Книга: Жизнь после Бога - Дуглас Коупленд

Дальше...

Часть историй - дорожные. К таким относится зарисовка «Милые создания». Здесь мы встречаем мысленный разговор отца с дочерью о животных, которые попадаются путешественникам в дороге, рассуждения о природе человека и животных. Например, что было бы, если бы не люди строили небоскребы, а кошки. Насколько сильно меняется человек с возрастом и что вообще делает человека человеком. Под конец дня (когда семья устроилась на ночлег) дочь просит рассказать отца сказку. Сказка получается очень короткой и грустной. Я когда-то читала одну из книг Тоона Теллегена с короткими сказками, где тот очеловечивает животных - у Коупленда получилось что-то похожее.

«В пустыне» - ещё одна дорожная история. Автомобильное путешествие персонажа сменяется пешим, когда у главного действующего лица глохнет автомобиль. А тут ещё ночь, незнакомая местность, главный герой заблудился. Пока герой был за рулем - он слушал радио и размышлял, что его чувства со временем притупляются и «какая это скверная шутка – прожить еще несколько десятков лет, ни во что не веря и ничего не чувствуя». В конце зарисовки автор отмечает, что маленькие добрые поступки (персонажа спас бродяга, указав заблудившемуся человеку дорогу до поселения) иногда запоминаются гораздо больше, чем какие-то более масштабные события.

«Патти Херст» - здесь мы узнаем, что у главного действующего лица есть старшая сестра Лори, одним из любимых образов которой стала Патти Херст. Повзрослев, сестра сильно изменилась (это все описано в зарисовке), а потом исчезла. Её не мог найти даже нанятый отцом детектив. И вот, приятель сообщают, что видел Лору в городке под названием Уистлер. Рассказчик сразу выдвигается туда - «проверить, правду ли мне сказали». Здесь много размышлений о человеческой памяти, и ещё о том, чем она отличается от памяти животных. В тексте несколько раз встречается словосочетание «моментальный снимок». Почти все такие «снимки» - воспоминания персонажа о сестре. Но есть и ещё один - о псе Уолтере, который умер от тоски по своему хозяину после его смерти.

«Геттисберг» - другая мысленная беседа отца с дочерью, правда в этот раз главный герой гостит у своих родителей. Он вспоминает разговор со своей бывшей женой, которая говорила, что в её молодости мир был полон чудес, а потом это волшебное чувство прошло. И как его вернуть - неясно. Прошла и любовь, в результате чего двое оказались в разводе. В этой зарисовке есть беседа матери и сына по поводу утраты иллюзий и того, что может продолжать держать людей вместе.

«Умеющие летать» - зарисовка, как бы предваряющая «Геттисберг» (здесь рассказывается о приезде главного действующего лица к родителям). Здесь главная тема - одиночество, близкие же люди (родители) в этот раз не только разговаривают с сыном, а пытаются его чем-то отвлечь (например, вместе покормить соек, живущую на заднем дворе дома белку-летягу Йо-йо). На какое - то время им это удается, а потом герой снова впадает в уныние. Из этой части книги можно узнать, почему домашние гуси помнят людей «год и один день» и как «целое море жизни» (наблюдение за птицами, животными) все-таки может дать облегчение человеку, который находится в депрессии.

«Тысяча лет» («Жизнь после Бога») - здесь тоже много природы. Мы находим главного героя на природе в палатке «в пиджаке, галстуке». Здесь - смесь размышлений о том, как будут воспринимать людей их потомки через тысячу лет, рассказ, о том, что привело человека на природу, и почему он оказался неподготовлен к этому, размышления о том, почему жизнь «сейчас» похожа на сон. Я не так давно читала книгу О. Токарчук «Бегуны»: если убрать из книги польской писательницы все медицинские подробности и описания, то истории людей из книг Коупленда и Токарчук становятся очень близкими по духу друг другу.

Здесь обращает на себя внимание фраза:

В чем твой конец и твое начало? Может быть, твое ты – это незримый шелк, сотканный из твоих воспоминаний? Или это дух? Электричество? Что это такое?

«Не то солнце» (более ранняя по структуре книги зарисовка). В ней две части - «Думая о солнце» и «Мертвые говорят». Это - одна из самых горьких частей книги, о том, каким может быть конец света. Вторая часть - повествование от лица погибших об их смерти .

«Гостиничный год» - тоже повествование, состоящее из двух историй - «Кэти» и «Донни». Рассказывается о человеке, который «оборвал большую часть своих связей с прошлым» и переехал жить в гостиничный номер практически без удобств. Кэти и Донни - это одни из тех людей, с кем герой повествования смог наладить общение. Маленький кусочек жизни каждого из них рассказан отдельно. В конце второй зарисовки есть фраза, которая может послужить скрепляющим элементом для некоторых частей книги:

Вскоре я покинул гостиницу, а после этого очень скоро влюбился. Любовь была пугающим чувством и причиняла боль – не только пока длилась, но и потом, когда прошла.

Короткие зарисовки сюжетных линий выглядят словно заметки на полях. Будто диалог в баре с незнакомцем, который выпил достаточно, чтобы поговорить на чистоту и излить свою душу. Упомянув о своём поколении, как о первом, что выросли без Бога, он учтиво забыл сказать, что дальше будет только хуже. С приходом эпохи капитализма, каждый из нас ощутил на себе отпечаток взросления без внимания со стороны старших, со стороны близких, со стороны родителей. Никто из них не смог дать тот самый приют для души, в котором можно было бы найти утешение и отвлечься от невзгод. Их нельзя винить, поскольку они сами были забиты своими проблемами, у них было множество неурядиц, они следовали лишь одной цели - накормить свою семью и себя самих.

Возникает ощущение, что мы все плывём вниз по течению, даже не понимая финальной точки этого плавания. С годами поток усиливается, а спасительная соломинка, если и попадалась на пути, то была успешно пропущена. И даже если она виднеется, то добраться до неё нет никакой возможности, а самое страшное и обидное, что и желания. Апатия и прокрастинация, две главные беды - возможных предвестников кризиса среднего возраста, но из-за ускоренного темпа нашей жизни, эти чувства настигают душу гораздо раньше, в тот момент когда она ещё не окрепла.

Приведя в порядок мысли, хочется отметить что будь данный рассказ успешно отредактирован специально обученными людьми, то цены ему бы не было. А так, большой поток воды размывает благоприятное впечатление, которое производит автор своими мыслями и взглядами на окружающую действительность на тех, кто в нужный момент взял в руки эту книгу.

Малые создания. Доверительный мысленный разговор с дочерью, обращение к её памяти. Они едут в гости к деду. Длинная утомительная дорога. Открытие нового мира, где нет людей, и царствуют животные, отсюда и рассуждения о мироустройстве. Папа рассказывает сказки, герои которых, хоть пёс, хоть кошка, хоть белка хотели стать кем-то, а не стали никем — неудачники. Печальные сказки, про лузеров, но, такова жизнь

Гостиничный год. Грустный рассказ из двух зарисовок. Можно сказать, что это два маленьких рассказа, по именам главных героев, объединённых общим названием. Непересекающиеся истории короткой жизни гостиничных соседей автора — Кэти и Донни. Маленькие ничтожные люди, но в каждом есть свои, и глубина, и доброта, и щедрость. Разглядеть сложно, но в каждом живёт душа. - «Любовь была пугающим чувством и причиняла боль – не только пока длилась, но и потом, когда прошла». - «Я хотел бы влюбиться снова, надеюсь только, что это не будет случаться слишком часто. Не хотелось, чтобы это вошло в привычку – а то, чего доброго, потянет на что-нибудь еще похлеще – на что, я и сам не знаю».

Умеющие летать. Рассказ маленького человека о прожитом дне. Да, прополз ещё один пустой, ничтожный день в неряшливой квартире. Бессмысленные действия, заполняющие лишнее время. Даже поездка к родителям не спасает от вакуума одиночества, наоборот, во всех словах и взглядах матери видится жалость к нему. И только птицы на заднем дворе свободны от сострадания и душевных мук — вот и вся суть рассказа: «..отчего люди не летают так, как птицы?»

Нe тo солнце. Очередной короткий рассказ, на этот раз, представляющий множество исповедей умерших от ядерного взрыва людей. Это, как идея фикс: в первой части навязчивые сновидения, в которых происходят разнообразные ядерные вспышки, во второй люди, погибшие от них. Яркие описания, глубокие переживания. Рассказ, представлен двумя частями: предчувствия катастрофы и свершившихся от неё смертей, обе о единстве жизни и смерти. Человек — временное явление, мир — вечен.

Геттисберг. Новый тёплый разговор с дочерью. Воспоминания навеяны разрывом с матерью девочки, переживания свежи и поэтому звучат очень доверительно и честно. Человек очень искренне пытается разобраться, как и когда произошли в них перемены, почему мечтательность уступила место обыденности, куда пропала «цепочка волшебных мгновений». - «Пока ты молод, тебе всегда кажется, что жизнь еще не началась, что «жизнь» запланирована на следующую неделю, следующий месяц, следующий год, после каникул – когда-нибудь. Но вдруг ты понимаешь, что уже не молод, а запланированная жизнь так и не наступила. И ты спрашиваешь себя: «Ладно, а как же тогда называется то, что происходило со мной до сих пор,– эта интерлюдия, это лихорадочное безумие?»

В пустыне. Рассказ от первого лица, в котором рассказчик испытывает тревогу за то, что «человеку не во что верить <...> о том, какая это скверная шутка – прожить еще несколько десятков лет, ни во что не веря и ничего не чувствуя”. Родители, убеждённые атеисты, воспитали своих детей вне религии. Однако, герой рассказа, попав в сложную уголовно наказуемую ситуацию, заплутавшийся в техасской пустыне, обращает своё внимание к Богу, приняв неожиданную помощь бродяги. Позже, в раздумьях о вере, он часто вспоминал «обветренное лицо бродяги – лицо, напоминающее о том, что все же еще осталось нечто, во что можно верить, пусть и верить стало уже не во что. Лицо, обращенное к таким людям, как я, которых жизнь подводила к самой пропасти одиночества, которые даже падали туда, но для которых – когда они наконец выкарабкивались – наш мир всегда выглядел по-новому.

Патти Херст. Следующий рассказ, как предвещает Коупленд, о последовательности жизненных событий. Скорее всего, в жизни есть тесная взаимосвязь явлений, поступков, событий, именно эту зависимость и пытается отыскать Луи, рассказчик, от имени которого повествует автор. Печальная история об исчезнувшей сестре, как домочадцы не услышали тревожных звоночков в её любимой истории о Патти Херст? Почему позволили ей исчезнуть? Устали? Почему девушка сама не вернулась в родной дом, ведь даже гуси помнят место рождения один год и один день. Открылся ли для беглянки сестры новый мир? «...всякий день каждый из нас переживает несколько кратких мгновений, которые отзываются в нас чуть сильнее, чем другие,– это может быть слово, застрявшее в памяти, или какое-то незначительное переживание, которое, пусть ненадолго, заставляет нас выглянуть из своей скорлупы <...> И если бы мы собрали эти краткие мгновения в записную книжку и взглянули на них через несколько месяцев, то увидели бы, что в нашей коллекции намечаются некие закономерности – раздаются какие-то голоса, которые стараются зазвучать нашей речью. Мы поняли бы, что живем совершенно другой жизнью, о которой даже не подозревали. И возможно, эта другая жизнь более важна, чем та, что мы считали реальной».

Тысяча лет (Жизнь после Бога). Заключает книгу самый философский, на мой взгляд, рассказ. Написан он в той же манере, что и предыдущие — перетасовка кусочков от линий жизней различных людей. Автор выносит на поверхность своих раздумий множество вопросов, и все они не имеют однозначных ответов, да и сам задающий тон повествованию, не в силах найти решение. В рассказе нет сюжета — это мысли обо всём на свете. Обращаясь к Богу человек пытается понять себя, зачем он живёт, в чём его предназначение, почему болит душа, как сделать правильный выбор, что важнее - любовь или одиночество. Жизнь рассказчика и его друзей протекала «без политики и религии. Это была жизнь детей потомков первопроходцев – жизнь после Бога”.

Стейси тянет исповедаться. Она говорит: «Видишь ли, старик, между такими, как ты и я, и остальным миром – огромная разница»,– и я спрашиваю Стейси, в чем же она. – Ну, ты ведь знаешь, что существует точка, которой достигаешь однажды… однажды, когда ты вдруг ломаешься и понимаешь, что остался совсем один и падаешь в пропасть. – Конечно… но разве не со всеми так? – спрашиваю я. И Стейси отвечает: – Видишь ли, когда это происходит, рядом с большинством людей кто-то есть, поэтому изгнание из Рая не так тяжело. Но ты и я, старик, мы – это совсем другое. Мы прошли через все это дело в одиночку. И теперь как острова. Я не знаю, воспринимать это как комплимент или нет.

Я человек тихий, я склонен додумывать свои мысли про себя и по возможности не говорить лишнего. Но сейчас, по-моему, я слишком разговорился. Думаю, дело в том, что внутри у меня скопилось слишком много чувств, которые так и просятся наружу. При мысли об этом мне становится легче, потому что едва ли не самой большой моей заботой в последние годы было то, что я теряю способность чувствовать остро и ярко – так, как это было, когда я был моложе. Это пугает – осознавать, как твои эмоции отдаляются от тебя, а тебе все равно.

Я не могу сказать, что это сплошное потрясение. Но это РЯД потрясений, маленьких и важных. Все не мог сообразить, что мне напоминает вот этот прием "обращение к сыну"(в паре рассказов он присутствует). А это же у Юрия Казакова было - "Во сне ты горько плакал", известный рассказ. Повод перечитать Казакова. Что же касается "Жизни после Бога" Дугласа Коупленда - это удивительный сборник. Вот:) ___ Т.е. все это уместилось в 4 дня, и я думаю, что потрясающие вещи находят нас не случайно:)

«Мое тело старится, кожа приобретает странные оттенки, члены выходят из повиновения, тело все меньше и меньше является частью меня, каким я помню себя когда-то. Перечитав написанное здесь, я понял, что я – несчастливый человек и вряд ли когда-либо буду счастлив»

В силу субъективности моего вкуса, эта книга мне не понравилась. Первые рассказы мне казались … своеобразными, но в них интересны были рассуждения о человеке и его значении в истории человечества, размышления о природе и живых существах… Потом все стало как-то грустнее и грустнее. Последний рассказ в сборнике, «Тысяча лет (Жизнь после Бога)» меня вообще утомили атмосферой потерянности, хотя все начинается с воспоминаний детства и своих друзей, о которых он рассказывает поочередно. Но все какие-то разочарованные, в чем-то циничные, какие-то сплошь «больные» люди. И сам герой тоже признается в этом:

«…я считаю себя человеком надломленным. Я серьезно задаюсь вопросом о том, в правильном ли направлении движется моя жизнь, и без конца перефразирую компромиссы, на которые мне приходилось идти. У меня ничем не гарантированная и не очень-то денежная работа в некоей аморальной корпорации, так что о деньгах я могу не волноваться. Я мирюсь с половинчатыми взаимоотношениями, так что об одиночестве я могу не волноваться тоже. Я утратил способность испытывать чистые чувства, как в юности, взамен приобретя обтекаемую ограниченность, которая, как я полагал, поднимет меня «на вершину». Смех да и только. Говорят, жизнь – сплошной компромисс, и все же мне неприятно думать, до чего меня довели эти компромиссы: желтые таблетки, бессонница. Но думаю, все это не ново»

Кроме атмосферы книги, на меня очень неприятное впечатление произвел язык повествования. Он очень примитивен, скуден… Отдает какой-то искусственностью, будто писал не живой, хоть и страдающий человек, а какой-то робот… Это язык «пластика», до такой степени он неживой и безэмоциональный… Книга не стала для меня собеседником, несмотря на философские вопросы поиска смысла своей жизни, жизни человечества и пр. Поэтому закрыла ее с облечением и четким пониманием того, что этого автора мне навряд ли захочется еще почитать.