Текст книги "Потерянный город Обезьяньего бога"

Глава 7
Рыбка, которая проглотила кита

Убежденный в близком открытии тайны, Стив начал немедленно планировать экспедицию на У1. Приготовления обернулись настоящим кошмаром. Гондурасские чиновники, выдающие разрешения, действовали непредсказуемо и неэффективно. Борьба между различными группировками приводила к тому, что, если кто-либо из политиков соглашался помочь, его противники начинали ставить палки в колеса. Но Элкинс проявил мягкую настойчивость, работая с обеими сторонами и искусно снабжая их деньгами, и в конечном счете получил разрешение на обследование У1. В течение всего этого времени он демонстрировал выдающиеся дипломатические таланты, тщательно скрывая от гондурасского правительства местонахождение долины, так как опасался, что утечка информации может привести к разграблению объекта. Он успешно заручился финансовой поддержкой шести влиятельных лиц и решил добраться до места на вертолете, чтобы избежать трудного наземного путешествия.

Но все его планы расстроились в один день – 29 октября 1998 года на Гондурас обрушился ураган «Митч». В некоторых районах уровень воды из-за ливней поднялся на три фута, что вызвало катастрофические наводнения и оползни. Погибли семь тысяч человек, вспыхнули эпидемии, что привело к мародерству и беспорядкам. Ураган нанес ущерб на сумму, составляющую 70 процентов от ВВП страны, уничтожил две трети дорог и мостов. Экспедицию пришлось отменить. Трудно было даже предположить, когда появится возможность вернуться к этому вопросу (если вообще появится).

Президент Гондураса заявил, что ураган отбросил экономику страны на полстолетия назад. Последовали долгие годы, отмеченные хаосом и катастрофами, кривая убийств резко пошла вверх, инвестиции упали до нуля, судебная система рухнула. Один гондурасский бизнесмен в 2013 году сказал журналисту «Телеграфа»: «Эта страна превращается в настоящий ад».

Назовем две основные причины, по которым Гондурас с таким трудом вставал на ноги после урагана. Первая – система землевладения, унаследованная от испанцев: кучка богатых. Вторая, еще более существенная – нездоровые отношения с США: недальновидная политика американцев и их деловые интересы способствовали поддержанию нестабильного состояния в стране на протяжении более ста лет. Со времени обретения независимости в 1821 году и по сей день Гондурас живет как на вулкане: за это время произошло более 300 гражданских войн, мятежей, восстаний и случаев неожиданной смены правительства.

Можно сказать, что история современного Гондураса началась в 1873 году, когда американцы узнали о бананах благодаря роману Жюля Верна «Вокруг света за 80 дней», где этот плод назван «сытным, будто хлеб со сливками». Родиной бананов является Азия, но на протяжении многих веков они выращиваются в Центральной Америке, куда их завезли испанцы. В Соединенных Штатах бананы долго оставались экзотическим деликатесом из-за их дороговизны и трудностей хранения. В 1885 году бостонский предприниматель Эндрю Престон[25]25
  Поскольку моя семья происходит из Бостона, я обратился к своей кузине Эллен Катлер, нашему семейному хронисту, с вопросом, не является ли Эндрю нашим родственником. Она ответила, что Эндрю и в самом деле приходится мне пятиюродным братом в третьем поколении – «еще один капиталист и империалист на семейном древе». (Примеч. авт.)


[Закрыть] вместе с партнером учредил «Бостон фрут компани», собираясь использовать быстроходные пароходы (а не парусные суда) для доставки бананов до того, как они испортятся. Предприятие увенчалось успехом: недорогие вкусные бананы быстро завоевали страну. К началу XX века «Бостон фрут», которая впоследствии слилась с «Юнайтед фрут компани», имела сорок тысяч акров плантаций на северном побережье Гондураса и стала самым крупным нанимателем в стране. Это положило начало долгим и деструктивным отношениям между американскими банановыми компаниями и Гондурасом, который пренебрежительно прозвали банановой республикой. «Юнайтед фрут» и другие фруктовые компании приобрели печальную известность из-за своих политических и налоговых махинаций: они осуществляли перевороты, занимались подкупами, эксплуатировали рабочих. Эти компании препятствовали развитию страны, поощряли коррупцию и крайние проявления «капитализма для своих», свергая правительства в собственных интересах.

Центральной фигурой в этой истории стал молодой американец Сэмюел Земюррэй, молодой иммигрант из России, который начинал с уличной торговли в Алабаме. Когда ему исполнилось восемнадцать, он обратил внимание, что по прибытии грузовых кораблей «Бостон фрут» в порт Мобил с них сбрасывают бананы, созревшие за время пути, – фрукты портились, не успев попасть на рынок. Земюррэй купил за гроши партию таких бананов, поместил их в грузовой вагон и повез вглубь страны, по пути отправляя телеграммы торговцам, чтобы те встречали вагон и быстро покупали дешевые бананы. К двадцати одному году он заработал более ста тысяч долларов и стал известен как Банановый Сэм. Земюррэй учредил «Куйямель фрут компани», владевшую двумя грузовыми пароходами и пятью тысячами акров банановых плантаций на побережье Гондураса. Американцы проявляли ненасытную жадность в отношении бананов. (Ситуация не изменилась и по сей день: бананы неизменно занимают первое место по объему продаж в супермаркетах «Уолмарт».)

Фруктовые компании процветали, а гондурасская экономика почти постоянно пребывала в кризисе. В то время главным мировым банкиром была Великобритания, которая дала Гондурасу в долг гораздо больше денег, чем страна могла вернуть. Суверенный долг Гондураса достиг таких размеров, что британцы стали грозить войной с целью возврата долга. Вмешательство Соединенного Королевства или другой европейской страны в дела Центральной Америки было неприемлемо для президента США Уильяма Говарда Тафта. В 1910 году Государственный секретарь США Филандер Чейз Нокс привлек Джона Пирпонта Моргана[26]26
  Имеется в виду знаменитый американский предприниматель и финансист.


[Закрыть] к участию в сделке по выкупу у Великобритании гондурасского долга (приобретенного из расчета пятнадцать центов за доллар) и его реструктуризации. Согласно договору Моргана с гондурасским правительством, его агенты заняли все гондурасские таможни и стали собирать пошлины в счет долга.

Это возмутило Земюррэя. За много лет он создал систему соглашений с гондурасским правительством, предусматривавших освобождение от пошлин. Морган же обещал обложить бананы такими высокими пошлинами (по центу с каждого фунта), что «Куйямель фрут» вскоре пришлось бы покинуть рынок. Земюррэй отправился в Вашингтон, чтобы выразить протест против новых порядков, и встретился с Ноксом. Встреча прошла бурно. Нокс с ханжеским пылом отчитал Земюррэя, сказав, что тот должен помочь замечательным банкирам Моргана, зарабатывающим деньги для страны. Земюррэй ушел в ярости, а Нокс настолько испугался его возможных действий, что приказал Секретной службе установить за ним наблюдение.

Земюррэй нашел простое решение: свергнуть правительство Гондураса, заключившее сделку с Морганом. Низложенный президент Гондураса Мануэль Бонилья жил без гроша в кармане в Новом Орлеане, в нескольких кварталах от особняка Земюррэя, что было очень кстати. Легко уйдя от агентов Секретной службы, Земюррэй нашел наемников, закупил оружие, нанял корабль и тайком переправил Бонилью в Гондурас. В то же время он развернул в гондурасской прессе кампанию против «плана Моргана»: газеты писали, что этот план подрывает суверенитет страны. Вскоре гондурасцы, и без того подозрительно относившиеся к сделке, были доведены до революционного кипения. Кампания дала нужные результаты. Бонилья триумфально вернулся в страну, президент подал в отставку, и Бонилья был избран вместо него подавляющим большинством голосов. Он вознаградил Земюррэя, предоставив ему освобождение от пошлин на двадцать пять лет, заем в 500 000 долларов и 24 700 акров превосходной земли на северном побережье для устройства плантаций.

Бо́льшая часть гондурасского долга осталась невыплаченной, но зато Земюррэй одержал важную для него победу. Он перехитрил Нокса, бросил вызов правительству Соединенных Штатов, утер нос Джону Моргану и вышел из этой переделки еще более богатым, чем прежде. Организовав «десант», он так хорошо замел следы, что, несмотря на предпринятые в то время расследования этой схемы, ее так и не удалось связать с Земюррэем – как и доказать, что он нарушил какие-либо законы. Но он, кроме того, намеренно сверг правительство для достижения собственных финансовых целей.

При Эндрю Престоне «Юнайтед фрут» стала крупнейшей фруктовой и сахарной компанией в мире. Но «Куйямель фрут» Земюррэя тоже увеличила размах операций и стала достаточно могущественной, чтобы ввязаться в изнурительную ценовую войну. В 1930 году «Юнайтед фрут» решила проблему, выкупив у Земюррэя «Куйямель фрут» за 31 миллион долларов (эту сумму выплатили акциями «Юнайтед фрут») и предоставив ему место в совете директоров. Но Великая депрессия сильно ударила по «Юнайтед фрут»; после смерти Престона в 1924 году компания стала тяжелой, неповоротливой, плохо управляемой. На протяжении нескольких следующих лет Земюррэй наблюдал, как сокращается стоимость активов «Юнайтед фрут»: в итоге она уменьшилась на 90 процентов, и, соответственно, акции Земюррэя теперь стоили всего лишь два миллиона. Он пытался давать рекомендации совету директоров, но все его предложения грубо отметались. В то время в совете преобладали представители протестантской элиты Бостона, большинству которых (хотя и не всем) был свойствен крайний антисемитизм: им не нравился иммигрант-еврей, которого они были вынуждены принять в совет в рамках сделки с «Куйямель фрут». На одном из судьбоносных заседаний в 1933 году Земюррэй снова стал убеждать совет рассмотреть его предложения по спасению компании. Председатель, никчемный бостонский аристократ Дэниэл Гулд Уинг, не скрывая своего отвращения, выслушал речь Земюррэя (который говорил с сильным местечковым акцентом) и под смешки других членов совета сказал: «К сожалению, мистер Земюррэй, я не понял ни слова из сказанного вами».

Земюррэя нельзя было так просто проигнорировать или оскорбить. На это заседание он пришел, принеся с собой «оружие массового поражения»: целую сумку доверенностей от других держателей акций «Юнайтед фрут», которые давали ему контрольный пакет голосов в компании и полномочия действовать по своему усмотрению. Он вышел из комнаты, а через несколько минут вернулся с сумкой и швырнул ее на стол со словами: «Вы уволены. Вам понятно, мистер председатель?» Обращаясь к совету, он сказал: «Вы достаточно долго профукивали бизнес. Я собираюсь его восстановить».

Прогнав председателя, президента и бо́льшую часть совета, Земюррэй взял на себя руководство гигантской неповоротливой компанией, вытащил ее из ямы и вскоре снова сделал прибыльной. При виде этих перемен «Нью-Йорк таймс» назвала Земюррэя «рыбкой, которая проглотила кита».

Получив полный контроль над компанией, Земюррэй продолжал оказывать сильное влияние на гондурасскую политику вплоть до 1954 года, когда он ушел в отставку и целиком посвятил себя благотворительности. В конце жизни – возможно, желая загладить вину за свои сомнительные дела, – Земюррэй делал щедрые пожертвования в Центральной Америке – на школы и филантропические цели; он сыграл важную роль в становлении Израиля; он внес вклад в создание женского преподавательского корпуса в Гарварде, что привело к появлению в университете первого профессора-женщины; он финансировал прогрессивный журнал «Нейшн». Земюррэй был блестящим, сложным и противоречивым человеком[27]27
  Он оставил потомство; его дочь Дорис Земюррэй Стоун стала широко известным археологом и этнографом, сделавшим замечательные открытия в Гондурасе и Коста-Рике. Вместе с мужем она основала Стоуновский центр латиноамериканских исследований при Тулейнском университете. (Примеч. авт.)


[Закрыть].

Но какой бы красочной ни была история Престона, Земюррэя и фруктовых компаний, необходимо признать, что они оставили тяжелое колониальное наследие, до сих пор отравляющее воздух Гондураса. Воздействие фруктовых компаний на развитие страны было в высшей степени пагубным. Хотя Гондурас в конце концов избавился от их ига, это наследие, связанное с нестабильностью и лоббизмом корпоративных интересов, проявляется в виде политической неустойчивости, недоразвитости политических институтов, теплых отношений между влиятельными семьями, бизнесом, правительством и военными. Эти слабости значительно усилили катастрофические последствия урагана «Митч». Страна стала жертвой наркоторговцев. Эффективная антинаркотическая политика и многочисленные рейды, проведенные в Колумбии в 1990-х годах, вытеснили наркотрафик из этой страны в Гондурас. Наркоторговцы превратили Гондурас в перевалочный пункт для грузов кокаина, переправляемого из Южной Америки в Соединенные Штаты, а центром этой деятельности является Москития. В джунглях на скорую руку построили взлетно-посадочные полосы, которые используются для жестких посадок самолетов с наркотиками из Венесуэлы, – наркотики стоят гораздо больше самолетов и услуг летчиков, которые порой гибнут. Число убийств на сто тысяч населения резко подскочило, правовая система рухнула. Преступные группы контролируют целые районы крупных городов, занимаясь вымогательством и рэкетом, создавая зоны, недоступные для армии и полиции – за исключением тех случаев, когда сама полиция участвует в преступной деятельности, что встречается довольно часто. Непрекращающееся насилие заставило тысячи отчаявшихся семей отправить своих детей – нередко в одиночку – на север, чтобы те обрели безопасность в Соединенных Штатах.

В этих условиях Элкинс не мог получить разрешения или снарядить экспедицию. Положение в стране казалось безнадежным. Элкинс отказался от поисков Белого города – очевидно, навсегда. Он сказал мне тогда: «Я наелся. С меня хватит. Может быть, это останется единственной тайной, которую я не могу разгадать».

Глава 8
Лазеры в джунглях

Отказавшись от поисков Белого города, Элкинс обратился ко второму пункту в списке тайн Стива Моргана: кладу Лимы. Он надеялся среди прочего на то, что прорывную технологию, освоенную им во время поисков Белого города, можно будет применить для поиска захороненных сокровищ. Эти поиски, в которые он вовлек и меня, заняли следующие десять лет его жизни.

Клад Лимы, известный также как «сокровища Кокосового острова», предположительно состоял из золота и драгоценностей стоимостью около миллиарда долларов. Как считается, они были вывезены из Лимы в 1821 году, во время войны за независимость Перу. Лима была осаждена, а испанский вице-король будто бы не хотел оставлять громадные сокровища повстанцам в случае захвата города.

Повстанцы блокировали гавань, но не препятствовали проходу иностранных невоенных судов. Вице-король тайно погрузил сокровища на британский корабль под командой англичанина, которого он хорошо знал. На всякий случай он посадил на судно испанских солдат и священников для охраны сокровищ. Предполагалось, что корабль выйдет из гавани, а потом либо привезет сокровища назад, если город сможет отбиться от революционеров, либо переправит их на хранение в Мексику.

Но, согласно легенде, искушение богатством было слишком велико. После выхода из гавани британские моряки при первой же возможности убили солдат и священников, выбросив тела в море, и присвоили сокровища. Преследуемые испанцами, они высадились на Кокосовом острове, отдаленном необитаемом клочке земли в Тихом океане, сложенном из вулканических пород. Закопав сокровища, британцы пустились в путь, но вскоре были перехвачены испанским фрегатом. Испанцы повесили офицеров и команду за пиратство, сохранили жизнь только капитану и первому помощнику – взамен те должны были показать, где закопаны сокровища.

Когда они приплыли на остров, двое пленников бежали и спрятались в горах. Испанцы несколько недель искали их, но, когда припасы стали подходить к концу, прекратили поиски и покинули остров. Капитана и первого помощника спасло проходившее близ острова китобойное судно. Китобои поверили в легенду о кораблекрушении, рассказанную спасенными.

Британский капитан и его помощник втайне нарисовали карту и подготовили другие бумаги, уточняющие местонахождение сокровищ, собираясь вернуться на остров, как только представится возможность.

Капитан вскоре умер. Первый помощник, шотландец по имени Джеймс Александр Форбс, обосновался в Калифорнии и женился на девушке из знатной испанской семьи, став основателем династии богатых калифорнийских землевладельцев. Его деловые интересы были настолько разнообразны, а состояние увеличивалось так быстро, что он никогда не пытался вернуть сокровища, но предположительно оставил старшему сыну Чарльзу карты и документы, указывающие на их местонахождение. Эти бумаги передаются в семье Форбса, от отца сыну, вплоть до настоящего времени.

После того как ураган «Митч» рассеял мечты о Белом городе, Элкинс и его партнеры объединили усилия с потомками Форбса, владеющими его бумагами, и стали строить планы поисков сокровищ. Поскольку остров превратился в национальный парк и сильно изменился, многие ориентиры исчезли. Элкинсу очень хотелось использовать новейшие технические достижения для дистанционного поиска металла под землей. Он и его партнеры потратили много лет на то, чтобы добыть средства и получить необходимые разрешения от правительства Коста-Рики (которой принадлежит остров), но до снаряжения экспедиции дело так и не дошло. Сокровища, если они существуют, вероятно, остаются необнаруженными.

Шел 2010 год. Стив Элкинс, которому исполнилось пятьдесят девять, потратил двадцать лет жизни и многие тысячи долларов, пытаясь разгадать две самые трудные для разгадки тайны планеты, но нечего было предъявить.

В этот самый год, полный для него разочарований, Элкинс прочел в журнале «Археология» статью, озаглавленную «Лазеры в джунглях». В статье описывалась продвинутая технология под названием «лидар»[28]28
  От англ. Lidar (Light Detection and Ranging) – световое обнаружение и определение дальности.


[Закрыть], которая использовалась для создания карты майяского города Караколь в Белизе. Применение лидара в Караколе стало переломным моментом в истории археологии. Статья придала Элкинсу новые силы. Он понял, что наконец получил инструмент, который нужен для обнаружения Сьюдад-Бланка.

При открытии Караколя в 1930-е годы исследователи сразу поняли, что это был один из крупнейших городов майяского царства. В статье рассказывалось, как в 1980-е годы супруги Чейз, Арлен и Диана, взялись за потрясающий проект – составление карты Караколя и близлежащей местности. На протяжении двадцати пяти лет Чейзы, их помощники и студенты обследовали дождевой лес, фиксируя и измеряя все стены, камни, пещеры, террасы, дороги, гробницы и строения, которые удавалось найти. К 2009 году они создали одну из наиболее подробных карт майяского города.

Но многолетняя работа несла и постоянные разочарования. Город был громадным, и их всегда преследовало неприятное ощущение, что многое упускается из-за плотности джунглей, борьбы с трудностями и опасностей картографирования в таких условиях. «Мы прорубали тропинки в джунглях с помощью мачете, – писали они, – продирались сквозь густой подлесок и думали о том, сколько всего, вероятно, проходит мимо наших глаз». Они искали более эффективный способ картографирования, который избавил бы их от необходимости «провести еще двадцать лет на этом объекте».

Так они обратились к новому инструменту – лидару. Лидар использовался для картографирования лунной поверхности и составления крупномасштабных земных карт, но только в прошлом десятилетии удалось получить разрешение, необходимое для выявления мелких археологических подробностей. Лидар использовался после урагана для картографирования руин Копана, но дальше этого его применение в Центральной Америке не пошло. Чейзы, объединив усилия с НАСА и Национальным центром воздушного лазерного картографирования (NCALM) при Хьюстонском университете, начали работать над картой Караколя с помощью лидара, средства гораздо более совершенного, чем радарная и спутниковая съемка, которой пользовался Блом. Максимальное разрешение для наземных объектов, доступное Блому, составляло около девяноста футов; лидар обещал дать разрешение менее трех футов даже под лиственным пологом дождевого леса.

У NCALM имелся небольшой самолет «Сессна скаймастер», на который установили объемистый зеленый ящик с лидаром стоимостью в миллион долларов. Пилот, имевший навыки работы с лидаром, совершил перелет из Хьюстона в Белиз, где к нему присоединились три картографа. Они совершили пять облетов Караколя и окрестностей, сканируя дождевой лес при помощи лазера, – на всю работу ушло чуть больше недели.

Увидев изображения, Чейзы были ошеломлены. «Казалось, без всяких усилий, – написали они, – система создала подробное изображение территории почти в восемьдесят квадратных миль (прежде картографированную только на 13 процентов). Отчетливо видны детали местности, древние сооружения, тротуары и сельскохозяйственные террасы», а также пещеры, террасированные склоны, здания, гробницы – десятки тысяч археологических подробностей, упущенных при наземном картографировании. За пять дней лидар позволил получить в семь раз больше результатов, чем то, что собрали Чейзы за двадцать пять лет.

В статье Чейзов объявлялось, что лидар позволил совершить «революцию в науке» и «переворот в археологии». По их мнению, лидар стал важнейшим из новых археологических методов со времен открытия радиоуглеродного анализа.