Текст книги "Послание Иакова"

Введение

Каждый, кто хоть раз прочитал Послание Иакова, наверное, мог предположить, что его автор когда-то был проповедником. Иаков обращается непосредственно к своим читателям и задает им вопросы в той манере, в какой проповедники обращаются к своим слушателям. Не обманывайтесь, – говорит он (1:16), или в другом месте: Но хочешь ли знать? (2:20), или же: Итак, братия мои возлюбленные (1:19). Он распекает тех верующих, чьи ошибки обличает (4:13; 5:1); он привлекает внимание частым употреблением слова «вот», говоря о том, что его слушатели не должны упустить из виду (3:4,5; 5:4 и т. д.). Перед нами (всегда к месту) возникают воображаемые оппоненты (2:18), мы часто слышим риторические вопросы, задаваемые для того, чтобы наше внимание не ослабло (2:4,5, 14–16; 5:13), нам приводится множество примеров из повседневной жизни: лошади (3:3–6), источники вод, сады (3:11,12), земледельцы (5:7). Звучат удивительные по силе выражения, которые заставляют вздрагивать весь приход: С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения (1:2); Ты веруешь… хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут (2:19). Читателей словно охватывает снова и снова волна живого и теплого общения. Так происходит тогда, когда с губ проповедника срываются слова, идущие прямо из сердца: братия, братия мои возлюбленные, братия мои (напр.: 1:2, 16, 19; 2:1, 5, 14; 5:7, 9 и т. д.)[1]1
  Ropes (P. 10ff.). Дж. Роупс подробно и очень интересно рассказывает о греческой литературной форме, называемой «диатриба». Это вид устного, популярного морального обращения времен Диогена и циников (начало IV в. до н. э.). Автор с горечью отмечает, что «литературные признаки, свойственные устной проповеди и когда-то зафиксированные в письменной форме», давно утрачены. Однако сохранились более поздние образцы, и их сходство с Посланием Иакова совершенно очевидно.


[Закрыть].

Естественно предположить, что Посланию Иакова предшествовала устная проповедь. Этим же можно объяснить зачастую резкий переход Иакова от одной темы к другой[2]2
  Davids (Р.22). П. В. Дейвидс выдвигает предположение о «двухуровневом» происхождении оригинала Послания Иакова: вначале появилась серия проповедей, а затем, на их основе, само послание, в котором какой-то редактор соединил разрозненные отрывки. Однако предположения Дейвидса об участии редактора в появлении на свет данного Послания безосновательны и неубедительны.


[Закрыть]. Автор с таким ярко выраженным даром проповедника, должно быть, часто слышал предложения, с которыми обращаются и к менее одаренным служителям: а что если опубликовать ваши проповеди, представить этот материал вниманию более широкого круга читателей? Не следует слишком увлекаться подобными предположениями, хотя Послание, бесспорно, выглядит как краткий конспект проповеди, в котором проповедник обозначил главные темы и некоторые детали своего обращения к верующим. Складывается впечатление, что автор ожидал вдохновения, приходящего к нему во время устных выступлений. Именно тогда он мог бы подробнее развить каждую тему и выстроить мосты между отдельными темами в проповеди. В ходе дальнейшего изучения Послания мы встретим много мест, к которым подходит это предположение. Пока же скажем следующее: подобно любой хорошей проповеди, Послание Иакова было составлено в полном соответствии с четким планом: введение, хорошо разграниченные подпункты основной части и заключение. Словно замкнув круг, заключение вернуло проповедь к началу и в то же время подвело ее итог.

Введение и заключение соотносятся друг с другом следующим образом:

Тема попечительства и заботы (5:19,20) вытекает из того главного, что изложено в главе 2. Точно так же постановка ударения на том, как опасно злоупотреблять языком, повторяет в части заключения (5:9,12) тему из главы 3:1—12. Совпадение и повторение тем во введении и в заключении попросту поражает: важные истины – терпение и молитва – появляются в начале Послания, а затем еще раз повторяются в заключительной части.

Главным содержанием Послания (1:12—5:6) следует считать темы рождения свыше (1:13—19а), роста (1:196—25) и развития (1:26—5:6) христианина. Не всякий рост назовешь истинно духовным возрастанием, настоящий рост во Христе характеризуется определенными чертами:

Позже мы поймем, почему Иаков перечисляет три аспекта развития христианина сначала в одном порядке (1:26,27), а затем переходит к подробному их изучению в другом порядке (2:1–5:6). На данный момент мы (образно говоря) исследуем весь лес, а не отдельные деревья. И видим, каким основательным и старательным учителем, каким реалистом был Иаков!

Тема «конфликта»

Христианин рожден для битвы. Прежде чем открыть нам тайну нашего рождения по воле Отца через слово Отца (1:18), Иаков напоминает, что наша старая природа по-прежнему жива и представляет для нас существенную опасность (1:13–16), несмотря на то что мы уже христиане. Рождение свыше само по себе не разрешает этого конфликта между старой и новой природой и не гарантирует легкой победы. В то же время нам не грозит опасность не выдержать испытаний или же потерпеть полное поражение. Новое рождение на самом деле приводит нас на поле битвы, где исход поединка между ветхой и новой природой уже давно предрешен. Поэтому Иаков продолжает свое учение о новом рождении (1:18), разъясняя процессы и условия роста, давая понять, что жизнь истинного христианина есть постоянная борьба, борьба с самим собой.

Кроме этого врага – нашей ветхой природы, внутренней составляющей нашего естества – мы встречаемся и с другими проблемами: нас настигают болезни, испытания и самые различные искушения. Церковь находится не в застывшем состоянии, она пребывает в постоянном движении и рассеяна по всему миру (1:1). Христиане – это действительно особые люди, но никак не охраняемый вид. Напротив, именно на их долю приходится большее количество ударов и испытаний. Так происходит потому, что терпеливое преодоление всякого рода испытаний и есть предназначенный нам путь Божий. Эти трудности Он уготовил Своему народу на пути к достижению духовной зрелости (1:4) и к получению венца жизни (1:12). Если бы можно было спросить Иакова: «Неужели так труден и извилист будет весь путь?», то мы услышали бы его ответ: «Да, до самого конца».

В этом Иаков ничем не отличается от других учителей, авторов Библии. Но он кардинально отличается от тех, которые говорят, что существует более легкий путь к святости (такие учителя были и есть до сих пор). Они предлагают либо опыт, либо определенную технику самосовершенствования, либо благословения, которые могут перенести нас к вечным высотам совершенной и чистой жизни без каких-либо усилий с нашей стороны. Такие учения не имеют под собой библейского основания и, таким образом, противоположны учению Иакова. Более того, они прямо ведут к катастрофе. Они приводят тех, кто поверил в них, к сильнейшим разочарованиям, ибо не может быть никакой надежды на успешное применение этих теорий на практике. Это не Божий путь. «Быть некоторым начатком», – говорит Иаков (1:18). А это значит, пройдя пору младенчества, детства и отрочества, достичь духовной зрелости (1:19–25). Твое возрастание должно быть истинным христианским развитием. Помни, что, только преодолевая препятствия в жизни, ты сможешь дойти до финиша, одержав победу.

Христианская жизнь

Святость, к которой призывает нас Иаков, – это святость жизни, не оскверненной миром, и такая жизнь должна отличать нас от мира сего (1:276). Когда автор развивает эту тему (3:13—5:6), он призывает нас (3:13) к доброму поведению. Конкретизируя это утверждение, он предупреждает, что дружба с миром есть вражда против Бога (4:4).

Христиане с тридцати– или сорокалетним опытом жизни во Христе знают, какое серьезное значение придавалось раньше учению об отделении от мира. Те, кто стал Христианом до середины 40-х годов, помнят, как последовательно (и с любовью) старшие объясняли младшим, чего христианину делать не следует, куда нельзя ходить и как не нужно одеваться. Не стоит сомневаться в серьезности и чистоте их намерений. И все же нас повели в неверном направлении. Нас воспитали в святости на противодействии: какая бы мода ни была в «мире» (т. е. вне христианского общества), она обязательно отвергалась как противоречащая христианским нормам морали. Нас призывали просто отвергать все стандарты окружающего мира.

Если мы посмотрим вокруг, то увидим, что политика отрицания старого и категорическое отделение себя от мира привели к тому, что многие христиане не хотят принимать такую концепцию. Если все это делают, почему этого нельзя делать христианам? Да, нам нужно жить по христианским законам, а не противодействовать миру, мы должны быть послушны Божьему Слову, живя и соприкасаясь с окружающим. Послание Иакова поможет нам в этом.

Оздоровление поместной церкви

Разница между христианами и нехристианами особенно ощутима в том, как происходит общение в поместной церкви. Церковь есть Божья семья, и все члены этой семьи — братья. Если это слово слишком смущает своей четкой принадлежностью к мужскому роду, тогда нам следует просто ощутить себя детьми, рожденными от одного Отца (1:18). Не стоит обижаться, что Иаков использует слово мужского рода, и пусть очарование часто повторяющихся слов братия, братия мои, братия мои возлюбленные коснется нашего разума и сердца. Быть может, тогда в нас зародится решимость создать и в нашей поместной церкви такую же атмосферу. Пусть в нашей церкви происходит свободное общение богатых и бедных (1:9—11), которые одинаково считают свою веру величайшим богатством (2:5). Пусть у нас будут отношения заботы и попечения друг о друге, пусть ни брат, ни сестра никогда не уйдут от нас, не удовлетворив свою нужду (2:15). Научимся же обуздывать свой язык, чтобы не стать орудием злословия и суда (4:11,12; 5:9). И чтобы мудрость свыше господствовала в обстановке полного мира и согласия (3:17), являясь основанием и почвой истинного единения, на которой можно произрастить плод праведности (3:18). Иаков довольно властно обращается к вселенской церкви (1:1), но единственная реальная власть, о которой он упоминает, – это власть Слова Божьего и старейшин поместной церкви (5:14). Нам тоже следует восстановить такое понимание и восприятие церкви. Если бы окружающие нас люди увидели, что в микроклимате поместной церкви можно разрешить все их проблемы, вражду и злобу, разногласия и лишения, нам не нужны были бы дополнительные усилия по благовестию. Тогда жизнь церкви стала бы светом для темного царства города, и этот свет сиял бы с вершины высокого холма, и скрыть его было бы невозможно.

«Не было между ними никого нуждающегося»

Иаков был членом церкви, которая настолько преуспела в разрешении нужд братьев и сестер, что об этой церкви было сказано: «Не было между ними никого нуждающегося» (Деян. 4:34). Верующие не жалели ничего и отдавали последнее, чтобы помочь своим братьям. Право на собственность никогда не оспаривалось (ср.: Деян. 5:4), не предпринималось никаких попыток учредить «христианскую коммуну», не говоря уже о христианском коммунизме. Однако действовало одно великое правило: верующие продавали имения и собственность и (доел.) «разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян. 2:45 и 4:34). Они не ставили перед собой цели избавиться от собственности как таковой, но желали удовлетворить насущные потребности нуждающихся братьев и сестер. В такой исторической обстановке Иаков писал свое Послание, раскрывая нам то, что происходило в сердце его.

Тема бедных и богатых затрагивается в Послании снова и снова (1:9-11; 2:1–7, 14–17; 4:13–17; 5:1–6). Иаков вторит Иисусу, Который сказал, что богатому будет трудно войти в Царство Небесное. Иаков говорит, что богатство может вызвать высокомерное отношение к окружающим. У богатого появляется тщеславная потребность видеть к себе особое отношение, вместе с богатством приходят превратные мысли о собственной мудрости. А еще Иаков утверждает, что бедные становятся особым объектом Божьей любви и что плоды бедности в духовном плане могут быть очень большими. Но величие мысли автора состоит в том, что он призывает всех верующих использовать личное богатство на заботу и попечительство о бедных.

К счастью, в современном мире проявляют большую заботу о людях нуждающихся. Однако Иаков мог бы задать нам два вопроса. Во-первых, достигла ли наша помощь бедным того уровня, о котором говорится в Деяниях святых Апостолов, когда не утаивалось ничего из того, что могло послужить нуждам всего собрания верующих? Сейчас очень многие верующие прекрасно обеспечены материально и могут выделить на такую помощь достаточное количество денег. Но если подходить к этому вопросу с позиций бедной вдовы из Евангелия от Марка 12:44, отдавшей все до последнего, то нам нечем гордиться. Во-вторых, Иаков мог бы спросить: понимаете ли вы, что удовлетворение потребностей нуждающихся не может считаться делом второстепенным или дополнительной обязанностью, а представляет собой главное и обязательное условие вашей веры? Если бы мы могли услышать свидетельство Иакова по этому вопросу, сколько людей дало бы обязательства помогать бедным! Ведущую роль в деле нашего спасения играет Отец: родил Он нас словом истины (1:18). Это значит, что сердцем Своим, по природе Своего характера, добровольно, без воздействия внешних сил. Он устремился к нам, чтобы удовлетворить нашу самую большую потребность в любви и сострадании. Чувство сострадания проистекает из Его природы. Если это так, то и мы не можем считать заботу о бедных лишь внешним и формальным долгом; тогда забота о ближних становится тем, что делает нас. Его детей, похожими на Отца, и таким образом служит доказательством работы благодати в наших сердцах.

Фактор неожиданности

Искренне верующий человек являет собой и еще одно свидетельство благодати. Когда доктор приходит к пациенту, он говорит: «Покажите язык». Так и Иаков рассматривает наше умение говорить, наш язык не только как признак нашего духовного здоровья, но и, что удивительно, как ключ к нашему духовному благосостоянию. Автор Послания поразительным образом акцентирует наше внимание на старых истинах, на том, о чем часто говорится в Библии. Петр, например, утверждает: «…кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей…» (1 Пет. 3:10). Но в своем Послании Петр цитирует Псалом 33:13,14, другими словами, повторяет то, с чем соглашается все Писание.

Иаков же создает новый, образный подход, используя примеры коня, корабля и огня (3:2 и дал.): если только мы сможем держать в узде свой язык, то сможем управлять своей жизнью (как конем), сможем четко соотносить ход жизни с материально выверенным курсом (как у корабля), сможем сдерживать разрушительные (подобные огню) силы собственной грешной природы. Язык – ключ ко всему: это и есть основа библейской психологии, говорит Иаков. Оставаясь практичным до конца, зная, что нас реально волнуют проблемы нашей власти и верности, он не позволяет нам очертя голову бросаться за новыми учениями или прибегать к различным средствам, предлагаемым всякими шарлатанами. Ответ кроется в нашей человеческой природе.

Главная задача заключается в том, чтобы с большим вниманием относиться к Библии, ибо именно с ее помощью открываются нам те истины, которые мы иначе никогда не считали бы значительными. Мы сами несем ответственность за то, чтобы наша жизнь шла праведным путем, а сердцевиной нашей праведности является… язык!

Что мы знаем об Иакове?

Ранее мы обсудили те актуальные и практические вопросы, которые рассматриваются в этом тщательно выверенном послании. Но что мы знаем об авторе этих строк, благородном Иакове, рабе Бога и Господа Иисуса Христа (1:1)?

В Новом Завете упоминаются три человека по имени Иаков: Иаков, сын Зеведеев (Мк. 1:19; Деян. 12:2 и т. д.), один из тесного круга апостолов; Иаков, сын Алфея, которого возможно отождествить с Иаковом-младшим, или же с «Иаковом меньшим» (Мк. 3:18; 15:40)!; и, наконец, Иаков, сын Иосифа и Марии, брат Господа (Мф. 13:55; Деян. 12:17; 15:13 и дал.; 1 Кор. 15:7; Гал. 1:19; 2:9)[3]3
  См. прекрасное обсуждение этого вопроса в работе Дж. У. Уэнхема. [Wenham J. W. Easter Enigma (Paternoster Press, 1984). P. 36ff.]


[Закрыть]. Принято считать, что Иаков, сын Зеведеев, рано претерпел мученическую смерть (44 г. н. э.) и не мог быть автором данного Послания. Но точно этого нельзя утверждать. Нет никаких достоверных свидетельств, которые бы не позволяли предположить раннюю дату написания Послания Иаковом Зеведеевым, а аргументы в пользу более позднего написания недостаточно убедительны. Единственная причина, по которой «Иаков меньшой» не может быть автором Послания, заключается лишь в том, что о нем ничего не известно! То же фактически можно сказать об Иуде, о котором известно только имя в заголовке его Послания. Но древнее предание приписывает авторство Послания Иакову, брату Господа. До XVI в. этот факт никак не оспаривался, но позднее по этому вопросу возникли серьезные споры. Многие специалисты и теперь поддерживают идею авторства Иакова, брата Господа. Но другие исследователи с равной долей вероятности считают, что это Послание было написано неизвестным автором, возможно, где-то между 70 и 130 гг. н. э.

Обе стороны в попытке убедить сомневающихся в правильности своего решения ссылаются на один и тот же аргумент: качество греческого языка, на котором написано Послание. Все соглашаются с тем, что автор был прекрасным лингвистом, хорошо знавшим и чувствовавшим язык. В связи с этим возникает вопрос, мог ли Иаков, брат Господа, получивший скромное воспитание и образование, достичь таких литературных высот. Одних ученых эти соображения заставили отказаться от предполагаемого авторства Иакова, сына Иосифа и Марии; другим же показалось очень важным представить веское подтверждение своим предположениям об авторстве. Например, Питер Дейвидс склоняется к тому, что автором оригинального текста был брат Господа, но редактор, который издал проповеди Иакова, окончательно оформил текст Послания в том виде, в каком он дошел до нас. Однако все это предположения. Художественные способности и исключительные таланты не нуждаются в объяснении их происхождения. Они всегда проявляются там, где их меньше всего возможно ожидать. Но мы вправе спросить, почему такие выдающиеся родители, как Иосиф и Мария, не могли иметь детей с исключительными способностями. Следует принять во внимание и тот факт, что самым первым и самым поразительным Божьим даром для Церкви, одним из наиболее существенных даров Пятидесятницы, был дар языков, умение общаться с людьми на их языке (Деян. 2:8, 11). Мы не можем проверить, что именно Иаков унаследовал от своих родителей, но давайте же вспомним, что он также принял излияние Духа в день Пятидесятницы (Деян. 1:14), а значит, тоже получил дар интеллектуального общения. Более того, как указывает Софи Лоуз (Laws. Р. 40), «невозможно убедительно доказать, что Иаков Иерусалимский не мог написать это Послание на хорошем греческом языке, поскольку все исследователи признают, что греческий был широко распространен на территории Палестины».

Если бы не существовало других аргументов для отрицания авторства Иакова, брата Господа, кроме отличного качества греческого языка, то мы могли бы порадоваться его достижениям и быть благодарными за этот труд. Однако есть другие соображения, которые подтверждают, что этот Иаков не писал Послания. Во-первых, при чтении его мы словно видим церкви, живущие в спокойной обстановке и хорошо устроенные. Роупс, например, утверждает, что данное Послание было написано где-то между 70 и 130 гг. н. э., то есть много лет спустя после падения Иерусалима в 70 г., когда ситуация нормализовалась, и задолго до восстания иудейского мятежника Бар-Кохбы в 130 г. Но этот аргумент неубедителен. В истории церкви было слишком много периодов – и до, и после предполагаемого, – когда послание в адрес рассеявшихся церквей могло создать впечатление обстановки мира и спокойствия.

Во-вторых, выдвигаются доводы о возможной связи этого Послания с посланиями Павла. Роупс считает, что Послание Иакова было написано позже, чем послания Павла, «чьи формулировки Иаков не одобряет, не понимая их истинной направленности». Смысл этого неудачного утверждения в том, что Иаков выражал несогласие с доктриной Павла об оправдании верой, а потому написал свое Послание в полемическом духе, чтобы вернуть церковь на правильный путь. По преданию, Иаков умер в 62 г. н. э. К тому времени и Послание к Галатам, и Послание к Римлянам уже были написаны. Павел же, без сомнения, сформулировал и опубликовал свою доктрину оправдания еще до того, как написал свои послания. Вполне возможно, это произошло еще при жизни Иакова. Таким образом, этот аспект их взаимоотношений не может повлиять на более позднюю датировку написания данного Послания.

Но попробуем возразить и последующим более чем высокомерным доводам Роупса. Разве Иаков и Павел не были полностью согласны друг с другом? Ответ на этот вопрос содержится в ключевом отрывке 2:14–26, и нам нет нужды подробно останавливаться на том, что мы будем разбирать позже. Я считаю, что утверждение о якобы имевшихся разногласиях между Иаковом и Павлом основывается лишь на толковании отдельных слов Иакова, которые рассматриваются в отрыве от контекста. Павел и Иаков не согласны друг с другом настолько же, насколько не согласованы друг с другом статьи 11 и 12 из «Тридцати девяти статей» основ англиканского вероисповедания статья 11 гласит: «Мы праведны пред Богом только по благодати нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа через веру». Статья 12 гласит: «Добрые дела, являясь плодами веры… приятны и угодны Богу во Христе и обязательно проистекают из истинной и живой веры». Трудно было бы более сжато выразить основные мысли учений Павла и Иакова. Павел задавался вопросом: «Как можно получить спасение?» Ответ же его звучал так: «Только верой». Иаков поставил вопрос: «Как проявляется истинная и спасающая вера?», и отвечал на него: «Делами». Мы пойдем по ложному пути, если предположим, что между Павлом и Иаковом существовали разногласия по этому жизненно важному вопросу. Оба великих мужа рассматривали одну и ту же проблему. Некоторые люди тогда спрашивали, что если спасение дается только по милости и благодати Бога, а от нас требуется лишь вера, то какое значение может иметь наш образ жизни, если у нас есть «простая вера» (напр.: Рим. 3:8; 6:1; Иак. 2:18,19). На этот вопрос оба апостола дали один ответ, но выразили его несколько по-разному. Павел утверждал, что спасающая вера соединила нас не только с Иисусом, Который умер на кресте, но и с Иисусом, Который воскрес из мертвых. Если мы воистину умерли вместе с Ним, тогда мы и жить должны вместе с Ним обновленной жизнью (см.: Рим. 6:2 и дал., 13 и дал.). Иаков же отвечал на этот вопрос, исследуя природу самой веры, показывая, что после крещения настоящая и живая вера должна проявляться в тех добрых делах, которые «обязательно проистекают из истинной и живой веры» (см.: Иак. 2:20–22).

В-третьих, существует еще ряд доводов против авторства Иакова, брата Господа. Они основаны на соотношении текста этого Послания с текстом главы 15 Деяний святых Апостолов. Иерусалимский собор обычно датируют 48 г. н. э. Значение его несомненно неоценимо для развития христианской церкви. Собор дал точное определение условиям, при которых язычники могут стать ее членами, и в достигнутом соглашении Иаков сыграл очень важную роль. Но в самом Послании нет ни слова о соборе, или же о противоречиях, которые пришлось преодолеть на встрече, или же о решении собора. Джон Робинсон[4]4
  Robinson J. A. Redating the New Testament (SCM Press, 1976). P. 118ff.


[Закрыть] предлагает считать это свидетельством того, что Послание было написано до собора. Роупс же полагает, что со времени собора прошли годы и память о разногласиях уже стерлась. Но ни одна из этих позиций все же не кажется достаточно убедительной.

Жизнь всегда сложнее теорий. В Деяниях 16:1–3 мы читаем, что Павел на соборе энергично и успешно выступал против требований обрезания язычников как необходимого условия вхождения в церковь. Но, вернувшись домой после собора, он тут же обрезал Тимофея из уважения к чувствам иудеев, живших в тех краях. Пыл разногласий улегся сразу же! Для Павла, как и для Иакова, намного важнее другие факторы. Поэтому то, что собор не упоминается, никак не может помочь определить дату написания Послания и уж совсем не может считаться аргументом против авторства Иакова Иерусалимского.

В главе 15 Деяний есть и другие интересные моменты, на которые также следует обратить внимание. Во-первых, существует сходство в выражениях, использованных в соборном послании и в Послании Иакова. Некоторые из этих параллельных мест касаются обычных вопросов и не столь важны[5]5
  Напр., приветствия в Деян. 15:23 и Иак. 1:1 идентичны друг другу. Ср. также: Деян. 15:29 и Иак. 1:27.


[Закрыть], однако другие более весомы. Иаков начинает свою речь, обращенную к собору, словами: «Мужи братия! послушайте меня» (Деян. 15:13), и мы невольно вспоминаем сходный призыв: Послушайте, братия мои возлюбленные (Иак. 2:5). На соборе Иаков цитирует пророчество Амоса о язычниках, «между которыми возвестится имя Мое», и та же мысль и те же слова повторяются в Послании в 2:7. Если Иаков принимал участие в создании соборного послания (как должно), тогда ссылка на «возлюбленных наших Варнаву и Павла» отражает всю любовь автора, который в своем Послании неустанно повторяет это обращение снова и снова: братия, братия мои, братия мои возлюбленные (напр.: 1:16, 19; 2:5). Софи Лоуз необоснованно отвергает это свидетельство, утверждая, что «историческая точность повествования Луки подвергается сомнению». Она продолжает настаивать на абсолютной надежности схематического портрета Иакова, представленного в главах 15 и 21 Деяний, и на собственной интерпретации этого повествования. Она считает, что Иаков просто обязан быть сторонником старого закона: разве Лука не рисует его председателем собора, озабоченным строгим соблюдением этих законов? Разве Иаков не предлагает Павлу (Деян. 21:18 и дал.) принять участие в ритуале очищения? Такое отношение к закону, по ее мнению, не увязывается с позицией автора Послания. В чем же заключается проблема? Давайте предположим, что Послание было написано Иаковом Иерусалимским сразу после созыва Иерусалимского собора. Иаков, конечно, мог находиться под влиянием многих старых законов, в атмосфере которых он вырос, как утверждает предание. Но что он мог сказать как составитель соборного послания всей Церкви в целом? Определенно, он не стал бы навязывать ей то, что собор решил считать несущественным. Он не стал бы настаивать на выполнении всех требований ритуальной практики, что было возможно для тех, кто жил недалеко от храма, но практически невыполнимо для большого количества обращенных в рассеянии. Напротив, он выдвинул бы требование подчиниться главным моральным принципам закона, что, судя по соборному посланию, он и сделал. Ибо соборное послание есть «книга закона» в более глубоком и всеобъемлющем смысле, чем любое другое, отдельно взятое послание Нового Завета.

Но было ли стремление Иакова, о котором мы читаем в главах 15 и 21 Деяний, продиктовано его преданностью закону? Вряд ли. Его поведение на соборе характеризует его как великого миротворца. Его участие в дискуссии на соборе объясняется его желанием обеспечить основу, в соответствии с которой все могли бы прийти к соглашению. Как и в главе 21 Деяний, мы видим, что он не принимает ни одной из крайних точек зрения, а занимает позицию посредника, ибо если не предпринять такого шага, то обе стороны разойдутся ни с чем. Его дар убеждения проявляется в том, что Павел последовал его совету пройти ритуал очищения. Однако же Иаков никак не предполагал, что он может пострадать от иудеев во время очищения в храме, поскольку подчинением закону он через Павла обеспечивал почву для согласования различных взглядов и предпочтений между христианами[6]6
  Законники из Гал. 2:12 утверждали, что они пришли от Иакова. В Деян. 15:24 представлена другая ситуация, когда Иаков отрекся от связей с этими самозваными учениками.


[Закрыть]. Такой Иаков похож на автора Послания, в котором центральное место отведено улаживанию разногласий и настойчивому поиску гармонии.

Высказываются предположения[7]7
  E.g. Laws. P. 40.


[Закрыть], что если бы Иаков был братом нашего Господа, то в Послании нам встретилось бы больше ссылок на Господа Иисуса. Но кто знает? Можно возразить, что если письмо писал человек, который только хотел назваться Иаковом, он мог недвусмысленным образом показать, какого именно Иакова он хотел представить. Совершенно очевидно, что в Послании нет ничего, что свидетельствовало бы против авторства брата Господа, и, как мы уже упоминали, многое доказывает именно это. Задумаемся еще вот над чем. Какого Иакова из Нового Завета мы знаем, кроме Иакова Зеведеева, апостола, умершего мученической смертью? Кто мог подписать свое послание именем «Иаков» и быть уверенным, что все знают, о ком идет речь? Только один – Иаков, сына Иосифа и Марии, брат Господа.

Единственное, на чем настаивает Послание, это имя автора – Иаков. В этом имени заключено многое из вдохновенного свидетельства Божьего Слова, и это не сравнимо ни с чем другим в Послании. Наверное, не нужно выдумывать какого-то анонимного автора, ибо имя открыто. Если мы последуем за указателями, они приведут нас к единственному Иакову.