Текст книги "Убийца Бога"

5

Полковник Моррис «Джейк» Джейкобсон вылез из F14 «Томкэт», который подбросил его до авиабазы Петерсон в Колорадо-Спрингс. Полковника ждала машина; из нее он пересел в стоящий неподалеку гражданский вертолет. Посадка такой «вертушки» в Денвере, на улице или в поле, привлечет больше внимания, чем хочется, но к военному геликоптеру внимания будет несравненно больше. В чистом ночном небе сияли мириады звезд, но звезды сейчас меньше всего занимали мысли Джейка.

– Капитан, доложите оперативную обстановку, – сказал он в мобильный телефон.

– Полковник, стеклянное здание обнаружено именно там, где он указал, – ответил капитан спецназа, который уже какое-то время пребывал на месте. – Склад восемьдесят ярдов к востоку, тоже подтверждено. Наши группы окружили оба здания, дистанция сто ярдов. Мы прибыли на гражданских машинах и развернулись на позициях с соблюдением максимальной скрытности. По периметру окопались двадцать четыре человека, в том числе четыре снайпера. Это промзона, освещение плохое, рабочий день давно закончился. Мы практически уверены, что поблизости нет ни одного человека.

– Вы можете подтвердить, что Кира Миллер и Дэвид Дэш находятся в этом здании?

– Да, сэр. Видел обоих собственными глазами. Полностью соответствуют полученным от вас фотографиям. Всегда есть шанс, что они подсунули нам приманку, изменили чью-то внешность или подобрали двойника. Но если и так, то они проделали мастерскую работу.

Джейк задумался. Хотя эта пара вполне способна на мастерскую работу, в данном случае шанс, что они не те, кем выглядят, равен нулю. Он сломал Розенблатта, тут сомнений нет. Физик рассказал Джейку об этом месте семь часов назад. Во время рассказа он то и дело начинал рыдать и умолял полковника не трогать оставшихся детей.

Сцена была душераздирающей, но Розенблатт, находясь в таком состоянии, был просто не способен обманывать. Если бы капитан увидел только одного, Джейк мог бы допустить вероятность ошибочного опознания. Но Дэш и Миллер вместе вошли в здание, а Розенблатт настаивал, что именно здесь располагается их главный рабочий офис. Какие еще подтверждения требуются?

– Вы уверены, что после их появления никто не выходил?

– Подтверждаю. Они все еще в центре стеклянного здания. Исходя из планировки, – возможно, на кухне, но мы считаем, это конференц-зал. Мы уже несколько часов получаем тепловые следы пяти человек.

Джейк мысленно перебрал, что он мог упустить, но ничего не придумал.

«Я их получил», – с триумфом подумал он, но трезвая часть его личности почти сразу принялась сдерживать энтузиазм. Им уже доводилось попадать в безнадежные ситуации и ускользать из них. Самоуверенность сейчас недопустима.

– Спасибо, капитан Руис. Я прилетаю гражданской «вертушкой», расчетное время – двадцать минут. Мы сядем в укромном месте, в трех милях отсюда, чтобы их не вспугнул шум винтов.

– В трех милях, полковник? Гражданские вертолеты тише военных.

Руис был прав, но его не поставили в известность, с чем именно им придется иметь дело. Кто знает, какие технологии прячут в рукаве Дэш и Миллер? Кто знает, какие автоматизированные следящие устройства они могли изобрести, чтобы вынюхивать подлетающие вертолеты? Члены группы усиливали свой интеллект до уровня, по сравнению с которым гениальные ученые казались не умнее гориллы. И чем больше Джейк думал о возможностях этой группы, тем сильнее нервничал.

– Так и есть, капитан, но я бы хотел, чтобы вы обратились к команде. Во время этой операции следует допускать, что возможности и навыки противника значительно выше, чем у нас.

– Вас понял, сэр.

Джейк глубоко вздохнул. Пора. Ему нужно принять несколько важных решений, и принять быстро. Текущая тактическая ситуация близка к идеальной. Но если Миллер и прочие войдут в туннель, ведущий на склад, ситуация станет намного сложнее и неопределеннее.

Любыми средствами, поклялся себе Джейк, он добьется, чтобы на этот раз Миллер и Дэш не ускользнули.

6

Ван Хаттен и четверо его спутников вошли в конференц-зал, большой, светлый и наполненный жизнью. Кира любила растения и считала, что они хороши как для человеческой души, так и для атмосферы помещений, и потому в комплексе растений было больше, чем во многих садах. В этом конференц-зале обитали три китайские веерные пальмы, каждая высотой под потолок, и два фикуса «амстель кинг брейд», все в круглых, серебристых стогаллонных контейнерах, которые отлично подходили к дизайну зала – современной простоте.

Четверо мужчин и одна женщина расселись вокруг огромного стола в форме гигантской доски для серфинга, указывающей на пятидесятидюймовый монитор на стене.

Кира изучала ван Хаттена с плохо скрытым энтузиазмом. Физик такого калибра, прошедший все тесты, потенциально имеет колоссальное значение для их проекта. Они сказали Сету Розенблатту, что ван Хаттен не подходит, но это было частью плана по секционированию информации, особенно личной, при каждой возможности. Чего Розенблатт не знает, то не повредит ему. Или другим.

– Антон, – начала Кира. – Ваш приезд – большая честь для всех нас. Но я предпочту сразу перейти к делу. И вновь попрошу вас о терпении и непредвзятости. Я обещаю, что все, сказанное нами, абсолютно верно. И мы сможем вам это доказать.

Ван Хаттен заметно напрягся и почувствовал себя неуютно, но ничего не сказал, только кивнул.

Кира всегда принадлежала к людям, которые предпочитают одним махом сорвать пластырь.

– Я молекулярный биолог, – сказала она. – Несколько лет назад я разработала препарат для генной терапии. Этот препарат примерно на час за один прием увеличивает человеческий интеллект… ну, иначе тут не скажешь: до неизмеримого уровня.

Ван Хаттен несколько раз моргнул, будто не очень понимал, что означают эти слова. Потом недоуменно посмотрел на Киру.

– Неизмеримого уровня? – повторил он, будто плохо расслышал ее слова.

– Именно так, – кивнула Миллер.

Ван Хаттен изо всех сил старался сохранить невозмутимость, но все же, пусть едва заметно, недоверчиво усмехнулся. Он взглянул на троих мужчин, сидящих за столом, будто ища в их лицах подтверждение своим мыслям – все это какая-то хитрая шутка, его просто поддразнивают. Кира могла только догадываться, о чем он сейчас думает. Не считает ли он происходящее каким-то обрядом инициации? Не испытывают ли его, чтобы посмотреть на реакцию? Скорее всего, решила Кира, он считает, что оказался в компании опасных и неадекватных фанатиков.

– Человеческий мозг имеет практически неограниченный потенциал, – продолжила она. – Но он больше нацелен на выживание, чем на развитие чистого интеллекта. Ученые-аутисты приоткрывают нам окошко в возможности мозга. Есть ученые-аутисты, которые способны запомнить весь телефонный справочник, прочитав его всего один раз, или перемножать десятизначные числа быстрее калькулятора. Что, если вы сможете раскрыть потенциал мозга еще полнее, причем во всех областях мышления и творчества?

Ван Хаттен прищурился, обдумывая эти слова. Затем немного склонил голову – и абсолютный скепсис начал медленно уступать заинтересованности.

– Продолжайте, – произнес он.

Коннелли и Дэш извинились и вышли из комнаты, а Кира продолжила объяснения. Она описала свои эксперименты на животных, а потом – превращение себя в подопытную морскую свинку. Описала колоссальную пластичность человеческого мозга, допускающую десятикратный диапазон интеллекта, ай-кью от 25 до 200 с лишним, причем без всякой оптимизации потенциала его основы – бесконечного числа нейронных связей. Пояснила, как ей удалось разработать коктейль из модифицированных вирусов, заключенный в капсулу. Как эта капсула доставляет свою полезную нагрузку, которая за несколько минут переподключает мозг – вызывает цепную реакцию и выстраивает нейроны в том порядке, который недоступен естественной эволюции. И объяснила, что ее рассказ преследует одну цель – они хотят привлечь физика на свою сторону, о которой позднее расскажут подробно.

Где-то в середине рассказа ван Хаттен начал комментировать и задавать вопросы, по-видимому, не в силах подавить интерес к дискуссии.

Наконец Кира представила видеоматериалы с ранних экспериментов на крысах. Лабораторные крысы, серые и с розовыми ушками Микки-Мауса, были симпатичными и мало походили на диких крыс, столь любимых фильмами ужасов. На видео грызуны изучали классический водяной лабиринт, испуганно плавая в своего рода ванне с водой молочного цвета, пока не находили секцию с утопленной в воду твердой платформой. Казалось, что крысы, хоть и умеют плавать с рождения, в любую секунду могут утонуть. Им требовалось множество попыток, прежде чем они стали разыскивать платформу в правильной секции лабиринта.

На следующем видео была крыса, не имевшая опыта преодоления лабиринта: ее только что доставили в лабораторию. Крысе ввели вирусный коктейль Киры и через двадцать минут посадили в клетку, из которой открывался вид на водный лабиринт. Оттуда она наблюдала, как ее братец, не получивший препарат, крутится в воде, пока наконец случайно не нащупывает платформу.

Как только крысу с усиленным разумом выпустили в воду из клетки, она стрелой помчалась к платформе.

Кира отметила, как была потрясена, впервые пронаблюдав такое поведение. Крыса поняла, как пройти тест, просто смотря на своего собрата. Всего за один раз. Это был неслыханный результат.

Примерно на середине видео вернулись Дэш и Коннелли. Они принесли воду, безалкогольные напитки, поднос с горкой кусков жареной курицы и сэндвичами с курицей и тунцом, которые наверняка были приготовлены заранее и упрятаны в холодильник. К тому времени, когда запись закончилась, а Кира завершила свой рассказ, мужчины уже поели.

Кира нажала кнопку на маленьком черном пульте, и экран погас. Она посмотрела на ван Хаттена. Тот был погружен в свои мысли. По его вопросам и реакции Кира чувствовала, что физику хочется поверить, но ее утверждения слишком фантастичны, слишком дерзки, и он никак не может избавиться от остатков скепсиса. Она уже сталкивалась с такой реакцией.

– Все мы понимаем – то, о чем я рассказывала, вполне может оказаться искусным розыгрышем, – сказала Кира. – И видеозапись с крысой может быть поддельной.

Она сделала паузу.

– Я могла бы продолжить и продемонстрировать вам открытия и изобретения, которые явно выходят за рамки современного состояния науки и техники. Мы уже поступали так в аналогичных ситуациях, но результат оказался неоднозначным. Некоторые люди, Антон, побывав на вашем месте, верили нам и отбрасывали сомнения, но другие сохраняли свой скептицизм. Стоит один раз увидеть пару трюков из волшебных шоу Вегаса, и вы решите, что все можно подделать. Изобретения, видеозаписи, что угодно…

Ван Хаттен позволил себе слабо улыбнуться.

– Справедливо. По крайней мере, я убедился, что вы – молекулярный биолог. Ваши познания в генной инженерии и работе мозга впечатляют. И, должен признать, ваши рассуждения превращают невозможное в почти реальное.

Он сделал паузу.

– Но вы правы. Я все еще не могу избавиться от мысли, что все увиденное – некий волшебный трюк, хотя и великолепно исполненный.

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Кира взяла с подноса сэндвич с ростбифом и, поймав взгляд Гриффина, незаметно кивнула ему. Ее часть представления была закончена. Дэш давным-давно настоял, чтобы она не участвовала в последующей дискуссии, которая часто принимала нелицеприятный характер. И дело вовсе не в том, что она женщина, а остальные – мужчины. Просто все единодушно признавали ее лидером группы и считали, что ей следует оставаться над схваткой.

Великан выдохнул.

– Есть только один способ доказать нашу правоту на пресловутые сто десять процентов, – заявил он. – Примите капсулу и убедитесь сами.

Он помолчал, давая ван Хаттену время переварить эту мысль.

– Могу обещать, что эффекты не опасны. И длятся они не более часа. После вы почувствуете сильный голод, но мы обеспечим вас едой с высоким гликемическим индексом.

Гриффин улыбнулся.

– Для тех из нас, кто во времена колледжа немного экспериментировал с травкой, – добавил он, – это состояние известно как «пробив на хавку».

Дэш встретился взглядом с ван Хаттеном.

– Вы хотите попробовать? – спросил он.

Физик снял очки, протер глаза и водрузил очки на место.

– А если нет? – наконец произнес он.

– Мы отнесемся к этому с уважением, – ответил Дэш. – Мне самому не хотелось. Все равно что подталкивать вас принять ЛСД. Мы говорим, что препарат безвреден и не имеет побочных эффектов, но его прием все равно требует безоговорочно довериться нам. Вдобавок он изменяет мышление. Невозможно винить вас за нежелание попробовать.

– Значит, вы не против, если я откажусь?

Дэш поморщился.

– По правде говоря, против, – сказал он. – Боюсь, нам придется настоять. Мы понимаем, что такое принуждение совершенно неэтично. Мы пытаемся сделать хорошую мину, говоря «цель оправдывает средства», но отлично знаем, что этот аргумент – последнее прибежище некомпетентности. Однако точно так же я знаю, что, когда все закончится, вы будете нам благодарны.

– Благодарен за то, что вы меня вынудили?

Дэш кивнул.

– В отличие от вас, мы точно знаем об отсутствии побочных эффектов препарата, – сказал он и наклонил голову. – Предположим, вы столкнулись с представителем первобытной культуры, который умирает от бактериальной инфекции, а у вас есть пенициллин. Предположим, этот человек верит, что ему станет лучше, и отказывается от пенициллина, ничего не зная об антибиотиках и сомневаясь, можно ли вам доверять. Однако вы знаете – без пенициллина его ждет смерть. Вы заставите его принять лекарство?

– Да, – не раздумывая, ответил ван Хаттен. – Полагаю, так поступят не все, но я – да.

Он покачал головой.

– Впрочем, эта аналогия слишком притянута. Я не дикарь, умирающий от бактериальной инфекции. Эта ситуация слишком далека от вопросов жизни и смерти. Ваше сравнение исключительно неудачно.

Дэш усмехнулся.

– Профессор, перестаньте ходить вокруг да около и скажите, что вы на самом деле думаете.

Гриффин тоже ухмыльнулся.

– Не могу не признать вашу точку зрения, доктор ван Ха… ээм, Антон, – заметил он. – Вечная проблема с привлечением гениальных людей. Они слишком… ну… гениальны. Их очень непросто убедить.

– Послушайте, – сказал Дэш, – мы просим вас добровольно принять препарат. Но повторюсь, если потребуется, мы вас заставим. Даже понимая, что не имеем на это никаких морально-этических прав. Мы не станем этим гордиться. Но мы не можем позволить вам уйти, пока вы не испытаете усиление, как мы это называем.

– Зачем? Чем это так важно?

– Ни один из тех, кто хоть раз испытал усиление, не отказался присоединиться к нашим трудам, – произнес Коннелли, который бóльшую часть времени хранил молчание. – Если вы не пройдете усиление, если не осознаете, что мы рассказали вам правду, вы станете угрозой нашей безопасности. Вы слишком много о нас знаете.

– Вы готовы сделать это добровольно? – вновь спросил Дэш.

– Не уверен, что мы одинаково понимаем добровольность, – отозвался физик. – Сейчас мне приходится добровольно выбирать из двух вариантов: либо я принимаю капсулу сам, либо вы выкручиваете мне руки и запихиваете ее в рот. Примерно так?

Дэш нахмурился.

– Я приношу вам свои извинения. Вы достойный человек и гениальный ученый. Мы хорошо вас изучили и восхищаемся вами. Но дело в том, что я уверен: вы простите меня, как только испытаете то, что уже испытали все мы. И поймете, почему мы были вынуждены на это пойти.

Ван Хаттен вздохнул и кивнул.

– Ладно, – признал он свое поражение. – Давайте. Поскольку очевидно, что мне в любом случае придется проглотить эту штуку, лучше уж сделать это… добровольно. Должен признаться, я заинтригован. Да и потом, даже если вы группа опасных психопатов, вы самые вежливые и нерешительные – хотя и настойчивые – психопаты, которых я когда-либо видел.

– Спасибо, – криво улыбнулся Дэш. – Пожалуй.

Дэш и Коннелли остались в конференц-зале, а Кира с Гриффином повели гостя в просторную комнату по соседству. В комнате с прозрачными стенами стоял единственный стул, прикрученный к полу. Перед стулом виднелась мышь и виртуальная клавиатура, которую генерировал лазерный луч. Снаружи висели четыре компьютерных монитора, легко просматриваемые со стула сквозь толстые плексигласовые стены.

– Это наша усилительная комната, – пояснила Кира. – Она сконструирована так, чтобы запертый внутри человек не мог сбежать. Даже при том уровне гениальности, которого вы вскоре достигнете.

Кира подождала, пока ван Хаттен не осмотрит комнату.

– Клавиатура и мышь подсоединены к суперкомпьютеру, который находится снаружи, – продолжала она. – Он подключен к Интернету. Но ваш доступ к Сети будет ограничен поиском информации. Вашу деятельность будет мониторить еще один компьютер, мощнее первого, и если он обнаружит попытку взломать какой-то сайт или повлиять на какие-то внешние компьютеры – если только это не было согласовано заранее, – он заблокирует такие действия. Вы будете в силах обойти любой файерволл, созданный обычным программистом, но Мэтт разработал эту защиту в состоянии «разогнанного» ай-кью.

Кира перевела дыхание.

– Когда вы будете совершать открытия, как можно скорее вносите информацию в компьютер. Есть и хорошая новость – вы сможете набирать во много раз быстрее, чем обычно, причем без ошибок.

Кира занималась исследованиями в области интерфейса «мозг-компьютер» и не сомневалась, что после еще нескольких сессий с капсулами ей удастся создать систему, которая позволит отправлять мысли человека непосредственно в компьютер, минуя стадию набора данных, и многократно облегчит передачу индуцированных препаратом открытий.

– Мы будем наблюдать за вами, – сообщила она физику, – но не станем пытаться разговаривать. На первый раз мы хотим, чтобы вы спокойно взлетели, не отвлекаясь на беседы с тупицами вроде нас.

– Очень заботливо с вашей стороны, – сухо заметил ван Хаттен.

– Вы готовы? – спросил Гриффин.

Ван Хаттен кивнул.

Кира протянула ему капсулу и бутылку с водой. Стэнфордский физик сделал глубокий вдох, а потом без церемоний проглотил препарат.

Кира забрала бутылку, а потом вместе с коллегами отступила к толстой двери, которая запиралась крепче входа в сокровищницу.

– Эффект проявится через несколько минут, – сказала Кира. – А когда это случится… скажем так, вы его ни с чем не перепутаете.

7

Вертолет мчался на север, а Джейк в его кабине оценивал возможные варианты. Самый простой и очевидный способ – вломиться в комплекс, используя превосходство в живой силе, и выйти на дистанцию прямого выстрела. В стиле операции по захвату бен Ладена. Самый верный, самый прямой путь.

Но сейчас, применительно к этим людям, риск такой операции неимоверно возрастает. Если хотя бы один из них успеет принять капсулу и дождаться эффекта, удача может оказаться на их стороне. Они будут слишком быстро думать и слишком быстро действовать. Джейк видел запись. Впечатляющее зрелище.

Слишком многое сейчас поставлено на карту, и риск вообще недопустим. Ничего нельзя оставлять на волю случая. Он приподнял большой черный головной телефон и засунул в правое ухо маленький наушник, тоненький провод которого бежал к мобильнику. Потом пристроил микрофон, висящий на проводе, около рта.

– Капитан Руис, – произнес он в микрофон, – чем они там заняты?

– Невозможно сказать наверняка по тепловым следам, но в основном они сидят. За эти несколько часов они вставали и ходили с места на место, разделялись ненадолго и суетились. По моему опыту, это похоже на очень долгое собрание, с редкими перерывами на туалет и напитки.

Джейк кивнул.

– Сейчас они вместе?

– Да, сэр.

«Крайние обстоятельства требуют крайних мер», – подумал Джейк. Именно для этого существовала его группа. Конечно, после операции ему могут предъявить серьезные претензии. Речь идет не о какой-нибудь аккуратно упакованной симпатичной ядерной бомбе. В отличие от бомбы, угроза Миллер и ее команды не столь очевидна и ее можно счесть преувеличенной. Не погрузись он с головой в их деятельность и не определи ее разрушительный потенциал, он мог и сам так подумать. Но пути назад не было. Он знал, что требуется сделать.

– Хорошо, капитан, – произнес полковник. – Действуем так. Я собираюсь поднять бомбардировщик, отправить его повыше и заткнуть им глотки управляемой бомбой.

Взрыв бомбы испарит внутри здания все живое, вплоть до тараканов.

– Управляемую бомбу, сэр? – растерянно переспросил капитан.

Джейк не мог винить его за такую реакцию. Сложно придумать нечто более противозаконное, чем сброс управляемой бомбы на гражданский объект в сердце Соединенных Штатов. Но это решение идеально соответствует ситуации. Здание стоит особняком, и движения поблизости практически нет.

– Капитан, вы меня слышали, – отозвался Джейк. – Мы подорвем бомбу, только когда она войдет в здание. Снаружи ее никто не заметит, а Миллер и Дэш не успеют ничего засечь.

Взрыв превратит здание в руины, но без побочного ущерба – если только кто-нибудь не окажется ближе пятидесяти ярдов от комплекса. Однако даже в таком варианте ему требуется абсолютная уверенность.

– Капитан, пусть ваши люди установят автоматические КПП на основных маршрутах, ведущих к зданию. Проверьте, чтобы внутри вашего периметра не было посторонних. Вам следует установить связь с пилотом бомбардировщика и в нужный момент сообщить, что все чисто.

– Вас понял. Сэр, как вы объясните взрыв?

– Утечка газа… Пожар ГСМ… Не знаю. У нас есть творческие специалисты, которые решат эту задачу. Я уверен, что мы справимся.

– Сэр, вы действительно считаете, что это необходимо? Даже если они круче, чем мы, у нас превосходство в живой силе и отличная тактическая позиция. Мы сможем захватить их или уничтожить без управляемой бомбы. Я абсолютно уверен в этом.

Перед внутренним взором Джейка всплыла сцена из фильма. Несколько полицейских штурмовали здание, чтобы задержать одинокую женщину. Полиция была уверена, что они полностью контролируют ситуацию. «Я думаю, мы справимся с одной девочкой», – сказал лейтенант, который командовал операцией. Джейк вспомнил невозмутимый голос одного из персонажей этого фильма, агента по имени Смит, и прошептал его незабываемый ответ: «Нет, лейтенант, ваши люди уже мертвы».

В наушнике Джейка послышался смущенный голос:

– Простите, полковник, я плохо расслышал.

Джейк откашлялся.

– Я сказал, выполняйте приказ, капитан. Выполняйте приказ.