Текст книги "Шантажисты"

Дональд Гамильтон
Шантажисты

Глава 1

День складывался хорошо, пока мы не причалили к пристани, где нас поджидал связной. Не стану утверждать, что я с первого взгляда догадался, что это связной. Распознать их не так-то просто. Это был обычный, ничем не примечательный для Багамских островов человек, темнокожий и довольно небрежно одетый. Он болтал о чем-то с одним из береговых рабочих, поглядывая, как наш капитан умело направляет пятидесятифутовый двухвинтовой катер в узкий канал. Сей сложный маневр капитан проделывал с такой легкостью, что, казалось, я и сам без труда управился бы с этим, стоило мне только пожелать. К счастью, такого желания у меня не возникало.

Я стоял на открытом кокпите в кормовой части и раздумывал, следует ли сделать что-либо полезное с лежащей рядом веревкой – простите, тросом, – пока товарищ занят на носу. Как вы правильно догадались, я не лучший в мире специалист по мореходству. Тут к берегу приблизился человек и указал на эту самую веревку. Я бросил ее ему. Пока он обматывал веревку вокруг одного из больших причальных столбов, темнокожий мужчина поймал мой взгляд и сделал незаметный сигнал, неважно какой.

Этим все и кончилось. В следующее мгновение незнакомец неспешной походкой направился вдоль пирса прочь и остановился неподалеку от портовой конторы, чтобы переговорить с еще одним темнокожим мужчиной. Тем временем я продолжал возиться с причальным тросом, пока меня не сменил на посту мой молодой товарищ.

Как я уже сказал, день до сих пор складывался как нельзя лучше. Нам попались два парусника, да еще клюнул огромный голубой марлин, весом никак не меньше трех сотен фунтов. Видимо, из-за полной моей неопытности мы упустили обоих парусников, а здоровяк ухитрился обмотать вокруг носа проволочную снасть, сорвать ее и скрыться. Тем не менее, я почти пятнадцать минут удерживал его на крючке, все эти триста фунтов, а для человека, который в своей жизни ловил разве что десятидюймовую речную форель, и это незабываемое впечатление. Будет не сильным преувеличением сказать, что на крючок попался именно я.

Я пришел к выводу, что человеку моей профессии весьма удобно посвящать свободное время рыбалке в открытом море. Занимаясь рыбалкой посреди озера зачастую попадаешь в зону досягаемости для какого-нибудь снайпера на берегу, а человек, сидящий с удочкой в руках на берегу лесного ручья, – превосходная мишень для того, кто притаился в кустах. И только в океане ты в относительной безопасности. Проверяешь катер, подбираешь себе команду – если ты отправляешься в плавание не один – и можно расслабиться и перестать оглядываться по сторонам. Разве что кто-то сочтет тебя достаточно важной персоной и отправит вдогонку подводную лодку – но я слишком скромен, чтобы полагать, что разозлил кого бы то ни было до такой степени. В противном же случае, на маленьком суденышке, в десяти милях от берега ты застрахован от всяческих неожиданностей.

К тому же, как я только что выяснил, поединок с действительно крупной рыбой доставляет немалое удовольствие, а все остальное время можно проводить, откинувшись в кресле, поглядывая на покачивающиеся за кормой поплавки и старательно пытаясь забыть о всевозможных вещах, среди которых не последнее место занимала милая особа по имени Лаура, моя коллега, которую вызвали на работу несколько недель назад, когда мы только начинали вместе наслаждаться отдыхом во Флориде. Пожалуй, определение милая в данном случае не слишком соответствует общепринятым стандартам – среди моих коллег нет милых людей – тем не менее, я нашел ее достаточно приятной и привлекательной, несмотря на некоторые ярко выраженные феминистские наклонности.

И вот настал мой черед распрощаться с отдыхом. Я быстро подытожил ситуацию. После того, как меня покинула Лаура, я слонялся в окрестностях Флорида Киз, иногда рыбачил и как-то наткнулся на весьма известного техасского бизнесмена и спортсмена, человека с довольно разветвленными политическими связями, который почему-то вбил себе в голову, что некогда я оказал ему услугу. Сам же я до нашей встречи едва ли подозревал о его существовании. Судя по всему, он располагал неплохими источниками информации в Вашингтоне – возможно, даже слишком хорошими – из которых узнал обо мне и о недавно проделанной мной работе, имевшей некоторую политическую окраску. Правда, наряду со мной в операции участвовали и многие другие агенты. Успешное ее окончание каким-то образом уберегло от неприятностей Большого Билла Хазелтайна, после чего он загорелся желанием продемонстрировать свою признательность. Для чего и выбрал меня. Мне предлагалось узнать, что такое настоящий океан, порыбачив недельку в местном частном клубе, где, по его словам, водились такие рыбы-мечи, что и в воду-то заходить страшно.

Уолкерз Кей – произносится он "ки", точно так же, как и во Флориде – представляет собой крайнюю северную необитаемую точку на Багамских островах. Последние же, в свою очередь, – на случай, если вам это не известно – входят в состав иностранной державы или доминиона, именуемого Британской Вест-Индией или БВИ, ближайшая часть которого расположена примерно в сорока милях к востоку от Майами. Я этого не знал и был весьма удивлен. До сих пор мне никогда не приходилось бывать в здешних местах, и я почему-то полагал, что Багамы находятся где-то к югу от Кубы, в Карибском бассейне, а может и еще дальше на восток, в Атлантическом океане, неподалеку от Бермудских островов.

В действительности же Уолкерз Кей, хоть и удаленный немного к северу, оказался всего в часе полета из аэропорта в Форт-Аоудердейл, вдоль побережья Флориды от Майами. Довольно тихоходный, неуклюжего вида, гидроплан принадлежал человеку, гостеприимством которого мне предстояло воспользоваться. К некоторому моему разочарованию он не опустился прямо на воду, а сел на бетонную полосу, которая занимала большую часть маленького островка. Остальная часть земельного владения отводилась под нужды клуба: плавательный бассейн, коттеджи, вспомогательные строения и, наконец, акватория со своими службами. Чтобы лишний раз убедить нас в том, что мы приземлились на территории иностранного государства, нас приветствовал чернокожий багамский таможенник, однако мы еще на борту самолета успели заполнить несложную въездную декларацию, так что пилот сам уладил все формальности...

С трудом верилось, что все это произошло только вчера утром. Проведя в море полтора дня, я вошел во вкус этой рыбачьей жизни и еще мгновение назад не думал ни о чем, кроме рыб. Теперь приходилось соображать, как быстро выбраться отсюда, не привлекая к себе внимания, найти относительно безопасный телефон и позвонить в Вашингтон. Переданное мне сообщение означало "немедленно свяжись с нами", что подразумевает повышенную срочность, но отнюдь не снижает требований к секретности. Существует также сообщение – просто "свяжись с нами". В этом случае можно спокойно рассчитать свое время, убедиться наверняка, что ты не вызываешь интереса и за тобой не следят. И наконец сообщение "свяжись как можно быстрее" означает: бросай все и хватайся за ближайший телефон, не думая о последствиях.

Я прошел поблагодарить капитана и спутника за прекрасно проведенный день, но мысли мои витали далеко. Оставалось надеяться, что они этого не заметили: эти люди весьма снисходительно отнеслись к неумелому новичку. Сойдя на берег, я невольно ощутил некоторое сожаление. Совершенно ничем не обоснованное. Ни раз и не два меня бесцеремонно заставляли работать, забывая, что я тоже имею право на отдых. Сейчас дело обстояло совершенно иначе. Я бездельничал большую часть лета, так что жаловаться не приходилось. И все-таки, я с сожалением вспоминал о марлини, которая сорвалась у меня сегодня. Подожди Мак еще день-другой и я бы наверняка отыгрался.

Я прошел вдоль пирса, поднялся по холму мимо плавательного бассейна к главному зданию и зашел в офис, чтобы выяснить, как обстоят тут дела с телефонной связью. Телефонная компания, конечно, не протягивает свои провода к островам, расположенным за сотню миль от берега, посреди Атлантического океана. Я знал, что в клубе налажена радиосвязь – мачтовая антенна видна издалека – и выдерживается определенный график. Следовательно, меня, по всей вероятности, могли соединить с любым номером в Штатах через ближайшего морского оператора на континенте. Однако при этом мою беседу с Вашингтоном могли слышать на любом находящемся между нами судне с радиоустановкой, а темы, которые предстояло обсуждать, вряд ли предназначались для посторонних ушей.

Я недооценил Мака. Он позаботился обо всем. Сидевшая за столом худощавая рыжеволосая девушка с добродушным выражением на усыпанном веснушками лице быстро посмотрела на меня.

– А, мистер Хелм, – проговорила она. – Как ваши успехи?

– Мы подцепили здоровенную голубенькую штучку, но я ее упустил, – ответил я.

– Сочувствую. То есть я и в самом деле вам сочувствую, потому что у меня здесь для вас послание от мистера Старкведера, Джонаса Старкведера, редактора "Аутурс Магазин". Оно только что поступило. Завтра вечером он прилетает в Форт-Лоудердейл и просит, чтобы вы с ним поужинали. Он говорит, что это важно, что-то связанное с фотографиями, которые ему очень нужны.

В былые времена мне приходилось зарабатывать на жизнь с помощью фотоаппарата, а иногда и садиться за пишущую машинку. Мы время от времени все еще пользовались этим прикрытием, однако представлялось маловероятным, чтобы редактор какого-нибудь журнала до сих пор помнил мою фамилию да еще и был расположен ко мне настолько, чтобы угощать ужином. Тем не менее, я бы не стал сразу отметать такую возможность, если бы человек на причале не подготовил меня к какой-нибудь хитроумной уловке.

– Проклятие! – сказал я. – Вот тебе и рыбалка! Он сказал, где и когда?

– В ресторане на крыше отеля "Янки Клиппер", завтра в семь вечера. Он остановится там же в отеле и зарезервирует номер для вас. Если вы не возражаете, мистер Хелм, я запишу вас на завтрашний самолет. Вам нужно будет прийти с вещами сюда около десяти...

Пролетая над островом на следующее утро, я разглядел большой белый катер, лениво покачивающийся в водах акватории, и опять ощутил нелепое сожаление. Убивать массу времени и сил на то, чтобы поймать огромную рыбу, которую ты даже не станешь есть, просто глупо, твердо заявил я себе. Будто мне и без того не хватает острых ощущений. Мак обеспечит меня ими с избытком, можно не сомневаться. За ним не пропадет.

Я не стал гадать, в какую историю это выльется. Просто сидел и наблюдал за легкими, меняющимися цветами – всеми оттенками голубизны и зелени с редкими коричневатыми проблесками отмелей. Мы пересекали обширную Малую Багамскую Отмель, именуемую так, чтобы отличать ее от Большой Багамской Отмели, расположенной дальше к югу. Промелькнула пара крохотных островков, каждый из которых уступал Уолкерз Кей, а затем оконечность значительно большего острова из группы Больших Багам. Несмотря на свою величину – мне сказали, что это четвертый по размерам среди Багамских островов и с самолета видна была только его часть – остров казался не слишком высоким, и мне невольно подумалось, что достаточно ему погрузиться в море всего на несколько футов и на поверхности не останется ничего, кроме нескольких неприятных рифов, наполовину скрытых под водой. С другой стороны, стоило ему подняться всего немного, и мы бы стали свидетелями величайшего переселения народа на новый необжитый континент у самого побережья Флориды. Не сомневаюсь, что торговцы недвижимостью ночей не спят, ломая голову над тем, как избавиться от всех этих бесконечных, прекрасных, затерянных и бесполезных вод, чтобы выстроить на освободившейся земле свои грязные маленькие домишки с полями для гольфа.

Вскоре мы оказались над фиолетово-голубыми водами Гольфстрима – мне сообщили, что глубина здесь около тысячи футов – а затем начали снижаться к аэропорту Форт-Лоудердейл. Таможенный досмотр прошел неожиданно быстро и легко, во всяком случае, в сравнении с той пыткой, которую учинили мне американские таможенники во время последнего возвращения из Мексики. Может все дело в том, что на Багамах не занимаются выращиванием конопли, мака и коки. Просто здорово, что возвращение на родину может оказаться таким простым и приятным, однако в то же время невольно задумываешься, стоит ли подвергать долгой, утомительной и унизительной процедуре миллионы честных, прямодушных, обожающих мартини американцев лишь затем, чтобы избавить несколько человек от их особенно вредной привычки.

Догадываюсь, что на философский лад меня настроила перспектива возвращения к трудовой деятельности после нескольких месяцев блаженного безделья. Никто не оставлял для меня никаких посланий в отеле "Янки Клипперс", узком семиэтажном строении, возвышающемся над широким белым пляжем, который я мог видеть из окна своего номера на третьем этаже. Вдали, в голубых водах Гольфстрима, над которыми я совсем недавно пролетал, виднелось несколько яхт, а чуть ближе к берегу, там, где вода была более бледной, ее рассекали катера. Коридорный продемонстрировал мне вид из окна, телевизор и ванную. Я одарил его чаевыми, воспользовался ближайшим идущим вниз лифтом и нырнул в телефонную кабинку в холле, которую приметил по пути в номер.

– Это Эрик, – представился я, когда в трубке раздался голос Мака.

– Павел Минск, – сказал он. – По сообщениям направляется в Нассау, остров Нью-Провиденс, БВИ. Требуется выяснить, зачем, и принять соответствующие меры. Мистер Минск наш старый должник.

– Да, сэр, – сказал я.

Глава 2

Мне это не понравилось. Вашингтон выкинул свой обычный дешевый трюк, дабы извлечь двойную пользу из одного агента. Мало того, что одну из крупнокалиберных фигур противоположной стороны, человека, за которым уже давно охотились, наконец обнаружили на открытой территории, где им можно заняться без всяких помех. Ненасытным джентльменам, которые дают указания Маку, этого показалось недостаточно, хотя именно они многие годи отчаянно требовали от нас предпринять некие решительные меры в отношении этого самого человека. Но с условием, чтобы все было сделано достаточно осмотрительно.

Теперь же, когда нам удалось выйти на искомую цель, или во всяком случае этого можно было вскорости ожидать, мне предлагалось послоняться в окрестностях, изображая из себя супершпиона, дабы узнать, за какой надобностью он здесь появился, и лишь потом заняться им непосредственно. Все равно, что идти по пятам за тигром-людоедом со строгим наказом в точности выяснить, какого именно туземца большая кошка намечает в качестве следующей жертвы, и только потом стрелять. Иными словами, на самом деле никто не испытывал ни малейших сомнений, зачем Павел Минск – также известный как Пауль Минский или Павло Меншеский или просто Минск – направляется в Нассау, если его действительно потянуло в эти края. За пределами собственной страны Минск путешествовал с единственной целью. Оставалось лишь ответить на вопрос: кто?

Меня так и подмывало поинтересоваться у Мака, почему высокопоставленные господа, которые так отчаянно нуждаются в информации, не расщедрились для этой цели на парочку своих гениальных разведчиков. В конце концов, поиск ответов на вопросы скорее их, чей моя специальность. Пусть выясняют все, что им вздумается, а потом приглашают меня. Я не задал этот вопрос только потому, что и так знал ответ. Всевозможные шпионские организации и так распростились с немалым количеством своих разведчиков и контрразведчиков. И все благодаря Минску. Он охотился на них не менее успешно, чем мангуст охотится на гадюк. Вовлеченные в эту историю бюро и департаменты утратили всякое желание рисковать еще кем-либо из своих ценных, натренированных парней и девушек в столь опасном соседстве. И выбор пал на меня.

– Да, сэр, – угрюмо сказал я. – Отель "Бритиш Келоуниэл". Да, сэр.

– Подробности ты узнаешь сегодня за ужином, – продолжал Мак. – Во время назначенной тебе встречи.

– Да, сэр.

– Не слышу в твоем голосе радости, Эрик. Я-то думал, ты успел устать от безделья и обрадуешься любой работе.

Тоже мне шутник. Но вслух я сказал только:

– Это в некотором роде зависит от работы, сэр.

– Если ты считаешь, что Минск тебе не по зубам...

– Идите к черту, сэр. Вы прекрасно знаете, что наши с ним шансы, по любым критериям, примерно равны. Мы оба профессионалы, специализируемся в одной области, и, с вашего позволения, неплохие профессионалы. Это означает игру пятьдесят на пятьдесят. Или возможность такой игры. Но если мне предлагается в течение пары дней околачиваться вокруг него, изображая из себя человека-невидимку, прежде чем приступить к делу, его шансы значительно возрастают.

– Знаю. И мне это не по душе. Но таковы приказы. Ты можешь отказаться.

– И тогда вы отправите туда какого-нибудь другого беднягу проделать ту же работу с теми же дурацкими оговорками, возможно, Лауру, а я буду винить себя за его или ее смерть. Нет, спасибо.

– Кстати, именно о Лауре я и подумывал в качестве альтернативы, – спокойно заметил Мак. – Она вскорости должна вернуться в страну.

– Не сомневаюсь. Будь жива моя мать, вы бы и о ней вспомнили.

За долгие годы совместной работы я успел привыкнуть к этой игре. Мак начал ее, он же ее и закончил, сказав:

– Итак, Эрик, отель "Бритиш Келоуниэл". Где и как найти наших местных людей, ты знаешь. Насколько нам известно – а за точность информации я не ручаюсь – Минск появится послезавтра. Можешь использовать время для ознакомления с городом. По-моему, ты там еще не бывал. И не забывай, нам не хотелось бы международных осложнений. Осмотрительность обязательна.

– Да, сэр. Обязательна. Разрешите вопрос, сэр?

– Да, Эрик?

– Мне его остановить или нет?

– Что ты имеешь в виду?

– Вы знаете, что я имею в виду, – сказал я. Иногда, даже имея дело с Маком, нельзя забывать, что все бюрократы одним миром мазаны, и их приходится припирать к стенке. – Я должен сделать свое дело до или после того, как он сделает свое?

– Ты считаешь, что его визит на Багамы преследует деловые цели?

– Насколько нам известно, это единственное, что могло заставить его вылезти из своей московской норы. – Мак поколебался. Потом сказал:

– Мне кажется, по большому счету было бы неплохо, если бы мистера Минска постигла неудача в его пос-г леднем деле. Однако принципиального значения это не имеет. К счастью, у нас нет точных указаний на этот счет, а мы не гуманисты из армии спасения. Оставляю вопрос на твое рассмотрение.

– Да, сэр.

Я повесил трубку и тут вспомнил, что забыл его кое о чем спросить. Раньше я просил его навести справки об Уильяме Д. Хазелтайне, техасском магнате, которому так хотелось отправить меня порыбачить в Уолкерз Кей. Увы, мы занимаемся скверным, опасным ремеслом в скверном опасном мире, и когда хороший знакомый от всего сердца угощает тебя шоколадным батончиком, опытного агента первым делом тянет проверить его на наличие цианистого калия. Не исключено, что Большой Билл и в самом деле был тем, кем казался – богатым tejano[1]1
  Техасец (исп.).


[Закрыть], который любит оплачивать свои долги, но не исключено и другое. Хотя, если бы наши люди наткнулись на что-нибудь интересное, Мак и сам бы мне сказал.

А может и нет. По странному стечению обстоятельств я оказался под рукой на Багамах, где никогда не бывал раньше, как раз в тот момент, когда мистер Павел Минск сам или с чьей-то легкой руки вздумал посетить Нассау. Я не слишком верю в подобные совпадения. И потому предупредил себя, что обычной осмотрительности, которую естественно проявлять имея дело с высококлассным коллегой-профессионалом, тут может оказаться недостаточно. Не исключено, что на этом зарубежном острове у самого побережья Флориды затевается большая таинственная игра, а гениальные стратеги в Вашингтоне и где-то еще хладнокровно выставляют нас с Минском на исходные позиции подобно фигурам на шахматной доске.

На данном этапе игры, если это и в самом деле была игра, все они наверняка чувствуют себя ужасно умными, в строжайшей тайне подготавливая беспроигрышные, на их взгляд, секретные гамбиты. Чуть погодя, после нескольких неожиданных ходов с обеих сторон, фигуры на доске безнадежно перемешаются. И тогда оставшимся пешкам придется самостоятельно додумывать, какую партию предполагалось разыграть, и действовать сообразно с обстоятельствами, благоразумно пропуская мимо ушей испуганные окрики дезориентированного и взволнованного начальства, которое не имеет ни малейшего представления о происходящем, сидя в своих уютных кабинетах за тысячи миль отсюда.

Вы только не подумайте, что Мак и в самом деле способен сильно волноваться. Нет, столь человеческие эмоции не для него. Насколько мне известно, он вообще никогда не волнуется. Однако нельзя сбрасывать со счетов дуболомов из высшего эшелона власти, у которых поджилки начинают трястись уже при одном намеке на осложнение международных отношений. Что, впрочем, не мешает им отдавать сумасшедшие, бессмысленные распоряжения, которые Мак обязан принимать к исполнению.

На назначенный в семь часов ужин я намеренно явился заранее. Я не имел ни малейшего представления, кто такой мистер Джонас Старкведер, и как его узнать, а команды украсить петлицы белыми гвоздиками не поступало. Поскольку мне было неизвестно, кого искать, а ему, по всей вероятности, известно, я за пятнадцать минут до назначенного времени зашел в прилегающий к ресторану бар, заказал мартини и сел у окна, глядя на распростершийся семью этажами ниже пляж, голубой Атлантический океан и суда.

Самое смешное, несколько угрюмо подумал я, что меня в последнее время зачислили чуть ли не в специалисты по судоходству, поскольку мне довелось выполнить несколько заданий с использованием различных средств передвижения по воде – по большей части с помощью настоящих моряков, которые, к счастью для меня, оказались под рукой. Сам же я родился почти в центре континента и удостоился знакомства с соленой водой лишь занявшись своим теперешним ремеслом, когда проходил в Аннаполисе краткий курс обучения, предназначенный для агентов, которым не помешает знать кое-что на этот счет.

Однако и в данной области человек становится экспертом в глазах окружающих столь же быстро, как и в любой другой. Достаточно пару раз доказать, что ты умеешь обращаться со взрывчаткой или автоматом, и вот ты уже первоклассный минер или опытный боевик. Меня не оставляло чувство, что в результате успешного завершения моих последних водных операций для Мака я автоматически превратился в специалиста по навигации, человека, незаменимого там, где предполагаются действия на воде. Что явилось одной из причин, по которым для работы на Багамах он выбрал именно меня. Воды здесь хоть отбавляй. Мысль эта не доставила мне особого удовольствия и я решил, что если утром перед отлетом в Нассау удастся выкроить немного свободного времени, надо будет отыскать книжный магазин и обзавестись экземпляром солидного тома, именуемого "Каботажное плавание, морская практика и управление малыми судами", который, как меня заверили, незаменим для любого, кто намерен всерьез заняться малыми судами...

– Мэтт! Сколько лет, сколько зим!

Я быстро оглянулся. Рядом со мной остановились двое. Обратился ко мне мужчина, которого я не знал: высокий, худощавый, сутуловатый, с роговыми очками на лице, явно – возможно даже слишком явно – редактор, которого согнули долгие годы за заваленным рукописями столом. Не сомневаюсь, что на самом деле он умел обращаться с пистолетом, как минимум неплохо владел ножом, а возможно еще и практиковал дзюдо или каратэ. Тем не менее, интеллектуала он изображал весьма убедительно. Я поднялся и протянул ему руку.

– Джонас! – воскликнул я. – Мой любимый скряга-редактор! Что подвинуло тебя побаловать ужином недостойного фотографа?

Мужчина, выступающий в настоящий момент под фамилией Старкведер, улыбнулся.

– По правде говоря, идея принадлежит не мне. Я приехал сюда, чтобы заняться статьей о Билле Хазелтайте, а он рассказал, что недавно повстречал тебя в Киз и считает, что ты как раз тот человек, с которым он мог бы работать. – Пока я обменивался рукопожатием с Хазелтайном, Старкведер продолжал: – Не знаю, Мэтт, насколько ты знаком с этим парнем, но он отличный яхтсмен и рыбак и только что побил мировой рекорд по ловле тарпона на шестифутовую бечеву. У него есть и несколько других примечательных достижений в этой области. "Аутдурс" намерен поместить статью, которая бы представляла его в деле, с множеством цветных фотографий... Ладно, давайте отыщем наш столик и пропустим по рюмочке. Мэтт, ты можешь прихватить свою с собой. – Он повел нас в соседнюю столовую, на ходу говоря: – Тарпон не совсем подходит для нашей статьи, эта рыба водится слишком близко к берегу, а тунец вряд ли кого-то заинтересует. К тому же и ту и другую сейчас не так просто найти. Парусник и белая марлинь обычно мелковаты, хотя в принципе могут сойти, но предпочтительнее всего была бы голубая марлинь, если Биллу удастся ее подцепить и удержать достаточно долго, чтобы ты успел сделать снимки. Например, мы попросим Билла попытаться поставить для нас мировой рекорд в ловле голубой марлини на шестифутовую бечеву. Конечно, эта дурацкая нитка не выдержит даже рыбу средних размеров, но мы можем акцентировать внимание читателя именно на этом моменте, подчеркнув, что для установления рекорда ловли крупной рыбы на сверхтонкую леску главное – поймать достаточно скромный экземпляр. – Говорил он настолько громко, что не слышали нас разве что те, кто не хотел слушать. Потом на мгновение замолчал, посмотрел на часы и продолжал: – К сожалению, я должен успеть на самолет, у меня осталось всего несколько минут. Прости, Мэтт, неожиданные дела. Ужин в любом случае за мой счет. Главным для меня было свести вас, чтобы вы обо всем договорились. Вам нужно будет подыскать симпатичную лодку для рыбалки, возможно, лодку для охоты на день-другой, только, пожалуйста, не забирайтесь на отмель...

Это был отличный спектакль. Он оставил нас десять минут спустя, так и не перестав говорить. Поэтому в первое мгновение мы с Хазелтайном облегченно вздохнули в наступившей тишине и улыбнулись друг другу.

– Как вы провели время в Уолкерз? – спросил Хазелтайн.

– Не стоит об этом, – сказал я. – О рыбе мы еще успеем поговорить.

– Конечно. – Хазелтайн поколебался и тихо заговорил:

– Что вам известно о Бермудском треугольнике, Хелм? – спросил он.