Текст книги "Каньон Тираннозавра"

21

Агентство недвижимости Ковбойского района находилось в претенциозном зданьице «под глину» на бульваре Пасео-де-Перальта. Веревочки с нанизанным на них красным перцем чили красовались по обеим сторонам двери и над конторкой, за которой сидела жизнерадостная секретарша, одетая в стиле Дикого Запада. Мэддокс вошел в помещение, и подошвы его ботинок аппетитно зацокали по кафельному полу. Джимсон поднял было руку, чтобы снять купленную с утра шляпу – ковбойскую, касторовую, за четыреста двадцать долларов, – но потом передумал: он же теперь как бы на Западе, где настоящие ковбои никогда не расстаются с головным убором. Мэддокс приблизился к секретарше и облокотился на конторку.

– Чем могу помочь, сэр? – спросила она.

– Вы на лето сдаете дома внаем? – Мэддокс криво улыбнулся девице.

– Да, разумеется.

– Я – Мэддокс. Джим Мэддокс.

Секретарша пожала протянутую ей руку. Ее синие глаза встретили его взгляд.

– Вы хотите увидеться с кем-то конкретно?

– Нет, я, как говорится, от нечего делать заскочил.

– Позвольте, я приглашу агента.

Через минуту Мэддокса уже ввели в шикарный кабинет, где было полно всяких штучек в том самом, «западном» стиле.

– Трина Даулинг, – представилась женщина-агент, подавая Джимсону руку и усаживая его напротив себя.

Ну и пугало – лет пятьдесят с гаком, тощая как щепка, платье черное, сама блондинистая, а лопочет до того деловито, что просто оторопь берет. Потенциальная клиентка, подумал Мэддокс. Определенно потенциальная клиентка.

– Вас, видимо, интересуют съемные дома.

– Да. Ищу местечко, где смогу закончить свой первый роман.

– Как интересно! Первый роман!

Он положил ногу на ногу.

– Я работал в одной интернет-компании, ее ликвидировали еще до обвала на бирже. Потом с женой развелся… Теперь вот решил отдохнуть от зарабатывания денег. Надеюсь реализовать свою мечту – роман написать. – Джимсон изобразил скромную улыбочку. – Хочу подыскать что-нибудь к северу от Абикью, тихий уединенный домик, и чтоб на несколько миль вокруг не было никаких соседей.

– В нашем распоряжении более трехсот единиц недвижимости, и я уверена – мы сумеем вам помочь.

– Отлично. – Мэддокс переменил положение ног. – Насчет уединенности я вполне серьезно. Ближайший дом должен отстоять не меньше чем на милю. Мне хочется что-нибудь такое подальше от дороги, и пусть кругом будут деревья.

Он замолчал. Трина делала какие-то пометки.

– Старый шахтерский домишко вполне бы подошел, – сказал Мэддокс. – Меня шахты всегда интересовали. Вообще-то, в моем романе упоминается один прииск.

Закончив писать, Трина Даулинг энергично поставила точку.

– Давайте посмотрим в базе данных. Но прежде всего, мистер Мэддокс, на какую сумму вы рассчитываете?

– Деньги не главное. И пожалуйста, зовите меня Джим.

– Джим, не могли бы вы минутку подождать – я загляну в нашу базу данных.

– Да, конечно.

Мэддокс снова переменил положение ног. Трина стучала по клавишам.

– Итак, – она улыбнулась, – могу вам предложить кое-что на выбор, например, вот это… Раньше там располагался трудовой лагерь Гражданского корпуса охраны природных ресурсов. На ручье Пердис, у подножия гор Канхилон.

– Вы говорите, Гражданский корпус охраны природных ресурсов?

– Да, именно. В тридцатые годы они разбили на том участке лагерь для людей, прокладывавших дороги в государственном заповеднике. Было выстроено около дюжины деревянных домиков, есть также столовая и главное здание. Несколько лет назад один господин из Техаса приобрел весь лагерь, модернизировал главное здание, превратив его в весьма современное жилище с тремя спальнями и тремя ванными комнатами. А все остальное новый собственник оставил как было. Он немного пожил там, ему стало одиноко, и теперь эта недвижимость сдается.

– Значит, туда могут приехать какие-нибудь туристы?

– Главная постройка – за воротами, в центре частного земельного надела, вокруг – лесной заповедник. До лагеря восемь миль по фунтовой дороге, причем последние две мили лучше не идти пешком, а проехать на автомобиле. – Женщина подняла глаза. – У вас есть машина?

– Да, «рейнджровер».

Трина Даулинг улыбнулась:

– Но ездить по такой дороге мало кому захочется.

– Верно.

– Вот, я нашла кое-что любопытное… Еще до трудового лагеря у ручья Пердис располагался городок золотодобытчиков. Там есть несколько заброшенных шахт, и, говорят, – Трина улыбнулась Мэддоксу, – в них бродит привидение. Я не рассказываю об этом всем и каждому, но поскольку вы писатель…

– Да, привидение в моей книге вполне может появиться.

– В описании сказано, что территория отлично подходит для пеших прогулок, для езды на горном велосипеде и верховой езды. Кругом – заповедник. Однако электричество туда проведено, телефон тоже имеется.

– Вас послушать – место просто идеальное. Только мне бы не хотелось, чтобы неожиданно приехал хозяин…

– Хозяин сейчас в Италии, и, могу вас уверить, он не из тех, кто может явиться без предупреждения. Его собственность сдаем в аренду мы. Если кому и понадобится приехать, то это будут сотрудники нашей фирмы, а оказаться там они могут лишь при наличии серьезных оснований, к тому же вас уведомят за двадцать четыре часа. Ваше право находиться в одиночестве ни в коем случае не будет ущемлено.

– А сколько вы берете за аренду?

– Плата вполне умеренная. Две тысячи восемьсот в месяц, если вы снимаете на все лето.

– Превосходно. Я хотел бы взглянуть на дом.

– Когда?

– Да прямо сейчас. – Мэддокс похлопал себя по карману куртки, где лежала чековая книжка. – Мне не терпится засесть за роман. Детективный.

22

Том напряженно вглядывался в белый экран ноутбука. Сначала не происходило ничего, потом постепенно стал вырисовываться предварительный нечеткий набросок.

– Сейчас, надо подождать… – пробормотал Уайман.

На экране уже просматривалось изображение, однако пока оно напоминало тень с размытыми очертаниями. Рисунок совсем не походил на сундук с сокровищами, спрятанный в затерянной шахте, скорее это были контуры пещеры. Программа приступила к вторичной обработке изображения; картинка, линия за линией, становилась все четче. Расплывчатая тень приняла форму некоего предмета, и Том затаил дыхание. Распознать получившийся предмет не составляло труда. Том не мог поверить собственным глазам, ему казалось, это оптическая иллюзия. Программа сделала третий заход, и Том понял: никакой оптической иллюзии тут нет.

– Бог мой, – произнес он, – это не клад. Это же динозавр.

Форд засмеялся, в глазах его плясали искорки.

– Я же говорил, вы будете немало удивлены. Обратите внимание на размеры. Перед нами тираннозавр рекс, и, согласно некоторым моим изысканиям, самый крупный из всех, которых когда-либо обнаруживали.

– Но здесь же целый динозавр, не просто кости.

– Правильно.

Том онемел, во все глаза глядя на экран. Действительно, тираннозавр рекс – очертания ни с чем не спутаешь – лежит на боку, весь изогнулся. Однако это не окаменевший скелет: шкура, мышцы, внутренние органы окаменели вместе с костями, почти полностью сохранившись.

– Мумия, – сказал Том. – Динозавр мумифицировался.

– Точно.

– Невероятно. Наверное, раньше люди никогда не находили таких крупных окаменелостей.

– Да. Здесь практически целая туша, не хватает лишь нескольких зубов, одного когтя и последнего сегмента хвоста. Динозавр частично замурован в скале.

– Выходит, убитый был охотником за динозаврами.

– Именно. Возможно, он говорил о некоем «кладе», чтобы ввести вас в заблуждение, а может, просто так выражался. Это ведь и есть клад – для палеонтолога.

Том широко раскрытыми глазами смотрел на картинку. Ему все еще не верилось. В детстве он мечтал быть палеонтологом, и, даже когда другие мальчишки переросли увлечение динозаврами, Том свою мечту не забыл, однако по настоянию отца сделался ветеринаром. И вот теперь он разглядывал останки динозавра – по всей видимости, самую грандиозную окаменелость всех времен.

– Вот вам и мотив преступления, – сказал Форд. – Этот динозавр стоит целое состояние. Я кое-что узнал в Интернете. Вы слышали о динозаврихе по имени Сью?

– Знаменитый тираннозавр из Музея Филда?

– Да. В тысяча девятьсот девяностом году в пустынях Южной Дакоты его обнаружила Сью Хендриксон, женщина – профессиональный охотник за окаменелостями. До последнего времени он считался самым крупным и наиболее хорошо сохранившимся скелетом тираннозавра рекса. Его выставляли на аукционе Сотбис десять лет назад и продали за восемь миллионов триста шестьдесят тысяч долларов.

Том тихонько присвистнул:

– А этот, наверное, стоит в десять раз больше.

– По меньшей мере.

– И где же он находится?

Форд улыбнулся, показал на экран:

– Видите как бы смазанную линию вокруг изображения? Это поперечное сечение обнажившейся породы, в которую вмурованы останки динозавра. Само геологическое образование довольно велико. Оно имеет сорок футов в диаметре и весьма необычную форму, ее сразу можно узнать. Вся информация о расположении окаменелости вот здесь, на схеме. Нужно просто какое-то время походить и поискать.

– А начинать поиски следует с каньона Тираннозавра.

– Да, любопытное вышло бы совпадение. Дело в том, что динозавр может оказаться на любом участке Высоких Плоскогорий.

– Так его и за сотню лет не найти.

– Не думаю. Я исходил те места вдоль и поперек. По-моему, я мог бы обнаружить окаменелость меньше чем за неделю. Ведь известна не только форма геологического образования, там сбоку еще немного видна голова динозавра и верхняя часть туловища. Ну и зрелище, должно быть: громадные челюсти торчат прямо из скалы!

– Наподобие черного монолита, из-за которого каньон Тираннозавра и получил свое название? – спросил Том.

– Знаю я этот монолит, и наша окаменелость тут ни при чем. Полученная схема здорово облегчит поиски, а, Том?

– Минуточку… А кто сказал, что мы будем искать динозавра?

– Я сказал.

Том покачал головой:

– Я думал, вы в монахи готовитесь и уже отринули подобные занятия.

Форд некоторое время смотрел на Тома, потом опустил глаза.

– Том, на днях вы задали мне один вопрос. И я хочу на него ответить.

– То был неуместный вопрос. Не отвечайте. Правда, не стоит.

– Нет, вопрос был уместный, и сейчас я дам вам ответ. Я скрыл свои чувства, отгородился молчанием, чтобы избежать разговора на больную тему. – Он сделал паузу.

Том молчал.

– Я служил тайным агентом. Изучал криптографию, а в результате стал работать якобы специалистом по системному анализу в большой компьютерной фирме. На самом же деле я был хакером и выполнял задания ЦРУ.

Том прислушался повнимательнее.

– Скажем так – теоретически, разумеется, – правительство, к примеру, Камбоджи покупает серверы и программное обеспечение у некой крупной американской компании, название которой представляет собой аббревиатуру из трех букв, ее я упоминать не стану. В программный код без ведома камбоджийцев вводится небольшая логическая бомба. Два года спустя она приходит в действие, и с их системой начинает твориться неладное. Правительство Камбоджи обращается к той американской компании за помощью. В качестве специалиста по системному анализу отправляют меня. Скажем, я еду вместе с женой – она тоже является сотрудником нашей компании и нужна для прикрытия. Я устраняю неполадку и одновременно переношу на диски содержимое всех архивных файлов по личному составу камбоджийского правительства. Мои диски устроены так хитро, что не отличаются от пиратских копий, например, «Реквиема» Верди – ну, вроде на них записана музыка, ее даже послушать можно. Заметьте, я опять говорю теоретически, в принципе, а в действительности ничего подобного могло и не происходить.

Форд умолк, перевел дыхание.

– Интересно, – сказал Том.

– Да, было и впрямь интересно, пока моей жене в машину не подложили бомбу. Жена тогда была беременна нашим первенцем.

– Ох господи!..

– Ничего, – быстро проговорил Уайман. – Мне нужно вам рассказать. Когда случилась беда, я просто оставил ту жизнь и пришел к этой. В одежде, которая на мне была, с бумажником и ключами от машины, больше ни с чем. Первым делом я швырнул ключи и бумажник в бездонную трещину в каньоне Чавеса. Я понятия не имею, что стало с моими банковскими счетами, домом, ценными бумагами. На днях собираюсь отказаться от всего этого в пользу бедных, как и подобает примерному монаху.

– И никто не в курсе, что вы здесь?

– Да все в курсе. В ЦРУ к моему поступку отнеслись с пониманием. Хотите верьте, хотите нет, Том, но работать там было не так уж плохо. В ЦРУ немало хороших людей. И потом, мы с Джули, моей женой, знали, чем рискуем. Нас завербовали одновременно, когда мы учились в Массачусетском технологическом институте. Собранные мною архивные данные по личному составу помогли выявить многих бывших убийц и палачей из организации «Красные кхмеры». Работа приличная. Но мне… – его голос замер, – слишком многим пришлось пожертвовать.

– Бог ты мой…

Форд поднял палец:

– Не упоминайте имя Господа всуе. Вот теперь я закончил свой рассказ.

– Прямо не знаю, что и сказать, Уайман. Я вам сочувствую… Очень сочувствую.

– Не нужно ничего говорить. Не я один пострадал в этом мире. Здесь мне живется неплохо. Когда обуздываешь свои потребности постом, аскетизмом, целомудрием и молчанием, то приближаешься к чему-то вечному. К Богу или к чему другому – назовите как угодно. В любом случае я не жалуюсь.

Они надолго замолчали. Наконец Том спросил:

– Но почему вы заговорили о поисках динозавра? Я обещал передать блокнот Робби, дочери того человека, вот так. Думаю, это ее динозавр, он принадлежит ей.

Форд забарабанил пальцами по столу:

– Ужасно не хочется вас огорчать, Том, однако Высокие Плоскогорья, а также все в округе горы и пустынные территории принадлежат Бюро по управлению землями. То есть это государственная земля. Наша земля. Американский народ владеет и ею, и всем, что там есть на поверхности и в недрах, включая обнаруженного динозавра. Видите ли, Том, выходит, убитый был не просто охотником за динозаврами: он был расхитителем государственного имущества.

23

Доктор Айэн Корвус бесшумно повернул ручку металлической двери с табличкой «Минералогическая лаборатория» и тихо вошел в помещение. Мелоди Крукшенк сидела за компьютером спиной к Корвусу и что-то набирала. Ее короткие темные волосы подрагивали в такт движениям рук.

Неслышно приблизившись к Мелоди, Корвус мягко положил руку ей на плечо. Она приглушенно вскрикнула и подскочила.

– Неужели забыли о нашей встрече? – спросил доктор.

– Нет, но вы ко мне подкрались, как кот!

Корвус беззвучно рассмеялся, легонько сжал плечо Мелоди и не отнял руку. Он чувствовал тепло ее тела сквозь рабочий халат.

– Спасибо, что согласились поработать допоздна.

Он обрадовался, увидев браслет на запястье Мелоди. В целом она мила, только по-американски спортивна и необаятельна. Можно подумать, одно из непременных условий научной карьеры для женщины – это отсутствие косметики и неухоженная голова. Однако у Мелоди есть два важных качества: она не станет болтать и она одинока. Корвус потихоньку раскопал некоторые факты из ее биографии: Мелоди – продукт Колумбийской фабрики по производству кадров с ученой степенью, которых всегда больше, чем соответствующих рабочих мест. Родители Мелоди умерли, братьев и сестер у нее нет, друзей мало, в браке она не состоит, с кем-либо общается редко. К тому же Крукшенк компетентна и так стремится угодить…

Корвус перевел взгляд на лицо Мелоди и с радостью увидел, что она краснеет. Он подумал, не вывести ли их отношения немного за рамки профессионального общения, однако отказался от этой мысли – тут никогда не знаешь, чем может кончиться дело.

Корвус ослепил Мелоди приятнейшей из своих улыбок, взял за руку и ощутил жар ее ладони.

– Мелоди, я восхищаюсь вашим в высшей степени успешным исследованием.

– Да, доктор Корвус. Результаты просто… невероятные. Я все сохранила на дисках.

Корвус опустился в кресло напротив большого плоского монитора. Шепнул:

– Давайте же начнем.

Мелоди села рядом, взяла компакт-диск, лежавший в стопке первым, достала его из коробочки и поместила в дисковод. Подвинула к себе клавиатуру, быстро ввела нужную команду.

– Итак, – начала она, сразу заговорив профессиональным тоном, – имеется часть позвонка, окаменевшие мягкие ткани и кожа крупного представителя семейства тираннозаврид, возможно, тираннозавра рекса или альбертозавра-переростка. Все необычайно хорошо сохранилось.

На экране возникло изображение.

– Посмотрите, это отпечаток кожи. – Мелоди сделала паузу. – А вот он же, только ближе. Видите тонкие параллельные линии? Вот они при тридцатикратном увеличении.

Корвуса мгновенно охватила дрожь. Все даже лучше, чем он себе представлял, гораздо лучше. Доктор мысленно воспарил в небеса.

– Что-то похожее на перья, – выдавил он.

– Именно так. Пожалуйста – доказательство того, что тираннозавр рекс был покрыт перьями.

Несколько лет назад эту теорию развивала группа молодых палеонтологов, работающих в музее. Корвус высмеял их взгляды в «Палеонтологическом журнале», назвав теорию «странной фантазией американцев», чем навлек на себя издевки и антибританские замечания со стороны коллег. А сейчас вот оно, прямо у Корвуса в руках, – подтверждение их правоты и его заблуждений. Неприятное ощущение от осознания собственной ошибки быстро сменилось более сложными чувствами. Здесь кроется возможность… Действительно редкая возможность. Почему бы не сделать ту самую теорию своей, смело заявив во всеуслышание, что ранее он шел по ложному пути? Полностью присвоить взгляды соперников, прикрывшись маской смирения.

Именно так он и поступит.

Тогда Корвусу просто обязаны будут предоставить постоянную должность, им придется заключить с ним бессрочный контракт. Но это окажется уже ни к чему, верно? Он сможет получить место где угодно, даже в Британском музее. Особенно в Британском музее.

Корвус понял, что довольно долго сидит не дыша. Он перевел дух и пробормотал:

– Да, конечно. Значит, этот ископаемый черт все-таки был пернатым…

– Вот то-то и оно.

Корвус поднял брови.

Мелоди нажала на клавишу, и на экране возникло другое изображение.

– Это окаменевшая мышечная ткань в поляризованном свете при стократном увеличении. Разумеется, окаменело все, однако петрификаций с такой высокой степенью сохранности раньше не находили. Вы замечаете, как мелкозернистый диоксид кремния заместил все содержимое клетки, даже органеллы, точно воспроизводя их вид? Перед нами действительное изображение мышечной клетки динозавра.

Корвус осознал, что не может вымолвить ни слова.

– Так. – Мелоди снова нажала на какую-то клавишу. – Увеличили в пятьсот раз. Можно рассмотреть ядро.

Щелчок мыши.

– Митохондрия.

Щелк.

– А это комплекс Гольджи.

Щелк.

– Рибосомы…

Корвус предостерегающе поднял руку:

– Подождите. Подождите минуту. – Он закрыл глаза, глубоко вздохнул. Открыл глаза. – Постойте, прошу вас.

Доктор встал, оперся рукой о спинку кресла, сделал еще один глубокий вдох. Головокружение прошло, непостижимым образом вызвав прилив энергии. Корвус оглядел лабораторию. Было тихо, словно в склепе. Только слабо шипел кондиционированный воздух и гудел вентилятор в компьютере, пахло эпоксидной смолой, пластмассой и нагревшейся аппаратурой. Все как и прежде, и тем не менее мир только что изменился. У Корвуса в мозгу замелькали картины будущего: награды, суперпопулярная книга, лекции, деньги, престиж… Бессрочный контракт с музеем – лишь начало.

Он посмотрел на Мелоди. Неужели и она представляет себе то же самое? Крукшенк отнюдь не глупа, мысли ее совпадают с мыслями Корвуса: она постепенно осознает, как теперь переменилась ее жизнь, переменилась навсегда.

– Мелоди…

– Да. Результаты просто сногсшибательны. И это еще не все. Далеко не все.

Корвус с усилием опустился в кресло. Что-то еще? Возможно ли такое?

Мелоди нажала на клавишу.

– Перейдем к электронным микроснимкам. – На экране возникло отчетливое черно-белое изображение. – Вот увеличенная в тысячу раз эндоплазматическая сеть. Вы видите кристаллическую структуру минерала, заместившего содержимое клетки. Правда, разглядеть удается не очень многое, но мы уже на пределе. При таком увеличении видимая структура просто-напросто искажается, да и сохранено в окаменелости далеко не все. Однако кое-что глаз здесь различает, а это уже невероятно. Мы воочию наблюдаем микробиологическое строение динозавра.

Феноменально. Даже имеющийся маленький образец представляет собой величайшую палеонтологическую находку. Подумать только, ведь где-то есть и целый динозавр. Окаменевшая и превосходно сохранившаяся туша тираннозавра рекса, а там и желудок – несомненно, с остатками последней трапезы, – и мозг, не тронутый тлением, и кожа, и перья, и кровеносные сосуды, и носоглотка, и органы размножения, и печень, и почки, и селезенка, а еще все недуги и увечья, вся жизнь тираннозавра, безукоризненно запечатлевшаяся в камне. От сегодняшней реальности до фантастического мира «Парка юрского периода» просто рукой подать.

Мелоди щелкнула по следующему изображению.

– Вот костный мозг…

– Подождите. – Корвус остановил ее. – А что это за темные вкрапления?

– Какие темные вкрапления?

– Они были на предыдущем изображении.

– Ах, те. – Мелоди вернулась назад. Корвус указал на маленькую черную частичку.

– Что это?

– Возможно, они образовались в процессе возникновения окаменелости.

– Не вирус?

– Для вируса частицы чересчур велики. И слишком хорошо заметны, то есть изначально в состав клетки они также не могли входить. Я практически уверена, что это микрокристаллические новообразования – вероятно, роговые обманки.

– Верно. Прошу прощения, давайте дальше.

– Я могла бы исследовать вкрапления рентгеновским спектрометром альфа-частиц и узнать их состав.

– Было бы замечательно.

Мелоди вывела на экран новую серию микрофотографий.

– Просто изумительно, Мелоди.

Она обернулась к Корвусу с раскрасневшимся, сияющим лицом:

– Можно один вопрос?

Он поколебался, собираясь с мыслями. В дальнейшем ему потребуется помощь Мелоди, это совершенно ясно, и гораздо лучше подбросить несколько крупиц славы ассистентке из лаборатории, чем посвящать в дело еще одного смотрителя музея. У Мелоди ни связей, ни влияния, ни будущего, ей предстоит лишь черная работа, недостойная обладательницы ученой степени. Тем выгоднее, что Крукшенк – женщина: ее ни в коем случае не станут воспринимать всерьез.

Корвус приобнял Мелоди одной рукой, придвинулся ближе.

– Конечно, можно.

– Где-то есть образцы, подобные этому?

Корвус не смог сдержать улыбки.

– Мелоди, я подозреваю, что где-то есть целый динозавр.