Текст книги "Большой секрет Мэтти"

Он не представлял, с каким чувством вины она постоянно жила, зная, что не смогла сохранить сестре жизнь. Угрызения совести заставляли ее держаться обособленно и тайно помогать женщинам, оказавшимся в такой же ситуации, как Сьюзен.

Их взгляды встретились.

– Мне все еще очень тяжело, – сказала Мэтти.

Коннор молча кивнул. Потом повернулся, чтобы взять вино со стойки, как она просила.

Небо окрасилось всеми цветами радуги. Мэтти поставила блюдо с фруктами и сыром на стеклянный садовый столик. Коннор замер, завороженный открывшейся красотой.

Она подошла к нему и облокотилась на широкие перила веранды.

– Великолепный вид, правда?

– Уверен, это именно то, что заставляет ваших постояльцев приезжать сюда снова и снова. Эта красота… – он оторвал взгляд от горизонта и устремил его на лицо Мэтти, – почти сравнима с вашей.

Девушка потеряла дар речи.

Коннор протянул ей бокал.

– Наверняка, – продолжал он, налив вино сначала ей, а потом себе, – их привлекает сюда еще и то, что вы потрясающе готовите. Еда была очень вкусной. – Коннор поставил бутылку и поднял свой бокал. – За новых друзей!

И тут он запечатлел поцелуй на ее губах.

Горячий. Страстный.

Мэтти услышала стон. Она не поняла, был ли это стон Коннора или ее собственный, но разве это имело значение? Ей хотелось только одного – насладиться этим моментом.

Внезапно Коннор положил руку ей на грудь. Мэтти так напугало его горячее прикосновение и то, как отозвалось ее тело, что она не смогла сдержать невольно вырвавшегося крика.

Коннор отпрянул. На смену его страсти пришло смущение… и раскаяние.

– Извините, Мэтти. – Он отступил от нее на шаг и рассеянно откинул назад иссиня-черные волосы. – Мне не следовало этого делать. Я совершенно не выспался, и, уверен, усталость затуманила мое сознание. Да еще вдобавок это вино… атмосфера… Кажется, меня занесло.

Занесло. Вот уж очень точное слово, описывающее то, что произошло между ними, подумала Мэтти. Она старалась не огорчаться из-за того, что он посчитал нужным извиняться за свое поведение.

– Становится прохладно, пойдемте в дом. – Она взяла блюдо с десертом, к которому они даже не притронулись, и сделала знак Коннору следовать за ней. – Отдыхайте, а я сейчас принесу кофе.

Пока кофе варился, Мэтти стояла, задумчиво прислонившись к стойке, и нервно поглаживала подбородок.

Еще никогда ни один человек не вызывал у нее такого страстного желания, такого возбуждения. С того момента, как она встретила Коннора всего пару дней назад, она почувствовала, как оживилась вся ее жизнь.

Благодаря ему куда-то исчезли нерешительность и напряженность, с которой Мэтти обычно относилась к мужчинам. Коннор был так ласков с ней в ту ночь, а ведь тогда даже не знал, как ее зовут. Это кое-что да значило.

Что изумило ее, так это его готовность взять всю вину за страстный порыв на себя. Это было необычно. Мэтти была не меньше виновата в том, что произошло в саду.

Густой аромат кофе, разлившийся вокруг, напомнил ей о том, что пора брать из буфета чашки, блюдца и ложки. Разлив кофе, она поставила дымящиеся чашки на поднос, а потом достала сахарницу и молочник.

Войдя в гостиную, Мэтти увидела, что Коннор задремал. Тихо поставив поднос на столик, она положила сахар в одну из чашек, размешала его и села в кресло, стоявшее рядом с диваном.

Потягивая кофе, Мэтти рассматривала его широкие плечи и длинные пальцы, сплетенные на груди.

Неожиданное удовлетворение охватило ее. Будучи владелицей отеля, она знала, что люди часто с трудом засыпают на новом месте. Не означало ли это, что Коннору было комфортно здесь? С ней?

Стоп, девочка, осадила она сама себя. Не надо придавать этому слишком большое значение. Разве он не говорил, что не выспался?

И все-таки Мэтти хотелось, чтобы Коннор всегда был рядом. Спал на ее диване. А еще лучше – в ее постели. Она томно улыбнулась, представив себя и Коннора запутавшимися в прохладных простынях.

Может, это излечило бы ее от чувства одиночества?

Но улыбка померкла, когда она подумала о причине своего вынужденного уединения. Держать убежище в секрете было необходимой и пугающей задачей. Задачей, которая заставляла Мэтти не обращать внимания на собственные нужды и целиком сосредоточиться на пострадавших женщинах, которые отчаянно нуждались в ее помощи.

Все ее сомнения снова вернулись к ней.

Она совершенно не знает этого мужчину. Она может тянуться к нему, может даже обмениваться с ним воспоминаниями о детстве. Тем не менее это совершенно незнакомый человек. И есть что-то странное в том, что он уединился в лесу на территории резервации. Разве это уже не приходило ей в голову? Она не могла закрыть глаза на столь странное поведение Коннора.

Нужно узнать о нем больше и выяснить причину такого образа жизни, иначе она не сможет доверять ему. Тем более что она дает приют женщинам, находящимся в бегах.

Мэтти понадобились годы, чтобы подобрать небольшую группу доверенных друзей и профессионалов, которые помогали женщинам, пострадавшим от неправедного судейства, от порочной системы здравоохранения… женщинам, которые перепробовали все способы жить счастливой жизнью, но потерпели неудачу.

Когда-то Мэтти обратилась за помощью к Джозефу Сандеру, и знаменитый шаман доказал ей, что он – человек чести и отличается надежностью, столь свойственной коренным американским индейцам племени колхиков. И на доктора Грея Сандера, с которым Мэтти имела долгие беседы, можно было положиться.

Мэтти снова посмотрела на спящего Коннора. Он признался ей, что не виделся со своим дедом, даже не дал ему знать о своем возвращении в резервацию. Значит, что-то было не так в отношениях Коннора и его семьи.

Она поставила чашку с кофе на столик, внезапно почувствовав, что ей не нравится вкус напитка.

Коннор говорил ей, что уехал из «Смоки-Вэлли» много лет назад и не возвращался до сих пор. Может, ему чужда благородная жизнь его племени?

Наверняка существовали благовидные ответы на все ее вопросы, и, тем не менее, Мэтти была вынуждена прийти к одному определенному заключению: пока она не убедится в том, что на Коннора можно положиться, она должна бороться с сильным чувством, притягивающим ее к нему. Доверить свою судьбу незнакомому человеку было опасно для женщин, которых она приютила. Для будущего ее дела. Для нее самой.

Внезапно Коннор издал душераздирающий стон, от которого у нее перехватило дыхание.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Почему он не может разобрать гудящие голоса? Почему не в состоянии разглядеть движущиеся перед ним огромные фигуры? Ему мешает слишком густой туман. И эта жара! Палящая, совершенно непереносимая!

Может, он спустился в самое чрево Матери-Земли, в огнедышащую лаву?

Страх охватил его. Он почувствовал приближение чего-то ужасного. Чего-то неотвратимого.

И вдруг ледяные клещи сжали его руку. Коннор широко открыл глаза, резко вздохнул. Его сердце бешено колотилось.

Этот сон. Он снова погрузился в него.

Окончательно очнувшись, Коннор увидел, что это вовсе не клещи, а нежные пальцы Мэтти, которая протянула руку, чтобы разбудить его.

– Все в порядке? – озабоченно спросила она.

Ее участливость тронула его до глубины души.

– Да, конечно. Мне не снился этот сон с… – Коннор оборвал себя. Он едва не проговорился, что этот кошмар не мучил его с той ночи, когда он встретил ее, когда ему начали сниться сладкие сны… о ней. – Я проснулся, и теперь все хорошо.

Мэтти села рядом с ним.

– Не хотите рассказать об этом?

Он пожал плечами.

– Уверен, все дело в несчастном случае. Стресс, который я испытал, стимулировал возвращение кошмаров, которые снились мне в детстве, много-много лет назад.

Мэтти нахмурилась.

– Да я прочла в газете о какой-то проблеме, возникшей на одном из ваших строительных участков. Кто-то из рабочих получил травму…

– Его парализовало, – поправил Коннор. – Ему придавило ноги. Тоби был молодым и глупым. Однажды, когда он вернулся с обеда, от него попахивало спиртным. Я устроил ему разнос на глазах у остальных. Велел идти домой и отоспаться. Но он меня не послушал. Как только я отвернулся, он сел за руль своего бульдозера и, не рассчитав расстояния, сорвался с насыпи. Конечно, он обратился в суд. Никаких нарушений со стороны моей компании обнаружено не было, но… – Он сел и оперся локтями на колени. – В результате пережитого ко мне снова вернулись эти сны. Они уже много месяцев мучают меня.

Как странно… Коннор никому не рассказывал о том, что пережил в суде, мучаясь от сознания своей вины, а сейчас открыл душу Мэтти.

Девушка придвинулась к нему.

– Вы позволите мне спросить, что именно вам снится?

Он вздохнул, его плечи напряглись.

– Забавно, но я не могу точно разглядеть, что происходит. Какой-то туман… или покров мешают мне. Но я чувствую, что там находятся две огромные… – он помолчал, подыскивая слова, – фигуры. Одна из них очень похожа на какое-то животное. Разъяренное. Возможно, это медведь. Другая фигура такая же злая, но неподвижная. Вероятно, это что-то неодушевленное, похожее на гигантский дуб. И чертовски страшное. У меня возникает такое чувство, что сейчас должно произойти что-то ужасное. Что-то, что изменит мою жизнь навсегда. И мне хочется кричать. Хочется остановить эти непонятные фигуры. Но я совершенно парализован. – Он посмотрел на нее. – От страха.

Ее глаза потемнели от сострадания.

– Вы когда-нибудь говорили об этом с кем-нибудь?

– Нет. Ведь я был еще ребенком. Мне казалось, что, если я расскажу об этом, – он пожал плечами, – меня будут считать… слабым. Мои братья стали бы дразнить меня неженкой. Так или иначе, этот ночной кошмар прекратился. Не помню, когда. Просто прекратился, и все. И не возвращался до…

– …этого несчастного случая, – медленно закончила за него Мэтти.

Коннор коротко кивнул.

– Я был уверен, что теперь, когда суд закончился, стресс отпустит меня. – Он помолчал. – Вот почему я приехал домой, в резервацию. Чтобы отдохнуть. Найти… покой.

На самом деле – найти какие-то ответы. Но объяснить сны, которые индейцы считали посланиями души, он пока не был готов.

Коннор взглянул в полное сострадания красивое лицо Мэтти и вдруг почувствовал себя неуютно, обнажая свою душу.

Окончательно смутившись, он порывисто встал с дивана.

– Мне пора идти. Я показал себя плохим собеседником, уснув на вашем диване. Приношу свои извинения за это.

– Все в порядке, – сказала Мэтти. – Вам надо хорошенько отдохнуть. – Она проводила его до двери и открыла ее. – Но, Коннор… если вам захочется поговорить, вы знаете, где меня найти.

Несколько часов спустя Мэтти, облачившаяся в толстый шерстяной свитер, сидела на веранде и восхищенно следила за тем, как лунный свет и облака тенями скользят по лесистым горам и долине.

Так значит, Коннор вернулся в резервацию «Смоки-Вэлли», чтобы исцелиться от душевной травмы, причиненной несчастным случаем, о котором она читала в газете, от тяжкого судебного разбирательства, от чувства вины за случившееся с молодым парнем на строительной площадке.

Мэтти смутно чувствовала, что дело было не только в этом.

Эти сновидения. Возвращающиеся кошмары.

Он молча переносил их ребенком. Это казалось Мэтти очень печальным. Что же произошло в те годы, что вызвало все эти кошмары? Смерть матери? Но Коннор совсем не помнил своей матери, поскольку был слишком мал. Может, смерть его отца? Шок, который должен был пережить шестилетний мальчик, легко мог вылиться в ночные кошмары.

Но почему две фигуры? Разгневанные фигуры, казавшиеся ему огромными.

Не надо иметь ученую степень психолога, чтобы понять: несчастный случай, в результате которого был парализован человек, мог стать причиной ночного кошмара, в котором Коннор чувствовал себя парализованным.

Не связано ли это с тем, что Коннор несколько недель назад вернулся в «Смоки-Вэлли», не сообщив ничего своему деду?

Телефонный звонок ворвался в тихую ночь, и она пошла в гостиную, чтобы ответить.

Слушая голос на другом конце провода, Мэтти совершенно забыла о Конноре, и автоматически включила свою эмоциональную защиту – силу, надежность, спокойствие и здравый смысл.

– Я буду готова, – пообещала Мэтти и положила трубку.

Под покровом утренних сумерек Мэтти открыла боковую дверь и впустила в свой дом женщину с ребенком. Мальчику на вид было лет десять. Он выглядел измученным и не отходил от своей матери. Мэтти быстро соорудила ему постель на диване, и он почти мгновенно уснул.

Женщину звали Бренда. У нее не было зуба. Муж выбил ей неделю назад, как она рассказала Мэтти. После побоев, которые он нанес ей сегодня, поставив синяки под обоими глазами, разбив нос и висок, она убежала от него навсегда.

– Он убьет меня. Обязательно убьет.

– Вы правильно поступили, что ушли и забрали с собой сына, – твердо сказала Мэтти. – Я помогу вам. Не волнуйтесь.

Взгляд женщины был полон ужаса.

– Я увела Скотти. Если он найдет нас, он меня убьет.

«Он», как выяснила Мэтти, был полупрофессиональным боксером, выступавшим под именем Старина Томми. Его тренер и одновременно менеджер считал, что он достаточно талантлив, чтобы стать профессиональным боксером. Тем не менее, он потерпел поражение во всех последних матчах и поэтому было разъярен.

– Я люблю его, – прошептала Бренда сквозь слезы, которые тихо текли по ее бледным щекам. – Но не могу больше этого вынести. Я смертельно боюсь, что он накинется на Скотти.

– А Томми никогда не бил вашего сына? – спросила Мэтти.

Бренда виновато отвела взгляд, потом произнесла с отчаянием:

– Нечасто и не так, как меня. – Ее плечи поникли. – Становится все хуже. Все кончится тем, что он прикончит меня. И кто тогда будет заботиться о Скотти?

Мэтти едва сдерживала возмущение, слушая, как Бренда старается оправдать поведение своего мужа. Она знала, что это была не любовь, а психологическая зависимость, болезнь, как болезнью было и агрессивное поведение Томми.

Она могла посочувствовать Бренде. У этой женщины была нулевая самооценка и почти никакого образования. Мэтти постарается сделать все, чтобы помочь ей исцелиться и физически, и эмоционально. А вот к ее мужу она не испытывала ничего, кроме презрения.

Она сжала кулаки, когда Бренда поведала ей, как один из судей, зазвав ее в отдельную комнату, стал уговаривать не возбуждать дела против ее мужа, мотивировав это тем, что Старина Томми – единственная надежда города прославиться. Тот же судья сказал, что Бренда рискует, поскольку ее объявят недостойной матерью и отберут у нее сына.

– Так что мне пришлось отказаться от всех обвинений, – прошептала Бренда. – Томми выбил мне зуб, сказав, что меня надо наказать. А когда я спросила, могу ли вставить зуб, он заявил, что для него я и так хороша и что этот зуб будет служить мне напоминанием, если я захочу снова вызвать полицию. Но я никогда не вызывала полицию, Мэтти. Это всегда делал сосед. – Ее глаза наполнились слезами.

В дверь дома тихо постучали. Бренда съежилась в испуге.

– О боже, он пришел за мной.

– Все в порядке, – успокоила женщину Мэтти. – Это доктор. Помните? Когда я пошла, поставить кофе, я сказала, что позвонила доктору Сандеру. Вы можете доверять ему. Кроме того, он хочет узнать ваше полное имя. Я никогда не обману; вашего доверия, Бренда.

– А вы уверены, что это не Томми?

– Бренда, ваш муж понятия не имеет о том, где вы находитесь. Оставайтесь на месте, а я открою дверь.

У мужчины, стоявшего на широком крыльце, были потрясающие зеленые глаза. Как обычно, длинные черные волосы доктора Грея Сандера были заплетены в косу, падающую на спину. Мэтти познакомилась с ним около года назад, когда он вернулся в «Смоки-Вэлли», чтобы иметь медицинскую практику в резервации. Грей не побоялся нанять на работу Лори Янг, беременную молодую женщину, сбежавшую от бывшего возлюбленного, который грозился ее вернуть. Грей и Лори оформили брак только для безопасности Лори. И тут вмешалась судьба, послав им любовь. И теперь эти двое преданно любили друг друга.

– Спасибо, что пришли, – сказала она, пропуская его в прихожую.

– Где она? – спросил он.

– В гостиной. Не будем спешить, она страшно напугана.

Грей понимающе кивнул. Он поставил на пол свой черный саквояж и надел белый халат.

– Как ее зовут?

– Бренда.

Он снова кивнул и взял саквояж.

– Пойдемте.

Бедная Бренда выглядела как затравленное животное, когда они вошли в комнату. Мэтти мягко сказала:

– Это доктор Грей Сандер.

Грей остановился на пороге.

– Привет, Бренда.

Бренда, ахнув от испуга, взглянула на Мэтти, и та спокойно напомнила ей:

– Мы называем только имена, помните? Грей знает вас только как Бренду и никому не скажет, что вы здесь. Он пришел сюда только затем, чтобы помочь вам.

Взгляд женщины оставался тревожным.

– Я не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.

– У вас травма, Бренда, рана на виске. И, похоже, нос сломан. Грей окажет вам помощь. Вы же не захотите, чтобы шрам на лице и сломанный нос остались у вас на всю жизнь.

Плечи женщины поникли.

– Разве это имеет значение?

– Возможно, сейчас вам это безразлично, – произнесла Мэтти. – Но так не будет. Со временем.

Грей по-прежнему стоял на пороге.

Наконец Бренда кивнула, и доктор подошел к ней.

– Я промыла рану, – сказала ему Мэтти. – И попыталась наложить повязку.

– Отлично. – Грей снял повязку с головы Бренды. – Я обработаю рану антисептиком и не буду зашивать ее, а забинтую. Тогда не останется никакого шрама. – Произведя необходимые действия, он добавил: – Теперь, что касается носа. Я поставлю его на место. Это будет больно.

По взгляду женщины было понятно, что она привыкла к боли.

Как только нос был забинтован, Бренда заплакала.

– Я не хочу, чтобы кто-то видел меня, – умоляющим тоном повторила она. – Пусть он уходит, Мэтти.

Грей немедленно начал собирать свои вещи.

– Я приду, когда вы будете чувствовать себя лучше. Вам надо отдохнуть.

Мэтти оставила Бренду возле ее спящего сына и проводила Грея до двери.

– Вот успокоительное для нее. – Он протянул Мэтти небольшой пузырек. – Это поможет ей уснуть. Тут только три пилюли, но прошу вас давать их по одной.

– Спасибо, – сказала Мэтти, беря пилюли. – За все.

Доктор помедлил в дверях, печально улыбаясь.

– Вы хорошая женщина, Мэтти Рассел. – Он вздохнул. – Лори просила передать вам привет.

– Как она себя чувствует?

В новом году семья Сандеров ожидала прибавления.

– Хорошо, – ответил Грей. – Малыш растет не по дням, а по часам. У нее уже такой большой живот, что это ее пугает.

Он засмеялся, и Мэтти почувствовала, как сильно он любит свою жену.

Но тут тень набежала на зеленые глаза доктора.

– Могу я вас кое о чем попросить, Мэтти?

– Конечно.

Грей выглядел смущенным, словно не знал, как изложить свою просьбу.

– Мой брат сказал, что вы видели Коннора, который, по вашему предположению, остановился в охотничьей хижине.

– Да, я говорила об этом Натану. На ярмарке умельцев.

– Я не имею обыкновения вмешиваться в дела других людей, но очень тревожусь о Конноре. Понимаете, прошло уже несколько недель, как брат вернулся в резервацию, но он так и не появился в городе, чтобы увидеться с кем-то из нас. Я… обеспокоен.

Мэтти стало неловко. Коннор старался держаться в одиночестве и возвратился в «Смоки-Вэлли», чтобы успокоиться. Хотя Мэтти не понимала причину, она чувствовала, что было бы нечестно с ее стороны обсуждать это с Греем.

Но Грей так помогал ей! Он добровольно жертвовал своим временем и талантом, чтобы помочь женщинам, которые находили у нее убежище. И беспокойство, которое она видела в глазах доктора, разрывало ей сердце.

– Я видела его, – призналась Мэтти. – Коннор в полном порядке. Он ужинал здесь со мной прошлым вечером.

Лоб Грея разгладился, глаза засияли.

– Это просто отлично, – сказал он и широко улыбнулся. – Рад слышать, что он больше не живет отшельником.

Воспоминания о Конноре нахлынули на Мэтти – энергичный взгляд его черных глаз, горячее прикосновение, страстный поцелуй…

– Если у вас появится возможность, – продолжил Грей, – быть может, вы посоветуете Коннору навестить нас? Мы с радостью бы встретились с ним.

– Хорошо, – сказала Мэтти. – Думаю, это было бы хорошо… для всех.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Услышав тихий стук в дверь спальни, Мэтти вздрогнула и проснулась. За те три дня, пока Бренда и Скотти находились у нее, они ни разу не заглядывали к ней и спускались только для того, чтобы поесть.

Мэтти встала и натянула джинсы и свитер.

– Входите, Бренда, – позвала она.

Женщина выглядела очень испуганной.

– Там какой-то мужчина.

Мэтти сунула ноги в кроссовки, не став их зашнуровывать.

– Он вам знаком? – спросила она у Бренды, прикидывая в уме, через, сколько времени сможет приехать полиция, если придется ее вызвать.

Бренда покачала головой.

– Он болтается за домом.

Коннор, пронеслось в голове у Мэтти. Она не видела его с тех пор, как он приходил к ней на ужин. Это было в ту самую ночь, когда пришла Бренда.

– Мне кажется, я знаю, кто это. Все в порядке. Я выйду и поговорю с ним. Узнаю, чего он хочет.

– А вы можете сделать так, чтобы он ушел?

– Сначала узнаю, зачем он явился. – Мэтти ласково положила ладонь на плечо Бренды. – Покормите Скотти завтраком, а я сейчас вернусь.

– Только не говорите никому о том, что мы со Скотти здесь. Мы побудем наверху, пока он не уйдет.

У Мэтти больно сжалось сердце. Таким же умоляющим тоном говорила и Сьюзен, когда прибежала к Мэтти за помощью. Но Сьюзен то и дело совершала одну и ту же ужасную ошибку: она прощала своего обидчика, возвращалась к мужу, который каждый раз обещал, что теперь все будет по-другому.

Короткая жизнь Сьюзен изобиловала нарушенными обещаниями.

Мэтти налила себе кружку кофе, приготовленного Брендой, и, сжав ее в ладонях, направилась к выходу.

Дверь каретного сарая была распахнута, и она вошла внутрь. Коннор стоял на коленях и что-то записывал в блокнот – видимо, результаты замеров.

– Доброе утро, – окликнула она.

Он поднял голову и приветливо улыбнулся. Мэтти почувствовала, что в ее душе произошло что-то удивительное. Было в этом человеке нечто такое, что выбивало ее из колеи.

– Я бы принесла вам кофе, – сказала она, – но не знаю, любите ли вы его.

Положив рулетку, блокнот и карандаш на пол, Коннор встал.

– Пахнет соблазнительно. Я попробую ваш, если вы не возражаете.

– Д-да, конечно.

Обхватив пальцами ее руку, Коннор наклонил кружку к своим губам. Когда он поднял голову, его нижняя губа была влажной, и Мэтти сделала медленный глубокий вдох.

– А… что вы тут делаете? – спросила она.

– Я составлял список необходимых материалов для реконструкции.

– Н-но я только попросила у вас совета и никак не ожидала, что вы приступите к работе.

– Конечно, но я думал о том, что вы хотите сделать. Обновить пол, добавить перегородку, установить стропила, сделать потолок, заменить окна и двери, провести водопровод и оборудовать ванную комнату… Эту работу совсем не сложно будет организовать. А поскольку у вас нет никаких постояльцев в данный момент…

– Да, это, конечно, так, – спокойно сказала Мэтти, и это не было ложью. Бренда и Скотти ничего не платили ей за пребывание здесь. – Но…

– Лучшего времени для этой реконструкции и не придумаешь. – Он взъерошил волосы. – Нам понадобятся электрик, чтобы сделать проводку, и сантехник. А я приглашу инспектора принять работу через, скажем, три недели. Самое большое – месяц.

– Даже не знаю…

Сейчас было не самое подходящее для нее время затевать что-то, поскольку Мэтти была слишком озадачена созданием доверительных отношений с Брендой и Скотти. Но тут взгляды ее и Коннора встретились, и у Мэтти вылетели из головы все мысли о гостях.

– Мне необходимо заняться этим, Мэтти, – сказал Коннор. – Я уже едва с ума не сошел от долгого нахождения в лесу, в этой крошечной хижине. Я говорил вам, что вернулся домой в поисках ответа на некоторые вопросы, и уверен, что найду их. Но не знаю, когда, и должен куда-то направить свою энергию до этой поры.

Мэтти согласилась поехать с ним в соседний город, Маунтвью, где находился ближайший строительный рынок.

Желая умыться после сна и почистить зубы, девушка не стала возражать, когда Коннор сказал, что вернется в хижину, выведет свой грузовичок и заедет за ней в отель.

Бренда, как и обещала, вместе с сыном закрылась в большой спальне наверху. Скотти смотрел мультфильмы, а Бренда сидела в кресле, и мысли ее витали где-то далеко.

– Я собираюсь в город, – сообщила ей Мэтти. – Вам нужно что-нибудь?

Бренда лишь вздохнула и покачала головой. Мэтти улыбнулась мальчику. Бедный ребенок заботливо охранял мать с момента их приезда. Насмотревшись того, свидетелем чего не полагалось быть ребенку, он рано повзрослел. Ему бы играть в футбол, гонять на велосипеде с друзьями, а не опекать мать и не думать о недостойном поведении отца.

Очень скоро Мэтти осторожно посоветует Бренде позволить Скотти возвратиться в школу, поскольку ребенку лучше всего было бы вернуться к обыденной жизни.

Но все это – заботы завтрашнего дня, а сегодня у Мэтти в голове были другие проблемы.

Сидя в грузовичке рядом с Коннором, она понимала, что его одолевают тревожные мысли. Состояние, в котором он находился, требовало столько же участия, как проблемы ее гостей, которых она принимала в «Тропе мира». Коннору не грозило никакое физическое насилие, но он страдал психологически.

– Симпатичный грузовичок, – заметила Мэтти.

– Спасибо. Это одна из восьми машин парка.

Мэтти улыбнулась:

– Вы владеете целым парком грузовиков?

– Пусть это вас не слишком удивляет. Компания «Сандер» предоставляет стройплощадкам машины для доставки строителей с работы и на работу. Мои работники считают это удобным для них, а я – для себя.

– Вашим работникам труднее оправдывать свою неявку на работу.

– Вот именно. – Коннор помолчал. – У меня замечательные парни. Они справлялись с бизнесом несколько месяцев самостоятельно, без моего участия.

Она молча вглядывалась в его красивый профиль.

– С той секунды, как на меня свалился этот судебный процесс, – Коннор смотрел на дорогу прямо перед собой, – я только и занимался встречами с адвокатами, сбором доказательств. Присутствовал на заседаниях суда. Это был какой-то кошмар. Но мои ребята были просто великолепны. Они не только выполняли работы по существующим контрактам, но умудрились еще и заключить новые.

– Вы поддерживаете связь с ними?

– О, да. Может, условия в хижине и не слишком комфортны, но мой верный мобильный телефон всегда со мной.

Наступила пауза, и, воспользовавшись этим, Мэтти спросила:

– Ну, и как ваши дела?

– Кошмары снятся гораздо реже, – ответил Коннор, потом, помолчав, добавил: – Они изменились.

– Изменились? – удивилась Мэтти.

Коннор кивнул.

– Я говорил вам о жаре. И громких злых голосах. И что я испытывал во сне сильный испуг. Так вот теперь все залито ярким светом. Теперь я словно наблюдаю за всем со стороны.

Интересно, чем вызваны такие изменения? – подумала Мэтти. Коннора явно занимала та же самая мысль.

– Но я по-прежнему не понимаю, что все это значит.

Если бы она упомянула о докторе Сандере, Коннор поинтересовался бы тем, что их связывает, и тогда разговор мог опасно приблизиться к Бренде и Скотти.

– Коннор, – неуверенно начала Мэтти, а потом вдруг выпалила: – Вам надо навестить своего дедушку.

– Нет, – тут же ответил он. – Это мне не поможет:

– Откуда вы знаете? Вы с ним повздорили? Случилось что-то…

– Ничего не случилось.

По его тону она поняла, что не должна больше задавать вопросы.

Коннор вздохнул.

– Поверьте мне Мэтти, я не ссорился со своим дедом.

– Тогда почему вы его не навестили? Почему годами не появляетесь в резервации?

Они въехали в город. Притормозив у светофора, Коннор повернулся к Мэтти и устремил на нее долгий пристальный взгляд.

– Сам не знаю.

– Так пойдите к нему, – сказала она настойчиво, но мягко. – Дед вырастил вас. Возможно, он откроет вам что-то в вашем прошлом, поможет понять, что означают эти фигуры. Помимо всего, Джозеф шаман, Коннор. Он очень… проницателен.

Не слишком ли много она сказала? Не спросит ли Коннор, откуда ей известно о проницательности Джозефа?

Однако Коннор, похоже, был слишком погружен в свои собственные проблемы, чтобы задавать какие-то вопросы. Глядя в окно, он тихо повторил:

– Я не знаю.

Мэтти тут же предложила:

– Я с радостью пойду с вами.

Коннор резко повернулся к ней, и его недоумевающий взгляд, словно лазерный луч, остановился на ее лице.

– Я серьезно, – быстро сказала она. – Заезжайте за мной завтра утром, и мы отправимся в резервацию.

Коннор молча смотрел на нее. Машина, стоявшая сзади, начала сигналить, напоминая им о том, что загорелся зеленый свет. Коннор молча въехал в город Маунтвью.

Мэтти не выдержала:

– Ну, что скажете? Согласны?

Он медленно кивнул.

– Если вы поедете со мной.

Ее душа наполнилась ликованием.

Коннор высадил Мэтти возле городской ратуши, где она провела минут двадцать, оформляя разрешение на строительные работы. Ей сказали, что разрешение будет выдано в течение недели. Мэтти выписала чек и направилась в сторону магазина стройматериалов, где договорилась встретиться с Коннором.

Был конец октября, но день выдался солнечным и теплым, и она подставила лицо ярким лучам. Скоро зима укроет Новую Англию снежным покрывалом, и ей хотелось насладиться, пока это еще возможно, прекрасным днем.

Проходя мимо кинотеатра, она раскланялась с каким-то незнакомцем.

Очень довольная собой, Мэтти представляла, как обрадуется старый шаман возможности пообщаться со своим внуком.

Она почти не обратила внимания на подростка, приклеивающего листок к стеклянной витрине аптеки. Но, увидев лицо Бренды, смотрящее на нее с плаката, застыла на месте.

«ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ! Вы видели эту женщину?»

У нее пересохло во рту. Мэтти сорвала плакат, но, повернувшись, увидела, что подросток приклеивает другой плакат к большому почтовому ящику неподалеку.

Мэтти бросилась к парнишке.

– Привет, – окликнула она его. – Можно тебя на минутку?

Пожав плечами, паренек кивнул. На вид ему было лет тринадцать-четырнадцать.

– Что это? – спросила она, показывая на плакат.

– Не знаю. Думаю, какая-то женщина пропала. Этот тип обещал дать мне пятьдесят баксов и свой автограф, если я расклею эти плакаты по всему городу. Он сказал, что скоро станет знаменитым и его автограф будет стоить целое состояние.

Старина Томми.

Парень шмыгнул носом.

– Нужен мне его автограф! Деньги – другое дело. – Он просиял: – Я куплю себе на эти пятьдесят баксов новый самокат.

– Отлично, – сказала Мэтти. – А сколько плакатов дал тебе этот человек?

– Да не так много. Штук пятнадцать.

– Я не могу тебе помочь?

– Спасибо, мадам, но у меня осталось всего три штуки.

– Вот я их и возьму, – предложила она. – А ты можешь отправиться за своим самокатом.

– Вот здорово! Спасибо.

Паренек протянул ей плакаты и убежал.

Итак: три она взяла у мальчика, один сняла с телефонной будки, один – с аптечной витрины, один – с почтового ящика. Это значит, что ей осталось разыскать девять плакатов и избавиться от них.