Текст книги "Детективное агентство Дирка Джентли (сборник)"
Автор книги: Дуглас Адамс
Жанр: Научная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 6
Чтец явно придерживался той точки зрения, что лучше всего достоинство и величие стихотворения передается, если декламировать его шутовским голосом. Голос то взмывал вверх, то устремлялся вниз, отчего казалось, что слова разбегаются во все стороны и ищут, где бы спрятаться.
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
Ричард расслабленно откинулся на спинку стула. Как любому выпускнику отделения английского языка и литературы колледжа Святого Седда, стихи ему были давно знакомы, и слова легко всплывали в памяти.
Кольриджу в учебном заведении уделялось поистине огромное внимание, несмотря на всем известный факт его пристрастия к легким наркотикам, под воздействием которых к нему во сне и явилось величайшее творение.
Рукопись поэмы берегли как зеницу ока и извлекали из библиотечного хранилища раз в год – чтобы прочитать на обеде в честь Кольриджа.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Интересно, надолго ли это растянется, думал Ричард. Он скосил глаза и с тревогой отметил усердие декламатора. Сперва заунывный голос его раздражал, однако через некоторое время стал успокаивать. Ричард смотрел на ручеек воска, стекающий по оплывшей свече, угасающее пламя освещало остатки еды на тарелках.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
За обедом он позволил себе немного красного вина, и теперь приятная теплота растеклась по телу, разум слегка затуманился. Вопрос профессора внезапно заставил Ричарда задуматься: а действительно, что стало с его бывшим другом?… И вообще, можно ли его так назвать? С Дирком вечно происходили какие-то странные события, непонятным образом взаимосвязанные… По большому счету разумно было бы предположить, что у него есть друзья, однако в самой этой мысли уже ощущалась некая неувязка, как если бы, к примеру, кто-то заявил бы, что Суэцкий кризис вспыхнул из-за булочки.
Свлад Чьелли. Широко известный как Дирк. Нет, скорее не широко, а скандально известный. С ним хотели познакомится, о нем ходили бесконечные слухи – это правда. Но популярным его вряд ли назовешь. Его можно сравнить с серьезной аварией на автотрассе: каждый притормаживает, чтобы приглядеться, но слишком близко подойти никто не решается: чего доброго, обожжет пламенем. Пресловутый – вот подходящее слово. Свлад Чьелли, тот самый пресловутый Дирк.
Он был упитаннее большинства своих сокурсников и страстно любил шляпы (точнее, одну-единственную шляпу), что для молодого человека его возраста было редкостью. Шляпу он носил темно-красного цвета, круглую, с плоскими полями. Как бы ее хозяин ни крутил головой, она всегда удивительным образом удерживалась в горизонтальном положении. Весьма примечательная вещь, которая, впрочем, не подчеркивала достоинств своего обладателя. А вот в качестве абажура для ночника она вполне могла бы послужить стильным и броским декоративным элементом.
Людей как магнитом притягивали к нему слухи, которые он не уставал опровергать и которые брались неизвестно откуда. Похоже, источником служили сами опровержения.
Молва наделила его способностями экстрасенса, унаследованными якобы по линии матери, чья семья, по словам Дирка, жила хоть и в Трансильвании, но в цивилизованном ее уголке. Строго говоря, он ничего не утверждал, а лишь называл все слухи абсолютной чепухой и упорно отметал все предположения, что среди его родни есть летучие мыши, угрожая судебным преследованием каждому, от кого услышит эти злобные выдумки. Тем не менее одеваться он предпочитал в широкое кожаное пальто, а у себя в комнате установил тренажер, предназначенный будто бы для лечения спины. В любое время дня и – что характерно – ночи его могли застать висящим на снаряде вниз головой, при этом он решительно отрицал какие бы то ни было ассоциации с летучими мышами.
С помощью стратегически грамотно построенного опровержения самых невероятных и фантастических слухов ему удалось завоевать себе славу экстрасенса, оккультиста, телепата, колдуна, ясновидца и психосассической летучей мыши-вампира.
Слово «психосассическая» он выдумал сам и сам же категорически отрицал, что оно вообще имеет хоть какой-то смысл.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки…
А еще Дирк постоянно был на мели. Но однажды все изменилось.
Начало переменам положил доверчивый паренек по фамилии Мендер. За эту доверчивость Дирк его, наверное, и выбрал в соседи по комнате.
Стив Мендер заметил, что Дирк, завалившись спать пьяным, разговаривает во сне. Да не просто разговаривает, а бормочет что-то вроде: «Открытие торговых путей… бу-бу-бу… как решающий фактор развития империи… хр-р-р… фьюить… Раскройте тему».
…между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал…
Услышав это впервые, Стив Мендер как ужаленный подскочил в кровати. Второй год обучения близился к концу, на носу – экзамены, а бормотание Дирка поразительно напоминало вопрос из билета по истории экономики.
Мендер на цыпочках подкрался к Дирку и, затаив дыхание, слушал, однако, кроме нескольких несвязных фраз вроде «земля Шлезвиг-Гольштейн» и «франко-прусская война», которые Дирк пробубнил, зарывшись лицом в подушку, разобрать ничего не удалось.
Тем не менее новость распространилась быстро и незаметно, как лесной пожар.
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал…
Весь следующий месяц Дирк был нарасхват: его приглашали в гости, кормили и поили вином в надежде, что во сне он выдаст хоть немного еще экзаменационных вопросов. Как ни удивительно, чем вкуснее была еда и изысканнее вина, тем реже он засыпал лицом в подушку.
Дирк обернул себе на пользу якобы открывшиеся способности, даже не притязая на их наличие. Услышав истории о своем предполагаемом даре, он скептически смеялся, а порой даже выходил из себя.
И на пять миль изгибами излучин
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
Вдобавок ко всему, хоть сам он это и отрицал, во сне Дирк слышал какие-то мелодии, а спустя две недели кто-то вдруг превращал их в очередной музыкальный хит. Впрочем, организовать это нетрудно.
Дирк не прилагал почти никаких усилий к распространению мифов о себе. По натуре он был ленив и, ничем себя не утруждая, лишь позволил доверчивым людям делать всю работу за него. Лень – вот на чем все держалось. Обоснуй он свои сверхъестественные способности подробно и тщательно, у окружающих возникли бы подозрения, и они потребовали бы объяснений. Зато чем туманнее и расплывчатее были его «предсказания», тем охотнее люди ему верили и предавались пустым мечтам.
Со стороны казалось, что Дирку от всего этого нет никакой пользы. В действительности же, если взять да подсчитать, для любого студента ежедневно угощаться за чужой счет еще как выгодно.
Но опять же, разумеется, он сам никогда не признавал свои способности – наоборот, все решительно отрицал.
А потому находился в весьма удобном положении, чтобы в конечном итоге – совсем чуть-чуть – сжульничать.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
– Боже правый!.. – Профессор вздрогнул и проснулся.
От вина и заунывного голоса чтеца его сморило, и теперь он удивленно озирался, однако вокруг ничего не изменилось. В огромном зале, в теплой, умиротворенной тишине звенели слова поэмы Кольриджа. Поморщившись, профессор вновь задремал, на этот раз не так глубоко.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы…
Дирк все же поддался на уговоры погрузиться в гипнотический сон и дать прогноз относительно того, какие вопросы будут в билетах летней сессии.
Идею подсказал он сам, когда принялся перечислять, чего именно не станет делать ни при каких обстоятельствах, только чтобы доказать отсутствие у него предполагаемых и усердно отрицаемых им способностей, пусть даже ему этого очень хочется.
Чтобы раз и навсегда покончить со слухами и доказать, что они – не что иное, как полный абсурд и чепуха, он согласился на гипноз, но на тщательно обдуманных условиях: он запишет предсказание методом автоматического письма, запечатает в конверт и сдаст на хранение в банк. Точность прогноза можно будет проверить только по окончании экзаменов.
Нечего удивляться, что после этого его то и дело просили разрешить взглянуть на предсказания за довольно кругленькую сумму. Такие предложения его возмущали. Он называл их непорядочными…
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог.
Через некоторое время те, кто случайно сталкивался с Дирком в городе, вдруг стали замечать встревоженное, обреченное выражение на его лице. От расспросов он сперва отмахивался, но в конце концов нечаянно обронил, что его матери срочно требуются чрезвычайно дорогие услуги частного дантиста, а денег нет.
С этого времени прием добровольных пожертвований на лечение матери взамен на беглый просмотр предсказанных им экзаменационных вопросов пошел как по маслу, без лишней шумихи.
Затем вдруг выяснилось, что таинственную операцию по силам выполнить одному-единственному хирургу-стоматологу родом из Восточной Европы, проживающему в Малибу. И размеры пожертвований моментально взлетели до небес.
Разумеется, Дирк не допускал и мысли, что все это затеяно только для рекламы его мистических способностей. Он вообще отрицал их наличие и утверждал, что согласился на эксперимент с единственной целью – раз и навсегда опровергнуть все слухи, а если уж люди так хотят верить в его силу, то он – так и быть – сделает им одолжение и позволит заплатить за лечение его горячо любимой больной мамы.
В этой ситуации он должен был выйти сухим из воды.
По крайней мере ему так казалось.
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Собственно говоря, чтобы на свет появились те самые записанные в состоянии гипнотического сна вопросы, понадобилось минимум усилий. Дирк всего лишь просмотрел билеты предыдущих лет, уловил принцип, по которому они составлялись, и вывел некоторые предположения. Он не сомневался: число совпадений будет достаточно высоким, чтобы обрадовать наивных простачков, и достаточно низким, чтобы усыпить подозрения остальных.
И вроде бы все так и вышло.
Но самое поразительное, что произвело фурор и в конечном итоге привело к его отчислению из Кембриджа и едва не закончилось для него тюрьмой: все предсказанные им экзаменационные билеты совпали с действительными.
Тютелька в тютельку. До последней запятой.
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
А если вспомнить шквал сенсационных сообщений в прессе! Сначала его изобличали как мошенника и афериста, затем вдруг принялись прославлять как героя, и так несколько раз по кругу, пока всем это не надоело и внимание общественности не переключилось на какого-то хитреца, обставляющего всех подряд в бильярд…
Позже Ричард встречал Дирка время от времени. Тот приветствовал его сначала осторожной ухмылкой, будто проверяя, не желает ли Ричард взыскать с него какой-нибудь прошлый долг, а потом расплывался улыбкой во весь рот в надежде занять немного денег. Дирк то и дело менял фамилии, и Ричард сделал вывод, что он так ведет себя не с ним одним.
В Ричарде вдруг шевельнулось чувство острой жалости: человек, ярко блиставший в тесном университетском кругу, поблек в свете будничных дней. Он задумался, почему так резко и неожиданно, но в то же время так беззаботно и небрежно прозвучал вопрос профессора.
Ричард посмотрел по сторонам: на похрапывающего профессора; притихшую, восторженную Сару; на огромный зал в мерцающих отблесках света; на старинные портреты министров и поэтов – в темноте они были почти неразличимы, лишь то тут, то там, озаренные свечным пламенем, вспыхивали их белозубые улыбки; на заведующего кафедрой английского языка и литературы; на книгу «Кубла Хан» у него в руках; и наконец – исподтишка – на собственные часы. И вновь откинулся на спинку стула.
Чтец дошел до второй, еще более странной части поэмы…
Глава 7
Последний день жизни клонился к вечеру, а Гордона Вэя интересовало только одно – лишь бы на выходные не пошел дождь. Синоптики обещали переменчивую погоду: сегодня ночью туман, в пятницу и субботу днем солнечно, но прохладно, к вечеру воскресенья в отдельных районах возможны ливни. Как раз когда все поедут домой, в город.
Все, кроме Гордона Вэя.
Разумеется, об этом синоптики умолчали, потому что предсказывать такое не входит в их обязанности. Но и гороскоп тоже не сказал ничего определенного: предупредил об аномальной планетарной активности в его знаке зодиака, посоветовал не смешивать желаемое с необходимым, а при решении рабочих вопросов действовать спокойно, решительно и беспристрастно. По непонятной причине в гороскопе забыли упомянуть, что к концу дня Гордон Вэй будет мертв.
Неподалеку от Кембриджа он остановился у небольшой бензоколонки, однако перед тем, как заправиться, несколько минут разговаривал в машине по телефону.
– Ладно, позвоню завтра, – сказал он, – или сегодня, только попозже. А лучше позвони сама. Через полчаса я буду в коттедже. Да, я знаю, этот проект важен для тебя… Да, хорошо, важен для всех, и давай на этом остановимся. Он нужен и тебе, и мне. Конечно, о чем речь… Я и не говорил, что мы перестанем его финансировать. Просто проект дорогостоящий, и нам следует взглянуть на все это спокойно, решительно и беспристрастно. Послушай, может, ты приедешь ко мне, и мы все обсудим?… Ладно, да, я понимаю. Знаю. В общем, подумай об этом, Кейт. Созвонимся. Пока.
Он положил трубку и еще пару минут посидел в машине – просторном, серебристо-сером «мерседесе», какие обычно используют для рекламы. И не обязательно для рекламы самого «мерседеса». Гордон Вэй, брат Сьюзан и работодатель Ричарда Макдаффа, был богатым человеком, основателем и владельцем компании «Новейшие технологии 2». Первая фирма, «Новейшие технологии», прогорела по самой заурядной причине, а с ней вылетели в трубу и все заработанные деньги.
К счастью, ему снова удалось разбогатеть.
«Заурядная причина» состояла в том, что он продолжал заниматься компьютерной техникой, когда каждому подростку в стране уже наскучило возиться с дребезжащими «ящиками». Так что на этот раз он сделал ставку на программное обеспечение. Создав два продукта, один из которых – «Гимн» (второй, еще более рентабельный, так и не увидел свет), компания «Новейшие технологии 2» оказалась единственным британским разработчиком программного обеспечения, которого можно было упомянуть в одном предложении с «Майкрософт» и «Лотус». Пусть это предложение и начиналось со слов «“Новейшие технологии” в отличие от таких крупных американских компаний, как “Майкрософт” и “Лотус”…», но все же! «Новейшие технологии» существуют. А Гордон Вэй – их владелец.
Он вставил кассету в стереомагнитофон. Послышался мягкий, чинный щелчок, и через секунду из восьми динамиков, скрытых за матовыми черными решеточками, полились звуки «Болеро» Равеля, настолько прорисованные и глубокие, что возникало ощущение физического присутствия на ледовой арене [3]3
Отсылка к победному выступлению под знаменитую музыку Равеля фигуристов из Ноттингема Джейн Торвилл и Кристофера Дина на XIV зимних Олимпийских играх в Сараево.
[Закрыть]. Гордон мягко выстукивал мелодию по оплетке руля и смотрел на приборную доску, на изящные подсвеченные цифры и крошечные огоньки. Спустя некоторое время до него дошло, что на бензоколонке самообслуживание, поэтому придется выходить из машины.
На заправку ушло минуты две. Притопывая ногами от холода, Гордон Вэй залил бак, затем подошел к небольшой обшарпанной будке, заплатил за бензин, прикупил пару местных карт и несколько минут с энтузиазмом рассказывал кассиру о возможных перспективах развития компьютерной отрасли в будущем году. Он выдвинул предположение, что параллельная обработка данных станет основным ключом к поистине высокопроизводительным программам, но глубоко усомнился, что исследования искусственного интеллекта, в частности, с использованием языка ПроЛог, в ближайшем будущем приведут хотя бы к мало-мальски жизнеспособному в коммерческом плане результату, по крайней мере в том, что касается офисной компьютерной среды. На кассира эти разглагольствования не произвели ровно никакого впечатления.
– Очень разговорчивый попался парень, – объяснял тот позже полиции. – Уйди я на десять минут в туалет, он рассказывал бы все это кассовому аппарату. А задержись я еще немного, аппарат бы тоже не выдержал. Да, это точно он, – добавил кассир, снова взглянув на фотографию Гордона Вэя. – У него здесь рот закрыт, вот я его и не признал сперва.
– И ничего подозрительного? Вы в этом абсолютно уверены? – допытывался полицейский. – Ничто не показалось вам странным?
– Нет, я уже говорил: самый обычный покупатель в самый обычный вечер. Такой же, как все остальные.
Полицейский в упор посмотрел на него.
– А вот предположим, если бы вы увидели такое… – Полицейский свел в кучку глаза, вывалил изо рта язык и несколько раз подскочил на месте, крутя в ушах пальцами. – Вы бы тоже не удивились? Что бы вы подумали?
– Ну, э-э-э… – Кассир испуганно отпрянул. – Подумал бы, что вы спятили…
– Хорошо, – сказал полицейский и отложил блокнот. – Просто у всех свои представления о странностях. Понимаете, сэр? Если вы называете вчерашний вечер обычным, то я – прыщ на заднице у тетки маркиза Куинсберри. Официальные показания мы возьмем у вас позже. Спасибо, что уделили время, сэр.
Все это будет потом.
А пока Гордон сунул карты в карман и зашагал назад к машине. В тумане автомобиль покрылся матовым слоем мельчайших капель, что придавало ему очертания… ну, в общем, очертания чрезвычайно дорогого «мерседеса-бенца». Гордон вдруг подумал, что ему всегда хотелось быть обладателем чего-то подобного. Впрочем, он уже давно научился быстро выкидывать из головы такие мысли, потому что ни к чему хорошему они не приводили, а лишь сбивали с толку.
Он по-хозяйски похлопал по капоту, обошел вокруг и как следует нажал на приоткрытую крышку багажника. Раздался приятный щелчок исправного механизма. Вот в чем достоинство всей этой роскоши! В приятных звуках, издаваемых всегда исправными механизмами. Старые как мир ценности – высокое качество и профессиональное мастерство. Тут Гордон вспомнил, что нужно немедленно дать Сьюзан массу поручений, сел в машину и, едва вырулив на шоссе, набрал номер.
– «…оставьте сообщение на автоответчике, и я вам перезвоню. Возможно».
Пи-и-ип.
– Сьюзан, привет. Это Гордон, – произнес он, прижимая плечом трубку к уху. – Еду в коттедж. Сегодня… э-э-э… четверг, сейчас восемь сорок семь вечера. На дороге туман. Послушай, в выходные я жду американцев, они собираются обсудить реализацию второй версии «Гимна», рекламу и все такое… Ты знаешь, хоть я и не люблю тебя об этом просить, но деваться некуда, приходится.
Мне нужно, чтобы Ричард серьезно занялся делом. И не как всегда… Я обращаюсь к нему, он отвечает: «Да, никаких проблем», а сам… Черт! Грузовик ослепил фарами… Что за водители… никогда не выключат дальний свет. Так можно и насмерть разбиться! А на автоответчике осталось бы мое последнее пожелание оснастить фуры автоматическими выключателями дальнего света… Послушай, попроси Сьюзан – я имею в виду не тебя, конечно, а мою секретаршу Сьюзан, – пусть напишет от меня тому типу из департамента окружающей среды: если мы обеспечиваем технику, то с них – юридическое сопровождение. Так будет лучше всем. В любом случае он мне кое-чем обязан, да и к чему весь этот конкурс, если мы не в состоянии дать пинка какому-нибудь прохвосту. Можешь намекнуть, что я всю неделю веду переговоры с американцами.
Кстати… Надеюсь, я не забыл положить ружья. Дались же им эти зайцы, почему американцам всегда так хочется пострелять? Я тут прикупил пару карт: вдруг удастся убедить гостей в пользе долгих пеших прогулок? Может, заодно и мысли о зайцах повыветрятся. Жалко ведь пушистиков. Надо будет заготовить специальный предупредительный знак наподобие тех, что выставляют у них в Беверли-Хиллз. Что-нибудь вроде «Внимание, ведется стрельба».
Сделай пометку для Сьюзан: пусть раздобудет такой знак и приколотит его к заточенной жерди. Воткнем в землю, чтобы зайцы читали. Конечно, я имею в виду секретаршу Сьюзан, не тебя.
Так, о чем я говорил?
Ах да. О Ричарде и второй версии «Гимна». Сьюзан, через две недели состоится бета-тестирование. Ричард уверяет, что все в порядке. Но каждый раз, когда я вхожу к нему в кабинет, у него на экране компьютера одна и та же картинка: диван вертится вокруг своей оси. По словам Ричарда, это важная концепция, но я вижу всего лишь предмет мебели. Людям, мечтающим превратить бухгалтерскую отчетность компании в песню, вряд ли нужен крутящийся диван. Да, и еще. По-моему, пока рано заниматься трансформацией рисунка эрозионной сети Гималаев в пьесу для квинтета флейт.
Теперь о проекте Кейт. Сьюзан, не скрою, он нам дорого встанет и по оплате труда, и по машинному времени. И меня это очень тревожит. Конечно, исследования долгосрочные и важные, но ведь существует вероятность – да-да, всего лишь вероятность, однако нам следует в полной мере все проверить и оценить, – что они ни к чему не приведут… Странно, из багажника слышен какой-то шум. Вроде бы я хорошо его закрыл.
…Так вот, что касается Ричарда. Боюсь, только один человек может узнать, занимается он делом или витает в облаках. И этот человек – Сьюзан. На этот раз я имею в виду, конечно, тебя, Сьюзан, а не свою секретаршу.
Поэтому прошу – хоть мне очень неудобно, честное слово, – но, пожалуйста, повлияй на него. Объясни, как для нас это важно. Он должен понять, что «Новейшие технологии» – развивающаяся коммерческая компания, а не место для постановки опытов. Вечная проблема с этими учеными – выдвинут одну действительно стоящую идею и ждут, что их будут финансировать до скончания века, а сами вычисляют рельеф собственного пупка… Прости, мне нужно остановиться и закрыть багажник. Я сейчас…
Гордон положил трубку на пассажирское сиденье, съехал на обочину, вышел из машины и подошел к багажнику. В это мгновение крышка распахнулась. Некто выскочил из багажника, выстрелом в грудь из двустволки убил его наповал и исчез.
Изумление, испытанное Гордоном Вэем в момент своей внезапной смерти, не идет ни в какое сравнение с тем, как он удивился бы дальнейшим событиям.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?