Текст книги "Пробудившийся любовник"

Глава 4

Наверное, прошло уже несколько часов, когда Беллу разбудил грохот отодвигаемой сетки. Сладковатая вонь лессера перебила тяжелый запах сырой земли.

– Привет, жена.

Постромки на теле натянулись и потащили ее наверх.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что парень на взводе. Он трясся от возбуждения и нервно улыбался. Значит, лучше его не дразнить.

Едва только Белла коснулась ногами пола, как он резко дернул веревку.

– Я сказал – привет!

– Здравствуй, Дэвид.

От удовольствия он прикрыл глаза.

– А у меня для тебя подарок.

Он расстегнул ремешки, опутывавшие ее тело, и подвел за руку к металлическому столу в центре комнаты. Когда на запястьях защелкнулись наручники, Белла поняла, что ночка еще не кончилась. В дневное время он так не усердствовал, зная, что при свете ей не сбежать.

Лессер распахнул дверь и через недолгое время вернулся, волоча за собой гражданского вампира. Голова у бедняги свисала на грудь, ноги заплетались. Черные брюки и кашемировый свитер были разодраны и залиты кровью.

Белла отпрянула, насколько позволила цепь. Опять пытки. Это свыше сил.

Дэвид швырнул пленника на стол, закрепил руки и ноги и растянул, как лягушку. Увидев полки с инструментами, тот забился в ужасе и загрохотал железом.

Белла посмотрела ему в глаза. Парень обезумел от страха. Успокаивать его было глупо, хотя очень хотелось. Лессер смотрел на них и чего-то ждал.

А потом вытащил нож и склонился над столом.

Вампир вскрикнул, когда острое лезвие коснулось его груди. Но убийца лишь рассек верх свитера, обнажив горло.

В животе у Беллы заурчало. Она не смогла подавить жажду крови. Последний раз она питалась несколько месяцев назад, задолго до похищения. И совсем ослабла от голода.

Лессер подтащил ее поближе.

– Я прикинул, что тебе пора подкрепиться.

Он коснулся пальцем ее рта.

– Вот и раздобыл тебе этого красавца.

Девушка вытаращила глаза.

– Да, да. Это и есть мой подарок. Свеженький, как огурчик. Посимпатичнее тех двоих, в яме. Пользуйся им сколько влезет.

Он оттянул ей губу вверх.

– Вот это да! Клыки растут прямо на глазах. Женушка проголодалась.

Крепко сдавив ей затылок, он впился в ее рот жадным поцелуем. Белла едва сдержала рвотный рефлекс.

– Меня всегда занимало, как это происходит. А сейчас, увидев, возможно, и сам заведусь. Ревную, конечно, но иначе ведь ты помрешь. Без крови…

Он подтолкнул ее к вампиру:

– Не ломайся. Пей. Но, смотри, не усердствуй, а то приревную и побью.

Он пригладил ей волосы.

Господи… Белла заглянула пленнику в глаза.

Парень перестал сопротивляться и смотрел на нее, как кролик на удава. Даже сильный голод не мог заставить ее к нему подступиться.

Лессер сжал железными пальцами ее шею.

– Только попробуй отказаться. Я с такими трудами его добыл.

Белла облизала пересохшие губы.

– Нет.

Дэвид махнул ножом перед ее носом.

– Так или иначе, молодчику придется пустить кровь. Но если за дело возьмусь я, он долго не протянет. Может, лучше ты, женушка, позаботишься о нем?

При мысли о том, что придется кого-то мучить, на ее глаза навернулись слезы.

– Прости меня, – прошептала она прикованному пленнику.

От сильной пощечины голову отбросило в сторону. Белла чуть не свалилась с ног, но лессер удержал ее за волосы. Один бог знает, куда подевался нож.

– Не смей перед ним извиняться!

Он вцепился пятерней в ее лицо.

– Для тебя существует только один повод для беспокойства – я! Усвоила? Я спрашиваю: ты поняла?

– Да, – всхлипнула она.

– Что «да»?

– Да, Дэвид.

Он выкрутил ей руку за спину, в глазах потемнело от боли.

– Скажи, что любишь меня.

Неизвестно откуда взявшийся гнев переполнил грудь.

«Вот уж чего этот гад никогда не услышит».

– Повторяю. Скажи, что любишь! – завопил он прямо в лицо.

Сверкнув глазами, Белла оскалилась. Лессер затрясся от гнева, готовый наброситься на нее в любую секунду. Ради этих минут он и жил. Драка с женщиной – это почище секса.

– Скажи, что любишь меня.

– Я тебя ненавижу.

Когда он замахнулся кулаком, девушка не шелохнулась и даже не отвела взгляд. Они застыли, как две половинки сердца, обмотанные проводом, по которому от одного к другому перетекали заряды ненависти. Привязанный к столу вампир тихонько скулил.

Внезапно Дэвид раскрыл объятия и прижал ее к груди.

– А я люблю. Так сильно, что жить без тебя не могу.

– Обалдеть! – раздался чей-то ехидный голос.

Лессер и Белла оглянулись. Из дверного проема на них скалился белобрысый убийца.

– Всем расскажу, – хихикнул он.

И подписал себе этим приговор.

Дэвид выскочил из сарая за ним вдогонку.

Услышав во дворе шум схватки, девушка метнулась отстегивать пленника. Когда освободила его правую руку, тот сам стал распутывать цепи. Оба работали молча. Соскочив со стола, вампир уставился на ее наручники.

– Ты мне не сможешь помочь, – сказала она. – Он носит ключ с собой.

– С ума сойти, ты еще жива. Мне про тебя рассказывали…

– Шевелись, мотай отсюда.

– Но он же тебя убьет.

– Нет, этот не убьет.

«Он только доведет меня до самоубийства».

– Проваливай, они сейчас закончат.

– Я за тобой вернусь.

– Сперва доберись до дома.

Когда он открыл рот, чтобы возразить, она вдруг рассвирепела.

– Заткнись и сконцентрируйся. Передай привет моим родным и скажи, что я не умерла. Пошел!

Со слезами на глазах вампир глубоко вздохнул… и дематериализовался.

Белла затряслась в беззвучных рыданиях, закрыла лицо руками и села на пол.

Драка закончилась: снаружи – ни звука. Потом – хлопок, и внутренность сарая осветила вспышка. Можно не гадать, кто победил.

Господи… Это будет, пожалуй, самый страшный день в ее жизни.

Зетист торчал на заснеженной лужайке перед домом Беллы до последнего, пока рассветное небо не посветлело. И только когда первый луч солнца пробился из-за горизонта, перенесся домой, в мрачный особняк в готическом стиле, где располагалась штаб-квартира Братства. Строение смахивало на замок Дракулы из фильма ужасов, со всеми его прибамбасами. Горгульями, витражами и темными закоулками. Внутренний двор был забит машинами, а в домике привратника устроили свое логово Буч и Ви. Все хозяйство окружала двадцатифутовая стена с двойными воротами и хитрой пропускной системой.

Зет подошел к кованым дверям и, распахнув тяжелую створку, шагнул в тамбур. Чтобы попасть в дом, нужно было ввести код. Когда система пискнула и открылась дверь в холл, вампир поморщился. Огромный зал с высоким потолком, раззолоченными украшениями и мозаичным полом казался ему таким же невыносимым, как и переполненный бар. Слишком уж всего много.

Из дверей столовой раздавались голоса и позвякивание тарелок. Народ ужинал. Бэт что-то рассказывала, Рэт веселился, потом вмешался Рэйдж, и все замолчали, – опять, небось, скроил рожу. Потом – взрыв хохота, и зазвенели хрустальные подвески на люстре.

Меньше всего вампиру хотелось пересекаться с братьями, тем более – сидеть с ними за одним столом. Наверняка все уже были в курсе, как его выперли из дома Беллы.

Зет побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Шум застолья остался позади. На верхней площадке он свернул налево в длинную галерею с античными статуями. Мраморные атлеты и воины отбрасывали резкие тени на кроваво-красные стены и, казалось, двигались заодно с ним.

Добравшись до своей спальни, он открыл дверь. В лицо пахнуло холодом. Зетист принципиально не пользовался ни обогревателем, ни кондиционером, не спал на кровати и игнорировал старинную мебель. Из всех излишеств он признавал только шкаф, где хранил оружие и скромный запас одежды. Ножи и пушки лежали в несгораемом ящике, а четыре рубашки и три пары штанов сиротливо висели среди пустых вешалок, похожих на обглоданные кости.

Скинув одежду, он залез под душ. Живот подводило от голода, но это было привычное состояние. Пересохшее горло и пустой желудок не доставляли хлопот. Если бы еще научиться не спать. И не пить кровь…

Ему страшно хотелось быть чистым. Особенно внутри.

После душа Зет поправил машинкой отросший ежик и побрился. Голый, продрогший, осоловевший после кормления, он подошел к своему лежбищу. Пара сложенных одеял заменяла ему постель. Так не похоже на кровать Беллы. Огромную, белую, с горой подушек и пуховым одеялом.

Он, грешным делом, не раз заваливался туда, пытаясь отыскать запах хозяйки. Зарываясь в мягкие глубины, вампир представлял себе, что это ее объятия. С трудом переносивший прикосновения чужих рук, он тайно мечтал, что Белла найдет путь к его телу и приласкает его. И он это стерпит.

Взгляд упал на череп у изголовья. Пустые глазницы, из которых когда-то глядели живые глаза. Зубы, сжимающие тонкую полоску кожи. По обычаю, на ней писали клятву верности усопшему, но на этой не было ни словечка.

Растянувшись на полу, он оказался рядом с мертвой головой, и картины прошлого встали перед глазами. 1802 год…

Раб проснулся от боли. Казалось, все тело разваливается на части. Сначала он не мог понять, что произошло, но потом вспомнил о вчерашнем кошмаре. Несколько часов непрерывных страданий, пока его кости росли, плоть растягивалась, а сам он превращался в нечто огромное.

Шея и запястья горели.

Он открыл глаза. Вдоль высокого потолка тянулись темные линии. На дубовой двери – тоже. Стальные прутья. Его заточили в башню! Но за что? Чем он провинился?

Пленник попытался сесть – увы: ноги и руки были прикованы. Забившись от ужаса, он услышал строгий окрик:

– Не дергайся!

Кузнец сосредоточенно накалывал ему татуировки, черные полосы. На тех местах, откуда обычно пьют кровь.

О, Святая Дева, царица Забвения… нет! Только не это!

Когда раб снова дернулся, пытаясь вырваться, мужчина раздраженно заметил:

– Лежи! А то промахнусь, и меня высекут.

– Умоляю, не надо…

Собственный голос показался ему чужим.

– Пощади.

За спиной прозвучал радостный женский смех. Шелестя подолом белого шелкового платья, в камеру вошла Хозяйка. Светлые волосы рассыпались по плечам.

Раб покорно отвел взгляд и обнаружил, что лежит нагой. Краска стыда залила щеки.

– Ты очнулся, – сказала женщина, подходя ближе.

С какой стати она почтила его своим визитом? Простого поваренка, последнего из слуг.

– А ну-ка, посмотри на меня.

Он подчинился, не понимая, зачем его заставляют нарушать правила, и посмотрел ей в глаза.

Их выражение повергло его в изумление. До этого ни одна женщина не удостаивала его своим вниманием, а тут сама Хозяйка смотрела на него с непонятной жадностью.

– Желтые глаза, – прошептала она. – Какая редкость и какая удача.

Протянув руку, женщина погладила его обнаженное бедро. Раб смущенно вздрогнул. Происходящее казалось ему страшно неприличным.

– Какой приятный сюрприз. Человек, подаривший мне тебя, не останется внакладе.

– Госпожа, отпустите меня, пожалуйста. Мне пора на работу.

– О, конечно же, тебе пора за работу…

Ее рука скользнула вверх по бедру. Юноша дернулся, и кузнец выругался сквозь зубы.

– Мой прежний раб крови неосторожно погиб нынешним утром, и тотчас же Бог послал мне тебя. Какая удача! Ты будешь жить в его комнате.

У пленника перехватило дыхание: он знал, о ком идет речь. Пару раз ему доводилось приносить еду этому парню, которого держали взаперти. И иногда из-за толстой двери доносились странные звуки.

Хозяйка учуяла запах страха и наклонилась ближе, упиваясь острым ароматом, который смешивался с запахом ее духов.

– Честно говоря, я вся в нетерпении…

Собравшись уходить, она бросила кузнецу:

– Попробуй только испортить эту дивную шкуру. Одно неловкое движение – и ты в подземелье.

Закончив работу, мастер покинул камеру и унес с собою свечу. Скованный раб остался в темноте.

Вот какую участь приготовила ему судьба. Упасть на самое дно. Стать живой кормушкой, и только Святая Дева знает, чем еще…

Он трясся от страха и отчаяния, когда дверь отворилась и в камеру вошла хозяйка с двумя слугами, известными своей любовью к мужчинам.

– Приведите его в порядок, – приказала она.

Пока те умывали раба и втирали в кожу благовония, женщина металась вокруг, не отрывая глаз от его тела. Несчастный ежился от мужских прикосновений, ожидая самого худшего.

Когда омовение было окончено, тот, что повыше, спросил:

– Прикажете, чтобы мы его разогрели?

– Не нужно: сегодня я займусь этим сама.

Скинув халат, она забралась на стол и оседлала распростертого юношу. Когда она погладила его сокровенную плоть, слуги подошли ближе. Удивленная тем, что его тело не откликается на ласки, она припала к нему ртом. Комната огласилась дикими звуками. Стонами ублажавших себя мужчин, жадными всхлипываниями женщины.

Острая боль стыда и унижения пронзила грудь. По щекам поползли слезы. Раньше его никто не касался. До превращения его тело не было готовым для секса, однако это не мешало мечтать. Но даже в самых дерзких мечтах он не мог представить, что все будет так ужасно.

Вдруг Хозяйка подняла голову и отвесила ему оплеуху.

– Принесите бальзам, – сказала она сквозь зубы. – Эта штуковина отказывается работать.

Слуга вручил ей горшочек.

Чья-то рука коснулась его кожи и начала втирать скользкое снадобье в тело. Низ живота загорелся огнем. Неизвестно откуда возникшая тяжесть потянулась вверх и легла на бедро.

– Вот это да… Святая Дева, – пробормотал слуга.

– Ничего себе размер, – отозвался другой.

– Потрясающе! – с восторгом добавила Хозяйка.

Раб поднял голову. Над животом возвышался налитый кровью тяжелый отросток.

Женщина снова оседлала его бедра. Влажное тепло обхватило плоть. Раб распахнул глаза. Поглотив его своим телом, хозяйка сидела сверху и ритмично раскачивалась.

Мужчины, стоявшие рядом, вновь застонали. Эти утробные звуки становились все громче по мере того, как учащались движения женщины. А потом все трое закричали.

Обессилев, хозяйка повалилась ему на грудь и, тяжело дыша, приказала:

– Держите ему голову.

Слуга положил рабу на лоб тяжелую ладонь и погладил его длинные волосы свободной рукой.

– Мягкие-то какие. Смотрите, они разного цвета.

Женщина уткнулась лицом в шею юноши и прокусила кожу. Тот закричал от боли и от страха. Он видел и раньше, как питаются его соплеменники от партнеров противоположного пола, но тогда это казалось нормальным. Почему же сейчас ему стало так больно, что закружилась голова?

На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, хозяйка уже подняла голову и облизывала губы. Спрыгнув со стола, она оделась и вместе со слугами покинула камеру, оставив его одного в темноте.

Спустя несколько минут в дверь вошли стражники. Это были знакомые парни, которым он не раз подавал эль, но теперь они прятали глаза и молчали. Юноша стыдливо глянул на свое нагое тело и обнаружил, что действие бальзама не кончилось и его срам все так же тверд и велик. Влажный блеск плоти вызывал приступы тошноты.

Раб хотел объяснить приятелям, что чертова штука стоит против его воли, но слова застряли в горле, и он лишь тупо смотрел, как цепи отстегивают от стола. Спустив ноги, он тотчас осел на пол. Слишком уж долго он лежал без движения, и слишком мало прошло времени с момента его превращения. Никто не рискнул прийти на помощь. Всем было противно прикасаться к нему, даже и находиться рядом. Когда он попытался прикрыть наготу руками, стражники натянули цепи, не давая пошевелиться.

Самым нестерпимым было то, что пришлось идти в таком виде в другое крыло замка. Могучая плоть раскачивалась в такт шагам и колотила по бедрам. Когда глаза свело от стыда и по щекам поползли слезы, охранники презрительно зафыркали.

Новая камера тоже была укреплена стальными прутьями, но в ней был хоть какой-то комфорт: кровать, ковер на полу и даже ночной горшок. И было светло от факелов.

Принесли еду. Поваренок, с которым они были знакомы бог весть сколько лет, молча поставил поднос и тут же убежал, старательно отводя глаза.

Стражники сняли цепи и заперли дверь.

Полностью уничтоженный, он забился в угол и обхватил руками свое новое тело. С которым так жестоко обошлись и которое некому было приласкать, кроме него самого.

Раскачиваясь взад-вперед, он размышлял о будущем. И раньше-то у него не было ни прав, ни знаний, ни личности, но, по крайней мере, он мог свободно передвигаться и его тело и кровь принадлежали ему.

Вспомнив прикосновения чужих рук, он задохнулся от отвращения. Тело все еще пахло Хозяйкой, а несчастная плоть никак не могла обрести привычный размер.

И это лишь начало. Что же будет, когда она придет в следующий раз?

Зетист потер лоб и перевернулся на спину. Она приходила к нему еще не раз… и не одна. Он попытался отогнать воспоминания и наконец уснуть. Перед глазами мелькнул дом Беллы на краю заснеженного поля.

Заставленные вещами комнаты казались такими пустынными. С исчезновением хозяйки это место перестало быть домом, – да, были стены, крыша, но не было самого главного.

Души.

И в этом они с ним были похожи.