Текст книги "Каратели"

Глава 2

Водителем она была никудышным. Огромная машина двигалась робко, управляемая зеленым новичком, из тех, которые превратились в проклятие американских шоссе; их учат не вождению, а скорее «оборонительному вождению», вбивая в головы учеников уверенность, что единственная задача водителя на дороге – довести машину до гаража без единой царапины, не обращая внимания на неудобства и задержки окружающих. Мысль о том, что автомобиль создавался быстрого передвижения ради, не принимают во внимание.

Вынужденный мириться со столь медленным и неуверенным процессом, я слегка наклонился вперед, чтобы видеть в правом зеркальце картинку заднего вида, одновременно мысленно сортируя информацию, полученную по телефону. Ситуация в Вашингтоне явно сложилась далеко не простая. Маку пришлось прибегнуть к изощренным приемам, чтобы передать необходимые мне сведения и указания, и при этом избежать обвинения в помощи и содействии подчиненному, которого подозревают в измене. Естественно, упоминание о расследовании деятельности некоего Эрнимана содержало двойной смысл. Мы не занимаемся расследованиями. На службе Соединенных Штатов Америки состоит множество всевозможных следователей, но мы не относимся к их числу. Перед нами стоят несколько иные задачи, которые мы не склонны обсуждать по прослушиваемым телефонам. Тем не менее, я понял приказ, и теперь знал, что мне делать и кем заняться.

Помимо этого, ключ содержался в упоминании Мака о том, что, как известно, Эрниман проворачивает свои дела исключительно в городах. Фамилия Эрнимана не слишком хорошо известна в широких кругах. Поскольку шпионажем он не промышлял, представлялось маловероятным, чтобы Бюро Безопасности располагало сведениями на его счет. Мы же стараемся не упускать из виду все восходящие звезды нашего дела, к числу которых относился и Эрниман. Собственно, не большим преувеличением было сказать, что в своем восхождении он достиг апогея. Выступал он большей частью как вольнонаемный помощник в политических играх, насколько нам известно, не заключая соглашений с частными лицами или организованной преступностью, но интуиция подсказывала мне, что достаточно крупная сумма вполне могла убедить его поступиться принципами. Считалось, что лучше всего этот человек владеет автоматическим оружием. Кроме того, он умело ориентировался в лесу и имел немалый опыт восхождений в горы. Похоже, ему доставляло удовольствие раскачиваться над пропастью на кончиках пальцев. Мне, например, такой вид активного отдыха далеко не по душе, излишне вертикальная земная поверхность вызывает у меня головокружение. Суть же состояла в том, что, вопреки словам Мака, Эрниман отнюдь не занимался грязными делами в темных переулках. Он предпочитал охоту на лоне природы.

В этом и состоял мой ключ. Следовательно, не располагая временем на хитроумные измышления, Мак проинструктировал меня, воспользовавшись прямым зеркальным кодом, и все, что он говорил – во всяком случае то, что имело какое-либо значение – следовало воспринимать в обратном смысле. Мне было сказано не пытаться доказать, что я стал жертвой заговора, стало быть, работать следовало в этом направлении. Мак приказал мне сдаться, значит, нужно постараться как можно дольше оставаться на свободе. Он заявил, что с мексиканцами у нас ужасные отношения и контакты запрещены, то есть предлагается отправляться на поиски мексиканского агента.

Какого мексиканского агента? Мак упомянул о связанном с НЛО задании, которое я провалил в тех краях – на самом деле операция закончилась весьма успешно. (На случай, если упоминание об НЛО вызывает у вас недоумение и тревогу, поясню, что «тарелочки» были фальшивые). С мексиканской стороны в деле участвовал опытный оперативник по имени Рамон Солана-Руис. По-видимому, мы опять взаимодействовали с Рамоном, Норма пробовала связаться с ним, а мне предлагалось попытаться его отыскать или ждать в надежде, что он сам выйдет на меня, как только я доберусь до Мексики.

И наконец, оставался человек, который, по словам Мака, не выносил слова китаец. Единственным азиатом, в применении к которому мы использовали это слово, с пренебрежением или без такового, был пекинский эмиссар, с которым мне уже приходилось сталкиваться. Пока оставалось не ясным, какое место отводится ему в этой головоломке – если ему и вправду отводилось какое-то место, – но раз уж Мак приложил столько стараний, чтобы предупредить меня о нем, что-то этот человек да значил. Однако, мистер Су может подождать. В остальном происходящее, насколько я его понимал, касалось двух наших людей. С обоими мне приходилось работать раньше, и оба шли по следу известного профессионального убийцы, который в силу неких причин вызвал недовольство Вашингтона. В чем состояли эти причины, пока оставалось неясным. Ограниченное время и прослушиваемая линия по-видимому привели Мака к выводу, что на данном этапе я обойдусь и без этой информации. Мне пришло в голову, что нас с Эрниманом объединяет не только работа. Судя по досье, он был моложе, имел более светлые волосы, несколько превосходил меня в весе, на дюйм уступал по росту, однако, чтобы изобразить меня, ему достаточно было обзавестись париком. В местах, где я бываю нечасто, как, например, в некоторых банках, этого вполне бы хватило.

Мысль эта показалась мне интригующей, и я намеривался вернуться к ней, но пока предстояло управиться с более срочными делами. Похоже, у двух наших сотрудников возникли серьезные трения с нашей же службой безопасности, предположительно в результате появления на их счетах крупных сумм загадочного происхождения. В точности, как у меня. В разговоре Мак избегал уточнений на этот счет, но представлялось достаточно вероятным, что всех нас поймали на одну и ту же удочку... Роджера, которого в действительности звали Джек Селтер, уже арестовали. Норма сбежала в Мексику. Возможно, тут сыграли свою роль ее испанская кровь и знание языка, – на самом деле ее звали Вирджиния Домингес. Хотя не исключено, что она просто шла по следу Эрнимана на юг и до сих пор не подозревает о случившемся.

Далее напрашивался вопрос: какая роль уготована мне? Ответ представлялся затруднительным. Обычно я выступаю неофициальным устранителем всевозможных помех, человеком, разгребающим навоз, который позабыли прибрать другие. Оглядываясь назад, я пришел к выводу, что, возможно, Мак специально отправил меня на проклятое ранчо, дабы иметь под рукой, когда все пойдет вверх тормашками. Только весьма предусмотрительный и располагающий завидными ресурсами, к тому же знакомый с принципами нашей работы человек или организация могли затратить массу сил и средств, чтобы вывести из игры не только двух оперативников, которые мешали нанятому ими Эрниману осуществить свои, по всей вероятности, кровавые планы, но и запасного игрока, который несомненно пришел бы им на помощь.

– Болтуном вас не назовешь.

Я посмотрел на женщину за рулем.

– Вы сами вызвались меня подвезти, мэм. Считайте, что я ваш гость. К тому же мне хотелось убедиться, что за нами не следят, прежде, чем начинать беседу.

– Убедились?

– Кажется, да.

– Тем лучше. Мне бы не хотелось, чтобы нас видели вместе. Не могу допустить, чтобы мое имя оказалось впутанным... Проклятье!

Она пыталась пересечь четырехполосную магистраль, одну из нескольких, проложенных во имя прогресса через уютный своей беспорядочностью старинный испанский городок, в котором я когда-то жил. Естественно, такой водитель, как она, мог тронуться с места не раньше, чем движение прекратится на всем Юго-Западе Соединенных Штатов или, по меньшей мере, во всех доступных ее взгляду уголках штата Нью-Мексико.

– Да заткнись ты!

Последнее раздраженное восклицание адресовалось водителю, сигналившему у нас за спиной, где успела собраться целая вереница машин. Потом бульвар, наконец, опустел, и мы двинулись дальше. Девушка виновато посмотрела на меня.

– Понимаете, мне нужно быть очень осторожной. Любая царапина на одной из машин, даже моей собственной, приводит Оскара в ярость.

– Оскара?

– Моего мужа. Он не знает, что я... Слава Богу, он отправился на одну из своих мексиканских рыбалок и уверен, что я в Седоне, у друзей из Оук-Крик Каньон. Если бы он хоть на минуту заподозрил... Жуткая история, правда?

Странно, но внешне она совершенно не соответствовала столь испуганной речи. Взрослая девушка в аккуратном светло-желтом костюме, шляпке с широкими свисающими полями, кремовой шелковой блузке с платком на шее и дорогих коричневых туфельках с квадратными каблуками. Телосложением она напоминала амазонку: сероглазая, темноволосая особа ростом почти шесть футов и не слишком худощавая. Тем не менее, смотрелась она гармонично. Вообще, крупные девушки делятся на две категории: первые гордятся своими формами, вторые же до конца жизни не расстаются с чувством вины. Со временем это входит в привычку, и они спешат обвинить себя и во всем остальном. Форма ее лица показалась мне знакомой.

– Селтер, – сказал я.

Девушка бросила на меня быстрый взгляд.

– Меня зовут Кларисса О’Херн, мистер Хелм. Миссис Оскар О’Херн.

Я не стал спрашивать, откуда ей известно мое имя, ответ был очевиден.

– Идите к черту. Вы – старшая сестра Джека Селтера. Он упоминал о вас, когда мы работали вместе несколько лет назад. Тогда понадобился парень с привлекательной внешностью, и начальство заявило, что я не подхожу – не знаю уж почему. Обидели меня до глубины души... Так что я хорошо запомнил его вечно улыбающееся красивое мальчишеское лицо. Самое странное, что несмотря на рекламную внешность, он оказался хорошим напарником, если не принимать во внимание излишне порывистый характер.

– Удивительно, что вы находите нас похожими. Обычно меня считают бедняжкой, потому как вся лучшая наследственность досталась Джеку. Я его ненавидела, когда была помоложе. Да, он мой родной брат. Он попал в беду, его могут арестовать в любую минуту и поэтому я здесь, чтобы предупредить вас.

– Странный вы для этого избрали способ, – заметил я. – Три дня не даете мне прохода и не сказали ни слова.

На лице Клариссы отразилось удивление и разочарование.

– Так вы меня заметили? А я-то думала, что веду себя очень осторожно. – Я никак не отреагировал, и она продолжала:

– Я... я не могла решиться. Мне нельзя было рисковать... Я не смела оказаться замешанной. Кажется вы не понимаете. Оскар О’Херн. Вы, наверное, слышали...

– О, да, универмаг О’Херна, – отозвался я. Это ее слегка шокировало.

– Оскару бы это не понравилось, – заявила она. – Сегодня у него столько разных фирм помимо «О’Херн, Инкорпорейтед»... Но теперь вы понимаете, почему мне следует быть осторожной, хоть Джек мне и брат, правда? Собственно, я собиралась поймать вас в гостинице за завтраком. Уже совершенно решилась переговорить с вами, но немного проспала. Когда же пришла в гостиницу, чтобы найти вас, они спрашивали о вас у портье. Эдакие неприятные типы с официальными физиономиями. Я поняла, что больше медлить нельзя...

– После чего, зная, что я покупаю машину, отправились в контору «Шевроле», ехали за мной до банка и, наконец, набрались мужества заговорить. – Я нахмурился, напряженно размышляя. Девушка молчала.

– Ладно, – произнес я, – мне понадобится надежное средство передвижения, а машина, которую я взял напрокат, не внушает особого доверия... Возможно, мне удастся забрать новую машину прежде, чем они выйдут на мой след. Вы не согласитесь подбросить меня? Только не подъезжайте слишком близко.

Некоторое время она вела машину молча, потом спросила, не поворачивая головы:

– Сколько?

– Что?

– Вы обнаружили у себя на счету сумму, которой там быть не должно. Сколько там было?

– Двадцать кусков, – ответил я. – На этом счету. Кажется, на другом имеется такая же сумма. Сколько подсунули Роджеру?

– Роджеру?

– Это кодовое имя Джека в нашей организации, миссис О’Херн. Думаю, вам известно, что он работал на правительство Соединенных Штатов.

– Да, – сухо проговорила она. – Если это можно назвать работой. Я заставила его кое-что о ней рассказать, прежде чем оправилась к вам на выручку. И должна сказать... Что ж, не будь Уотергейта и прочих разоблачений, я, наверное, пришла бы в ужас. Мне и сейчас трудно поверить, что в моей стране... мой брат... но о том, как его звали, он не рассказывал.

– Разумеется, – мягко согласился я. – К этому привыкаешь. Все наши уважаемые сограждане рассчитывают на защиту. Если им нежелательно знать, какими средствами она достигается, зачем спрашивать? Вы так и не сказали, сколько ему подбросили? – напомнил я.

– Ох, – смутилась она. – Точно такую же сумму, мистер Хелм. Двадцать тысяч на его счет в Фениксе и еще двадцать – в Таксоне, но туда он не успел съездить, просто проверил по телефону. Однако, он забрал деньги в Фениксе, до последнего цента. Половину оставил на расходы, а вторую половину... вторую просил передать вам. Сказал, что если что-нибудь случится, вы должны... должны отыскать виновника и заткнуть эти деньги мерзавцу в глотку. Разве что предпочтете воспользоваться для этого противоположным концом его пищевода. – Она слегка покраснела, не сводя глаз с дороги перед собой. – Он попросил меня в точности передать вам его слова, мистер Хелм. Лично мне это кажется ужасно глупым и... и детским пожеланием. Вам угрожают тюрьма и позор, а он раздумывает, как нагляднее покарать преступника! – Она поколебалась, потом посмотрела на меня и с интересом спросила:

– А вы забрали свои деньги? Я имею в виду ту часть, которая вам не принадлежит.

– Естественно, – ответил я. – Все, что смог взять, не привлекая излишнего внимания. Рассчитываю, как и Роджер, истратить часть на неизбежные расходы, но уж оставшееся обязательно скормлю парню, который все это устроил. Можете не сомневаться. Цивилизованные нормы поведения не для таких людей, как мы с Роджером, миссис О’Херн. Боюсь, мы с ним прирожденные каратели: око за око, зуб за зуб.

Это прозвучало впечатляюще: круто и устрашающе. Тем не менее я не смог удержаться от мысли, что не так-то просто засунуть парню пачку сто долларовых купюр, особенно, если не имеешь ни малейшего представления, как его найти.

Глава 3

Лучшее, на что способен Детройт в моем понимании, это полутонный фургон. Некогда я жил в этих местах и владел таким средством передвижения. После того, как моя семейная жизнь потерпела фиаско, и я вернулся на службу к Маку, я по недомыслию переусердствовал, используя его в служебных целях, и в результате распростился с ним на склоне горы – не без посторонней помощи. Это был фургон с приводом на два колеса и с так называемым навесом, который защищал поклажу и позволял провести ночь вне дома в укрытии. Машина была темно-зеленого цвета и обошлась мне, если не ошибаюсь, чуть дороже двух тысяч.

Мое нынешнее приобретение, ведомое всеми четырьмя колесами, представляло собой фургон на девять пассажиров на ходовой части грузовика. У меня не было восьмерых знакомых, которых можно было бы одновременно погрузить в эту машину, поэтому я попросил снять заднее сидение. Среднее сидение аккуратно укладывалось на пол. Образовавшееся место позволяло разместить матрац, спальный мешок и всевозможное охотничье снаряжение, хотя теперь это не имело особого значения. Заготовленное мною снаряжение осталось сложенным в углу гостиничного номера, и я не собирался из-за него рисковать попасться в лапы Юлера.

Новое средство передвижения было в четыре раза дороже своего предшественника и примерно во столько же раз блистательнее. Корпус сверкал голубыми и белыми цветами, салон внутри был обтянут легкомысленным голубым твидом. Для меня так и осталось загадкой, какому умнику пришло в голову использовать в машине, предназначенной для загородных поездок, вместо винила эту ненадежную ткань, но время поджимало, и я не стал спорить. Среди низких обтекаемых пассажирских автомобилей, припаркованных у салона, моя машина казалась огромной.

– Вам остается лишь сесть и ехать, Мэтт, – заверил меня продавец. Прежде мы с ним никогда не встречались, однако, он взял за правило обращаться ко мне по имени, как только узнал, как меня зовут. – Мне даже удалось выбить для вас номера по ускоренной процедуре. Воспользовался знакомством в департаменте автотранспорта. Свидетельство о регистрации – в «бардачке». – Мы остановились рядом с моим «вездеходом», и он постучал ногой по колесу. – Машину проверили до последнего винтика, бак залит до предела – тридцать один галлон: это увеличенный бак, не забывайте. И помните, что я вам показывал: привод постоянно осуществляется на четыре колеса. Вам не придется мучиться с переключением, как на старых джипах. Чтобы усилить тягу, достаточно сместить рычаг в положение сцепления, вверх или вниз. Только не забудьте переключить назад, когда вернетесь на шоссе, не то что-нибудь сорвете. – Он пожал мне руку.

– Спасибо за покупку, Мэтт, и приятной охоты.

Я бросил на него пристальный взгляд, подозревая иронию, но он явно говорил совершенно искренне. У него никто еще не успел побывать. Этот человек и не подозревал, что первоначальный сценарий успел измениться, и теперь из охотника я превратился в дичь. Он и вправду был неплохим парнем, несмотря на панибратское обращение, которое вызывало у меня некоторое раздражение после нескольких месяцев, проведенных по другую сторону океана, где продавцы выдерживают большую дистанцию. По крайней мере, к делу он относился добросовестно и знал его. Вы не поверите, но зачастую продавцы ни аза не смыслят в сказочных экипажах, которые пытаются тебе всучить.

Я вскарабкался на высоченное сидение, которое на этой модели располагается даже выше, чем у обычного грузовика. Повернул ключ зажигания, и расположенный впереди огромный движок отреагировал без промедления. Продавец проводил меня прощальным взмахом руки, машина величественно подкатила к выезду со стоянки и остановилась, пропуская крошечный старый «фольксваген»: мы с ней решили проявить снисходительность и без нужды не обижать маленьких.

Я уже давненько не сиживал за рулем большой машины и успел позабыть, какой обзор открывается из ее кабины. Передо мной, как на ладони, лежала вся улица. Учитывая размеры, вес и необкатанность монстра, он вполне сносно подчинялся моим командам. Я бы не стал пытаться обыграть на нем джип или феррари, но в то же время спортивной, да и любой другой машине не угнаться за мной по бездорожью. Именно на это я и рассчитывал. Для вновь сложившейся ситуации автомобиль был излишне броским и несколько неуклюжим, но обладал и определенными преимуществами...

Я нашел ее на том же месте, где оставил: большую, робкую и обаятельную миссис Оскар О’Херн. Вот уж на что не рассчитывал. Ведь свое поручение она выполнила. Передала мне десять тысяч Роджера, так что я превратился в ходячий банк. Единственным, что могло заставить ее остаться, была моя просьба на этот счет: я надеялся получить ответы на некоторые вопросы. Тем не менее, «континенталь» стоял там же, где мы расстались. Завидев меня, она вышла из машины. Я описал ей свою машину, и она не смогла не узнать выруливающий из-за угла сверкающий голубой гигант. Я пристроился за «линкольном», машинально бросив взгляд на зеркало заднего вида, когда сбавлял скорость. Там показался поворачивающий вслед за мной «фольксваген».

Это явно была та самая машина, которую я пропустил, когда выезжал со стоянки дилера «Шевроле». Передний бампер успел побывать в передрягах. Неумело выправленное правое крыло закрасили белой краской не совсем подходящего оттенка. Мне припомнились собственные размышления о том, что люди Эндрю Юлера не станут использовать «линкольн» там, где сойдет и «фольксваген». Экстрасенсорные способности меня явно не подвели. Увы, того же нельзя было сказать о здравом смысле. Я так увлекся своей новой трехтонной игрушкой, что позабыл об элементарных мерах предосторожности.

Продолжать движение не имело смысла. Я уже нажал на тормоз, так что загоревшиеся сзади фары позволяли определить, где я хотел остановиться, даже если бы я поехал дальше. К тому же дама явно выжидательно остановилась рядом со своим экипажем. Преследователь уже успел запомнить ее внешность и машину: такое не упустит из виду последний тупица. Я остановился позади «линкольна».

«Хвост» проехал мимо. Внутри сидел один человек. Темные волосы, в меру растрепанные по последней моде, но не слишком длинные. Роговые очки на курносом мальчишечьем лице. Один из чистюль, от которых так и разит беззаветной преданностью и прямодушием, возможно, в прошлом обладатель ученой степени, ныне же спасающий родину от коварных предателей. Не стану утверждать, что разглядел человека в промелькнувшей машине вплоть до таких деталей, но мне и раньше доводилось иметь дело с представителями службы безопасности. Похоже, работают там исключительно лишенные чувства юмора фанатики, молодые и старые. Они слетаются туда, как пчелы на мед.

«Тебе известно – он всегда был добрым другом нашей организации», – сказал о Юлере Мак. Как и все остальное, им сказанное, фразу эту следовало понимать с точностью до наоборот. В действительности Эндрю Юлер ненавидел нас до глубины души. Он был искренне убежден, что таким, как мы, извращенцам, не место на службе прекрасного, цивилизованного и демократического правительства, для которого сам он стал чем-то вроде разящей совести. В этом отношении он сильно напоминал мне миссис Оскар О’Херн.

Долгие годы мы и сами вполне успешно следили за собственной безопасностью, но Юлер, подобно многим вашингтонским чиновникам, являл собой тип реформатора, созидающего собственную империю. Встав во главе Бюро Внутренней Безопасности, он постепенно представил себя в качестве оплота на пути тех, кто подтачивает страну изнутри. А послушать его, такие случаи сплошь и рядом. Его решительный подход к делу произвел на законодателей такое впечатление, что в конце концов длинному носу господина Юлера было дозволено соваться в укромнейшие уголки деятельности правительства, в том числе и наш, ранее для него запретный. То, что ему удалось узнать о работе Мака, лишило этого человека всяческого покоя. Существование этой службы, заявил он, есть пятно на безупречной ткани морали нации, и его должно устранить как можно быстрее.

Как полевой оперативник, я упускаю из виду все междоусобные войны нашей бюрократии, но из достоверных источников мне стало известно, что Юлер напросился на серьезные неприятности. Одолеть Мака не так-то просто: он пережил многих реформаторов-идеалистов. С тех пор наш друг Эндрю воздерживался от лобовых атак, но рутинные проверки нашей деятельности обрели зловещую окраску. Никто не сомневался, что Юлер не отказался от мысли рано или поздно поймать нас на горячем. Появление на счетах трех агентов необъяснимых крупных сумм подходило для этого как нельзя лучше.

– Некоторые лисы, прежде чем высунуться из норы, ждут, пока все утихнет, – поделился я своими соображениями с подошедшей Клариссой О’Херн. – Другие выглядывают и получают пулю.

Ее глаза расширились, и она оглянулась вслед проехавшему «фольксвагену».

– Вы хотите сказать...

– Мне очень жаль, – кивнул я. – Хотя вы тут ни при чем: вашу машину он приметил бы, даже если бы вы лежали на полу. Меня перехитрили. Думаю, этот парень состоит на службе у правительства, возможно, это один из тех, кого вы приметили в гостинице. Скорее всего, он побывал в банке и узнал о переводе, который сделан мистеру Шевроле. И как раз направлялся в представительство, чтобы навести справки, когда наткнулся на меня. Узнал меня, развернулся и поехал следом. Конечно, мне следовало бы его заметить, но я слишком увлекся всеми этими новыми кнопками и рычагами. При желании можете меня выпороть.

– Боже мой, – беспомощно пробормотала она. – Боже, что же он, по-вашему, теперь сделает? Что делать нам?

– Как только этот парень отыщет телефон, – ответил я, – он, несомненно, сообщит, что я встретился с привлекательной дамой ростом шесть футов, разъезжающей на роскошной карете с таким-то аризонским номером. Поэтому нам стоит воспользоваться моментом и хорошенько все обдумать. Для чего предлагаю, – пока он ищет будку и монету, – совершить небольшую прогулку за город...