Текст книги "Невозможная библиотека"

8

На следующее утро, когда Тафф проснулся, у него уже был готов план. С ним такое бывало иногда: тело засыпало, а голова продолжала работать.

– Используем Изабеллу! – сказал он, выбираясь из кровати и доставая из мешка с игрушками куклу, которая умела отличать ложь от правды.

– Ты что, кукле имя дал? – спросила Кара, всё ещё не проснувшись.

– Ну надо же её как-то называть. А у нас в Де-Норане была девчонка по имени Изабелла, которая всё время ябедничала на мальчишек.

– Ну да, помню такую.

– Ну вот, значит, имя подходит.

Соломенная куколка была такая маленькая, что помещалась у Таффа на ладошке, но при этом сделана она была на удивление тщательно: волосы, заплетённые в косы, юбка с кринолином и двойные кружки, вышитые чёрной ниткой, обозначающие глаза.

– Расскажи, что ты задумал.

– Спросим всех девчонок в городе, ведьмы они или нет.

– И?

– Я буду держать в кармане Изабеллу и на ощупь проверять, качает она головой или нет. Если кто-нибудь соврёт, мы это сразу узнаем.

Кара хихикнула. Как и все лучшие планы, этот был до смешного прост. Ей даже стало немножко стыдно, что она сама до этого не додумалась.

– Ты чего? – спросил Тафф.

– Ничего! – сказала Кара. Она вскочила с постели и пощекотала ему пятки. – И как же мы будем это делать? Ходить от двери к двери?

– Это слишком долго. Может, лучше пусть всех приведут к нам? Устроить общегородское собрание, вроде службы у нас в Де-Норане.

– Да, это должно получиться. Давай у Лукаса спросим, как у них тут это всё устроено.

Кара протёрла заспанные глаза.

– Как-то непривычно, что у нас такой простой план. Обычно всё куда сложнее.

– Ну хочешь, усложним задачу? – с готовностью отозвался Тафф. – Я люблю сложности!

– Нет, знаешь, давай, пожалуй, оставим пока всё как есть. Мне не хочется, чтобы Сафи сидела под замком хоть на минуту дольше, чем это необходимо.

– Как ты думаешь, с ней всё в порядке?

Кара представила себе Сафи в тёмной камере, дрожащую от холода и размышляющую о том, как Кара вырвала у неё гримуар.

«А ведь она считала меня своей учительницей. Своим другом. Она мне доверяла…»

– Как ты думаешь, я правильно поступила? – спросила Кара.

Тафф принялся выковыривать грязь из-под ногтей.

– Ты хотела сделать так, чтобы никто не пострадал.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Я просто хочу, чтобы моя подруга вернулась, – сказал Тафф, наконец посмотрев ей в глаза. – И с одной стороны, я думаю, что ты должна была больше ей доверять. А с другой, я очень рад, что ты её остановила прежде, чем она сделала что-нибудь, чего не смогла бы исправить. Я не уверен, что тут было правильное решение.

– Ну, может быть, – сказала Кара. – А неправильное было?

Тем же утром, немного позже, когда за ними пришёл Лукас, Кара сказала ему, что им надо собрать в одном месте всех женщин и девочек Наева Причала. Он согласился им помочь, даже не спросив, зачем.

– Просто ступайте на берег и ждите моего сигнала, – велел он. – А остальное я беру на себя.

Кара только кивнула, ошеломлённая таким безоглядным доверием.

«Совсем забыла, как это – иметь настоящего друга!»

Примерно через час трижды пробил колокол, и жители Наева Причала потянулись на пляж. Лукас и Север, вместе с ещё несколькими стражниками, мужчин отослали прочь, а девочек и женщин выстроили длинной вереницей. Предполагаемые ведьмы смотрели на Кару исподлобья, их негодование было видно так же отчётливо, как пар от дыхания, клубившийся в холодном воздухе.

– Ты извини, что так долго, – сказал ей Лукас. – Надо было добыть разрешение мистралей собрать всех на пляже. А Восток, разумеется, разрешения давать не хотел. Он думает, ты что-то затеваешь.

– Он уверен, что все ведьмы злые. Его ничем не переубедишь.

– Ну, ты его переубедишь! – сказал Лукас, коснувшись её руки. – Ты – доказательство, что при помощи магии можно творить замечательные вещи. Ведьмы могут быть добрыми!

«Только я-то больше не ведьма. И во мне нет ничего особенного».

– Ну, надо начинать, – сказала Кара. – Очередь длинная.

Лукас быстро отпустил её руку.

– Я буду их посылать к тебе по одной, – сказал он. – Тебя это устраивает?

Кара кивнула.

Лукас махнул женщине, которая стояла впереди: кислой старухе с копной свалявшихся волос.

– Дай-ка я тебе кое-что скажу! – начала она с ходу, подбоченясь. – Прежде всего, вот что я думаю об этом спектакле, который ты устро…

– Вы ведьма? – спросила Кара.

Бабка была так ошарашена неожиданным вопросом, что едва не подавилась ответом:

– Что?! Нет, конечно! Да как ты могла подумать, будто такая женщина, как я…

Кара бросила взгляд на Таффа, который стоял рядом, держа руку в кармане. Тафф незаметно кивнул: «Она говорит правду».

– Следующая! – объявила Кара.

Лукас отпихнул не перестающую возмущаться бабку и кивнул следующей женщине в очереди.

Кара с Таффом быстро втянулись в ритм: вопрос – кивок, вопрос – кивок. Лукас распоряжался очередью. Со временем Кара даже перестала смотреть на Таффа: она понимала, что если Изабелла почует ложь, Тафф уж как-нибудь ей об этом сообщит. Когда время перевалило за полдень, очередь, поначалу казавшаяся бесконечной, постепенно усохла до более терпимых размеров.

Ни одной ведьмы среди них не оказалось.

Лодки уже начали возвращаться с дневной ловли, когда Кара дошла до последней девочки в очереди: очкастого заморыша с россыпью веснушек на переносице.

– Ты ведьма? – спросила Кара и ничуть не удивилась, когда девочка ответила: «Нет, конечно!» и вприпрыжку убежала прочь.

– Что, ничего? – спросила Кара у Таффа.

– Извини, нет.

– А ты уверен, что Изабелла работает?

– Давай проверим.

К ним как раз направлялся Лукас. Вид у него был усталый и сердитый.

– Эй, – окликнул его Тафф, – как ты думаешь, моя сестра красивая?

– Чего? – переспросил Лукас, застигнутый врасплох. – Да нет. Вообще никогда об этом даже и не думал. Я… А чего?

Тафф, с улыбкой до ушей, вытащил из кармана Изабеллу. Кукла энергично мотала головой.

– Видела? – сказал Тафф. – Отлично всё работает!

Кара почувствовала, как вспыхнули щёки.

– Мы точно никого не пропустили? – спросила она у Лукаса, торопясь сменить тему.

– Не может такого быть. Север поручил одному из своих людей сверяться с городскими архивами, чтобы убедиться, что сюда пришли все. Ты переговорила со всеми женщинами, что есть в Наевом Причале.

Кара села на песок. Солнце клонилось к закату, но всё ещё припекало. Суровые мужики вытягивали на песок длинные сети, наполненные голубыми раковинами, и разбирали свою добычу.

– Никогда раньше таких ракушек не видел! – сказал Тафф.

– Из них-то и добывают свешары, – объяснил Лукас. – Сами по себе они несъедобные, так что раньше их просто выкидывали обратно в море, пока кто-то смышлёный не додумался, как их можно использовать. И теперь это самый ценный товар из тех, что производят в Наевом Причале. Хотя дедушка говорит, что это только до тех пор, пока учёные не изобретут чего-нибудь нового. А тогда про свешары все забудут, так же, как и про ветряки, и про нефтяные ямы, и про выработанные рудники… Говорят, в Пентовой Цитадели уже есть человек, который умеет хранить молнию в бутылке.

Тафф, который буквально трясся от возбуждения из-за такого потока новой информации, замахал руками перед носом у Лукаса.

– Тише, тише! – сказал он. – Давай по порядку.

Он указал на раковины.

– Так свешары добывают из них, да? Такие штуки, от которых свет идёт?

– Да мне и самому поначалу не верилось, – сказал Лукас. – Это выглядит как особая разновидность магии. Но на самом деле нет. Эти ракушки переберут и…

Лукас запнулся.

– Постойте-ка! Только сейчас вспомнил. Ведь и в самом деле есть одна девочка, с которой ты не поговорила. Но это не может быть она!

– Почему же? – спросила Кара.

Лукас улыбнулся, но улыбка вышла какая-то искусственная, как будто он её перед зеркалом репетировал.

– Ну потому что это же Бетани! Пошли. Познакомишься – сама поймёшь.

Лавка стояла на высоком холме позади колокольни. Вдалеке, будто лес зубочисток, маячило Кладбище Ветряков. Лавчонка была плохонькая, запущенная: деревянные стены потрескались и облезли, перекосившаяся щелястая дверь с трудом держалась на проржавевших петлях. Буквы из наполненных водой трубок мягко светились голубым и складывались в вывеску «СВЕШАРЫ ДЖЕНКИНСА». Несмотря на то, что вид у лавчонки был совершенно непривлекательный, под стенами толпились горожане. Некоторые пытались втиснуться в саму лавчонку, остальные удовлетворялись тем, что заглядывали в окна.

– Ишь, какое место популярное, – сказала Кара. – Должно быть, хорошим товаром торгуют?

– Дженкинс-то? – переспросил Лукас. – Да нет. Дороговато и качество так себе. И фонаря-то толком не засветишь. Мистер Дженкинс в основном в другие города свой товар возит. В Грейклауд, в Бренчтон, – что они там понимают? А большую часть своих свешаров он перетирает и продаёт на топливо для свупа.

Тафф, похоже, собирался забросать его вопросами, но Кара зажала братишке рот и спросила первой:

– Тогда зачем же все эти люди здесь собрались?

– Повидать Бетани! – ответил Лукас так, будто ответ был очевиден. – Она скоро закрывается, но я сперва загляну в лавку и передам ей, что тебе надо поговорить с ней наедине. Жалко, что я не смогу остаться, но мне надо передать мистралям подробный отчёт о том, как всё сегодня прошло. Ох, и устроит Восток мне выволочку!

Лукас протолкался сквозь толпу, явно взбудораженный возможностью повидать Бетани. Кара ощутила непривычный укол ревности. «Что же такого замечательного в этой девице?» Несколько минут спустя чья-то рука поменяла в окне табличку «Открыто» на «Закрыто», и посетители нехотя потянулись из лавки на улицу.

Кара с Таффом вошли в лавку.

Внутри было так же уныло, как и снаружи. Воздух был жаркий, липкий, воняло рыбой. На стенах висели полки, на них громоздились банки со свешарами, разобранными по размерам. За прилавком стояла невзрачная девочка: стриженые тёмно-русые волосы, карие глаза, сальная кожа в красных прыщиках…

«Это и есть Бетани? – изумилась Кара. – Да что же в ней такого особенного? И почему Лукас так уверен, что она не ведьма?»

Но тут на Кару нахлынуло тёплое чувство – и она всё поняла.

«Бетани никогда никому не могла бы причинить зла! Она друг всем людям. Замечательная собеседница. Необычайно мудра для своих лет. Самая удивительная девочка в городе!»

– Привет! – сказала Бетани. – Лукас говорил, что ты хочешь со мной побеседовать?

Слова были самые простые, но в устах Бетани они звучали прекраснее любой песни.

– Какая у вас чудесная лавка! – сказала Кара. – У нас, там, откуда мы родом, свешаров не бывает. Зато мы растим кукурузу. Мы живём на острове!

Она запнулась и умолкла. «А ну, прекрати болтать, а не то она не захочет с тобой дружить!» Кара внезапно осознала, какая дурацкая на ней одежда. «Почему бы мне не надеть фартучек, как у Бетани? Ей так идёт!»

– Какой красивый! – сказала Бетани, наклонившись через прилавок и разглядывая медальон в форме ракушки, который Кара всегда носила на шее.

– Это нашей мамы, – сказал Тафф. – Она умерла.

Бетани кивнула с искренним сочувствием, и Кара впервые в жизни почувствовала: вот человек, который действительно понимает всю глубину её потери!

– Как это ужасно – терять тех, кого любишь! – сказала Бетани.

– Вот как миссис Гальт, – сказал Тафф. – Она потеряла сына.

Бетани отреагировала с удивлением и… было что-то ещё. Она на миг отвела глаза – так, будто, как ни странно, чувствует себя виноватой. Но этого же не могло быть. В чём может быть виновата Бетани?

«Ей просто жалко миссис Гальт. Ведь это же Бетани, она всегда остро чувствует чужую боль!»

Бетани улыбнулась, и странное чувство миновало.

– Не хочешь ли взглянуть на кое-что забавное, молодой человек? – спросила она. – Раз уж там, откуда ты родом, не бывает свешаров?

Тафф кивнул, глядя на неё во все глаза с обожанием. Кара видела, что мальчик готов чуть ли не влюбиться в Бетани. Её это не удивило. Ни капельки!

Бетани вытащила из-за прилавка длинную, замкнутую в кольцо трубку, где плескалась вода. Трубка была подвешена на леске к двум деревянным столбикам, которые удерживали её над прилавком.

– Это мне Мэйсон Уэйнрайт в подарок сделал, – объяснила она. Очевидно, Мэйсон был не единственным: на столе за спиной у Бетани лежали сделанные углём рисунки, стояли букеты засушенных цветов и другие подарки, всё ещё завёрнутые в цветную бумагу. – Это модель свуповой трассы. Вы её, наверное, видели во время своих странствий. Она идёт до самой Пентовой Цитадели.

Кара вспомнила длинную трубку и слово «СВУП», выбитое на металлическом столбе.

– Эта работает примерно так же, – сказала Бетани. – Надо только добавить поезд.

Она подвесила нечто вроде длинного, узкого фургончика на скобу, приделанную к трассе снизу. «Поезд», как назвала его Бетани, был сделан из крашеных металлических пластинок, красных с золотой каёмкой.

– Ну и, конечно, свешар!

Бетани отвинтила крышечку на конце трубки и достала из ближайшей банки свешар. В пальцах Бетани свешар выглядел мягоньким и непрочным, будто зефирка, размокшая в чае. Бетани бросила свешарик в трубку, и он принялся стремительно растворяться. Вода зашипела, поголубела и забурлила внутри трубки, будто пойманный водоворот.

Поезд тронулся вперёд. Он катался по кругу, увлекаемый потоком воды, поначалу медленно, а потом всё быстрее и быстрее.

Тафф захлопал в ладоши.

– Рада, что тебе нравится, – сказала Бетани.

– Это чудесно! Но как же оно работает?

– Я даже не знаю. Свешар намагничивает воду, это я знаю точно; но чтобы объяснить как следует, нужен учёный или книжник.

Тафф подался вперёд. Его лицо было озарено голубым сиянием воды.

– А ты уверена, что это не магия? – спросил он.

Бетани отшатнулась.

– Нет, конечно! – сказала она. Её голос сделался неожиданно резким. – Отчего тебе взбрело в голову спросить такое?

– Прости, пожалуйста! Просто это кажется таким невозможным! Прошу, не сердись на меня! Если ты на меня рассердишься, я этого просто не переживу!

– Магии не существует, – сказала Бетани и снова улыбнулась. – Это же всем известно.

Она позволила Таффу ещё несколько минут полюбоваться тем, как поезд катается по кругу, а потом сказала, что ей пора закрываться на ночь. И только когда они вышли из лавки, Кара вспомнила, что так и не спросила у Бетани, не ведьма ли она. Впрочем, это было неважно. Зачем спрашивать? Бетани же и мухи не обидит.

Они пошли обратно в гостиницу. Кара представления не имела, что же делать дальше. Все идеи у неё иссякли.

– Что-то ты тихий, – сказала она Таффу.

– С Изабеллой странное что-то.

– В смысле?

Тафф вытащил куколку из кармана.

– Когда Бетани сказала «Магии не существует», я почувствовал, как Изабелла замотала головой. Как будто Бетани врёт. Как будто Бетани знает, что на самом деле магия существует, но хочет, чтобы об этом никто не догадался.

Тафф поднял взгляд на Кару: эта мысль явно его тревожила.

– Но Изабелла, наверное, ошиблась. Ведь не стала бы Бетани нам врать, верно? Ведь это же Бетани!

– Да, конечно, – кивнула Кара.

И всё же по дороге в гостиницу она никак не могла отделаться от мысли о словах Таффа. Она вспоминала фальшивые годы, прожитые в царстве снов у Имоджин. Каким всё казалось настоящим, и каково это было – быть околдованной.

«Я никогда раньше не встречалась с этой девочкой, но мне захотелось стать её лучшей подругой. И сейчас хочется! Что-то не сходится. Тут не обошлось без магии».

Кара уже собиралась поделиться своей идеей с Таффом, как вдруг к ним галопом подлетел Лукас на маленькой бурой лошадке. Он заговорил ещё прежде, чем спрыгнул с седла.

– Прости, пожалуйста! – сказал он. – Я пытался их убедить. Но Восток говорит, что тебе дали шанс, и ты доказала только одно: среди жителей Наева Причала виновной нет.

– Послушай, – сказала Кара, – мне кажется, мы…

– Люди хотят найти виноватого, а в тюрьме сидит девочка, про которую точно известно, что это ведьма. Восток убедил двух остальных, что пора действовать. Дедушка стоял насмерть, но… Три голоса против одного. Этого достаточно.

– Для чего?

– Они объявили, что это Сафи виновна в появлении непризраков, – сказал Лукас. – Завтра её казнят.

9

Ночью Лукас принёс дежурному стражнику кружку горячего кофе, чтобы согреться на посту – ночь была холодная, – а Кара с Таффом пробрались в Каменный Дом.

Внутри было три камеры. Первые две оказались пусты.

– Сафи! – окликнул Тафф, прижимаясь лицом к решётке третьей. – Ты тут?

Камера была маленькая и тёмная. В одном углу соломенный тюфяк, в другом – деревянное ведро. Сафи сидела, обхватив коленки, тёмная фигурка на фоне дальней стены.

– Мы тебя отсюда вытащим, – сказала Кара. – Потерпи ещё несколько часов.

– Мы знаем, кто настоящая ведьма, – добавил Тафф.

Когда Сафи заговорила, голос у неё был хриплый и надтреснутый.

– Вы мою книгу принесли?

– Нет, – ответила Кара.

– Ты её у меня украла.

– Ты собиралась кого-нибудь погубить. Мне не оставалось ничего другого.

В темноте Кара увидела, как Сафи покачала головой.

– Гримуар подчинялся мне. Я им управляла.

– Это ты думала, будто ты им управляешь. Я знаю, как оно бывает. Это обман.

– Эти люди мне угрожали! Не я начала первая!

Кара стиснула холодные металлические прутья камеры.

– Нельзя использовать гримуар, чтобы причинять вред людям. После этого пути назад не будет.

Из тёмных закоулков памяти всплыло тупоумное лицо Саймона Лодера, неразлучного спутника Грейс. Кара не помнила, как именно она убила этого великана: этим воспоминанием пришлось пожертвовать, чтобы выстроить мысленный мостик тогда в Чащобе. Однако стыд и чувство вины оставались при ней – как будто выскобленная дочиста комната, где, однако, всё ещё сохранился запах крови.

– Потом, даже если ты сумеешь избавиться от власти гримуара, ты можешь сколько угодно себе говорить, что это, мол, не твоя вина, что это всё влияние тёмных сил. Ты можешь даже сама почти поверить в это…

На глаза Каре навернулись горючие слёзы, всё расплылось.

– Но в самое неподходящее время – когда ты стираешь бельё на речке, или, быть может, в те немногие минуты покоя, когда ты уже проснулась, но ещё не встала, – тебе вдруг откроется горькая истина, и ты поймёшь, что свалить всё на гримуар никогда не получится, потому что, был когда-то живой человек, у него были родители, увлечения, какие-то планы на будущее, а ты взяла и уничтожила его. Навсегда.

Сафи долго-долго молчала. А потом медленно поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к Каре. Миновали всего сутки, а у Сафи был такой вид, как будто она проболела несколько месяцев: щёки ввалились, глаза запали. Лунный свет серебристыми полосами ложился ей на лицо.

– Мне было видение! – шёпотом сказала она.

– И что ты видела? – спросила Кара.

– Ничего.

– Ничего? – переспросил Тафф.

– Черноту. Забвение. А потом – Риготт. Лунный свет следует за ней. Она повелевает им, и он вынужден слушаться, потому что теперь она повелевает и луной, и солнцем так же уверенно, как животными. Она ходит по тому, что должно было быть землёй, но звук шагов не такой, как по земле, и только когда она садится, мне становится видно, что сидит она на костях. На грудах, горах костей. И в руках у неё гримуар.

– Но Риготт ведь не нужен…

– Это другой гримуар. Он бледно-красный – практически розовый – с цветочным узором. Как будто он предназначен для маленькой девочки. И кожа прошита чёрной нитью. Книга была разорвана, а теперь она снова целая. Риготт улыбается. Это не радостная улыбка. И не злая. Просто – довольная. Знаете, такая улыбка, какой улыбаешься, когда исправишь скрипучую петлю или перемоешь все полы в доме. Как после хорошо сделанной работы.

Кара почувствовала, как Тафф прижался к ней. Его сердечко отчаянно колотилось.

– Что ещё ты видела? – спросила Кара. – Где она?

– В этом-то всё и дело! – ответила Сафи. Глаза у неё были расширены от ужаса. – Нет больше никакого «где». Нет и «когда». Есть только Риготт. И тишина.

Сафи вернулась на прежнее место у дальней стенки камеры, зажмурилась и зарыдала.

Кара, Лукас и Тафф наблюдали за домом Бетани, прячась в тени здания напротив. Ледяной морской ветер свистел в узких улочках, пальцы у Кары немели.

– Зря время тратим, – сказал Лукас.

Поначалу он с ходу отверг саму мысль, что Бетани может быть ведьмой. Ну это же Бетани! Однако после того, как Лукас так и не сумел придумать разумную причину, отчего, собственно, он считает Бетани своей лучшей подругой, и вообще не сумел припомнить ни одного раза, когда они хоть что-нибудь делали вместе, он поневоле признал, что, возможно, тут и впрямь что-то странное.

– Неизвестно, что Бетани делает с этими детьми, но именно это даёт ей возможность зачаровывать весь город, – сказала Кара. – Сегодня в лавке мы встревожили Бетани, стали задавать ей вопросы, к которым она не привыкла. Она боится, что её обнаружат. Она наверняка захочет захватить ещё одного ребёнка, чтобы укрепить свои чары.

– Нет, просто представить себе не могу, чтобы Бетани оказалась злой! – сказал Лукас.

– Я не думаю, что она злая, – ответила Кара. – Я думаю, она просто растеряна. Я собираюсь с ней поговорить. Объяснить ей, что происходит. Ну, а если ничего не получится, будем действовать по обстановке.

Собственно, затем она и позвала с собой Лукаса, у которого был лук. Кара надеялась, что им удастся уладить дело миром – может быть, даже снять лежащее на детях проклятье, если получится. Но она уже знала, что нельзя недооценивать власть, какую гримуар имеет над своими жертвами.

Они ждали, привалившись спиной к холодным камням стены. Тафф жался к сестре, часто моргал, стараясь не заснуть. Кара поднесла руки ко рту и дышала на них, пытаясь согреть пальцы.

– Ну, твоя очередь, – сказала она.

– В смысле? – переспросил Лукас.

– Рассказывать свою историю. Как ты очутился в Наевом Причале? Как ты узнал, что Запад твой дедушка? И где твои остальные родные? Мама? Папа? Братья-сёстры?

– У меня только дедушка, – ответил Лукас. – Но это не беда. Раньше у меня и того не было. А что касается того, как я его нашёл – это скучная история, которая годится только для того, чтобы убивать время.

– Времени у нас полно, – сказала Кара.

Она подвинулась поближе к Лукасу, подставила ухо, чтобы он мог говорить шёпотом, но ни на миг не отвела глаз от дома Бетани.

– Я бродил из города в город, перебивался случайными заработками, чтобы набить брюхо чем придётся, и разговаривал со всеми, кто готов был меня слушать. И вот наконец мне посчастливилось. Оказалось, что мои родители были торговцами, и их убили, когда они везли свои товары отсюда в Грейклауд. Я был с ними – хотя я, разумеется, был ещё младенцем, – и убийцы-то и продали меня Детям Лона. Вероятно, кровь моих родителей ещё не высохла у них на руках.

Лукас взглянул на свои собственные руки, в чёрных перчатках, с двумя недостающими пальцами, так, будто они сами были в чём-то виноваты.

– Дедушка понятия не имел, что я жив. Он-то думал, меня убили вместе с его дочерью и её мужем.

Лукас широко улыбнулся.

– Видела бы ты его лицо в тот день, когда мы встретились! Я ещё никогда не встречал настолько счастливого человека.

– Ну вот, теперь ты всё знаешь, – сказала Кара. – Твои родители не нарочно обрекли тебя на жизнь в рабстве. Они действительно любили тебя.

Лукас втянул в себя ночной воздух.

– Но лучше бы они остались живы…

И тут из дома выскользнула Бетани. Она тщательно прикрыла за собой входную дверь, чтобы та не хлопнула, и накинула на голову капюшон коричневого плаща. Заглянула в светло-серый гримуар, который держала раскрытым, как заблудившийся путешественник заглядывает в карту, и пошла по улице.

– Он указывает ей путь к следующему ребёнку! – сказала Кара и встряхнула задремавшего Таффа.

– Так чего же мы ждём? – спросил Лукас. – Надо её остановить, пока она не натворила нового зла!

– Погоди пока, – сказала Кара. – Быть может, она, как я или Сафи, пытается бороться с гримуаром. А может быть, она как Грейс. Надо это выяснить, прежде чем мы вступим с ней в борьбу.

– Зачем?

– Много зачем. Но в первую очередь – затем, чтобы выяснить, насколько она опасна.

Выслеживать Бетани было бы намного проще, если бы на улицах был туман, как в первую ночь, когда Кара очутилась в Наевом Причале. Но воздух был морозным и чистым. Они старались держаться как можно дальше и выжидали, пока Бетани не свернёт за угол, а потом уж кидались следом, надеясь не потерять её. Кара слышала голоса непризраков, которые шли по пятам, умоляя обратить на них внимание. У неё сердце разрывалось от жалости, но она не смотрела в их сторону. Бетани несколько раз останавливалась отдохнуть. Чем больше заклинаний, тем тяжелее становится гримуар, и хотя Бетани успела использовать не больше трети книги, тяжесть сделалась существенной. Один раз, постояв на месте, Бетани вдруг пошла в обратную сторону и направилась им навстречу быстрым шагом с решительным видом. Ребята кинулись прятаться, решив, что она их заметила. Но Бетани вдруг остановилась как вкопанная. Развернулась в одну сторону. В другую. И ещё раз. Наконец бросила гримуар наземь, отошла на несколько шагов, вернулась за ним – и пошла прежним путём.

– Ну вот, теперь мы знаем, – сказала Кара. – Будь Бетани по-настоящему бессердечна, она не вела бы себя так нерешительно. Гримуар поработил её.

– И что это меняет? – спросил Лукас. – Всё равно ведь надо её остановить!

– Ты прав, – ответила Кара. – Но если я сумею до неё достучаться, у нас ещё есть шанс расколдовать непризраков.

И тут они обнаружили, что Бетани исчезла.

Они бросились в следующий переулок, потом в следующий. Они уже не заботились о том, чтобы Бетани их не услышала – просто старались догнать девочку прежде, чем она совершит то, что задумала. И вот наконец, когда они обежали все ближайшие улочки и пошли на второй круг, Тафф вдруг заметил узенький проулок, который они пропустили, между двух обветшалых домов, которые выглядели так, будто там давно уже никто не живёт. Бетани стояла на коленях в самом начале проулка, а напротив неё – малыш в пижамке, с растрёпанными волосёнками. Кара увидела, что страницы гримуара превратились в маленькие зеркала. Малыш, как заворожённый, глядел на своё отражение в одной из страниц. Лицо у него было отсутствующее, а Бетани вполголоса бормотала непонятные слова.

Ребёнок начал исчезать.

Лукас, не раздумывая, выпустил стрелу в гримуар. Книга вылетела у Бетани из рук, проехалась по мостовой и осталась лежать обложкой вниз. Стрела торчала из неё, будто крохотный флагшток. Лукас тотчас наложил на тетиву новую стрелу и крутанул регулятор. Вода в прозрачной рукояти засветилась голубым, забурлила и загудела от сдерживаемой мощи.

Кара шагнула вперёд.

– Бетани! – крикнула она. – Ты должна остановиться!

Девочка пятилась в сторону гримуара, точно зверь, загнанный в угол. Тафф воспользовался случаем, чтобы подбежать к малышу, который медленно – слишком медленно – приходил в себя.

– Беги! – заорал Тафф. – Прочь отсюда!

Малыш умчался.

– Он же мне нужен! – воскликнула Бетани и сделала ещё шаг в сторону гримуара. Стрела, вонзившаяся в зеркальную страницу, медленно уходила вглубь, как будто книга её заглатывала.

Лукас прицелился.

– Ты хотела, чтобы люди любили тебя, – сказала Кара. – Я тебя понимаю. Там, откуда я пришла, у меня не было друзей. Меня все ненавидели. Презирали.

Бетани удивлённо вскинула глаза, как будто её окликнули посреди многолюдной площади. На секунду она, казалось, забыла про свой гримуар.

– Но они хотя бы замечали, что ты существуешь! А мне временами кажется, что если бы я оставила Наев Причал и ушла куда глаза глядят, моя семья этого бы даже не заметила!

– Семью не выбирают, – сказала Кара.

– Себя не выбирают! – ответила Бетани, хлопнув себя по груди. – Вот в чём настоящая проблема. Но теперь-то всё по-другому! Все меня любят!

– Да, потому что ты их принудила к этому с помощью магии. Это хорошо, по-твоему?

Лицо у Бетани вспыхнуло.

– А ты откуда знаешь? – спросила она.

– Потому что я тоже ведьма. У меня был гримуар. Я знаю, как это здорово. Всё происходит само собой. А непризраки – это всё гримуар, а не ты. Но если ты не исправишь то, что…

– Кто такие «непризраки»? – спросила Бетани.

Кара вгляделась в лицо девочки и обнаружила, что та и в самом деле ничего не понимает.

«Она не знает! Гримуар скрыл от неё эту часть заклятия». Это открытие пробудило в Каре надежду: значит, гримуар боится того, что может сделать Бетани, когда узнает правду!

– Выслушай меня, пожалуйста, – сказала Кара. – С детьми, на которых ты налагаешь заклинания, происходит что-то плохое.

– О чём ты говоришь? Я просто заимствую малую частичку их… наверное, это можно назвать «энергией». Я не причиняю им зла! Не говори глупостей.

– Гримуар скрывает от тебя правду.

– А может, ты просто врёшь! – воскликнула Бетани. Она переминалась с ноги на ногу, не сводя глаз с гримуара. – Может быть, ты просто сама хочешь завладеть гримуаром, ведьма! Может быть, это просто ловушка!

«Словами её не убедишь! Она должна сама всё увидеть…»

– Позволь, я тебе кое-что покажу, – сказала Кара. – А потом можешь взять свой гримуар. Никто тебя останавливать не станет.

Кара протянула руку к Таффову мешку с игрушками.

– Извини, – сказала она, – они мне нужны.

Тафф с недовольным видом протянул ей мешок. Кара вывалила всё его содержимое на мостовую.

– Эй! – возмутился Тафф.

Непризраки, не в силах устоять перед такой грудой игрушек, тотчас же налетели на них. Деревянная тележка поднялась в воздух, и появился прозрачный мальчик со смуглым лицом и добрыми глазами. Он катал тележку по своей руке и хихикал. Смех звучал тише и дальше, чем следовало, как будто мальчик играл где-то в конце тоннеля. Какая-то девочка взяла на руки Изабеллу и зарылась пальцами в её волосы.

Бетани в ужасе зажала рот руками.

– Что с ними случилось?

– Ты что-то похитила у этих детей – отняла и взяла себе, – сказала Кара. – Может быть, то самое, что делает их особенными – то, что делает всех детей особенными. Ты забрала существенную часть того, что они есть, а то, что осталось – сердито, печально и растеряно. Они блуждают по улицам, не понимая, отчего на них никто не обращает внимания, почему им больше нет места в мире.

Кара подобрала гримуар. Она увидела, как Лукас выдохнул и опустил лук.

Бетани не сводила глаз с непризраков.

– Ты можешь сделать их прежними? – спросила она.

– Нет, – ответила Кара. – Это можешь только ты.

Она раскрыла гримуар, обратив внимание, что не отражается в зеркальных страницах, и протянула его Бетани.

– Ты что делаешь?! – воскликнул Лукас, снова вскидывая лук. – Зачем ты ей его обратно отдаёшь?

– Потому что она собирается исправить то, что натворила. Правда, Бетани?

Девочка замотала головой.