Текст книги "Неприятности в клубе «Беллона»"

– Ах да. А когда вы уже не могли выплачивать шестьдесят процентов в месяц, или сколько бы уж там он ни запросил, друг в Сити любезно согласился приплюсовать проценты к капитальной сумме, в ущерб самому себе, разумеется! Подход Мак-Стюарта мне хорошо знаком. Фентиман, каков на сегодняшний день общий итог? – спрашиваю из чистого любопытства!

– Если уж вам так приспичило знать, так к тридцатому числу нарастет тысяча пятьсот, – недовольно буркнул Джордж.

– А я ведь предупреждала Джорджа, – опрометчиво начала было Шейла.

– Ну, конечно, ты всегда знаешь, как лучше! А все твой чайный бизнес! Я говорил тебе, что на чае не заработаешь, но в наши дни женщины твердо уверены, что способны сами вести дела!

– Я все понимаю, Джордж. Но ведь это проценты Мак-Стюарта съели всю прибыль! Ты ведь знаешь, я хотела, чтобы ты одолжил деньги у леди Дормер.

– Ну а я не собирался – и точка. Так я тебе в ту пору и сказал.

– Да, но послушайте, – вмешался Уимзи. – Как бы дело ни обернулось, полторы тысячи для Мак-Стюарта у вас все равно что в кармане. Если генерал Фентиман умер раньше сестры, вы получаете семь тысяч; если скончался после нее – вам гарантированы две тысячи по завещанию. Кроме того, брат ваш, вне всякого сомнения, по справедливости поделит деньги, которые получит как наследник имущества, очищенного от долгов и завещательных отказов. Так о чем вам тревожиться?

– О чем? Да теперь, с этим треклятым юридическим пустозвонством, деньги-то заморожены черт знает до каких пор, я и притронуться к ним не могу!

– Знаю, знаю, – терпеливо продолжал Уимзи. – Но вам надо всего лишь отправиться к Мерблзу и попросить его ссудить вам деньги под залог наследства. Что бы ни произошло, меньше двух тысяч вы не получите, так что он охотно пойдет вам навстречу. Собственно говоря, он до известной степени обязан улаживать ваши долги, – в пределах разумного, конечно! – если к нему обратиться.

– Ведь и я тебе о том же твержу, Джордж! – горячо подхватила миссис Фентиман.

– Да, конечно, ты вечно диктуешь мне, как поступать. Ты ведь никогда не ошибаешься, верно? А предположим, что дело дойдет до суда и на издержки уйдут тысячи и тысячи фунтов, э? Что тогда, миссис Ума Палата?

– Если возникнет необходимость, пусть в суд обращается ваш брат, – разумно предложил Уимзи. – Если он выиграет, денег на судебные издержки у него окажется предостаточно, а если проиграет, ваши семь тысяч останутся при вас. Ступайте к Мерблзу – он все уладит! Или – вот что я вам скажу! – займусь-ка я нашим общим другом Мак-Стюартом и посмотрю, нельзя ли как-нибудь перевести долг на меня. Он, конечно, ни за что не согласится, если узнает, что речь идет обо мне, но, может быть, через Мерблза дело провернуть удастся. А тогда мы пригрозим ему разборками по поводу взимания грабительских процентов и все такое прочее. То-то поразвлечемся!

– Чертовски великодушно с вашей стороны, но я бы предпочел оставить все как есть.

– Как угодно, как угодно. Но, в любом случае, обратитесь к Мерблзу. Он вас вызволит. Впрочем, не думаю, что завещание станут оспаривать в судебном порядке. Если выяснить, кто кого пережил, не удастся, думаю, что вам с мисс Дорланд разумнее всего сговориться полюбовно за пределами зала суда. При любом раскладе, так оно и по справедливости выйдет. А почему бы, собственно, и нет?

– Почему? Да потому, что эта негодяйка Дорланд требует свой фунт плоти. Вот почему!

– Да ну? Что же это за женщина?

– Да одна из этих современных девиц, обитательниц Челси. Страшна, как смертный грех, – и абсолютно бесчувственная. Малюет картинки – мерзких, костлявых проституток с зеленой кожей, голышом, в чем мать родила. Небось думает, что если уж не состоялась как женщина, так давай лезть в интеллектуалки! Неудивительно, что в наши дни человеку приличной работы ни за что не найти: повсюду эти упрямые ослицы с сигаретами в зубах, корчат из себя невесть что: тоже мне, гении, тоже мне, деловые женщины!

– Ну, право же, Джордж! Мисс Дорланд ни у кого работу не отбивает; ну не сидеть же ей целыми днями сложа руки в компаньонках у леди Дормер! И что плохого в том, что она пишет картины?

– Ну а почему бы ей и не побыть компаньонкой? В прежние времена тысячи незамужних девушек состояли в компаньонках, и уж поверь, милая моя женушка, жили они куда счастливее, нежели в наши дни, когда принято плясать под джаз, щеголять в коротких юбках да думать только о карьере! Ни тебе скромности, ни возвышенных чувств! Деньги, деньги да скандальная репутация – вот и все, что нужно современной девице! Вот за что мы сражались в войну – вот к чему мы пришли!

– Джордж, не уклоняйся от темы. Мисс Дорланд вовсе не танцует под джаз…

– Я и не уклоняюсь. Я говорю о современных девицах. Я не имею в виду конкретно мисс Дорланд. Но тебе непременно надо перейти на личности! Типично женский подход! Спорить на общие темы вы вообще не умеете – всегда умудряетесь свести разговор к одному-единственному частному случаю! Вечно уходите от вопроса!

– Я не уходила от вопроса. Мы начали говорить о мисс Дорланд.

– Ты сказала, что невозможно ограничиться ролью компаньонки, а я ответил, что в прежние времена немало исключительно милых девушек жили себе в компаньонках – и не тужили!

– Вот уж не уверена.

– А я зато уверен. Как сыр в масле катались! А заодно выучивались и мужьям угождать. Небось не бегали по офисам, да клубам, да вечеринкам, как в наши дни! И если ты думаешь, что мужчинам это по душе, я честно и откровенно скажу тебе, женушка: ничего подобного. Мужчины терпеть не могут вертихвосток.

– А это важно? Я хочу сказать, в наше время о том, чтобы подцепить мужа, как-то меньше думают.

– Ну да, конечно! Для вас, феминисток, муж – что пустое место! Любой сгодится, были бы у него деньги…

– Почему же «для вас, феминисток»? Я не утверждала, что разделяю эти взгляды. Мне вовсе не нравится работать…

– Ну вот, нате вам! Опять на свой счет приняла. Я отлично знаю, что работать тебе не нравится. Я отлично знаю, что ты работаешь только потому, что я превратился в жалкую развалину. Вовсе незачем напоминать об этом всякий час. Я знаю, я – неудачник. Благодарите свои звезды, Уимзи: когда вы женитесь, вам будет на что содержать супругу.

– Джордж, ты не имеешь права так говорить. Ничего подобного я в виду не имела. Ты сказал…

– Я помню, что я сказал, но ты все восприняла превратно. Как всегда, впрочем. Спорить с женщиной – все равно что воду в ступе толочь. Нет, довольно! Ради всего святого, не начинай все сначала. Мне нужен глоток чего-нибудь крепкого. Уимзи, вы ведь со мной выпьете? Шейла, скажи служанке миссис Маннз, пусть сходит принесет полбутылки «Джонни Уокера».

– Милый, а может, ты сам сходишь? Миссис Маннз очень не нравится, когда мы посылаем девочку с поручениями. В последний раз она такой скандал закатила!

– Ну и как я, по-твоему, могу пойти? Я уже ботинки снял. Вечно ты суетишься по пустякам. Ну и что с того, если мамаша Маннз и пошумит немножко? Не съест же она тебя!

– Конечно, не съест, – вступился Уимзи. – Но вы подумайте о развращающем влиянии пивной на неискушенную душу служаночки миссис Маннз! Я всецело одобряю миссис Маннз. У нее материнское сердце. Я сам превращусь в святого Георгия и спасу служанку миссис Маннз от Синего Дракона! Ничто меня не остановит. Нет, дорогу показывать не нужно. У меня врожденный нюх на злачные места. Завяжите мне глаза, скрутите руки за спиной – и я отыщу паб даже в густом желтом тумане.

Миссис Фентиман проводила гостя до входной двери.

– Джордж невесть чего нынче наговорил, но вы уж на него не обижайтесь. У него живот разболелся, вот он и злится. А из-за этих злосчастных денежных неурядиц бедняга просто извелся.

– Все в порядке, – заверил Уимзи. – Я все отлично понимаю. Посмотрели бы вы на вашего покорного слугу, когда у него с желудком неладно! Вот на днях пригласил я одну юную леди в ресторан – омар под майонезом, меренги и сладкое шампанское – по ее выбору – о господи!

Его светлость состроил весьма выразительную гримасу и отбыл в направлении паба.

Когда он вернулся, Джордж Фентиман поджидал его на ступенях.

– Послушайте, Уимзи, – я вынужден извиниться; я вел себя как последний невежа. Всему виной моя несносная вспыльчивость. Дурной тон – вот как это называется. Шейла легла спать в слезах, бедняжка. И все из-за меня. Ох, если бы вы только знали, как эта треклятая ситуация действует мне на нервы… я понимаю, что меня это никоим образом не оправдывает…

– Ничего, пустое, – заверил Уимзи. – Бодритесь. Со временем все уладится.

– Моя жена… – снова начал Джордж.

– Превосходная женщина, старина, просто превосходная. Дело в том, что вам обоим необходимо отдохнуть и развеяться.

– Еще как необходимо! Ну да ладно, не будем падать духом. Я повидаюсь с Мерблзом, как вы советуете.

В тот вечер Бантер встретил хозяина сдержанной улыбкой невыразимого самодовольства.

– Удачный был день, Бантер?

– Благодарю вас, ваша светлость, исключительно плодотворный! Отпечатки пальцев на трости и на листке бумаги, полученном от вас, абсолютно идентичны.

– В самом деле? Это уже что-то. Я взгляну на них завтра, Бантер, – уж больно утомительный выдался вечер.

Глава 8
Силовой метод

На следующее утро в одиннадцать лорд Питер Уимзи, в неброском темно-синем костюме и темно-сером галстуке, соответствующими обстановке траура, явился в особняк усопшей леди Дормер на Портмэн-сквер.

– Дома ли мисс Дорланд?

– Я сейчас узнаю, сэр.

– Будьте добры передать мою карточку и спросить, не согласится ли она уделить мне несколько минут.

– Разумеется, милорд. Не соблаговолит ли ваша светлость присесть?

Слуга исчез, оставив его светлость нетерпеливо дожидаться в негостеприимной комнате с высокими потолками, малиновыми шторами до пола, темно-красным ковром и мебелью красного дерева самого что ни на есть отталкивающего вида. Спустя полных пятнадцать минут слуга появился снова, неся на подносе записку. Содержание ее было кратким.

«Мисс Дорланд свидетельствует свое почтение лорду Питеру Уимзи и весьма сожалеет, что не сможет принять его. Если, как ей кажется, лорд Питер пришел к ней в качестве представителя майора и капитана Фентиманов, мисс Дорланд просит его обратиться к мистеру Притчарду, поверенному из Линкольнс-Инн, каковой от ее имени ведет все дела, связанные с завещанием покойной леди Дормер».

«Бог ты мой, – подумал про себя Уимзи, – кажется, мне дали от ворот поворот! Что ж, мне полезно. А любопытно, право… – Его светлость снова перечитал записку. – Не иначе, Мерблз проболтался. Надо думать, сообщил Притчарду, что поручил это дело мне. Крайне опрометчиво с его стороны; на Мерблза совсем не похоже».

Слуга безмолвно высился рядом, с видом человека, твердо вознамерившегося воздержаться от комментариев.

– Благодарю вас, – произнес Уимзи. – Будьте любезны, передайте мисс Дорланд, что я бесконечно признателен ей за полученную информацию.

– Непременно, милорд.

– И потрудитесь, пожалуйста, вызвать мне такси.

– Разумеется, милорд.

Уимзи со всем возможным достоинством уселся в такси и оправился в Линкольнс-Инн.

Мистер Притчард держался почти столь же отчужденно и оскорбительно, как и мисс Дорланд. Он заставил лорда Питера прождать двадцать минут и принял его в присутствии клерка с глазами-бусинками, прямо с порога обдав гостя арктическим холодом.

– Доброе утречко, – приветливо поздоровался Уимзи. – Простите, что заглянул вот так, запросто. Наверное, по правилам надо бы действовать через Мерблза – славный старик этот Мерблз, вы не находите? Но я всегда считал, что лучше всего подходить к делу прямо, без обиняков. Время-то – на вес золота, верно?

Мистер Притчард наклонил голову и осведомился, чем может услужить его светлости.

– Да я по поводу этого дельца Фентимана. Касательно переживших наследников, и все такое. Чуть не сказал «пережитков». А что, оговорка очень даже к месту! Определение «пережиток» к старине-генералу замечательно подходит, э?

Мистер Притчард ждал, не двигаясь с места.

– Я так понимаю, Мерблз сообщил вам, что я этим дельцем занялся, так? Пытаюсь прояснить очередность и все такое…

Мистер Притчард не сказал ни да ни нет; сцепив пальцы, он терпеливо глядел прямо перед собою.

– Проблемка не из легких, знаете ли. Я закурю, не возражаете? Сигаретку хотите?

– Безмерно признателен, но в рабочие часы я не курю.

– И это правильно. Главное – произвести впечатление. Основательно запугать клиента, э? Так я подумал, надо бы дать вам знать: похоже, шансы почти равны. С точностью до минуты определить сложно, знаете ли. Весы могут склониться в одну сторону, могут и в другую, а то и зависнут – пойди гадай, как и что! Вы меня понимаете?

– В самом деле?

– То есть абсолютно. Может, вам небезынтересно будет послушать, как далеко я продвинулся. – И Уимзи поведал о своих изысканиях в «Беллоне», ограничившись, впрочем, показаниями швейцаров и портье. О беседе с Пенберти его светлость не помянул ни словом, равно как и о странных обстоятельствах, связанных с загадочным мистером Оливером, всемерно подчеркивая, сколь узок временной промежуток, в течение которого генерал предположительно прибыл в клуб. Мистер Притчард слушал, не перебивая.

– Ну и что же именно вы пришли предложить? – осведомился наконец он.

– Ну, что я хотел сказать: вы ведь и сами понимаете, разве не славно оно было бы, если бы заинтересованные стороны как-нибудь договорились промеж себя? Сам живи и другим не мешай, так? Трудимся вместе, прибыль – пополам! В конце концов, полмиллиона – кругленькая сумма, на троих с лихвой хватит, вы не находите? А скольких неприятностей можно было бы избежать, не говоря уже о – кхе-кхе! – адвокатских гонорарах и прочих издержках.

– А! – проговорил мистер Притчард. – Должен сказать, что я ожидал чего-то в этом роде. Мистер Мерблз уже обращался ко мне с аналогичным предложением, и я ответил ему, что моя клиентка такой возможности даже не рассматривает. Позвольте добавить, лорд Питер, что это повторное предложение из ваших уст, после того, как вас наняли расследовать обстоятельства дела в интересах противной стороны, выглядит крайне двусмысленно. Заранее прошу прощения, но не могу не предупредить вас: ваше поведение в данной ситуации, на мой взгляд, провоцирует крайне нелестное истолкование.

Уимзи вспыхнул.

– Да позволено будет уточнить мне, мистер Притчард, что никто меня не «нанимал». Мистер Мерблз попросил меня установить факты. Установить их довольно непросто, но от вас я нынче узнал одну крайне важную вещь. Весьма признателен за помощь. Всего хорошего.

Клерк с глазами-бусинками подчеркнуто-учтиво отворил дверь.

– Всего хорошего, – изрек мистер Притчард.

– «Наняли», сказал тоже! – негодующе ворчал про себя его светлость. – «Нелестное истолкование»! Уж я его истолкую! Старый мерзавец что-то знает, а ежели так, то, стало быть, есть что выяснять! Возможно, он знаком с Оливером; вот уж, кстати, не удивлюсь! Жалость какая: надо было подкинуть ему это имечко и посмотреть, что он скажет. А теперь, увы, поздно! Ну, ничего, до Оливера мы еще доберемся. Похоже, что с телефонным справочником Бантеру не посчастливилось. Пожалуй, стоит обратиться к Чарлзу.

Лорд Питер свернул в ближайшую телефонную будку и назвал номер Скотленд-Ярда. Очень скоро на том конце провода раздался казенный голос, и Уимзи осведомился, нельзя ли переговорить с инспектором сыскной полиции Паркером. Послышалось негромкое пощелкивание – его светлость соединяли с мистером Паркером, – а затем знакомый голос произнес:

– Алло!

– Привет, Чарлз. Это Питер Уимзи. Послушай-ка, а у меня к тебе просьба. Никакой уголовщины, но дело важное. Человек, назвавшийся Оливером, позвонил по некоему номеру в район Мэйфер вечером десятого ноября, чуть позже девяти. Ты не мог бы отследить для меня этот звонок?

– Попытаюсь. А куда именно звонили?

Уимзи продиктовал номер.

– Отлично, старина. Я все выясню и дам тебе знать. Кстати, как дела? Есть что-нибудь интересное?

– Да – презанятная проблемка – не про вашу честь, господа полицейские, – пока, во всяком случае. Загляни как-нибудь вечерком, я с тобой неофициально посплетничаю.

– Благодарствую. Но только не в ближайшие несколько дней. Мы с ног сбились по поводу этого дела с корзинкой.

– А, знаю – история про джентльмена, которого отправили из Шеффилда в Юстон в корзине под видом йоркширской ветчины. Превосходно, превосходно! Делу время, потехе час. Нет, благодарю вас, дитя мое, продлять разговор не надо: эти два пенни я потрачу на сладости. Всего хорошего, Чарлз!

Остаток дня Уимзи поневоле провел в бездействии, во всяком случае, применительно к происшествию в клубе «Беллона». А на следующее утро ему перезвонил Паркер.

– Послушай – я насчет того телефонного звонка.

– Да?

– Абонента соединили в 9:13 из телефонной будки на станции метро Чаринг-Кросс.

– Ох, черт! И оператор, конечно же, парня не запомнил?

– Там нет операторов. Это телефон-автомат.

– Ох! Чтоб их изобретателю жариться в кипящем масле! Все равно огромное спасибо. По крайней мере, нам подсказали направление.

– Жалею, что не смог помочь толком. Всего доброго.

– Всего, гори оно синим пламенем, доброго! – раздраженно рявкнул Уимзи, швыряя трубку. – Что такое, Бантер?

– Посыльный с запиской, сэр.

– А, от мистера Мерблза. Отлично. Возможно, что-то полезное. Да. Скажите мальчишке подождать, будет ответ. – Его светлость торопливо нацарапал несколько строк. – Объявление для таксистов сработало-таки, Бантер! Двое заглянут к мистеру Мерблзу ровнехонько в шесть, так что я собираюсь лично порасспросить ребят.

– Превосходно, милорд.

– Будем надеяться, что дело сдвинулось с мертвой точки. Мое пальто и цилиндр, Бантер, – я на минуточку забегу на Довер-стрит.

Роберт Фентиман оказался дома и сердечно приветствовал гостя.

– Как успехи?

– Похоже, нынче вечером кое-что прояснится. Мне тут черкнули строчку насчет этих таксистов. Я, собственно, зашел с просьбой: мне бы образчик генеральского почерка!

– Разумеется. Выбирайте, не стесняйтесь. Впрочем, «автографов» осталось не так уж и много. Перо и бумагу старик как-то не жаловал: ну, не было у него писательской жилки. Есть тут у меня любопытные заметки по поводу его первых военных кампаний, но, думается мне, эти каракули изрядно устарели.

– Я бы предпочел образчики посвежее.

– Вот пачка аннулированных чеков, если вас устроит.

– Еще как устроит! Мне как раз нужно, чтобы и цифры по возможности встречались. Большое-пребольшое спасибо. Так я их забираю.

– Ну и каким же образом почерк подскажет вам, в котором часу старикан отбросил копыта?

– Это мой секрет, и точка. А вы уже побывали у «Гатти»?

– Да. Там вроде бы этого Оливера неплохо знают в лицо – но не более. Он туда часто заходил на ланч, раз в неделю по меньшей мере, но после одиннадцатого как в воду канул. Возможно, скрывается. Однако я буду заглядывать в ресторанчик время от времени, может, наш друг и объявится.

– Очень разумно. Звонил он из метро, так что и это направление расследования зашло в тупик.

– Вот ведь не повезло!

– А в бумагах генерала вы ничего о нем не нашли?

– Ни словечка, а я просмотрел каждый клочок, каждый обрывок! Кстати, вы давно виделись с Джорджем?

– Позавчера. А что?

– Мне показалось, он ведет себя как-то странно. Я заглянул к нему вчера, а Джордж ну жаловаться, что за ним следят, или что-то в этом роде.

– Следят?

– Ну да, ходят по пятам. Преследуют. Вроде как бедолаг в детективных книжонках. Боюсь, вся эта история действует ему на нервы. Надеюсь, старина Джордж не спятит. Шейле и без того несладко приходится. Славная она женщина.

– На диво славная, – согласился Уимзи. – И всей душой к нему привязана.

– Ага. Вкалывает из последних сил, весь дом на ней держится. Если честно, то не знаю, как бедняжка терпит его выходки. Разумеется, супружеские пары вечно бранятся да препираются, но уж в присутствии посторонних надо бы вспомнить о приличиях. Что за дурной тон: грубить жене при гостях! Так вот и хочется устроить ему нагоняй!

– В его положении и святой выйдет из себя, – отозвался Уимзи. – Получается, что жена его содержит – а я знаю, что для Джорджа это – что нож острый!

– Вы думаете? Мне казалось, для Джорджа такая зависимость вроде как в порядке вещей. А стоит бедной женщине ему напомнить – и Джордж думает, супруга нарочно сыпет соль ему на раны!

– Разумеется, напоминания ему неприятны. Но и миссис Фентиман, между прочим, при мне отпустила резкость-другую.

– Да уж, наверное. Просто беда с Джорджем: совсем не умеет сдерживаться. И никогда не умел. Надо бы ему взять себя в руки и выказать хоть немного признательности. А то он, похоже, думает, что раз Шейле приходится работать наравне с мужчинами, так ей уже и не нужны ни учтивое обращение, ни нежности… ну, все такое, до чего так падки женщины.

– Всегда расстраивался, глядя на супружеские пары: и почему это недавние влюбленные становятся такими грубиянами? – вздохнул Уимзи. – Но, наверное, это неизбежно. Странный народ эти женщины! Им и вполовину не так важны честность и верность, – а я уверен, что брат ваш в избытке наделен и тем, и другим, – как открывание дверей и всякие там «спасибо». Я уж сколько раз замечал.

– Мужчине следует проявлять учтивость по отношению к жене в не меньшей степени, чем к невесте, – добродетельно изрек Роберт Фентиман.

– Конечно, следует – да только так не бывает. Наверное, есть на то причина, нам неведомая, – отозвался Уимзи. – Я, знаете ли, расспрашивал людей, – а все моя обычная любознательность! – и мужья обычно фыркали и уверяли, что их супруги – женщины разумные и принимают их любовь как нечто само собою разумеющееся. Но мне в благоразумие женщин почему-то не верится, тем паче после долгого общения с мужьями.

Оба холостяка удрученно покачали головами.

– На мой взгляд, Джордж ведет себя как распоследний негодяй, – проговорил Роберт, – но, может, я к нему слишком суров. Мы вообще-то никогда не ладили. В любом случае, женщин я не понимаю – и не пытаюсь понять. И все-таки эта мания преследования, или как ее там, дело другое. Ему нужно показаться врачу.

– Безусловно, нужно. Надо бы нам за беднягой приглядывать. Ежели столкнусь с ним в «Беллоне», то поговорю по душам и попытаюсь выяснить, в чем дело.

– В «Беллоне» вы Джорджа не встретите. С тех пор, как заварилась вся эта каша, он обходит клуб стороной. Кажется, работу ищет. Он поминал что-то насчет этих автомобильных магнатов на Грейт-Портленд-стрит: дескать, им продавец нужен. С машинами он недурно управляется, знаете ли.

– Надеюсь, место ему достанется. Даже если платят там мало, работа пойдет Джорджу на пользу: ему просто необходимо развеяться. Ну что ж, я, пожалуй, побреду. Еще раз спасибо, если разыщете Оливера, непременно сообщайте.

– А как же!

Поразмыслив секунду-другую на ступеньках, Уимзи покатил прямиком в Скотленд-Ярд; а там его сразу же проводили в кабинет инспектора сыскной полиции Паркера.

Паркер, коренастый, широкоплечий мужчина лет сорока, с ничем не примечательной внешностью – в самый раз для сыскной работы! – пожалуй, приходился лорду Питеру самым близким – в известном смысле, единственным близким другом. Эти двое вместе раскрыли немало дел, и каждый уважал таланты другого, хотя более несхожих характеров свет не видывал. В этой паре Уимзи был Роландом – стремительный, порывистый, безрассудный, артистичный мастер на все руки. Осмотрительный, благоразумный, основательный Паркер играл роль Оливье: ум его не воспринимал ни искусства, ни литературы, в свободные часы упражнением ему служили доктрины протестантской церкви. Пожалуй, одного только Паркера никогда не раздражала манерность лорда Питера, а Уимзи, в свою очередь, платил ему искренней привязанностью, столь несвойственной для его сдержанной натуры.

– Ну, как оно?

– Недурно. Я к тебе с просьбой.

– Да ну?

– Ну да, черт тебя дери! А что, бывали случаи, чтобы я заходил просто так? Не кликнешь ли кого-нибудь из этих твоих экспертов-графологов: мне нужно установить, одной ли рукою начертаны эти каракули.

И Уимзи выложил на стол с одной стороны – пачку использованных чеков, с другой – листок, найденный им в библиотеке клуба «Беллона».

Паркер изогнул брови.

– А тут ведь еще отменный набор «пальчиков»! Что это такое? Поддельный документ?

– Нет, ничего подобного. Я просто хочу знать, не тот ли самый тип, что выписывал чеки, набросал и эти заметки.

Паркер позвонил в колокольчик и вызвал к себе мистера Коллинза.

– А ведь речь, судя по всему, идет о кругленьких суммах! – заметил детектив, восхищенно просматривая листок. – £150 000 – для Р., £300 000 для Дж. – счастливчик этот Дж. – кто такой Дж.? £20 000 – здесь, и £50 000 – там. Что это еще за богатенький приятель, а, Питер?

– Это долгая история; собственно говоря, ее-то я и собираюсь тебе поведать, как только ты разберешься со своей корзинкой.

– Ах, вот как? Тогда постараюсь не откладывать дела в долгий ящик. Собственно говоря, мне вот-вот должны сообщить нечто важное. Поэтому я и в офисе – дежурю на телефоне. А, Коллинз, это лорд Питер Уимзи, ему очень бы хотелось знать, идентичны ли эти два почерка.

Эксперт внимательно изучил чеки и листок с цифрами.

– Вне всякого сомнения, идентичны, сказал бы я, разве что это – непревзойденного мастерства подделка. В частности, некоторые цифры очень и очень характерны. Например, пятерки, и тройки, и четверки выведены без отрыва от бумаги, с двумя маленькими петельками. Весьма старомодный почерк, рука явно стариковская, причем здоровьем этот человек не пышет. Особенно это заметно по записям на листке. Автор, часом, не старик Фентиман, на днях скончавшийся?

– Собственно говоря, да, только кричать об этом незачем. Дело строго конфиденциальное.

– Да, безусловно. Ну, так я вам скажу, что в подлинности этого клочка бумаги сомневаться не приходится, если вы об этом.

– Спасибо. Именно это я и хотел узнать. Полагаю, что о подлоге и речи не идет. Собственно говоря, вопрос стоит иначе: нельзя ли рассматривать эти черновые наброски как выражение его пожеланий. Не более того.

– О да, если исключить подлог, так я готов поручиться: человек, выписывавший чеки, набросал и эти заметки.

– Отлично. Значит, подтвержден и анализ отпечатков пальцев. Почему бы и не сказать тебе, Чарлз, – добавил его светлость после того, как Коллинз удалился, – дельце это становится чертовски интересным.

В этот момент зазвонил телефон. Паркер, выслушав сообщение, воскликнул: «Отлично поработали!» – и обернулся к Уимзи.

– А вот и он! Поймали-таки негодяя! Прости, убегаю. Между нами говоря, мы это дельце провернули весьма недурно. Возможно, что для меня это обернется повышением. Мы ведь ничего больше не можем для тебя сделать? Меня, видишь ли, ждут в Шеффилде. Увидимся завтра или через день.

Паркер подхватил пальто и цилиндр и исчез. Уимзи самостоятельно нашел выход, вернулся домой и долго сидел над фотографиями, сделанными Бантером в клубе «Беллона», напряженно размышляя.

Ровно в шесть его светлость явился в контору мистера Мерблза в Стейпл-Инн. Двое таксистов уже прибыли и, устроившись на краешке кресел, деликатно потягивали выдержанный херес за компанию с поверенным.

– Ага! – воскликнул мистер Мерблз. – Вот джентльмен, заинтересованный в нашем расследовании. Будьте так любезны, повторите ему все то, что уже рассказали мне. Я выяснил достаточно, чтобы убедиться: это те, кто нам нужен, – добавил мистер Мерблз, оборачиваясь к его светлости, – но лучше порасспросите-ка их сами. Этого джентльмена зовут Суэйн, сдается мне, его история идет первой.

– Что ж, сэр, – начал дородный мистер Суэйн, воплощающий в себе более консервативный тип таксиста, – вам, стало быть, занадобилось узнать, не подбирал ли кто старого жентльмена на Портмэн-сквер в канун Дня перемирия где-то после полудня. Ну так вот, сэр, я еду себе не спеша через площадь – в полпятого дело было, – и тут выходит из дому лакей – номер дома не вспомню, но стоял он на восточной стороне, может, ближе к середке, – и машет мне рукою: дескать, стой! Ну, я торможу, и тут спускается с крыльца совсем дряхлый жентльмен. Тщедушный такой, и закутан до ушей, а ноги тощие, что твои спички, по лицу судя, ему уж за сотню перевалило, и опирается на тросточку. Держится прямо, для такого-то старца, а ковыляет медленно, точно совсем обессилел. Небось старый военный, думаю, по разговору видать, если вы понимаете, о чем я. А лакей и говорит: вези к дому номер такой-то на Харлей-стрит.

– Вы номера не запомнили?

Суэйн назвал номер дома Пенберти.

– Ну, подъезжаю. Тут пассажир мой велел мне позвонить в дверь, а когда вышел на крыльцо какой-то юнец, так и спросить, не будет ли доктор так добр принять генерала Фентона, или Фентимора… что-то в этом роде, сэр.

– А не Фентиман, случайно?

– Ну да, очень может быть, что и Фентиман. Кажется, и впрямь так. Тут возвращается юнец и говорит: да, всенепременно, так что я помог старому жентльмену выбраться из машины. Слабенький такой был, в чем душа держалась, и с лица бледный, сэр, и дышал тяжело, а губы-то совсем синие. Этакий бедолага… и подумалось мне, прошу прощения, сэр, что на свете старик уж не жилец. Так вот, помог я ему подняться на крыльцо, а он расплатился за проезд и дал сверх того шиллинг на чай, и больше я его не видал.

– Это все вполне соответствует версии Пенберти, – согласился Уимзи. – Потрясение от беседы с сестрой так сказалось на его самочувствии, что генерал отправился прямиком к доктору. Все сходится. А как насчет второй истории?

– Сдается мне, что этот джентльмен, по имени… позвольте-ка… Хинкинз… да, верно, мистер Хинкинз подвез генерала от Харлей-стрит.

– Точно, сэр, – подхватил второй таксист, энергичный, остроглазый парень с резкими чертами лица. – Некий дряхлый джентльмен – в точности таков, как описал мистер Суэйн, – сел в мое такси напротив того же самого дома на Харлей-стрит в половине шестого. Я отлично помню, сэр: десятого ноября дело было. А запал он мне в память вот почему: как только я отвез старика, куда велели, у меня мотор забарахлил, так что в День перемирия я машиной не пользовался, а для меня это сплошной убыток, день-то обычно бывает куда как прибыльный! Ну так вот, этот военного вида старец уселся в такси, вместе с тросточкой и всем прочим, ровно так, как Суэйн рассказывает, только не заметил я, чтобы пассажиру моему особо недужилось, хотя и впрямь дряхлый был – что правда, то правда. Может, доктор дал ему лекарство какое-никакое, и бедняге малость полегчало.

– Скорее всего, – кивнул мистер Мерблз.

– Да, сэр. Ну вот, садится он в такси и говорит: «Отвезите меня на Довер-стрит» – вот так и сказал, но если вы спросите номер дома, сэр, боюсь, что не вспомню, потому что, видите ли, мы туда так и не доехали.