, до сих пор все было спокойно. Мы не рассчитывали на серьезное столкновение.

– А зря.

– М-м, я слыхал об этом парне... да, конечно, я понимаю, о чем вы говорите. Сколько у вас людей?

– Достаточно. Они будут здесь, как только устроятся в городе. Так что выводи своих ребят. Все будет в порядке.

Они уже поднимались на крыльцо.

– Может, лучше подождать, пока прибудут ваши люди, – вновь неуверенно предложил Меллини. – Ведь в доме почти не останется охраны.

– Здесь остаемся мы с тобой, Мики, – напомнил посетитель.

Меллини негромко рассмеялся и распахнул дверь перед важным гостем.

– Что ж, вам виднее, – сказал, уступая давлению Черного Туза.

– Сходи и доложи ему, что я здесь. Не хочу вмешиваться в совещание. Просто шепни ему на ухо, что я привез двадцать стволов и он может не беспокоиться. Я все беру на себя. Он может сообщить об этом всем собравшимся, пусть имеют в виду. Скажи боссу, чтобы спокойно занимался своими делами, а на меня не обращал внимания.

– Да, разумеется. – В голосе Меллини послышалось облегчение. – А... как мне сказать... кто?..

– Скажи, что приехал Фрэнки из Совета. Это все, что ему надо знать.

– Ну, конечно, я понимаю.

Меллини оставил гостя одного в холле и быстро направился к тяжелой двойной двери.

– Мики!

Начальник охраны обернулся.

– Да, Фрэнки?

– Где тут кухня? Я приготовлю кофе.

– О, черт, как я не подумал! – извинился Меллини и громко позвал: – Генри!

В сводчатом проеме показался импозантный старый негр в безупречном костюме дворецкого.

– Принеси мистеру Фрэнку кофе. Позаботься, чтобы он чувствовал себя как дома.

Меллини еще постоял какое-то время перед тяжелой дверью, провожая взглядом Генри и крутого гостя из Нью-Йорка, которые направились в кухню. Потом он собрался с духом и открыл, дверь, чтобы сообщить хорошую новость хозяину Атланты.

* * *

Мак Болан – Черный Туз из Нью-Йорка – взял чашку кофе, который приготовил старый негр, и сказал:

– Спасибо, Генри. Мисс Росситер, наверное, спит?

– О да, сэ-эр. Думаю, что да, сэ-эр.

Это был настоящий чернокожий джентльмен старой южной закваски – высокий класс. Болан изобразил на лице нерешительность и произнес извиняющимся тоном:

– Боюсь, придется ее разбудить. Может быть, Генри, ты... нет, лучше я сам. Где ее комната?

– Вы без труда найдете ее комнату, сэ-эр. У дверей они поставили джентльмена. Меня бы все равно туда не впустили.

Классный дворецкий, ничего не скажешь. И куда сообразительнее, чем начальник охраны.

Какое-то время Болан и старый негр молча обменивались понимающими взглядами. Наконец, Болан спросил:

– Ты уже долго служишь в этом доме, Генри?

– Только... недолго, сэ-эр.

– Здесь есть еще слуги кроме тебя?

– Две цветные леди, сэ-эр.

– Вот что, Генри, ступай к ним и уводи отсюда. Ты меня понял? Уходите – побыстрее и подальше.

Глаза старика сверкнули.

– Я знал, что в этом доме будут неприятности, мистер Фрэнк.

– Очень скоро неприятностям придет конец, Генри. Но вы ведь не хотите при этом присутствовать?

– Нет, сэ-эр, не хотим.

– Тогда уходите. Прямо сейчас.

Болан оставил старика на кухне, а сам с чашкой кофе в руках вернулся в холл и поднялся по лестнице на второй этаж. Возле одной из дверей, посреди коридора, развалился на стуле охранник с заспанными глазами. Увидев Болана, он встряхнулся и протянул руку к чашке.

– Спасибо, приятель, – сказал он заплетающимся языком. – Кофе мне как раз кстати.

– Мне тоже, – холодно бросил Болан и показал охраннику свою визитную карточку. – Мик ждет тебя внизу, детка, – бегом марш!

При виде Черного Туза глаза «гориллы» сделались круглыми, как у карикатурного героя. Он неуклюже вскочил на ноги, опрокинув стул, пробормотал невнятные извинения и побежал к лестнице; там он обернулся, неловко махнул рукой и поспешил вниз. С самого начала Болан действовал по обстоятельствам; он никогда раньше не бывал в этом доме и не знал его распорядка. До этой минуты все его слова и поступки определялись исключительно чутьем. У Болана не было последовательного плана действий, и ему не оставалось ничего другого, как только улавливать атмосферу этого дома и стараться в нее «вписаться».

Шикарно обставленная спальня освещалась только небольшим торшером у кровати; скомканная постель была пуста. Вскоре он разглядел мисс Супергонку, которая удобно устроилась в большом кресле у окна. Пышные светлые волосы и гибкое тело, мягко светившееся в полумраке... совершенно обнаженное.

Девушка сидела с широко открытыми глазами и даже не шелохнулась, когда ее уединение было внезапно нарушено. Болан поставил кофе на столик и подошел к окну.

– Ты новенький, – раздался мягкий голос за его спиной. Хороший голос – глубокий, живой, слегка напряженный, но не испуганный.

– Можешь считать, что я последний, – сказал Болан. – Я могу вытащить тебя отсюда.

Собственная нагота, похоже, не смущала девушку. Она и не думала одеваться.

– Куда же ты собираешься меня вытащить?

Болан отвел глаза и ответил:

– Для начала из этого дома. А потом решишь сама.

– Наконец-то явился мой принц, – вздохнула девушка. – Это что, ваше последнее изобретение? Неужели вам еще не надоело?

Болан повернулся к ней лицом и внимательно рассмотрел с головы до ног. Да, ездить на грузовике в этих краях было опасно.

Девушка отнеслась к осмотру совершенно безучастно. Болан наклонился и коснулся рукой ее мягкого живота, но и на это она никак не отреагировала. Когда он отнял руку, на пупке остался лежать небольшой значок.

– Лично мне надоело, – невозмутимо ответил Болан. – У нас нет времени торговаться. Или ты мне веришь и идешь со мной, или нет.

Девушка взяла значок с перекрестием мишени и поднесла к свету.

– Что это?

– Снайперский значок.

Что-то неуловимое промелькнуло в ее неподвижном взгляде.

– Разве я могу поверить? – произнесла она чуть слышно.

Болан пожал плечами.

– Ничем не могу помочь.

– Как ты намерен меня вытащить?

– Мы выйдем из дома – тихо и мирно – и уберемся отсюда подальше.

– Так просто – взяли и ушли?

Болан криво улыбнулся.

– Вот именно.

– А моя сестра?

– Что еще за сестра?

– Да нет... – Девушка вздохнула. – Она никогда его не оставит.

– Твоя сестра – миссис Скьяпарелли?

– Ты этого не знал?

Болан переживал одну из тех трепетных минут, когда человек как бы раздваивается и одна половина бесстрастно наблюдает за тем, что делает другая. То, что происходило сейчас, было достаточно странным само по себе, но еще более странно было смотреть на это со стороны. Болан стоял рядом с возлежащей в кресле золотоволосой богиней, на которую он случайно наткнулся в незнакомом доме; они беззаботно болтали, оба не обращая внимания на ее наготу, и бездумно тратили драгоценные мгновения, каждое из которых могло стоить Болану жизни.

Наконец наваждение прошло, и Болан неожиданно услышал свой голос:

– Нет, не знал, но теперь мне кое-что стало ясно. У меня плохие новости. Они добрались до Шорти. Его больше нет.

Огромные глаза девушки потухли, голова бессильно упала на грудь.

– Извини. Мне кажется, тебя следовало известить.

Она подняла на Болана глаза, полные слез, и прошептала:

– Ничего. Я уже давно... примирилась с этой мыслью.

Ее слова вызвали у Болана необъяснимое раздражение.

– Тем лучше. Значит, Шорти может спать спокойно.

– Конечно, это прозвучало жестоко, – со вздохом сказала девушка. – Я вовсе не хотела. Просто...

– Мое время на исходе, – холодно прервал ее Болан. – Я ухожу – с тобой или без тебя.

Девушка проворно соскользнула с кресла, подошла к шкафу, выбрала простое платье и мигом надела его через голову.

– Что ж, пошли.

Болан бросил ей пару сандалий.

– Так будет лучше.

Она задумчиво взглянула на него и послушно обулась. Болан взял ее за руку, и они вышли в коридор.

– Мне нужно сообщить Сьюзи, – прошептала девушка.

Болан отрицательно покачал головой.

– Позвонишь ей позже.

Они были уже у выхода, когда в холле вдруг показался Скьяпарелли, худощавый человек лет сорока со злыми колючими глазами. Переведя хмурый взгляд с девушки на Болана, он спросил:

– Что все это значит?

– Ты должен сам понимать, – холодно ответил Болан, интуитивно выбрав верный тон. – Не нужно усложнять ситуацию.

Но Скьяпарелли стоял на своем:

– Что тебе от нее надо, Фрэнки?

– Тебе известно, что нам надо, Скап. Не беспокойся, с ней будут обращаться с должным уважением. Просто нам нужно перекинуться парой слов.

– Я не возражаю, Фрэнки. Только тебе придется поговорить с ней прямо здесь. Она остается.

– Ты не прав, Скап, – спокойно возразил Черный Туз.

Девушка выглядела растерянной. Она спросила у зятя:

– Кто этот человек, Чарльз?

– Гестаповец, – пробормотал Скьяпарелли. Видно было, что он сдается. – Делай, что он скажет. Он ведь не женат на твоей сестре.

С этими словами Скьяпарелли развернулся и удалился на совещание.

Болан повел свояченицу капо к выходу.

– Умница, – прошептал он ей на ухо. – Ты отлично сыграла.

Но она и не думала «играть». Девушка была охвачена неподдельным ужасом. Она отчаянно упиралась и пыталась вырвать руку из могучей ладони Болана. На шум выбежал Меллини и принялся урезонивать девицу.

– Прекрати, Дженни! Как ты себя ведешь!

Он сочувственно подмигнул Болану и услужливо распахнул дверь. Болан подмигнул в ответ, подхватил девушку на руки и вынес на крыльцо. Она уже не вырывалась, но Болан чувствовал, как у нее колотится сердце.

– Вам понадобятся колеса, – сказал начальник охраны, выходя из дома вслед за ними. – Хотите взять ее машину? Классная штука – есть на что полюбоваться.

– Идет, – согласился Болан. – Подгони ее сюда, ладно?

Меллини радостно затрусил к гаражу, и через минуту раздался резкий скрип резины. Болан затолкал в автомобиль свою пленницу, и охранник тотчас захлопнул за ней дверцу. Пока важный гость обходил машину, Меллини, выпучив от усердия глаза, стоял по стойке смирно.

Чуть позже он отважился напомнить:

– У меня почти не осталось ребят, Фрэнки.

– Все в порядке, – заверил Болан. – Мои мальчики будут здесь с минуты на минуту.

– Что мне им сказать – если они спросят о вас?

– Скажи им, чтобы не задавали вопросов.