Текст книги "Интриганы"

Лорна пристально посмотрела на меня, потом метнула острый взгляд в сторону девушки. Потом курносый пистолет исчез в кармане хаки.

– Борден? Ты хочешь сказать, что он послал свою дочь?

Глава 10

В этот утренний час снаружи не доносились звуки интенсивного движения и в комнате царила тишина. Это была первая возможность при хорошем освещении изучить агента, которого я спас. Я был немного разочарован. Марта описывала ее как красивую женщину, но, хотя она и производила впечатление ястребиной отчетливостью черт, мне она не показалась очень привлекательной: худая и жесткая, с довольно тонким и костистым лицом, ставшим красно-коричневым от солнца. Ее грязные брюки цвета хаки были порваны на одном колене, а рубашка в пятнах и без пуговицы – не верхней, с которой соблазнительные кинодивы всегда умудряются в напряженные моменты что-то сотворить, а одна из средних.

Я напомнил себе, что после того, как Лорна два дня и две ночи скрывалась в пустыне Аризона, трудно ожидать, что она будет образцом элегантности, и, по совести, мне следовало бы отложить вынесение приговора. Однако первое впечатление не было благоприятным. Конечно, не исключено, что мое предубеждение против нее возникло из-за ее властных манер.

– Мистер Хелм? Мэтт? – позвала Марта, сидящая на кровати. Лорна и я резко повернулись к ней. Она вспыхнула, смущенная нашим внезапным вниманием. – Я... я не понимаю...

– Чего ты не понимаешь?

– Папуля сказал, что вы не знаете... что никто не знает...

Было странно слышать, что о Маке говорят в такой бесцеремонно интимной манере. Я ответил:

– Твой папочка не так глуп. Видимо, он сказал тебе, что никто не должен знать его настоящее имя. Но Мак – руководитель конторы любителей чужих секретов – вряд ли будет тешить себя иллюзией, что сможет помешать нам в свободное время сунуть нос в его дела. Собственно говоря, я узнал его имя почти случайно. Однажды, несколько лет назад, я увидел, что машина, которую у меня были основания считать его личным транспортным средством, припаркована в деловой части Вашингтона. Мак воспользовался ею несколькими месяцами раньше, чтобы оказать мне помощь. Это был быстроходный седан “ягуар” с радиотелефоном, несколько дороговатый и чересчур бросающийся в глаза для простого агента. В общем, я не мог отказать себе в удовольствии подождать поблизости и выяснить, правильно ли мое предположение. Через некоторое время Мак вышел и сел в “ягуар”. Я ехал следом до дома в Чейви Чейз. Остальное было делом техники: Артур М. Борден, респектабельный государственный служащий, точный характер деятельности не указан, женат, один ребенок женского пола.

После короткой паузы Марта сказала:

– Моя мать умерла два года назад.

– Мне очень жаль.

Лорна нарушила неловкое молчание:

– Ну, а я проверяла старые документы государственной службы, когда случайно наткнулась на почерк, показавшийся мне знакомым. В деле были бумаги – переписка между офисами и т.п., – подписанные Макджилливрей Борден или просто Мак Борден. Видимо, ему в юности не нравилось имя Артур. Это было задолго до того, как он занялся нашей специфической деятельностью, еще до второй мировой войны.

Марта Борден облизала губы.

– Казалось бы, у взрослых мужчин и женщин есть занятия интереснее, чем лезть в дела, которые их не касаются!

Меня передернуло:

– Черт, да ведь мы работаем на парня. Мы ставим на кон свои жизни, когда он говорит “ставьте”. Все, что касается его, – наше дело. Хочет Мак вне офиса оставаться анонимным – прекрасно, никто из нас не станет болтать лишнее, но если когда-нибудь придет время и понадобится дополнительная информация – она у нас есть. И я думаю, Мак знает об этом.

– Откуда вы знаете, что вам может понадобиться подобная информация?

– Она уже мне понадобилась, да и тебе отнюдь не повредила, крошка. Если бы я не узнал имя и не догадался, кто ты есть на самом деле, ты оказалась бы в сложном положении – когда я понял, что при таких взглядах ты никак не можешь быть самостоятельным агентом, работающим на Мака. Я готов держать пари, что он рассчитывал на это, когда разрешил тебе использовать настоящее имя.

Спустя некоторое время Лорна заметила:

– Эту бутылку не надо нагревать до комнатной температуры, мистер Хелм. Это же не превосходное старое бренди.

Я совершенно забыл про бутылку виски, которую держал в руках.

– Прошу прощения, – я наполнил и передал ей стакан.

– Есть еще соображение, – продолжала Лорна, как будто и не было этой заминки, – ваш отец, мисс Борден, вовсе не является сверхчеловеком. Мы его уважаем, но не приписываем ему неземных возможностей. А именно – мы не считаем, что его нельзя убить или похитить.

– Что вы имеете в виду?

– В мире есть люди, не имеющие оснований для сильной любви к нему. Его могут застрелить на улице сегодня или похитить завтра. В каждом из случаев нам надо будет принимать решения. Если он будет убит, мы можем пожелать отомстить за него. Если он исчезнет, мы, несомненно, захотим найти его. В любом случае нам нужна более надежная отправная точка, чем кличка из трех букв.

– Но ведь папочка, слава богу, еще не умер и не исчез, – прошептала Марта. – Он еще отвечал на телефонные звонки вчера днем. Мэтт говорил с ним. Правда, он, кажется, ожидает серьезных неприятностей.

– Какого рода? – слегка напряглась Лорна.

– Я точно не знаю. Он не сказал. Но, если произойдет самое худшее, папа планирует сделать именно то, о чем вы говорите: исчезнуть. По крайней мере, на время.

– Это правильно, – сказал я. – До тех пор, пока Мак остается в Вашингтоне, он – прекрасная мишень. Если Герберт Леонард чувствует себя достаточно уверенно, чтобы силой захватить ранчо и посылать команды истребителей для убийства отдельных агентов вроде меня, он, не колеблясь, попытается убрать руководителя, когда посчитает, что для этого пришло время. Виски?

Марта нахмурилась.

– Что?

– Хочешь выпить?

– О нет, спасибо... Ну хорошо, только немного. Мэтт, что происходит?

– Я надеялся, ты сможешь мне это объяснить. – Она отрицательно покачала головой.

– Нет, папочка все время повторял: чем меньше я знаю, тем лучше. Он сказал, что дает вам достаточно информации и вы сами все поймете. При условии, если я скажу вам, что код – двойное отрицание.

Я заметил, как Лорна хотела что-то сказать, но сдержалась и взглянула в мою сторону. Незаметно кивнув ей, я обратился к девушке:

– О`кей, это ты сказала. Давай теперь поразмыслим над ситуацией исходя из того, что мы знаем. Очевидно, здесь замешаны крупные политические силы. Кто-то хочет достичь чего-то и готов ради этого далеко зайти. Далее, мы знаем, чего хочет сенатор Лав: она хочет, чтобы почта поступала ей по определенному адресу на Пенсильвания-авеню. В Латинской Америке она бы готовила переворот, заручившись поддержкой армии. Здесь, в Штатах, где правительства таким образом не меняются, она, кажется, нашла нетривиальный подход. Лав явно обеспечивает себе поддержку государственных сил безопасности задолго до начала выборов. Как она собирается использовать Герби Леонарда и его недавно завоеванную подпольную империю, еще надо выяснить. Но, очевидно, ее первая забота, как, впрочем, и его, – убедиться, надежно ли эта махина контролируется. Это означает, что надо уничтожить любые ненадежные организации вроде Кровожадных Бродяг Мака и самого их шефа, известного своей независимостью, ибо они могут не подчиниться новым боссам.

Лорна нахмурилась, прихлебывая свой напиток.

– Я несколько удивлена, что они еще не ударили по Маку.

– Может быть, и ударили.

– Глупости! – быстро возразила Марта. – У него был совершенно нормальный голос, когда мы... когда вы говорили с ним, Мэтт. Может, только немного усталый.

– Может быть, именно то, что ему приходится уклоняться от бомб, ножей и пуль, и утомило его, – сказал я и прежде, чем девушка успела возразить, добавил: – Послушай, Мак уже давно думает о себе.

Думаю, по нему можно нанести удар – никто от этого не застрахован, – но для этого нужен кто-нибудь посильней, чем седовласый шикарный парень из Вашингтона. Леонард честолюбив и по-своему умен, но его гениальность (если она есть) кроется в политике, а не в области убийств. Он руками своих ребят дважды пытался убить меня, а я – вот он. Я подозреваю, что мистер Леонард открывает для себя ту неприятную истину, что хороших специалистов в этой специфической области трудно найти. Где он собирается нанять нужного человека? Он не может позволить себе связаться с мафией – это было бы политическим самоубийством. А государственное учреждение, которое действительно занимается этим видом деятельности, существует только одно – именно то, которое он пытается уничтожить.

– Этим видом грязной деятельности, хотели вы сказать! – отрезала Марта. Я усмехнулся.

– Вот это – наша девочка! Не отставай от нас. Может быть, когда-нибудь мы выправимся и будем лететь правильно.

– Но это... это ужасно! В наше время, когда цивилизация наконец свернула с пути войн и насилия, – подумать только, что государственная организация, которую возглавляет мой отец... – у нее сбилось дыхание, и она остановилась.

Я посмотрел на Лорну.

– Как ты думаешь, о каком времени ведет речь ребенок? Вы видели, чтобы мы сворачивали в последнее время с какого-нибудь пути, мисс Холт?

– Миссис Холт, с вашего позволения. Но я разрешаю тебе называть меня Элен, – любезно произнесла Лорна. – Что ж, число ежедневно убиваемых во Вьетнаме, согласно последней газете, которую я читала на ранчо, действительно несколько снизилось. И эти, на Ближнем Востоке, в этот день тоже не особенно усердно уничтожали друг друга. И полиция не застрелила и не избила никого из черных или студентов за несколько последних часов. Кстати, я обратила внимание, что убили только одного полицейского. В этом можно, конечно, увидеть улучшение ситуации, но я бы не сказала, что мир действительно решительно и круто свернул с пути насилия. О нет.

Что-то из сказанного ею царапнуло мое ухо. Я нахмурился и, поняв, что именно, спросил:

– А тот полицейский, которого застрелили? Где это случилось?

– Ну, это вообще-то был не полицейский, а заместитель шерифа. Я не говорила, что его застрелили. Он был задушен в Форт Адамсе, Оклахома, – там, где недавно были студенческие волнения. Видимо, кто-то давал дополнительные уроки, как пользоваться петлей из струны от пианино. А что?

Я поколебался и отрицательно покачал головой:

– Ничего.

Марта, которая давно пыталась заговорить, вмешалась:

– Легко смеяться над молодой девушкой, имеющей наивное и романтическое представление, что человеческая жизнь – это что-то ценное и почти святое...

Из горла Лорны вырвался странный негромкий звук... Она повернулась к туалетному столику и плеснула в стакан виски. Постояла, рассматривая в зеркало свое сгоревшее на солнце лицо, потом заговорила, не поворачивая головы:

– Хелм, они что, все живут в мире грез? – мягко спросила она. – И никто из них никогда не просыпается?

Я не ответил. Марта раздраженно пошевелилась и выпалила:

– Я не хочу просыпаться! Не хочу, если, проснувшись, стану такой, как вы.

Лорна, все еще глядя прямо перед собой, сказала:

– Мисс Борден, не скажете ли вы мне, чего в этом мире хватает с лихвой? Что это за материал, в котором в наши дни не ощущается недостатка?

– Я не знаю, что вы имеете в виду! Лорна спокойно продолжала:

– У нас кончается чистый воздух и вода, не так ли? Я читала в какой-то газете: в Нью-Мексико, практически по соседству от нас, этим летом не поливают траву и не моют машины, потому что у них почти нет воды – ни чистой, ни грязной. У нас кончаются важнейшие металлы и минералы. Некоторые районы мира не могут произвести достаточное количество пищи, чтобы накормить людей. Горючее любых видов становится дефицитом, фактически у нас кончается почти все, мисс Борден, за исключением одного... Что же это за исключение? – Девушка облизала губы и ничего не ответила. – Единственное, в чем у нас нет недостатка, – это люди.

Марта еще раз провела языком по губам:

– Если все, о чем вы говорите, миссис Холт, правда, то каков будет вывод?

Лорна потягивала напиток, по-прежнему изучая в зеркале свое обожженное лицо. Ее голос оставался привычно мягким:

– Если мы хотим выжить как вид, нам придется в самое ближайшее время изменить давнишние взгляды на так называемую святость человеческой жизни. Вместо того, чтобы барахтаться в сентиментальной гуманности, модной в наши дни, мы должны подойти к этой проблеме более прагматично. А простой факт, мисс Борден, заключается в том, что мы логически должны считать войну величайшим, хотя и довольно неэффективным, благословением. Нам следует признать ежегодные потери в результате дорожных происшествий огромным, полезным вкладом в ограничение численности населения. Мы должны аплодировать каждому самоубийце как человеку, принесшему обществу пользу, освободив свое место на этой перенаселенной планете для кого-то еще.

Мне это не понравилось. Когда женщины, подобные Лорне, начинают высказывать свои мысли, они становятся не вполне надежны в деле.

Я вмешался:

– Ура раку и энфиземе. Прибавь сюда наркотики и сигареты. Прекращай это, Лорна. Ты сможешь решить проблемы человечества как-нибудь в другой раз. А сейчас давайте займемся чем-нибудь более важным – например, определим, кто где будет спать.

Ни она, ни Марта не обратили на мою реплику ни малейшего внимания. Девушка сказала:

– Вы, должно быть, сошли с ума, миссис Холт! Это ужасно – так думать!

Лорна пожала плечами.

– Я не сошла с ума, я – реалист. Основная беда вашего поколения, мисс Борден, в том, что вы не хотите смотреть фактам в лицо. Подсознательно вы понимаете, что большая часть из вас – лишняя, что мир был бы намного лучше, если бы появилась на свет только часть из вас. Но вы не можете заставить себя признать это и сделать простой логический вывод – ваши паршивые маленькие жизни не представляют никакой особой ценности, не говоря уже о том, что никак не священны. Вас слишком много. Все, что имеется в избытке, не может быть ценным.

Я не выдержал.

– Проклятье, Лорна, заткнись. Уже слишком поздно...

– Нет, – женщина у туалетного столика проглотила остаток виски и снова протянула руку к бутылке, – нет, еще не слишком поздно, и я не заткнусь! Я по горло сыта детьми, считающими себя чем-то особенным только потому, что они родились. И я устала от лицемерного отношения к смерти, которое они демонстрируют. Они живут благодаря смерти. Каждый антибиотик, который они поглощают как конфеты, убивает миллионы живых организмов. Бойни страны залиты кровью, чтобы снабжать их гамбургерами и сосисками. Даже если они вегетарианцы, они едят хлеб, каши и салаты с полей, обработанных смертельными химическими препаратами, которые убили бесчисленное множество невинных насекомых, имевших полное право на существование. И в конце концов, стебелек пшеницы или головка салата – тоже часть живой природы, но они старательно пытаются этого не замечать. Эта девица сейчас сидит в комнате мотеля, построенного на могилах сотен живых созданий, убитых и погребенных бульдозером...

– Вы тоже здесь сидите! – возразила девушка.

– Моя дорогая, я-то не веду кампанию против смерти. А ты ведешь. Это – большая мода нынешних дней. В викторианские времена смерть принимали как должное, но считали, что секс ужасен. Вы принимаете секс, но считаете, что ужасна смерть. Это делает всех вас лицемерами. Ни одна жизнь не является более святой, чем другая. Почему ты должна быть более важной персоной, чем стрептококк или москит? Только потому, что ты немного более развита с одной точки зрения – твоей собственной? Либо все живое священно, что смешно, поскольку большинство живых существ, включая человека, существуют за счет других форм жизни; либо никакая жизнь не священна, ни моя, ни Хелма, ни твоя. Впрочем, его и моя несколько более священны, чем твоя...

– Почему? – требовательно спросила Марта. – Потому что вы старые? Это же просто глупо.

Лорна нахмурилась, схватилась за край туалетного столика, внимательно вглядываясь в свое изображение в зеркале, потом заговорила, все еще не поворачивая головы.

– Не потому, что мы старые, – ответила она медленно и с расстановкой, – а потому, что мы повышаем ценность наших жизней, делая процесс их прекращения для тех, кто хочет этого, чертовски трудным занятием. Но вашу жизнь можно взять, просто протянув руку, мисс Борден. Вы не будете ее защищать. Вы загнали себя в философский угол, из которого не можете нанести ответный удар. И даже если вы заставите себя сделать это, то не будете знать как. Это, моя дорогая, делает вашу жизнь почти такой же ценной, как жизнь больной мыши. Любой, кто не побрезгует запачкать каблук ботинка и наступит достаточно сильно... И через несколько лет в нашем переполненном мире те, кто не готов к борьбе, окажутся раздавленными, моя девочка. Это касается наций так же, как и отдельных людей. Мы не свернули ни с каких путей, и впереди я вижу только очень жестокую схватку за пространство, достаточное для полуприличных условий жизни...

Внезапно ее голос прервался, пальцы отпустили край туалетного столика, и Лорна сползла на пол в глубоком обмороке.

Глава 11

Стоя на коленях рядом с ней, я почувствовал, как Марта Борден осторожно подошла к нам.

– Она... она пьяна! Без сомнения, она пьяна, раз так говорила.

– Помоги мне поднять ее на кровать, – попросил я. – Теперь расшнуруй и сними эти тяжеленные ботинки, сделай одолжение. – Я поправил подушки под головой Лорны и сходил в ванную за полотенцем. Намочив его под краном, я вернулся и осторожно обтер ее лицо, странно бледное сейчас под недавним загаром.

– Называй это как хочешь. Она прожила два дня в пустыне на двух шоколадных батончиках и полугаллоне воды. Может быть, алкоголь ударил ей в голову, а может быть, это просто реакция... Эй, – бодрым голосом сказал я, когда Лорна открыла глаза. – Возвращайся и присоединяйся к вечеринке.

Она поморщилась:

– Что случилось?

– Ты прочла нам лекцию об отчаянном положении перенаселенного мира и отключилась.

– О боже, у меня могло бы хватить ума не пить натощак. Это всегда приводит меня в жутко мрачное настроение. Можете теперь дразнить меня Кассандрой.

Она попыталась сесть, но я решительно пресек эти попытки.

– Держи. Марта, слетай к автомату со сладостями возле офиса и принеси горсть каких-нибудь конфет перебить аппетит, пока не откроется ресторан. Вот мелочь.

Когда девушка вышла, Лорна вздохнула и двумя руками откинула назад волосы с лица.

– Извини, Хелм.

– Не обращай внимания.

– Вообще-то я не хочу конфет. Если ты не возражаешь, я лучше подожду яичницу с ветчиной. Я думаю, этот маленький гамбургер только напомнил мне, сколько обедов и ужинов я пропустила.

– Тебе и не надо их есть. Я просто хотел на время избавиться от Марты. Вспомни, Мак сказал – “двойное отрицание”. Даже ее папочка понимает, что ребенок представляет определенную проблему. Ты ведь ее обыскала, не так ли?

Лорна внимательно посмотрела мне в глаза.

– Да. Ничего нет.

– Где твой пистолет?

– Вот он.

– Пусть будет под рукой. Я хочу, чтобы ты была немощной, беспомощной, но вооруженной и наготове, понятно?

Она насупилась:

– Ты что, отдаешь мне приказы?

В армии есть дисциплина. Это, должно быть, великолепно. Все, что есть у меня, это темперамент. Я воскликнул:

– Да, черт возьми, миссис Холт. Мак послал девушку ко мне, а не к тебе. Можешь поднять этот вопрос, когда в следующий раз встретишься с ним. А пока держи пистолет наготове, пожалуйста.

Она поколебалась, затем слабо улыбнулась.

– Хорошо. Поскольку ты говоришь “пожалуйста”. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Таким образом, нас двое. Тес... она идет.

В тишине раннего утра звук приближающихся снаружи шагов был слышен издалека. Марта вошла с полудюжиной шоколадных батончиков и бросила их на кровать. Потом повернулась ко мне и спросила:

– Кто такая Кассандра?

– Что?

– Миссис Холт просила называть ее Кассандрой. Что она имела в виду?

Женщина на кровати коротко рассмеялась:

– Кассандра была греческая девушка, которая умела предсказывать будущее, мисс Борден. Жаль только, ей никто не верил.

Марта перевела взгляд на меня.

– А что такое “Рагнароук” или как вы там произносите? Когда вы говорили ей пароль, вы спросили:

“Рагнароук подойдет?”

Я улыбнулся и снисходительно пояснил:

– Рагнарек – это скандинавский эквивалент Геттердэммерунга. Последний, в свою очередь, является немецким синонимом Амагеддона. Проще говоря, все эти названия означают конец света в цветном изображении.

– Спасибо, я просто хотела это выяснить. Надеюсь, вам лучше, миссис Холт.

– Я... я чувствую себя хорошо, если не пытаюсь встать, – слабым голосом ответила Лорна. – Но через минуту я приду в себя.

Несколько небрежным тоном я сказал:

– Ну, ты полежи там, пока Марта сообщит нам информацию из Вашингтона. – Девушка быстро взглянула на меня. Я продолжал: – Всю информацию из Вашингтона, куколка. Имена, адреса и номера телефонов, весь список, который ты несешь. Все десять имен. Ну, девять, поскольку мы уже вступили в контакт с первым номером.

Марта заколебалась, и я повысил голос:

– В чем сейчас проблема?

Девушка взглянула в сторону кровати, потом опять на меня.

– Я должна была сказать это только вам, Мэтт. Я пожал плечами:

– Как только ты скажешь мне, я тут же скажу ей, так что какая разница?

– Вы настолько ей доверяете?

– Я вынужден ей доверять. В нашем деле есть два вида дураков. Есть дураки, которые доверяют всем, и есть дураки, которые не доверяют никому. Я стараюсь быть ни тем, ни другим.

– Ну хорошо, – нехотя согласилась Марта. – Хорошо, но под вашу ответственность.

У нее была великолепная память. Она стояла с полузакрытыми глазами и барабанила без запинки кодовые имена и псевдонимы девяти агентов, их местонахождение и номера телефонов. Некоторые из имен были мне знакомы – имена мужчин и женщин, с которыми я работал в прошлом. О других я никогда не слышал. Что ж, они, вероятно, тоже никогда не слышали обо мне, так что были квиты. Я заставил девушку пройтись по списку еще раз; потом повторил его сам, чтобы убедиться, что все понял правильно, Лорна усваивала материал вместе со мной.

– И все? – спросил я, когда мы закончили. – Это все, что ты должна была мне сказать? Ресницы Марты слегка дрогнули.

– Да, это все. Папочка сказал, что вы и так все поймете.

Я некоторое время довольно мрачно рассматривал ее, стараясь понять, почему Мак вместо подготовленного агента использовал для этого ответственного задания (пусть даже со встроенным предупреждающим кодом) свою дочь и какую дополнительную информацию, которую она сейчас скрывает, он ей дал. Глядя на Марту, я с некоторым удивлением подумал – если ее как следует отмыть, она может быть красивой. Даже в своем псевдопиратском наряде она была довольно привлекательной. Но это ничего не значило. Важно было то, что эта девица своим сумасбродством вызывала у меня ярость, если не хуже.

– Есть еще один список. Должен быть, – медленно проговорил я. Ее выражение лица сказало мне, что мое предположение верно, поэтому я продолжал: – В нем тоже десять имен, может быть, одиннадцать. Давай.

– Я... я не могу! – Марта нахмурилась. – Откуда вы узнали, что есть другой список?

– Я уже говорил тебе. Должен быть. Мак сказал – я знаю, что делать. Конечно, я знаю. Но не знаю с кем. Говори!

– Я не могу! Если я скажу...

– То что?

– Если я скажу, я буду отвечать за все, что с ними случится.

– Это верно. А если не скажешь, будешь нести ответственность за то, что случится с нами, включая твоего папочку. Не говоря уже о двухстах миллионах сограждан, на которых неблагоприятно отразится твое решение. – Я состроил физиономию и продолжал довольно напыщенно: – Судьба страны в твоих руках, Борден. Джордж Вашингтон и Авраам Линкольн рассчитывают на тебя.

Марта обозлилась:

– Прекратите! Это не смешно! – В этом она, вероятно, была права. – Неужели вы в самом деле верите, что только вы, папа, она и еще несколько человек сможете... что-нибудь изменить? Даже если вы, используя насилие, на что-то и повлияете, откуда у вас уверенность в своей правоте?

Интонацию его голоса трудно было назвать дружелюбной:

– Куколка, иди к черту! Откуда ты знаешь, что мы не правы? Можешь ли ты взять на себя ответственность считать своего отца просто кровожадным простофилей, который не соображает, что делает?

Марта устремила на меня долгий взгляд. Ее глаза были широко раскрыты и блестели. Мне показалось, что она сейчас расплачется. Судорожно вздохнув, она начала говорить:

– Бейнбридж, Джозеф Дабл Ю., офис 2243, Федеральное крыло А, дом 77; Арчюлета Серке, Феникс, Аризона; Данн, Хомер Пи, офис...

Там опять было десять имен в алфавитном порядке. Я снова прошелся по ним вместе с ней, пока не усвоил и не получил подтверждающий кивок со стороны Лорны.

– Замечательно, – сказал я Марте. – А сейчас – дату. Должна быть дата.

– Проклятье, если вы можете читать мысли, зачем затрудняете себя вопросами? – Я промолчал, и она сказала: – Семнадцатое июня.

– Просто семнадцатое июня? Без часов и минут?

– Да. Он дал мне только дату.

– Почему ты так неохотно сотрудничаешь с нами, Борден? Ты же взялась за дело? Почему...

– Да, но бог свидетель, лучше бы я этого не делала! – вздохнула Марта. – После того, как я увидела, что вы убили трех человек с такой легкостью, будто трижды щелкнули пальцами... Так или иначе, я вам не доверяю и не доверяю вашей миссис Холт с ее ужасными идеями. Если бы папа знал, каких людей он нанял!.. Сейчас, когда у вас есть вся информация, что вы собираетесь делать?

Ее сентенции мне порядком надоели:

– Да хватит пытаться обмануть свою маленькую паршивую совесть! Ты знала, что мы собираемся предпринять по этим спискам, поэтому не задавай глупых вопросов. – Я повернулся к Лорне. – Мак их неплохо разделил: восточнее и западнее Миссисипи по пять человек. Ты берешь западную часть из обоих списков. Свяжись с четырьмя другими агентами. Он расположил их довольно близко к адресам целей, это заметно. Думаю, цель в Фениксе предназначена для тебя. Конечно, если у кого-нибудь из твоих людей будут неприятности или ты не сможешь связаться с ними, надо будет сделать так, чтобы их “контакт” совершил кто-то другой или ты сама. Да, и скажи своим людям – было бы лучше, если это будет как можно больше напоминать несчастные случаи.

– Хорошо, – сказала она, – но, по-моему, Хелм, ты кое-что забыл. – Лорна ждала, слегка улыбаясь. Я усмехнулся и сказал:

– Черт бы побрал мир, полный темпераментных женщин. Пожалуйста?

– Это уже лучше.

Я повернулся к Марте.

– Это все? Или есть еще что-нибудь?

– Нет-нет, это все. Только два списка, дату и что вы знаете, что надо делать.

Девчонка была неисправима. Она все еще что-то скрывала. Минуту спустя я догадался что.

– Ты забыла еще одно, правда, Борден? Папа сказал тебе еще одну вещь. Адрес, место на воде, но где? – Возмущенные серые глаза еще раз подтвердили мою догадку. – Одиннадцать лучших агентов, специально отобранных и заботливо укрытых от опасности. Одиннадцать агентов, но только десять целей. Значит, я остаюсь без задания. Опять же – лодка, которую он так настойчиво всучивал мне. Рассказывай, Борден, куда я должен плыть и когда?

Она начала что-то яростно и разочарованно бормотать, но потом прервалась.

– Он... папа хочет, чтобы вы явились к нему вечером предыдущего дня.

– Значит, вечером шестнадцатого июня. Куда?

Марта выразительно кивнула в сторону Лорны:

– Этого я вам в ее присутствии не скажу! Если вы берете на себя риск раскрыть ей место, где скрывается папа, пеняйте на себя.

Лорна сбросила ноги с кровати и встала:

– Этого мне в любом случае лучше не знать. Меньше знаешь – меньше болтаешь. Простите, мне надо пойти умыться.

Марта выждала, пока дверь ванной полностью закрылась.

– Если вы его обманете, я вас убью.

– Заткнись, куколка. Не надо поднимать шума вокруг того, чего ты не собираешься делать. Ты же маленькая девочка, которая не принимает убийства, помнишь?

Наградой мне был взгляд, преисполненный ярости.

– Черт вас возьми! Зачем вам надо быть таким?! – Она остановилась и глубоко вздохнула. – Это во Флориде, но я не знаю точного... Есть один человек, с которым папа ездит на рыбалку, его друг, конгрессмен Генри Прист. У Хэнка дом в окрестностях маленького городка, который называется Робало, на острове Робало. Это западное побережье. Вам надо будет с ним связаться. Он скажет, куда ехать, и даст надежного провожатого. У вас должно быть в запасе достаточно времени, чтобы дождаться прилива: это место, я думаю, где-то в лабиринте островов, заросших мангровыми деревьями на краю болот Эверглейдза. Но вы там никогда ничего не найдете без проводника – ничего, кроме змей, аллигаторов и москитов.

– Звучит очень соблазнительно, – кисло сказал я.

– Разумеется, вы должны убедиться, что никто за вами не следует.

– Конечно. Универсал размером с микроавтобус плюс большая белая лодка на прицепе – и я должен незаметно прокрасться на нем через две трети континента.

– Сейчас весна. На дорогах полно машин с лодками на прицепе. Как бы то ни было, папа почему-то в вас верит. Он знает, что, располагая информацией, которую я вам дала, вы все сделаете хорошо.

– Постараюсь оправдать его доверие. – Я медленно кивнул и нарочно пристально смотрел на нее, пока она не переменила позу и не лизнула губу как бы в знак протеста. Потом добавил: – А теперь скажи, какая часть из того, что ты сообщила, правда – если она вообще была в твоих словах – и кто на самом деле передал тебе информацию. Лорна!

Дверь ванной распахнулась. В проеме стояла Лорна с маленьким револьвером на изготовку.