Текст книги "Путь в Эдем"

Дороти Гарлок
Путь в Эдем

Легенда начинается —

Миссури, 1811

Глава 1

Джейсон Пикет был очарован. Нет, заворожен. Нет, околдован. Он забыл обо всем на свете. Небо, земля, леса, поля, реки – мир перестал существовать для него. Только там, впереди…

Она стояла у дерева. Богиня… Лесная фея… Хрупкая, стройная… Вот сейчас заметит его – и исчезнет в зеленой листве. Ее синяя юбка казалась облаком: движение ножки – и оно вознесет эту маленькую принцессу к небесам. Ее лицо, которым хотелось любоваться вечно, обрамляли роскошные иссиня-черные волосы. Джейсону почудилось, что это небесное создание манит его.

Конь всхрапнул – и Пикет пришел в себя.

– Черт, какая красавица, – пробормотал он. – С такой спутницей можно кучу дел провернуть.

Джейсон представил себе, что творилось бы в Новом Орлеане, появись там подобная красотка. Все мужчины только бы и делали, что пялились на нее. Тогда ему, Пикету, не составило бы труда обыгрывать в карты даже самых лучших игроков. Девушка у дерева – его путь к богатству.

Сегодня Джейсон Пикет покидал ферму своего брата Джефферсона. Он решил ехать один, а жену Келли и двух сыновей оставить у брата: Джефферсон позаботится о них.

Джейсон работал (вернее, думал, что работает) на Хартли Ван Бюрена. Неделю назад выяснилось, что хозяин – агент Аарона Берра и что Пикет был им нужен только для того, чтобы его брат не сообщил о предательстве Берра. Берр заключил тайный союз с генералом Джеймсом Уилкинсоном, правителем Луизианской территории, и с его помощью хотел захватить эти земли. Но план Берра провалился, Хартли Ван Бюрен погиб, и теперь Джейсона ничто не удерживало здесь, в этой забытой Богом глуши.

Пикет изнывал от тоски в этом захолустье. Но сейчас, как вознаграждение за мучения, судьба дарила ему настоящее сокровище. Эта девушка в Новом Орлеане принесет ему целое состояние! Рассказы о прекрасной Мэгги оказались не вымыслом. Джейсон сразу понял, что перед ним именно она.

Девушка была одна. Подходи и бери.

Джейсон так резко дернул поводья, что лошадь встала на дыбы. Он тихо выругался и попытался успокоить животное, а когда снова посмотрел в ту сторону, где стояла красавица, там уже никого не было. Джейсону стало досадно, и он изо всех сил дернул уздечку. Животное закрутилось на месте от боли.

Джейсон решил, что Мэгги не могла уйти далеко. Скорее всего она сейчас наблюдала за ним из-за какого-нибудь куста или дерева. «Мы тебя перехитрим, красотка». Он улыбнулся и спешился. Затем начал обходить лошадь, ласково похлопывать ее и тихо приговаривать что-то, в то же время внимательно наблюдая за опушкой. Рыбешка обязательно попадет в его сети.

Джейсон представил Мэгги в зеленом платье с пышными юбками, которые еще больше подчеркнут ее тонкую талию. Волосы надо убрать в пучок и украсить лентой. Именно в таком виде она предстанет пред взорами орлеанских богачей. Девушка сторицей вернет ему все, что придется потратить, чтобы ее заполучить. Сейчас самое главное – сдержаться, не потерять голову, не наброситься на нее, как изголодавшийся пес па кость. Джейсон медленно повернул голову. Мэгги шла прямо на него. Вдруг она остановилась и замерла, как лань, почуявшая опасность.

– Хэлло, Мэгги, – улыбнулся Джейсон. – Кажется, ты испугала мою лошадь.

Он мельком взглянул на нее и сразу же отвел взгляд. Когда девушка была так близко, ему невероятных усилий стоило сдерживаться. Он попытался отвлечься, прислушался к лесным звукам: вот зашелестели листвой деревья, вдалеке крикнул козодой, ближе сойки начали ссориться с дроздом. Джейсон почти успокоился, и тут девушка заговорила:

– Зачем ты обидел свою лошадь?

У Пикета пересохло во рту. Кровь взбурлила в его жилах. Никогда ни одна красотка не вызывала в нем такого сильного желания. «Стоять, стоять! – говорил он себе. – Как же ты повезешь ее в Новый Орлеан, если готов овладеть ею прямо сейчас!»

Мэгги подошла к лошади, притянула к себе ее морду и принялась что-то нашептывать ей на ухо. Животное сразу успокоилось.

«Черт бы тебя побрал, ведьма! Зачем ты пришла? Бродила бы по своим лесам и не показывалась на глаза людям!..» – пронеслось в голове у Джейсона. И в этот миг Мэгги взглянула на него. Глаза у нее были изумрудного цвета – словно между густых и длинных ресниц сверкали драгоценные камни. «Ведьма! Ведьма! Ведьма!» Джейсон чувствовал, что теряет контроль над собой.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила она.

Джейсон и рад был бы не смотреть на нее, но не мог. Он хотел бы вскочить на коня и умчаться подальше от этого места, но сила воли покинула его. На всю оставшуюся жизнь он теперь пленник лесной феи. Своим взглядом, своим голосом, своими движениями она звала Джейсона, обещала ему неземное блаженство.

– Мне нравится на тебя смотреть. Ты очень красивая.

– Знаю.

– Сколько тебе лет?

– Я уже не маленькая. – Девушка кокетливо улыбнулась. – Может, тысяча, может, две. Угадай сам. – И она звонко засмеялась.

«Словно колокольчик», – подумал Джейсон.

– Я ни минуты не сомневался, что ты взрослая, – произнес он. – И все-таки сколько тебе лет?

Она не ответила и, мурлыкая что-то себе под нос, стала обходить лошадь.

– Осторожно! Она может лягнуть! – вдруг испугался за девушку Джейсон.

Нимфа рассмеялась.

И тут Пикет вспомнил, где он уже видел такую улыбку: на картине в одном из самых богатых домов Нового Орлеана. Какой-то художник нарисовал портрет девушки, которую видел во сне. Рассказывали, что живописец никогда не расставался со своим творением и ни за какие деньги не соглашался продать его. По всему свету мастер искал живое воплощение своей кисти, а когда отчаялся найти, покончил с собой.

«Жаль художника. Выходит, не там он искал».

Девушка с картины была здесь, рядом с Джейсоном. Черт возьми, он еще поборется с этой колдуньей. Он обязательно привезет ее в Новый Орлеан!

– Лягнет, говорю тебе! – повторил Джейсон.

– Она меня не обидит. Видишь?

Мэгги легонько подергала лошадь за хвост, похлопала ее по крупу и по задним ногам. Животное стояло совершенно спокойно.

Господи! Он такого никогда в жизни не видел. Если она поманит, любой мужчина пойдет за ней на край света.

Красавица быстро повернулась, при этом ее юбка чуть приподнялась. Джейсон увидел только щиколотки и крошечные ступни, обутые в мокасины. Новая волна чувств захлестнула его. Джейсону захотелось стать ее собакой, лизать ей ноги и чтобы хозяйка гладила и ласкала его. «Остановись! – кричал его разум. – Перед тобой отродье дьявола! Она погубит тебя!» Но пленник прелестной феи отмахнулся от этих мыслей. Он хотел во что бы то ни стало обладать очаровательной повелительницей лесов.

– У тебя есть лошадь?

– Нет.

– А хочешь, чтобы была?

– Нет. Я люблю бегать.

– Ты умеешь танцевать, Мэгги? – спросил Джейсон с напускной небрежностью.

– Умею.

– А для меня станцуешь?

– Нет.

– Я дам тебе что-нибудь красивенькое.

– Я не танцую за плату, – фыркнула она.

– Я не хотел тебя обидеть. Просто я думаю, что у такой красивой девушки, как ты, должно быть много красивых вещей.

«Черт, что за чушь я порю!»

– Мне ничего не нужно.

– А где ты жила до приезда в Миссури? – Джейсону казалось, что, если он замолчит, Мэгги исчезнет и он больше никогда ее не увидит.

– В Кентукки.

– Ты бывала в городах больше Сент-Луиса?

– Я не люблю городов. Там люди плохие. Злые.

– Злые? Что-то не замечал. Обыкновенные люди.

– Женщины меня ненавидят. В Кентукки меня называли ведьмой, хотели поджечь наш дом. Мы успели убежать.

«Ведьма! Ведьма! Ведьма!» – стучало в голове у Джейсона.

– Ты и правда ведьма? – сорвалось у него с языка.

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Стоило мне взглянуть на мужчину, он бросал свою жену, своих детей, свой дом и шел за мной. Иногда я так мстила женщинам, которые обижали меня или моих родителей. Я уводила их мужей.

Джейсон прекрасно понимал, почему мужчины шли за ней. Он-то еще держал себя в руках, но чувствовал, что теряет голову. Жажда обладания этим небесным существом становилась невыносимой. Кровь бурлила. Голова горела.

– Мэгги, поедем со мной в Новый Орлеан. Там у тебя будет много красивых шелковых платьев. Мужчины будут склоняться к твоим ногам и дарить драгоценности. Ты станешь купаться в роскоши. Поедем.

– Зачем мне драгоценности?

– Ну… ты станешь еще красивее. – Джейсон снял кольцо с пальца. – Вот хороший камень. Очень дорогой. Видишь, как блестит? – Он повернул кольцо, и камень засверкал. – Хочешь его получить? – Джейсон плохо понимал, что говорит: желание захватило его целиком.

– Оно мне не нравится.

– Оно очень дорого стоит.

– Мне не нужны деньги.

– Но оно красивое. Посмотри же. Цвет такой же, как у твоих глаз. С этим кольцом ты будешь похожа на принцессу. Нет, на королеву…

– Но я не хочу быть похожа на королеву. Джейсон так и не понял, что с ним произошло.

Разум его помутился. В голове не осталось ни одной мысли. Пикет бросился на девушку и схватил ее.

– Тогда какого черта ты хочешь? – яростно прорычал он.

Мэгги попыталась вырваться, но не смогла. Джейсон притянул ее к себе. Он тяжело дышал, его ноздри раздувались, в глазах застыло безумное выражение.

Мэгги шипела и царапалась, словно разъяренная кошка, изо всех сил пытаясь высвободиться из его рук. Она попыталась укусить обезумевшего от страсти мужчину. Тот даже не почувствовал боли. Тогда Мэгги издала долгий пронзительный свист – но в следующую секунду Джейсон прильнул к ее губам. Одной рукой он сжимал отведенные назад руки, а другой заставил разжаться ее челюсти. Его язык начал жадно ласкать сладость ее рта. Девушке удалось отвернуться, и она снова засвистела. Джейсон почти не обратил на это внимания. Хрипло дыша, он повалил Мэгги на землю. Та больно ударила его по спине, и он закатил ей пощечину.

Джейсон не отдавал себе отчета, что делает. Он уже перестал быть Джейсоном Пикетом, он превратился в дикого зверя, которым управляют инстинкты.

Он задрал Мэгги юбку. Под ней ничего не было надето. Между ног темнел треугольник, и «дикарь» зарылся в него пальцами. Девушка извивалась, пытаясь высвободиться. Она вновь свистнула. Джейсон снова отвесил ей увесистую пощечину.

– Прекрати! – прорычал он, нетерпеливо высвобождая свою налившуюся желанием плоть.

Мэгги продолжала вырываться.

– Как ты хороша! Дикая кошечка. Перестань вырываться.

Джейсон навалился на Мэгги всем телом. Девушка попыталась свистнуть еще раз, но он зажал ей рот. Пальцы его были потными, липкими. Он зашептал ей на ухо, брызжа слюной:

– Ах ты, необъезженная… лошадка. Сейчас… сейчас… нам будет… хорошо… Ну, ну… Тихо… Прекрати дергаться, тебе говорят!

Коленями он раздвинул ей ноги. Зажав налившуюся плоть рукой, он искал вход в ее хрупкое, отчаянно извивающееся тело.

Вдруг что-то ударило Джейсона в спину. Руки его ослабели, и он завалился на бок. Изо рта хлынуло что-то теплое и влажное. Чья-то нога толкнула его в грудь, и Джейсон перевернулся на спину. От его ступней по всему телу пополз ледяной холод. Ему стало зябко, зябко…

– Помогите…

Джейсон увидел над собой странное существо – смуглое лицо, дикое выражение в глазах, волчий оскал.

«Ведьма! Оборотень!» – И Джейсона Пикета не стало: нож оставил поперек его шеи кровавый след.

Батист Лайтбоди с отвращением смотрел на убитого им человека. Лайт был во власти такой всепожирающей ярости, что с трудом удержался, чтобы не искромсать Джейсона на мелкие куски. Он плюнул на землю.

– Жалкий пес! – И плюнул снова – в лицо мертвеца.

Вытерев нож и спрятав его за пояс, Лайт перевернул тело на живот и вытащил из спины тонкий стальной клинок. А потом вновь перекатил Пикета на спину и оставил его лицо и интимные части открытыми, словно для того, чтобы его смерть была как можно оскорбительнее.

Лайт повернулся к Мэгги, и та бросилась в его объятия. С ее губ не сорвалось ни слова, в глазах не было ни слезинки. Батист подхватил девушку на руки, уткнулся в ее нежную шею. Она почувствовала, как дрожит его тело, с каким отчаянием он прижимает ее к себе.

– Все кончилось. Все хорошо, – прошептала она ему на ухо. – Я знала, что ты придешь. Я тебя ждала.

– Mon Dieu,[1]1
  Бог мой (фр.).


[Закрыть] моя крошка! – Лайт поставил Мэгги на землю и осторожно дотронулся до ее лица. Его пальцы нежно касались ссадин. Он выругался по-французски. – Что сделал с тобой этот подонок? Этот грязный скот? Он… Ты была его?

Мэгги замотала головой, и Лайт снова притянул ее к себе.

– Oui, chérie.[2]2
  Да, дорогая (фр.).


[Закрыть] Ты необыкновенная женщина, малышка моя.

Его голос чуть дрожал от нежности. Батист принялся стряхивать с ее платья и волос грязь и листья. Потом начал осматривать лицо возлюбленной. В его темных глазах горел гнев.

– Я бы хотел убить его не один раз, а сто! Мэгги провела пальцами по морщинке, которая залегла между сурово сдвинутыми бровями.

– Все хорошо, Лайт. Не хмурься. Забудь.

– Откуда ты знала, что я иду в эту сторону? Она чуть заметно улыбнулась. Ее губы распухли, и шевелить ими было больно.

– Я звала тебя, Лайт. Я знала, что ты придешь.

– Ты знала, что я приду, – тихо повторил он и нежно поцеловал ее разбитые алые губки. – Ты ждала меня. Mon Dieu, мое сокровище! Мне надо хорошенько охранять тебя. Ты мне очень дорога!

Он обхватил ее лицо ладонями и снова начал целовать ссадины.

– Тебе нравится быть со мной, Лайт?

– Очень нравится, моя красавица.

Она рассмеялась: негромко, мелодично и счастливо, и ее смех был для него лучшей музыкой. Мэгги крепче обняла Лайта, прижалась к нему; радость заполнила его сердце. Батист поцеловал возлюбленную в голову, нежно погладил ее шелковистые волосы.

– Больше не будь такой глупышкой, мой ангел, – мягко произнес он. – Когда ты одна, ты не должна близко подходить к мужчинам. Ведь ты знаешь, как они все на тебя смотрят.

– Он обидел свою лошадь.

Мэгги погладила любимого по щеке. Он повернул голову и поцеловал ее ладонь. Девушка улыбнулась. Глядя на нее, Батист не смог удержаться от улыбки.

Мэгги любила этого человека. Хотя его медная кожа и прямые черные волосы над высоким лбом выдавали индейское происхождение, ласковые слова он произносил на французском и вообще говорил с акцентом.

– Пойдем, мое сокровище, – негромко произнес Лайт. – У нас много дел. Но сначала я должен сказать моему другу, что убил его брата. А потом надо сообщить твоему отцу, что я забираю тебя с собой, на мою гору.

– На твою гору? А где она, Лайт?

– На западе, chérie. Я видел ее во сне. Там растут высокие деревья и вода ручьев переливается на солнце. А по ночам звезды горят так низко, что кажется, будто до них можно дотянуться. Это земля спокойствия и тишины. Там нет людей. Я хочу подняться на мою гору, построить прочный дом и прожить там всю жизнь.

– Ты возьмешь меня с собой, Лайт? Я мечтаю попасть туда, где смогу танцевать и петь когда захочу. И люди не будут говорить, что я странная. Я мечтаю попасть туда, где меня не найдет никто, кроме тебя, Лайт.

Мэгги поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

Лайт долго смотрел ей в глаза. Его неудержимо влекло к этому волшебному созданию с той минуты, как он впервые встретил ее. Он привык к одинокой жизни. Его жена погибла, и он не хотел больше никого любить. Но эта маленькая лесная фея незаметно проникла в его сердце. Когда они смотрели друг на друга, ему казалось, что девушка заглядывает в его душу. Его сердце навсегда принадлежало этому чистому, невинному существу. Отныне он всегда будет защищать Мэгги.

– Ты – моя женщина, ma petite,[3]3
  моя малышка (фр.).


[Закрыть] – произнес Лайт. – Пойдем. Сначала к Джефферсону, а потом к твоему отцу.

Глава 2

– Это не Лайт ли едет на лошади Джейсона? – спросил Джефферсон Пикет, выходя из дома.

Друг Джефферсона, Уилл Мердок, прищурил глаза, наблюдая за приближением всадников. Лайт действительно ехал на лошади Джейсона, а Мэгги сидела верхом на кобыле Лайта.

Всадники подъехали. Лайт спешился, кинул поводья Уиллу, помог слезть с лошади Мэгги и повернулся к Джефферсону:

– Я убил твоего брата.

Джефферсон и Мердок окаменели. Лайт стоял широко расставив ноги, и чувствовалось, что он готов отразить нападение. Подошла Мэгги и прижалась к Лайту. Джефферсон смотрел в глаза своему лучшему другу, и постепенно слова, произнесенные Лайтом, стали доходить до его сознания.

Джейсон мертв!

Лайт убил его!

– Я тебя знаю, Лайт, – медленно проговорил Джефферсон. – Ты не стал бы его убивать, не будь у тебя на то серьезной причины.

– Я убил его, когда он напал на мою женщину. Я бросал нож в незнакомца, но горло перерезал Джейсону Пикету. – Лайтбоди говорил тихо, однако в голосе его слышался гнев.

– Он изнасиловал… Мэгги? – Джефферсон посмотрел на девушку. Лицо у нее было в ссадинах, рассеченная губа все еще кровоточила. Но даже если бы Мэгги не стояла рядом с Лайтом, если бы Джефферсон не видел ее лица, он бы поверил другу. Метис никогда не лгал!

– Я ехал к тебе. В лесу услышал ее свист. Он пытался взять ее. – Голос Лайта дрожал от ярости.

Мэгги успокаивающе погладила его руку. Батист взглянул на нее и, ласково улыбаясь, привлек к себе.

– Мне очень жаль, – проговорил Джефферсон. – Я не знал, что Джейсон способен на такое.

– Он лежит в той стороне, на дороге в Сент-Чарльз. Я не захотел марать об него руки, чтобы везти его к тебе.

– Я понимаю. – Немного помолчав, Джефферсон глубоко вздохнул. – Пойду скажу его жене. А потом мы за ним съездим.

– Я сам скажу мадам, – отозвался Лайт.

– Нет, друг мой. Я это сделаю. Джейсон был плохим мужем. Теперь Келли – свободная женщина. – Джефферсон положил руку Лайту на плечо. – И еще одно. Хартли погиб, и расследование по делу Берра закончено. Том оставил кошелек для тебя. Благодарил за работу. Что теперь собираешься делать, Лайт?

– Я уезжаю на запад и беру с собой Мэгги.

– Дорога будет опасная.

– Oui. – Лайт вскочил на лошадь и посадил Мэгги к себе за спину.

– Мы еще увидим тебя до отъезда?

– Oui. – И Лайт поскакал прочь.

Занимался рассвет, когда Лайт подъехал к ферме Джентри на своей кобыле. В поводу он вел еще одну. Под мышкой у него было кремневое ружье, у пояса висел томагавк, из-под левой гетры торчала рукоять охотничьего ножа. На голове – кожаная шляпа с низкой тульей и небольшими полями.

Мэгги вместе с родителями ждала его во дворе. Девушка надела рубашку из тонкой замши, кожаные брюки и мокасины. В руках она держала сверток, перетянутый тонким ремешком.

Поздоровавшись с Джентри, Лайт отвел в сторону Орлана, отца Мэгги.

– Ты не передумал? Все-таки уходишь? – Орлан прекрасно знал, что ответит метис, но спросил – ему так не хотелось расставаться с дочкой.

– Oui. Я человек лесов, мсье.

– Чем тебе не нравятся здешние леса?

– Мсье, мы об этом с вами уже говорили. Там, на моей горе, нет людей. И никто не будет обижать Мэгги. Или вы считаете, что ей хорошо здесь, где ее ненавидят?

– Нет.

– Я буду любить ее и защищать, мсье. Я вам в этом клянусь.

– Ты на ней женишься?

– Мы произнесем обет.

Мэгги боялась, что отец передумает и не отпустит ее. Когда мужчины вернулись, отец положил руку ей на плечо и сказал:

– Если ты по-прежнему хочешь идти с Лайтом, я даю тебе мое благословение. Он будет тебе хорошим мужем. Он в этом поклялся. Мы с мамой отпускаем тебя. Иди в новые земли… – Тут у него слова застряли в горле. – И… пусть будет с тобой Господь.

– Спасибо, па. – Мэгги поцеловала его в щеку.

– Слушайся своего хозяина, дочка.

– Буду, па. Я теперь женщина Лайта. Я иду туда, куда идет Лайт. Не тревожься обо мне, ма. – Она поцеловала в щеку мать. – Он будет меня беречь. Мне с ним будет хорошо.

Лайт накинул на спину кобылки попону и усадил Мэгги верхом, привязал ее сверток к ремню, который обхватывал круп кобылки. Потом вскочил на свою лошадь – и они поехали прочь от фермы.

Мэгги обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на родителей. Глаза у нее сияли, на лице светилась счастливая улыбка. Помахав рукой, она крикнула:

– До свидания, ма! До свидания, па! Прощайте! Прощайте!

День был ласковый и теплый. Легкий ветерок играл в вершинах высоких деревьев. Лучи солнца проникали сквозь густую листву и бликами падали на ковер из палых листьев. Впереди скользнула куница и исчезла в кустах. Было тихо. Только похрустывали ветки под копытами лошадей да слабо шелестели кроны деревьев.

Радость переполняла Мэгги. Сердце ее пело. Она ехала и насвистывала веселую песенку. Ей казалось, что наступил первый день ее настоящей жизни. Раньше она не жила, а только существовала. Они с мужем едут в неосвоенные земли за широкой рекой. Девушка не боялась неизвестности, ведь рядом был Лайт.

Она едут домой, на гору Лайта.

Ее муж обернулся и улыбнулся ей.

Когда они выехали на прогалину, солнце облило их своими лучами. Ветерок потрепал Мэгги по щеке и приподнял край соломенной шляпки, словно хотел сказать: «Мне нравится твоя шляпка. Подари мне ее». Девушка с наслаждением вдохнула аромат зеленых душистых трав и влажный запах реки.

Они остановились на вершине холма. На западе виднелась дорога, которую проложила себе сквозь глухие леса река Миссури. Был полдень. Мэгги соскочила с лошади, подошла к Лайту. Метис серьезно посмотрел в ее поднятое навстречу ему личико, полное радостного ожидания.

– Я привел тебя сюда, на это Божье место, чтобы мы принесли обеты, chérie. Я обещал твоему отцу, что мы поженимся. Здесь я поклянусь тебе в моей любви. Для меня эта клятва станет самой священной.

– Мы поженимся здесь, Лайт?

– Да, chérie. Но если хочешь, мы поедем в Сент-Чарльз и нас обвенчает священник.

– Нет. Давай поженимся здесь.

Лайт снял с ее головы шляпу и швырнул на землю. Его собственная полетела туда же.

Прижав руку к сердцу, метис посмотрел Мэгги в глаза.

– Я, Батист Лайтбоди, беру тебя, Мэгги Джентри, в жены. Я клянусь чтить, лелеять и защищать тебя, покуда я жив. – Он устремил взгляд на небо. – Бог мне свидетель.

Мэгги слушала, и сердце ее замирало – так торжественно произносил Лайт эти слова. С первой их встречи она знала, что этот момент должен наступить. Лайт был ее душой, ее парой, ее второй половиной.

– Теперь мы муж и жена? Правда? Как ма с па?

– Да, мое сокровище. Я поклялся любить и защищать тебя. Мы с тобой – одно целое. И мы будем вместе, пока мы живы.

– На веки вечные, – сказала Мэгги. – Я тоже, Лайт… Я обещаю любить и слушаться тебя и быть хорошей женой. – Девушка подняла голову к небу. – Бог мне свидетель.

Они посмотрели друг другу в глаза. Природа была для них храмом, ветер – священником, а солнце и облака – свидетелями. Лайт прижал Мэгги к себе.

– С этого дня, chérie, пока мы живы, мы никогда не расстанемся.

– Никогда не расстанемся! – откликнулась она.

Девушка обняла следопыта. Он благоговейно поцеловал ее. И впервые в жизни Лайту стало страшно – страшно от мысли, что он может потерять свою любимую. Нет, никто никогда не отнимет ее у него. Он станет оберегать свое сокровище, как хрупкий цветок. До последней капли крови он будет биться за нее. Пока он жив, никто не причинит ей вреда.

– Мы будем спать вместе, Лайт?

– Oui, моя любимая. Каждую ночь.

– Как хорошо!

Она теснее прижалась к нему.

– Мы устроим наш свадебный обед здесь. Энни Лэш дала нам пирог.

Мэгги захлопала в ладоши.

– А ма дала в дорогу крутые яйца, кукурузные лепешки и немного сахару.

Первые две ночи Лайт только ласкал и целовал свою молодую жену, стараясь сдержать дрожь страсти, чтобы не испугать ее.

Мэгги нравилось быть с ним, прижиматься к его сильному теплому телу. Никогда, никогда она не чувствовала себя такой защищенной, как в объятиях мужа.

На третью ночь, когда они лежали на поросшем травой берегу реки, Мэгги перевернулась на живот, заглянула Лайту в лицо, своими нежными пальцами провела по лбу, по носу, по губам.

– Разве ты не хочешь быть со мной, Лайт?

– О, chérie. Я сомневался… Знаешь ли ты… Мэгги рассмеялась:

– Конечно, знаю. Я видела, как спят вместе.

– Mon Dieu! Где?

– Когда мы останавливались около Сент-Чарльза. В лесу были мужчина и женщина. Она подняла юбку, а он спустил штаны. Я на них смотрела. Тогда я подумала, что мне такое не понравится. А теперь мне хочется быть с тобой так. – Она взяла его руку и положила себе на живот. – А ты хочешь, Лайт?

– Малышка моя!

Рассмеявшись, Лайт перевернул ее и начал целовать – снова и снова.

Закрыв глаза, Мэгги целиком отдалась чувству. Во вселенной страсти не существовало ни времени, ни пространства. И только когда Лайт перестал целовать ее, Мэгги вернулась в реальный мир. Девушка тряхнула головой и потянулась к губам мужа.

Лайт медленно стянул с нее брюки и снял рубашку. Его сотрясала дрожь. Он с силой прижал к себе Мэгги и крепко поцеловал. Затем начал медленно ласкать грудь девушки. Руки Мэгги жадно узнавали его тело. Дотронувшись до его восставшей плоти, она ахнула и обхватила ее пальцами.

Лайт застонал от наслаждения и удержал ее руку там. Другой рукой он стал ласкать ее лоно. Потом, зная, что долго не продержится, он поспешно распустил завязки у пояса и высвободил свой налившийся, пульсирующий страстью жезл.

Лайт прижался к губам Мэгги и вонзился в ее тело, а потом застыл неподвижно. Он ждал, чтобы потрясение, вызванное его вторжением, прошло. И вскоре был вознагражден, почувствовав, что туго обтянувшие его шелковистые ножны чуть расслабились. Мэгги уцепилась за его плечи, чувствуя, как в ее теле разгорается новый огонь. Она начала двигаться – и задохнулась от невыразимого наслаждения.

Для обоих сладкая мука становилась все более и более невыносимой – и наконец достигла апогея. Мэгги всхлипнула. Лайт содрогнулся.

Потом они несколько минут лежали неподвижно, и Лайт по-прежнему оставался в ней. Наконец он приподнялся и лег рядом с любимой.

– Я твоя, а ты мой, Лайт.

– Oui, мое сокровище. Я твой.

Целую неделю они ехали одни.

Как-то, ближе к вечеру, им встретился отряд осейджей. Индейцы тепло приветствовали Лайта. Следопыт объяснил Мэгги, что осейджи хорошо знают сестру его матери, целительницу Новатху. Той ночью они сидели у костра, ели оленину, рыбу и вареную кукурузу.

Охотники были удивлены, что Лайт сам готовит ужин, а его скво сложа руки сидит у огня. После еды они курили и разговаривали на языке, которого Мэгги не понимала. Молодая женщина слушала, слушала и наконец заснула. Когда она проснулась, индейцев уже не было. Лайт выменял у осейджей лук и стрелы на порох и табак. А еще они отдали Лайту кнут, который забрали у убитого делаварами погонщика мулов.

После завтрака Лайт показал Мэгги, как действовать кнутом.

– Ты должна практиковаться каждый день, – сказал следопыт жене. – В любой момент на нас могут напасть. Ты должна уметь защищаться.

И теперь каждый вечер по лесу раздавались громкие щелчки – это орудовала кнутом Мэгги. Постепенно она научилась управляться с этой длинной извивающейся змеей и могла кончиком сбивать отдельные веточки, стебли и цветы.

– Это хорошее оружие, chérie, – говорил Лайт.

Метис научил молодую женщину пользоваться луком, но у нее не хватало силы натянуть тетиву так, чтобы стрела летела далеко. А кремневое ружье мужа она с трудом поднимала. Ружье было американского производства: эта модель называлась «ружьем Кентукки». Лайт стрелял очень хорошо. Он был одним из немногих мужчин к западу от Большой реки, кто был способен попасть в цель с расстояния в двести ярдов, и тем не менее предпочитал пользоваться ножом. Иногда по вечерам они с Мэгги устраивали между собой состязание.

Мэгги наслаждалась покоем и счастьем. В этих глухих лесах не нужно было бояться косых взглядов и мерзких, похотливых улыбок. Даже индейцы с их кровожадными обычаями не так страшили Мэгги.

Как-то вечером Лайт спрятал Мэгги около небольшой речки, а сам отправился разведать окрестности. Молодая женщина лежала тихо и прислушивалась. Странно, почему Лайт так встревожился. Ведь здесь не слышно ничего, кроме естественных звуков леса.

Прилетел орел. Огромная птица уселась на сухую ветку дерева, которое давным-давно расщепила молния. Вид у орла был такой, словно он – единственный, кому принадлежит эта река, эта трава, эта земля и эти деревья. Он – господин тут.

– Ты решил, что я мертва. Ты прилетел, чтобы выклевать мне глаза! – тихо рассмеялась Мэгги. – А я жива!

Красавица подняла руку и пошевелила пальцами.

Огромные когти оторвали кусок мертвой коры. Он с плеском упал в реку. Птица оправила перья и с благосклонным хладнокровием посмотрела на Мэгги. Женщина снова рассмеялась – но совершенно беззвучно.

– Тут недавно проползла большая ящерица. Не видел? Эх ты… Такой хороший ужин пропустил.

Орел наклонил голову и возмущенно посмотрел на нее.

– Только не смей хватать вон того кролика. Слышишь? Это ужин для меня и Лайта.

Орел пронзительно крикнул, взъерошил перья, а потом застыл совершенно неподвижно, пристально глядя на Мэгги.

Мэгги медленно вытащила из колчана стрелу. Наложив ее на тетиву, она стала ждать. Она не собиралась убивать орла – только прогнать, если тот нацелится на кролика.

Женщина ждала.

И орел ждал.

Внезапно огромная птица кинулась с ветки и скрылась из виду, а вскоре взмыла под небеса с большой змеей.

– До свидания, – прошептала Мэгги, провожая взглядом величественную птицу.

В полдень Лайт внезапно остановился и поднял руку. Мэгги натянула поводья. Путники замерли. Из леса чуть впереди выскочили два оленя. Лайт сразу понял, что напугали животных люди, причем это были не они с Мэгги. Он спешился и увел лошадей за густой кустарник. Затем, жестом приказав жене сесть и не двигаться, осторожно направился по лесной тропе, внимательно глядя по сторонам.

Мэгги ждала его под ивами. Теперь, кроме ножа и кнута, она была вооружена луком. Поменьше, чем у Лайта, и более легким. Если бы не длинная коса, ее можно было бы принять за паренька.

Мэгги сначала не могла понять, почему ее муж утверждает, что они едут правильно. Ведь кругом одни деревья и ничего не видно. Когда она спросила об этом, Лайт рассмеялся и показал ей компас в бронзовом корпусе и карту.

Сегодня им предстояло повернуть от реки и идти по лесам, чтобы обойти индейцев.

Осейджи предупредили Лайта, что впереди находится большое поселение делаваров, которых Сумасшедший Энтони Уэйн оттеснил за Миссисипи. Делавары враждебно относились к осейджам, которые по договоренности с правительством снабжали пушниной и шкурами Мануэла Лайзу, крупного торговца из Сент-Луиса.

Будь Лайт один, он проехал бы мимо делаваров днем. Но теперь, когда с ним была Мэгги, он не мог рисковать. Они с Мэгги направлялись в неизвестные, необследованные места – в огромные пространства, лежащие на западе. Экспедиция Льюиса и Кларка вернулась с рассказами о территориях, богатых дичью и не тронутых человеком.

Мэгги казалось, что Лайта нет уже очень долго. Но судя по тени дерева, прошел всего час.

Лайт был в двух шагах от Мэгги, когда она наконец услышала его. Она повернулась, готовая пустить стрелу в любую минуту.