Текст книги "Хозяин леса"

Маг выдохнул плотное облачко пара, похожее на густой туман, и поднялся на ноги. Его рука легла на её плечо, когда он чуть наклонился к ней.

– Мы с тобой как-нибудь поговорим об этом серьёзнее. Как наследница трона, ты должна знать, что происходит в этом королевстве. Что же касается духа, это всего лишь детская сказка, чтобы пугать непослушных малышей.

– Седрик, – она вдруг посерьёзнела, снова хмурясь, – я слышала, как ты говорил о нём с моим отцом. – Поймав на себе колкий холодный взгляд, поспешила добавить: – Случайно.

– Я много раз говорил тебе, как нехорошо подслушивать, Анна, а ты…

– Наконец-то Вы нашли её, господин! – Прокричал один из стражников, стоявших на карауле. Маг прервал свою речь, махнул рукой, без лишних слов приказывая отпереть ворота. Анна отошла от него, посмотрела на витражные окна замка.

Когда их впустили во внутренний двор, девочка неуверенно улыбнулась магу.

– Он меня точно убьёт, вот увидишь, – вздохнула она и побежала к уже ждущей её на ступенях служанке. Только на секунду девочка обернулась, чтобы ещё раз посмотреть на мага, но взгляд её невольно устремился в сторону леса. Там, среди темнеющих на фоне снега деревьев, мелькнули раскидистые оленьи рога и чьи-то глаза пристально наблюдали за ней. Но как только Анна сморгнула виденье, всё испарилось. Хороня в душе липкий страх, она гордо подняла голову и пошла за служанкой.

Седрик тихо недовольно хмыкнул, покачав головой, поправил мешавшую ткань чёрного плаща и медленно двинулся через двор. А в это время в окно за ними следил разгневанный король.

2

Король Генрих стоял у окна, мрачно разглядывая заснеженные окрестности замка, и нервно теребил край тяжёлой мантии, как бывало всегда, когда его пробирала злоба. Сегодня это чувство не покидало его с самого утра, и теперь оно росло и крепчало. Когда-то, вспомнил король, ему уже приходилось прогибаться под его тяжестью. Примерно девять лет назад, если память не начала подводить иссыхающий разум.

Двери в его покои отворились без стука, свойственного всем обитателям замка. Всем, кроме одного, самого бесцеремонного, но самого дорогого. Король не обернулся, хмуро наблюдая за падающим за окном снегом. Похоже, погода неумолимо портилась.

– Отец, ты искал меня? – Голос прозвучал невинно, будто за его дочерью не было никакой вины, и Генрих скрипнул зубами, стараясь удержать кипящую ярость.

– Да, Анна, искал. – Король сглотнул вязкую слюну, прикрыл воспалённые от бессонницы глаза. – Где ты была, дитя моё?

– Я гуляла. – Девочка пожала плечами и прошла в покои, закрыв за собой дверь. Она так и не переоделась, на мехе её шубы блестели капельки воды, грязные сапоги оставляли размытые следы на полу. – Мне надоело сидеть в этом сыром и тусклом замке, здесь даже поиграть не с кем. – И Анна топнула ногой в качестве неоспоримого аргумента.

– Я видел, как ты и Седрик возвращались со стороны леса, Анна.

– Говорю ведь, отец, я гуляла, а Седрик нашёл меня и заставил пойти домой.

Он начинал терять терпение, которым и без того никогда не отличался.

– Анна, – раздражённо сказал он, снова начиная теребить край тяжёлой мантии пальцами, – ты знаешь не хуже меня, что подходить к Тёмному лесу запрещено. Там опасно.

– Но люди из деревни подходят, ничего с ними не случается, – возразила Анна, скрестив руки на груди. С шубы упало несколько капелек воды. – Они там охотятся, а я из-за них сегодня чуть не умерла. Между прочим.

– К этому лесу не приблизится ни один разумный человек в моём королевстве, понятно? Ни один. – Принцесса с неудовольствием отметила, что Генрих не обратил внимания на её последнюю фразу. Король продолжал: – То, что там живёт, погубит любого, кто осмелится пересечь черту.

– Ты про лесного духа? – С интересом спросила девочка.

Лицо его покраснело, дёрнулись губы, искривляясь и тут же сжимаясь. Собравшись с силами, Генрих пробормотал, стараясь добавить уверенности своему голосу:

– Такие чудовища живут лишь в книгах, дитя моё. Но в лесу и без детских сказок хватает опасностей: волки, медведи, хищные птицы… Не подходи к этому месту, я запрещаю тебе.

Анна надула губы, сверля спину отца тяжёлым взглядом исподлобья.

– Но я хочу туда ходить!

– Дочка, – король сдвинул брови к переносице, нахмурился сильнее, став похожим лицом на медведя. Выдохнул, помолчав немного, потом вновь заговорил, сгибаясь от тяжести своих слов: – Ты принцесса. У тебя есть обязанности, которые каждая принцесса выполняет беспрекословно. А когда ты уходишь куда-то, прошу тебя, бери с собой стражу. Ты подумала, чем могут закончиться твои прогулки, если рядом не будет тех, кто сможет помочь?

Девочка недовольно скривила рот. Ей не нравилось, когда ей дают наставления, она считала всё это скучной глупостью, не стоящей внимания. Генрих посмотрел на её едва различимое отражение в стекле, но промолчал, ожидая ответа. Анна какое-то время продолжала разглядывать его спину, но укол негодования оказался сильнее и она выпалила:

– Тогда я не хочу быть принцессой… И твоей дочерью тоже быть не хочу, раз ты думаешь, что держать меня в замке – священный долг. Как будто я не смогу постоять за себя без слуг и стражи. Я устала сидеть в клетке и смотреть на то, как живут другие. Я хочу жить сама, а здесь никакой жизни мне не будет!

Генрих резко обернулся, уязвлённый, задетый за живое. Дочь стояла перед ним, подняв голову, приняв воинственную позу, её глаза встретились с его озлобленным взглядом. Он возвышался над девочкой, как возвышается огромная скала над морем, бушующим, но не способным сдвинуть её с места. Говоривший обычно тихо, но внятно, король вдруг повысил голос:

– Так ты не хочешь быть королевской дочерью? Вот как? Так иди к служанке и посмотри, как хорошо ей живётся среди сажи и нестиранного исподнего. А потом отправляйся в наши деревни и погляди, как голодают и умирают среди отбросов люди королевства! – Он выплёвывал слова вместе с капельками слюны, глаза его расширились, покрасневшие от лопнувших сосудов, и, не мигая, смотрели на Анну. Девочка, не ожидавшая, что на неё поднимут голос, невольно сжалась, теряя свой вызывающий вид. – У тебя есть обязанности, ты будешь их выполнять или я вышвырну тебя на улицу, Анна! Не хочешь жить в клетке – станешь вольной птицей!

Принцесса сдержала всхлип, рвущийся из горла, выпрямилась, стараясь выглядеть грозно, и воскликнула в ответ, сжимая ладони в кулаки:

– Ты никогда меня не любил! Только мою маму, но не меня!

И прежде чем король успел что-либо сказать, она метнулась к двери и выскользнула из комнаты. Потрясённый, Генрих стоял, чуть согнувшись, и смотрел на дверь испуганным взглядом. На секунду он стал вдруг похож на ребёнка, которому сказали нечто по-настоящему ужасное. Король не думал ссориться с дочерью, горячо любимой и к тому же единственной, но озлобленные слова сами срывались с его губ. Генрих хотел исправить ошибку, догнать Анну и успокоить её. И своё больное разбитое сердце, ведь девочка всё больше лицом напоминала мать, его прекрасную Ситлин.

Он медленно выпрямился, тяжело расправляя плечи, и двинулся к двери, всё больше погружаясь в свои мысли. Почему-то ему вспомнилось детство. Его воспитывал дед, человек необычайно суровый, чьи корни северянина, прочно укрепившиеся в их роду много веков назад, давали о себе знать время от времени. Вильгельм Свирепый, так его прозвали за глаза в народе, потому как нрав его был поистине непредсказуем, а в пылу битвы правитель вклинивался в самое пекло, во всём был строг с внуком. Маленький Генрих рано потерял отца, его убили на чужой земле, сожгли тело и прах развеяли над морем, поэтому дед, ожесточённый смертью сына, решил во что бы то ни стало вырастить маленького наследника непобедимым воином.

Генрих помнил, как старый правитель, в редкие вечера сидевший у камина и пьющий эль из огромной деревянной кружки, говорил ему, едва слышно гнусавя из-за когда-то сломанного носа:

– Ваше Величество, простите, я опоздал.

Нет, старый Вильгельм говорил совсем не это… Его сухие обветренные губы произносили:

– Ваше Величество?

Образ деда постепенно расплывался, Генрих потерялся в мыслях. Что же говорил его предок? Что-то захватывающее, наставляющее, заставившее его на долгие годы запомнить это. Что-то вроде:

– Господин, Вам нехорошо? Вы побледнели.

Бессмыслица какая-то.

Король сморгнул пелену воспоминаний, покачнулся, чувствуя вновь накатившую тяжёлой волной усталость. Подняв мутный взгляд, он посмотрел перед собой и наконец понял, что мешало ему повторить слова деда, старого Вильгельма Свирепого. Придворный маг, Седрик, верный друг и советник, обеспокоенно рассматривал короля, недовольно хмурясь. Генрих издал тяжкий вздох, отвернулся, покачиваясь, направляясь к массивному трону. Маг остался стоять на месте, сверля спину монарха пронзительным взглядом серых глаз.

Правитель опустился на трон, закрыл лицо рукой, слабо проговорив:

– Я не слышал, как ты вошёл, Седрик.

– Ваше Величество, что с Вами? – Мужчина осторожно приблизился, крадучись, как ступает в сухой траве хищный зверь, боясь спугнуть добычу. – Вы бледны, сам Мортур44
  Бог смерти, увядания, тьмы


[Закрыть] не мог бы похвастаться такой бледностью.

– Я устал, мой друг, – пробормотал Генрих, смотря на мага сквозь пальцы. Его губы с трудом шевелились, отказываясь повиноваться. – Устал, – повторил король, будто собеседник плохо его расслышал.

– Вас расстроила Анна, господин?

– Иногда мне кажется, что она совсем не моя дочь и её мне подкинули тролли из проклятого леса…

Седрик чуть улыбнулся, покачав головой. Подойдя к королю, положил ладонь на его руку, звеня браслетами, и сказал успокаивающе:

– Ваше Величество, эта девочка истинно Ваше дитя. – Генрих недоверчиво посмотрел на мага, хмур рыжеватые брови.

– Моё дитя? У нас в роду никогда не было настолько несносных детей.

– Неужели? – Мужчина рассмеялся, по-доброму щурясь. – А мне кажется, Анна пошла как раз в Вас и в Ваших предков. Разве она не упрямая, как Ваш покойный дед? Неужели девочка не авантюрная, как отец Ваш, мудрый Якоб? Разве не бойкая, как Вы, Ваше Величество? Послушна ли она? Ни разу в жизни! Но зато в ней есть тот стержень, что много столетий назад был заложен в род королевский. Она будет одним из величайших правителей, господин.

– Друг мой, лестью меня не пронять, – ответил король, тихо усмехнувшись.

– Лестью? Мой король, – укоризненно протянул Седрик, внимательно смотря ему в глаза, – как Вы можете? Я на Вашем месте гордился бы дочерью, ведь она истинный потомок славного рода Бэлфор, где все как один – непревзойдённые воины и правители.

Король опустил взгляд, задумавшись. Маг был прав, Анна оказалась во всём похожей на его род, но так мало переняла от матери, что все недостатки с возрастом проявлялись сильнее. Девочка оказалась эгоистичной, надменной, хотя волевой и решительной, ценные качества для будущей королевы. И всё же в ней было столь ничтожно мало доброты, сострадания и понимания, что она не смогла бы мудро править страной. Но кто же виноват в том, что дочь его стала такой?

Седрик чуть сжал пальцами, на которых поблёскивали серебряные кольца с драгоценными камнями, руку Генриха, улыбнулся, не сводя с правителя внимательного взгляда.

– Мой господин, Вам следует поговорить с девочкой. Она ещё так юна, Вам следует наставлять её, а не укорять. Поверьте, она любит Вас всем сердцем, но не хочет показывать этого. Слишком велика её гордость. И обида, ведь Анна думает, что ей нет места в Вашем сердце.

Генрих тяжело поднялся, медленно и неохотно, выпрямился, расправляя могучие широкие плечи, и произнёс:

– Иногда мне не хватает твоей мудрости, мой друг. Благодарю тебя… Я хочу, чтобы она была счастлива, и постараюсь всё исправить. В конце концов, кроме неё у меня в целом мире никого не осталось.

– Вы пойдёте к ней, Ваше Величество? – Тихо уточнил маг, положив руку на подлокотник старого трона.

– Я понял, что мы оба ошибались. Она ребёнок, ей свойственно делать глупости, но я ведь старше и мудрее, я должен учить, а не наказывать. – Король подошёл к массивным дубовым дверям, толкнул створки, ступая в коридор. Повернувшись, посмотрел на мужчину у трона. – Я у тебя в долгу, Седрик.

– Мой король, Вы выплатите мне долг сейчас же, поговорив с дочерью, – чуть улыбнулся в ответ маг, едва заметно покачивая головой.

Генрих не ответил. Решительно захлопнув двери, он двинулся прочь по коридору. Седрик долго смотрел на место, где только что стоял король, глубоко задумавшись о чём-то, и только через несколько минут он, мягко и неслышно ступая по ковру, покинул комнату.

3

«Сбежать, пока никто не видит, сбежать!» – Думала Анна, торопливо шагая по коридору, топая обутыми в замшевые сапоги ногами. Она петляла из двери в дверь, проходя через комнаты, выбирая, в какой лучше затаиться на некоторое время. Разговор с отцом оскорбил её слишком сильно, она не смогла терпеть обиду и решила какое-то время не показываться никому на глаза.

Ей почудилось, что сегодня в замке слишком людно и слуг больше обычного, что не могло не раздражать её. Коридоры стали теснее, чем раньше, двери – уже, пролёты – изломаннее. Обида внутри бушевала, полыхала огнём, поэтому принцесса, сталкиваясь с очередными служанкой или лакеем, обязательно старалась уколоть их едкими замечаниями. Анна не была злым ребёнком. Анна была злопамятной.

Лабиринты замка извивались змеями, ведя девочку вглубь своих комнат, позволяя срываться на бег, когда слуги переставали возникать будто из-под земли, заставляя тратить на них драгоценное время. Анна чувствовала себя уязвлённой. Хуже того, она понимала, что отец сгоряча так обращался с ней, это вышло совершенно случайно, и не могла простить его за это.

В висках стучало. Девочка пробежала один за другим четыре полутёмных коридора, забралась по винтовой лестнице, очутившись в одной из самых старых башен замка. Здесь давно никто не жил, кроме тощих голодных мышей, которые не смогли найти доступ к кухне. Анна до дрожи боялась маленьких грызунов и остановилась как раз тогда, когда особенно длинная облезлая мышь с обгрызенным хвостом выскочила прямо перед ней и тонко запищала. Принцесса в ужасе вскрикнула, попятилась назад, когда страшное чудовище оскалило гнилые крошечные зубы и, прищурив чёрные глаза-бусины, двинулось ей навстречу.

Свет из полуразрушенной бойницы неохотно освещал коридор, проявляя тучи пыли, лениво висящей в воздухе. На каменном полу везде лежал снег, и длинная мышь оставляла свои крошечные следы на его белом покрывале.

Анна неловко отошла еще на несколько шагов, хотя двигаться ей было слишком тяжело. Страх сковал тело, это ощущение походило на то, которое она испытала в лесу. Длинная мышь снова пискнула, на этот раз более воинственно, с интересом, жадно принюхиваясь к девочке. В тусклом свете принцесса разглядела, что у животного правый бок почти облысел, кожу покрывали лишь редкие сероватые волоски. Мышь скользнула сквозь луч солнца, выглянувшего из-за снежного покрова.

Мышь оказалась крысой.

Анна онемела. Она боялась мышей, но крысы? Крысы приводили её в истерику, один вид мерзких грязных тварей бросал её в холод. При дворе часто ходили слухи, будто в рыбацкой деревне и в крестьянском селе крысы таскали провиант, ловко обжуливая худых злобных котов. Когда же еды не было, они переключались на младенцев, хватая их за пухленькие ножки и утаскивая из колыбелек в ночь. Её отец, король Генрих, не раз говорил, что подобные истории нужно запретить под страхом наказания при дворе и в окрестностях замка, но люди всё равно продолжали распускать сплетни.

Именно сейчас, когда голодная крыса столкнулась с ней в башне, девочка вспомнила все истории до последней. Эта крыса была очень похожа на тех, из рассказов, поэтому принцесса, даже не будучи беспомощным младенцем, приготовилась умереть.

Крыса наклонилась, почти прижавшись к холодному каменному полу, став похожей на странную уродливую кошку. Анна закрыла глаза, услышала противный хруст…

…и ничего не ощутила.

Едва приподняв дрожащие от напряжения веки, девочка удивлённо охнула, прикрыв рот холодной ладонью. Крыса, высунув маленький язык цвета варёного мяса, висела, изогнувшись дугой. Анне показалось, что зверёк застрял в коме снега, но когда ком открыл рот и выплюнул мёртвую крысу, она разглядела своего спасителя: белый кот. В замке никогда не было животных, отец их терпеть не мог, разве что сносил лошадей и охотничьих псов. Но кошек Анна видела лишь на старых гобеленах и в деревне, где они были привычными обитателями.

У этого кота на обожжённой морде поблёскивал один-единственный зелёный глаз, второй был затянут молочно-белой пеленой, и веки, чуть прикрывавшие его, оказались пересечены отвратительным шрамом. Кот мог бы считаться не менее уродливым, чем крыса, которую он загрыз, но что-то в нём невольно завораживало. Животное было статным, его взгляд, внимательный, изучающий, блуждал по лицу девочки, будто стараясь зацепить в нём что-то важное. Анна выдохнула, борясь с желанием заплакать.

– Котик, – пробормотала она, опустившись на колени, слыша под шубой скрип снега, – ты спас меня.

Кот не двинулся с места, и девочка протянула руку, чтобы погладить его по голове. Животное молча отстранилось, отступая в тень, сливаясь со снегом, Анна грустно выдохнула, потерев глаза кулаком.

– Ну и ладно, – в её голосе звучала неприкрытая обида. – Ладно, можешь воротить от меня нос. Отец всё равно не разрешил бы тебя оставить, даже если ты оказался единственным, кто мне помог… – Кот молча слушал. Анна видела лишь его силуэт, но была уверена, что он реагирует на её слова, понимает каждое из них. – И откуда ты здесь только взялся?

Кот неслышно забрался на камни полуразрушенной бойницы и, скрипнув снегом, ловко прыгнул. Девочка вскочила с пола, бросилась к бойнице, надеясь успеть ухватить животное, но того уже не было. Напоминанием о случившемся оказалась только мёртвая крыса, лежавшая в снегу на полу.

Не желая больше оставаться в башне, девочка быстро спустилась по лестнице, минуя несколько разваленных этажей. В коридоре, который прилегает к башне, не было ни души. Принцесса снова потёрла глаза, ощущая в них мельчайшие пылинки, похожие на песок, шмыгнула носом, укутавшись в шубу. Коридор был холодным и неприветливым, с потолка свисала старая спутанная паутина, в воздухе, как и в башне, плыла пыль. Девочка надула губы, в душе стараясь убедить себя в своей же храбрости, и, гордо вскинув голову, пошла вперёд.

Торопиться ей было некуда. Желание сбежать хотя и поубавилось, особенно после встречи с крысой, но всё ещё никуда не исчезло. В жилой части замка её уже наверняка ищут бушующий отец, толпа придворных и слуг, а здесь всё ещё тихо и спокойно. Пусть по углам снуют мыши, а с потолка свисают комья паутины, но здесь никто не станет повышать на неё голос.

Сейчас она сама готова накричать на кого угодно.

Страх подстёгивал вернуться назад. В жилом крыле замка свет, там тепло и нет паразитов. Но упрямство ликовало, торжествуя, празднуя свой небывалый триумф. Анна разрывалась между этими чувствами, душа металась от одного к другому и никак не могла решить, что же лучше: быть побеждённым трусом или одиноким победителем?

Тусклый свет солнца погас, на мгновение погрузив коридор в полумрак. Девочка остановилась, прикрыв глаза, втягивая носом спёртый пыльный воздух. Может, подумала она, в чём-то неправ не только отец? Мысль ей не понравилась, девочка открыла глаза и угрюмо посмотрела себе под ноги, шаркая сапогом по грязному каменному полу. «Глупости, – ответила себе Анна, неслышно фыркая, – он больше не любит меня. Возможно, если бы мама была с нами, отец не вёл бы себя так, но мамы нет…»

Анна прошла по коридору, повернула за угол, испытывая страх перед неизвестностью, не зная, что может скрываться в полумраке бесконечных сводов, и остановилась. Пролёт оказался тупиком, пыль здесь стояла почти плотной завесой. Принцесса уже готова была повернуть обратно и, долго петляя, выбраться на свободу, но в нерешительности замерла.

На неё подуло холодом, несколько снежинок пронеслись мимо, одна отстала от остальных и осела на лице девочки, ледяной каплей скатилась по щеке. В стене была небольшая щель, не такая широкая, чтобы в неё пролез взрослый, но вполне подходящая, чтобы пробрался ребёнок. Анна с интересом подошла, периодически оглядывая через плечо, будто опасаясь, что её шалость могут прервать, замерла у дыры, чувствуя накативший азарт. Она снова исследователь, снова путешественник по неизведанному миру, всё здесь принадлежит только ей, пусть лишь в воображении.

Она подумала выбраться на свободу через эту стену, даже попробовала втиснуться между камнями, но затея не принесла результатов: плотная шуба оказалась серьёзной помехой. Девочка переступила ногой через дыру, коснулась носком белого бугорка снега и остановилась. Анна побоялась застрять здесь навсегда, перед глазами всплыла неприятная картина: отец ищет её везде, где только можно, но не догадывается просмотреть заброшенные коридоры, она ждёт день, неделю, две, слабеет всё сильнее, в конце концов просто не в силах пошевелиться, и умирает. И лишь через много лет её скелет в уже старой, почти истлевшей шубе найдут новые правители… Принцесса содрогнулась, убрала ногу из проёма, чувствуя пронизывающий холодный страх.

Лучше вернуться той дорогой, которой пришла, и нечего тут думать.

Анна выдохнула, скорее облегчённо, испуг прошёл. Её взгляд скользнул по стене, разглядывая причудливые сколы на камне, задержался на трещине. Что ж, лезть туда она не станет, это решено, но смотреть никто не запрещал. Подойдя к трещине вплотную, принцесса прижалась как можно сильнее к пыльным камням, пачкая мех шубы, и, упираясь руками в выступы, заглянула в проём.

За стеной замка шёл мелкий снег. Белые барханы, которые выросли ещё больше за её времяпровождение в коридорах, казались спящими великанами, погребёнными под белым покрывалом на всю оставшуюся зиму. Лес сонно чернел на невысоком холме, притихший, почти безмолвный, мелкая речка застыла, покрывшись коркой льда. Деревья, по большей части хвойные с этой стороны замка, едва слышно поскрипывали ветками и стволами, когда ветер то лениво трепал их, то налетал с бешеным визгом. Анна вдруг ощутила тоску, необъяснимую и всепоглощающую. Тихий бесцветный пейзаж заставлял задуматься о чём-то, чего она ещё не понимала, но смутно чувствовала. Ощущение, ещё слишком слабое, чтобы перерастать в тревогу, заполнило её, грозясь вскоре раздуться до размеров паники. Она привычно фыркнула, как делала всегда, когда нужно проявить характер, отступила на шаг, чтобы повернуться и двинуться прочь по коридору, когда за стеной протяжно завыли волки.

Анна снова нерешительно замерла, как будто побоялась, что волки совсем близко и могут протиснуться в её пыльное убежище. Вой повторился, настойчивый, призывный, и любопытство пересилило опасения. Она присела на грязный пол, пачкая и без того испорченное платье, и в который раз заглянула в трещину. У кромки леса какое-то время всё было спокойно. Вой больше не раздавался, и девочка подумала, что ей это показалось. Но спустя мгновение из-за деревьев показались два огромных волка. Неслышной трусцой они пересекли небольшой промежуток леса, заросший мелкими кустами, и, выбравшись на ровную заснеженную поляну, замерли, словно бы это были статуи, выполненные искусным мастером. Они выглядели так, будто ждали кого-то ещё.

Юная принцесса с любопытством рассматривала их, она ещё никогда в жизни не видела волков вживую. Такие мощные, такие красивые, с серой блестящей шерстью, они были похожи на холёных королевских собак, нежели на диких свирепых зверей.

Ожидание длилось мучительно долго, волки стояли на поляне, тёмные тени со сверкающими хищными глазами, принцесса сидела на холодном полу, чувствуя, как немеют замёрзшие колени. И, наконец, вой вновь повторился. Сначала завыл один волк, вскоре к нему присоединился и другой. Их голоса сливались в один гулкий грустный клич, наполненный мольбой. Может, ей лишь казалось, что это так, но девочка не сумела придумать другого сравнения. Она ждала конца их песни, и, когда звери резко замолкли, Анна уже было решила, что больше ей здесь нечего делать.

А потом появился монстр.

Он шагнул на поляну, выросший будто из ниоткуда, прятавшийся в тени деревьев и в шелесте веток, странный и страшный, непонятный и молчаливый. Анна тихо вскрикнула, зажала рот рукой, опасаясь, что чудовище услышит её, и уставилась на существо огромными от испуга глазами. Поначалу она приняла его за дерево, белое и мёртвое, словно состоящее из костей. Высокий, покрытый шерстью, он стоял между зверями, возвышался над ними. Белёсые ветви росли из его потрескавшейся головы, и принцесса с ужасом поняла, что это череп. Её глаза скользили по ужасному созданию, и чем дольше она рассматривала его, тем сильнее стыла кровь в жилах, дрожало сердце, как маленькая птица в золотой клетке.

Его правая лапа держала длинную палку, похожую на переплетение уродливых корней. Длинные когти вцепились в древесину, и Анна представила, какие борозды остаются после этого на его странном посохе. Существо, облачённое в меха, а может, покрытое ими, с головой-черепом и в непонятных одеждах было настолько отвратительным, что девочка не выдержала и на мгновение закрыла глаза. Но даже под опущенными веками образ лесного чудовища не уходил.

– Лесной дух, – прошептала она, снова посмотрев на него.

Ей показалось, что существо подняло голову и уставилось ей в лицо. Сквозь прочный камень стены, сквозь стволы деревьев и снежные заносы оно поймало её своим немигающим мёртвым взглядом. Принцесса как будто бы даже увидела его налитые кровью глаза, холодные и бесчувственные, они изучали её, маленькую девочку, затаившуюся в пыли и паутине.

Волки оскалились, без сомнения, на неё, чудовище ещё какой-то миг разглядывало Анну. Но вскоре, возможно, решившее её отпустить, оно подняло свою палку-посох. Ударив по мягкому снежному покрову, монстр взвихрил столп снежинок в воздух, скрывая себя и зверей за белой пеленой. Анна наблюдала, как тысячи маленьких серебряных точек танцуют на подхватившем их ветру, как закручиваются в причудливые узоры, создавая воронку вокруг поляны. Когда же ветер стих, а снег опустился на промёрзшую землю, чудовища и волков уже не было на холме. Они словно испарились вместе с ворохом снежинок.

Девочка, возбуждённая и напуганная, боялась вдохнуть, двинуться, отойти от разлома. Она просто сидела и всё ещё высматривала следы существа, когда сзади по коридору неслышно проскользнула тень и на плечо мягко легла чужая рука. Анна закричала, накопившиеся эмоции потоком хлынули на незваного гостя, и девочка забилась в угол, зажмурившись.

– Я не хотела подсматривать, не ешь меня! – завопила она, закрываясь руками, ожидая, как звериные челюсти сомкнутся на грязной шубе.

– Помилуй, Анна, что ты говоришь?

Девочка открыла глаза, замерев, не веря тому, что увидела: перед ней стоял не отвратительный лесной монстр, а побледневший испуганный Седрик, её верный друг. Он смотрел на принцессу, так и застыв с протянутой к ней рукой, и взгляд его был полон беспокойства. Анна перевела дух, но в голове ещё стойко мелькал странный образ, на миг ей почудилось, будто у Седрика вместо головы уродливый звериный череп. Поднявшись, она кинулась к магу, крепко обняла, позабыв о своей гордости, и тихо пробормотала:

– Не думала, что меня тут найдут.

Седрик неловко обнял её в ответ, окинул взглядом потрескавшиеся камни стен, паутину, свисающую с потолка, и недовольно нахмурился.

– Принцессе не подобает ходить по таким местам, Анна…

– Принцессу не подобает учить, Седрик, – отрезала она, отпрянув. Маг отпустил девочку, качая головой. Украшения, вплетённые в его волосы, тихо приятно зазвенели, тускло поблёскивая. – Я очень хочу вернуться. Я устала…

– Зачем же ты пошла сюда, дитя?

Они медленно направились прочь от разлома в стене. Анна посмотрела через плечо на кусочек заснеженного пейзажа, прикусив губу, сразу отвернулась и, обгоняя мага, устремилась вперёд. Седрик ускорил шаг.

– Анна?

– Что, Седрик?

– Ответь на мой вопрос, принцесса, – поравнявшись с девочкой, он свернул в узкий проход, который Анна до этого момента не замечала. Его голос гулко разнёсся по коридору: – Зачем ты убежала?

Анна брезгливо поморщилась, когда серый комок паутины коснулся её руки, стряхнула его, пересиливая отвращение. Она ненавидела всё, что ползает и имеет больше четырёх ног. Если есть паутина – будет и тот, кто её сплёл. Протиснувшись за мужчиной в проём, девочка произнесла:

– Я просто хотела побыть одна. И не думала, что так далеко забреду. Это вышло как-то случайно, Седрик, правда.

– Отец безумно сильно беспокоится. – Маг услужливо убрал очередную занавесь из паутины с пути принцессы. – В жилом крыле он с ног на голову поставил всех, кого только смог.

– Сначала я хотела убежать. – Они вышли на широкую площадку, девочка предположила, что здесь когда-то была танцевальная зала. – Но у меня ничего не вышло, поэтому я попала сюда.

– И заблудилась? – Мужчина снова нахмурил изящные брови, с укором посмотрел на неё, идущую впереди. Анна посмотрела на него через плечо, скорее виновато, нежели вызывающе.

– Не совсем заблудилась, я просто изучала наши владения…

– И заблудилась.

Принцесса нетерпеливо отмахнулась, сделала шаг и с визгом провалилась сквозь пол. Маг, испуганный неприятной неожиданностью, в один прыжок оказался рядом. Схватив Анну под руки, он резко вытащил её из ловушки, прижав к себе. Она дрожала, в ужасе смотря на дыру в старых прогнивших досках, которые кто-то решил положить здесь вместо надёжного камня. Девочка зажмурилась, когда в воспоминаниях проскользнули ловушка в снегу и чьи-то такие же цепкие сильные руки, вызволившие её из плена.

Несколько минут они молча разглядывали дыру, потом, кашлянув, Седрик пробормотал:

– Анна, умоляю тебя, позволь мне идти впереди.

Она не ответила, но по глазам мужчина увидел её согласие. Поставив девочку на пол, маг взял её за руку и направился через залу к следующему проёму.

– Сегодня день выдался просто ужасным, хочу, чтобы завтра было лучше. Почему так бывает, Седрик?

– Я не знаю, дитя. Жизнь ведь сурова, несправедливости хватает и всё не всегда складывается так, как нам того хочется… Нам сюда. – Они прошли по коридору, который был заметно чище предыдущего, и остановились перед большой тяжёлой дверью. – Твой отец, думаю, скоро сойдёт с ума, если мы не поторопимся, Анна.

– Я была неправа, да?..

– Да, дитя.

– Но он тоже!

– Анна. – Маг сурово посмотрел на девочку, слегка прищурив холодные серые глаза, и она сжалась под этим взглядом, похожая на провинившегося котёнка. Седрик поджал губы, опустился на колени, пачкая в пыли мантию, взял её за плечи. – Иногда взрослые бывают неправы, так и есть, но они очень стараются выглядеть мудрыми и справедливыми. И ты поступила отвратительно, маленькая принцесса, пойдя на такой риск. Твой отец испугался за жизнь своей единственной дочери так, как не боялся никогда. Прошу тебя, Анна, дай ему шанс.