Текст книги "Основания новой науки об общей природе наций"

R. Век Сатурна. – Это – век богов, начинающийся у наций Лациума, по своим особенностям соответствующий Золотому Веку Греков. Посредством нашей Мифологии будет найдено, что для Греков первое золото было зерном, по сборам которого в течение долгих веков первые нации считали года; и Сатурна Латиняне назвали так от sata, посевы, а Κρόνοςназывали его Греки, у них же Χρόνος—Время; от этого слова происходит название «Хронология».

S. Меркурий Трисмегист Младший. – Этот Меркурий Младший должен быть Поэтическим характером Века Греков у Египтян; у Греков он появился только через девятьсот лет, после того как закончился Век Богов Греции. У Египтян же он сходит за отца, сына и внука[53]53
  В Эллине (см. выше, примечание О) был обнаружен такой же анахронизм у Греков, а еще больший мы откроем здесь ниже в Орфее.


[Закрыть]. Похожий на этот Анахронизм Египетской Истории мы наблюдаем в Ассирийской Истории в лице Зороастра.

T. Египтянин Данай изгоняет Инакидов с царства в Аргосе. Фригиец Пелопс царствует в Пелопоннесе. – Последовательность Царей – великий канон Хронологии, так Данай занимает Царство в Аргосе, где владычествовали до того девять царей из дома Инака, за это время должны были протечь по правилам Хронологии триста лет, как около пятисот протекло за время четырнадцати Латинских Царей, царствовавших в Альбе.

Однако, Фукидид говорит⁴¹, что в героические времена Цари ежедневно изгоняли друг друга с тронов, подобно тому как Амулий изгнал Нумитора с царствования в Альбе, а Ромул изгнал Амулия и восстановил Нумитора. Это происходило вследствие свирепости тех времен, а также потому, что героические города не имели стен и тогда не пользовались еще Крепостями. Мы снова встречаемся с тем же самым во время вернувшегося варварства.

U. Гераклиды, рассеянные по всей Греции. – V. Куреты на Крите, в Италии и в Азии. – Эти два великих обломка Древности, по наблюдениям Дионисия Петавиуса, заложены в глубине греческой истории, еще до Героического Времени Греков. И были рассеяны по всей Греции Гераклиды, т. е. сыновья Геракла, больше чем за сто лет до того, как появился Геракл, их отец; а чтобы произвести такое потомство, он должен был родиться на много веков раньше.

X. Дидона. – Ее мы помещаем в конце Героического Времени Финикиян. Она была изгнана из Тира, так как была побеждена в героической распре; сама она говорит, что ушла из-за ненависти своего родственника, на самом же деле такую совокупность Тирских людей называли в героическом способе выражения femina (женщина), так как она состояла из слабых и побежденных[54]54
  И этим мы защищаем Вергилия, который и по нашим наблюдениям, и по наблюдениям многих других был чрезвычайно сведущ в Героической Древности.


[Закрыть].

Т. Орфей, и вместе с ним – Век Поэтов-Теологов. – Этот Орфей, обративший зверей Греции к культуре, оказывается обширной норой тысячи чудовищ. Он происходит из Фракии, родины дикого Марса, а не культурных Философов; Фракийцы всегда были такими варварами, что Андротион-философ исключает Орфея из числа Мудрецов только потому, что он родился во Фракии. И из ее недр вдруг вышел настолько ученый в греческом языке человек, что складывал в стихах удивительнейшие поэтические произведения, посредством которых через уши приручал варваров! Последние, уже после того как сложились в нацию, не могли быть, однако, через глаза удержаны от того, чтобы поджигать города, полные удивительных вещей. Значит, он застал Греков еще дикими зверьми; а их еще за тысячу лет до того Девкалион научил благочестию, внушив им почтение и трепет перед божественной Справедливостью, страх перед ее храмом, воздвигнутым на горе Парнас, которая впоследствии стала местопребыванием Муз и Аполлона, т. е. Бога и Искусств Культуры. Девкалион вместе со своей женой Пиррой, оба с покрытыми головами (т. е. стыдливостью человеческого сожительства), желали обозначить браком, что, бросая за плечи камни, которые были у них под ногами (т. е. тупых людей предшествующей звериной жизни), они заставляют появляться культурных людей, т. е., согласно порядку Экономического Учения, людей в состоянии семей. Эллин за семьсот лет до Орфея объединил их посредством языка и распространил через трех своих сыновей три диалекта. Дом Инака показывает, что на триста лет раньше были основаны Царства, где соблюдалась преемственность Царей. Наконец, появляется Орфей, чтобы обучить их Культуре. Найдя Грецию совершенно дикой, он внезапно возносит ее к такому блеску нации, что сам становится товарищем Язона по морскому предприятию золотого Руна, тогда как корабельные и мореходные искусства – это последние открытия народов. Здесь он соединяется[55]55
  Здесь он соединяется с Гераклом, который, как оказывается, был Основателем Греческого народа, с Кастором и т. д.


[Закрыть] с Кастором и Поллуксом, братьями Елены, из-за которой происходила знаменитая Троянская Война. И за жизнь одного-единственного человека совершается столько гражданских событий, что для них едва ли хватит тысячи лет! Такое чудовище Хронологии Греческой Истории в лице Орфея похоже на два других, указанных выше: одно – в Истории Ассирии, в лице Зороастра, другое – в Истории Египта, в лице двух Меркуриев. Может быть, поэтому Цицерон – «De Natura Deorum» – подозревает, что Орфей вообще никогда не существовал на свете^41bis.

К этим величайшим хронологическим трудностям присоединяются не меньшие моральные и политические трудности, а именно, что Орфей основывает культуру Греции на примерах Юпитера, совершающего прелюбодеяния; Юноны[56]56
  Клятвопреступницы, которая ложными клятвами обманывает самого Юпитера – божественного свидетеля и вечного Судью, Юноны, смертельного врага доблести Геракла, Минервы – Мудрости Юпитера, которая собирается составить заговор против своего отца, Царя людей и Богов; девственной Дианы и т. д.


[Закрыть] – смертельного врага доблести Геракла, девственной Дианы, искушающей ночью спящего Эндимиона; Аполлона, отвечающего оракулами и замучивающего до смерти целомудренную девочку Дафну; Марса, который – словно недостаточно Богам совершать прелюбодеяния на земле – переносит их с Венерой в глубь моря; но такое необузданное сладострастие Богов не довольствуется запретными сношениями с женщинами: Юпитер пылает гнусной любовью к Ганимеду; однако оно не останавливается и здесь и переходит в конце концов в звериное: Юпитер, преображенный в Лебедя, возлежит с Ледой. Это сладострастие, в котором принимают участие и люди и звери, делает безусловно позорным nefas⁴² беззаконного мира. Многочисленные Боги и Богини на небе не заключают браков: существует лишь один брак, Юпитера с Юноной, и он бесплоден, и не только бесплоден, но даже полон жестоких ссор, так что Юпитер пригвождает в воздухе целомудренную ревнивую супругу и сам порождает Минерву из головы; и, наконец, если Сатурн производит детей, то сам их пожирает. Такие примеры, мощные примеры Богов (эти Мифы, однако, содержат всю ту Тайную Мудрость, к которой стремились, начиная с Платона и до наших времен, Бекона Веруламского – «De Sapientia Veterum»), как бы они ни звучали, разложили бы более пристойные народы и побудили бы их огрубеть и превратиться в зверей Орфея, так то эти примеры удобны и пригодны для того, чтобы привести людей от состояния диких животных к культуре! В этом порицании звучит отчасти то же, в чем упрекает Богов Язычества Блаженный Августин в «Граде Божием», по поводу «Евнуха» Теренция: Хереа, соблазненный изображением Юпитера, в виде золотого дождя возлежащего с Данаей, набрался смелости, которой у него раньше не было, совершить насилие над рабыней, хотя он и прежде был в нее безумно влюблен⁴³.

Но этих подводных камней Мифологии можно избежать посредством оснований данной Науки. Она покажет, что Мифы вначале были вполне истинны и суровы и достойны Основателей Наций, впоследствии же, через долгое обращение годов, когда, с одной стороны, в них затемнялись значения, с другой – изменялись обычаи и из суровых становились распутными (ибо люди, чтобы утешить свою совесть, хотели грешить в согласии с авторитетом Богов), они получали те мерзкие значения, с которыми они дошли до нас. Жестокие Хронологические бури прояснятся для нас открытием Поэтических Характеров[57]57
  Так, Девкалион окажется характером таких Героев, которые посредством Религии Устанавливали браки; Геркулес – таких, которые посредством великих подвигов основывали и распространяли семьи, Эллин – таких, которые вводили языки; наконец, Орфей и т. д.


[Закрыть]; одним из них был Орфей, который, как Поэт-Теолог, посредством мифов в первом их значении сначала основал, а потом утвердил культуру Греции. Такой характер выделился больше чем когда бы то ни было в распрях героев с плебеями греческих городов; а потому в этот век отличались Поэты-Теологи, как то: Орфей, Лин, Мусей, Амфион, который из самодвижущихся камней (из глупых плебеев) воздвиг стены Фив, заложенные Кадмом за триста лет до этого, совершенно так же, как Аппий, внук Децемвира, примерно через столько же времени после Основания Рима закрепил Героическое Состояние для Римлян, воспевая Плебсу силу Богов в ауспициях, науку которых знали Патриции. По этим Героическим Распрям получил название Героический Век.

Z. Геркулес, с которым достигает вершины героическое время Греции. – Те же самые трудности снова возникают в Геркулесе, если принимать его за настоящего человека, товарища Язона по Колхидской экспедиции, тогда как на самом деле, как будет обнаружено, это – Героический характер Основателя народов с точки зрения трудов.

Aa. Санхуниат. – Он был прозван Историком Истины (по сообщению Климента Александрийского в «Строматах»); он написал народными буквами Историю Финикии тогда, когда Египтяне и Скифы, как мы видели, писали иероглифами, как и до сих пор пишут Китайцы, которые не меньше Скифов и Египтян хвастаются чудовищной Древностью, ибо во мраке собственной замкнутости, не имея сношений с другими нациями, они не видят истинного света Времен. Санхуниат писал народными финикийскими буквами тогда, когда народные письмена не были еще изобретены даже у Греков, как об этом было сказано выше.

Bb. Троянская война – Так, как она рассказана Гомером, она, по мнению осторожных Критиков, никогда не происходила. А Критянин Диктис и Фригиец Дарес, описавшие ее в прозе в качестве историков-современников, отосланы теми же самыми Критиками в библиотеку Обмана.

Cc. Сезострис царствует в Фивах. – Он подчинил своей власти три другие Династии Египта; оказывается, что это был царь Рамзее, о котором у Тацита Египетский жрец рассказывает Германику.

Dd. Греческие колонии в Азии, в Сицилии, в Италии. – Это – одна из очень немногих вещей, в которых мы не следуем авторитету Хронологии, побуждаемые к тому чрезвычайно могущественной причиной. Именно мы полагаем, что Греческие Колонисты были посланы в Италию и в Сицилию через сто лет после Троянской Войны и на триста лет раньше того времени, куда их поместили Хронологи, т. е. мы относим их близко к тому времени, когда, по мнению Хронологов, происходили скитания Героев, как, например, Менелая, Энея, Антенора, Диомеда и %псса. Это не должно вызывать удивления, так как Хронологи расходятся на четыреста шестьдесят лет, определяя времена Гомера, наиболее близкого автора к этим событиям Греческой Истории. Ведь Сиракузы во времена Войны с Карфагеном по своему великолепию и утонченности не уступали самим Афинам, хотя на островах позднее, чем на материках, усваиваются изнеженность и роскошь в обычаях. А Кротона во времена Ливия вызывает у последнего жалость малочисленностью своего населения, тогда как раньше здесь жили многие миллионы⁴⁴.

Ee. Олимпийские игры, первоначально установленные Геркулесом, потом прекратившиеся и восстановленные Ифитом. – Оказывается, что с Геркулеса годы исчислялись жатвами, а с Ифита прохождением Солнца через знаки зодиака⁴⁵. Поэтому с них начинается достоверное Время Греков.

Ff. Основание Рима. – Как солнце разгоняет туман, так же уничтожает величественные мнения, существовавшие до сих пор о возникновении Рима и всех других городов – столиц достославных наций, одно золотое место из Варрона, приводимое блаженным Августином в «Граде Божием»: что Рим при Царях, царствовавших там в течение двухсот пятидесяти лет, подчинил себе двадцать народов и не распространил своей власти за пределы двадцати миль!

Gg. Гомер, который появляется в то время, когда еще не были изобретены народные буквы, и который не видит Египта. – Об этом первом Светоче Греции нам осталась во мраке Греческая История в двух своих главных частях, т. е. в Географии и Хронологии, так как до нас не дошло ничего достоверного ни о его родине, ни о его веке. В III из настоящих Книг будет показано, что Гомер совершенно отличен от того, кем его считали до сих пор. Но кем бы он ни был, он во всяком случае не видит Египта: в «Одиссее» он рассказывает, что остров, где находится золотой Маяк Александрии, так далек от материка, что корабль без груза при попутном северном ветре должен плыть это расстояние целый день; он не видит также Финикии, рассказывая, что остров Калипсо, называемый Огигия, находится так далеко, что бог Меркурий, – крылатый Бог, – достигает его с величайшим трудом; не видит он также и Греции, где до горы Олимпа (которую он воспевает в «Илиаде» как местопребывание Богов) оказывается такое же расстояние, как от нашего света до Америки⁴⁶. Итак, если бы Греки во времена Гомера имели торговые сношения с Финикией и Египтом, то они не поверили бы ни одной из его двух Поэм.

Hh. Псамметих открывает Египет только для Греков Ионии и Карии. – Поэтому с Псамметиха начинает Геродот рассказывать более достоверные вещи о Египтянах; и это подтверждает, что Гомер не видит Египта, а многочисленные замечания, высказываемые им о Египте и других странах мира, оказываются или вещами и событиями в пределах самой Греции (как это будет показано в поэтической Географии), или искаженными за долгое время преданиями Финикиян, Египтян, Фригийцев, пославших своих Колонистов в Грецию, или же рассказами Финикийских Путешественников, которые задолго до времен Гомера торговали на побережьях Греции.

Ii. Эзоп, народный философ нравственности. – В Поэтической Логике будет показано, что Эзоп по природе был не выдающимся человеком, но что это – фантастическое родовое понятие, т. е. поэтический характер Союзников, или же famuli, Героев, несомненно существовавших раньше Семи Мудрецов Греции[58]58
  В издании 1730 г. следовал отрывок, помещенный в издании 1744 г. в IX положении «Короллариев о речи посредством Поэтических Характеров у Первых Наций». – Примеч. перев.


[Закрыть].

Kk. Фалес Милетский Физикой закладывает начало Философии. – И начинает он с Принципа слитком нелепого, с Воды, может быть, потому, что наблюдал, как благодаря воде растут тыквы.

Ll. Пифагор. – Ливий относит его ко временам Сервия Туллия; так сколько же истины в том, что Пифагор мог быть Учителем Нумы в Божественных вещах! Ливий говорит⁴⁷ также, что во времена Сервия Туллия, т. е. примерно через двести лет после Нумы, в Варварские времена материковой Италии было невозможно не только Пифагору, но даже и его имени дойти от Кротоны до Рима через множество народов, разнящихся по языку и обычаям. Отсюда само собою понятно, насколько быстры и легки были многочисленные долгие путешествия Пифагора во Фракию к Ученикам Орфея, к Магам в Персию, к Халдеям в Вавилонию, к Гимнософистам в Индию, отсюда, по возвращении, – к жрецам в Египет, и как ни широка Африка, он будто бы пересек ее, чтобы посетить учеников Атланта в Мавритании, и из нее, снова переплывая море, к Друидам в Галлию, откуда он вернулся на родину, как говорит Хёрниус, обогащенным Варварской[59]59
  Тайной.


[Закрыть] Мудростью, – Мудростью тех самых варварских наций, у которых задолго до этого побывал Геркулес Фиванский, убивая чудовищ и тиранов и сея культуру, и которых научили сами Греки, как они этим хвастались много после, не добившись, однако, заметных результатов, так как они все же остались варварами. Так-то серьезна и солидна преемственность школ Варварской Философии (как говорит Хёрниус, о чем упоминалось выше), которую тщеславие ученых столь сильно одобряло! А кто стал бы это утверждать, того здесь принудит авторитет Лактанция: он решительно отрицает, что Пифагор мог быть учеником Исайи. Этот авторитет приобретает особенную важность вследствие одного места из «Древностей Иудейских» Иосифа Флавия, где он доказывает, что Евреи во времена Гомера и Пифагора жили неизвестными даже для соседних с ними материковых, не то что для очень удаленных заморских наций. Поэтому Птолемею Филадельфу, удивлявшемуся, почему о законах Моисея никогда не упомянул ни один поэт или историк, Деметрий Еврей⁴⁸ отвечает, что чудесным образом Бог карал тех, кто покушался рассказывать о них Язычникам, как, например, Теопомпа, лишенного за это разума, и Теодекта, потерявшего за это зрение. К тому же сам Иосиф чистосердечно признает такую их неизвестность и объясняет ее так: «Мы, говорит он, не жили на морских побережьях и не были купцами, и вследствие отсутствия торговых сношений не общались с чужеземцами». О таком обычае Лактанций говорит, что он был установлен Божественным Провидением, дабы из-за торговли с язычниками не осквернялась религия истинного Бога. В этом высказывании Лактанцию следовал Петр Кунеус, «De Republica Hebraeorum». Все это подтверждается откровенным признанием самих Евреев, которые (по Переводу Семидесяти) ежегодно соблюдали торжественный пост в восьмой день Тебет, т. е. декабря, так как, когда этот перевод появился, три дня весь мир покрывала тьма, как в Раввинских книгах это заметил Казобон в своих «комментариях» к «Анналам» Барониуса, Букстроф в «Synagoga Judaica» и Хоттингер в «Филологической Сокровищнице». И в то время как Греческие Иудеи, называемые Эллинистическими, среди которых был Аристей, считавшийся Главою этого Перевода, приписывали ему божественный авторитет, Иерусалимские Иудеи смертельно его ненавидели[60]60
  Все это одним ударом должно опрокинуть систему Зельдена «Фалег» Бошара, «Евангелическое Доказательство» Хюэ.


[Закрыть].

Но сама природа гражданских вещей требует запретительных ограничений; последние встречаются даже у вполне культурных Египтян: они были настолько негостеприимны по отношению к Грекам еще долгое время после того, как открыли для них Египет, что они запрещали Грекам употребление печного горшка, вертела, ножа и даже мяса, разрезанного ножом, если он был греческим; у Евреев – над ними обычно насмехались Язычники: они, мол, на трудных и опасных путях, не имея никакого общения посредством языка, жаждущему чужеземцу не указывают источника. Пророки разгласили свое священное учение Чужеземцам, людям новым и для них самих неизвестным; такое учение у всех наций мира Жрецы хранили в тайне от толпы своего собственного плебса; поэтому оно у всех называлось «Священным», а это – то же самое, что «сокровенное». Отсюда вытекает особенно блестящее доказательство Истинности Христианской Религии, а именно, что Пифагор и Платон силою возвышеннейшей человеческой науки отчасти поднялись до познания божественных истин, которым Евреи научились от истинного Бога. И обратно, отсюда мы получаем серьезное опровержение ошибки позднейших Мифологов, думавших, что Мифы были заимствованы из священной Истории и искажены языческими нациями, прежде всего Греками. И хотя Египтяне общались с Евреями во время их плена, они (в силу общего обычая первых народов – ниже он будет показан – считать побежденных за людей без Бога) больше издевались над Религией и Историей Евреев, чем считались с ними; Египтяне, как рассказывает священная книга Бытия, часто в насмешку спрашивали Евреев, почему Бог, которому они поклоняются, не является освободить их из рук Египтян?

Mm. Сервий Туллий царь. – До сих пор ошибочно считали, что он установил в Риме Ценз, как основу народной Свободы; ниже будет показано, что этот Ценз был основой господской Свободы. Такая ошибка очень похожа на другую, которая заставляла думать до сих пор, будто в те времена, когда заболевший должник должен был появляться на осленке или в повозке перед претором, Тарквиний Приск установил гербы, тоги, девизы и кресла слоновой кости из клыков тех слонов, которых Римляне называли boves Lucas⁴⁹, так как впервые увидели их в Аукании на войне с Пирром; и, наконец, золотые колесницы при триумфах: так великолепно проявлялось Римское Могущество только лишь в самые блистательные времена народной Республики.

Nn. Гесиод; Геродот – Для определения того времени, когда у Греков были изобретены народные Письмена, мы относим Гесиода примерно к времени Геродота и даже несколько раньше, тогда как Хронологи слишком смело помещают его за тридцать лет до Гомера; об эпохе последнего мнения авторов расходятся на четыреста шестьдесят лет. Кроме того, Порфирий (по Свиде) и Веллей Патеркул утверждают, что Гомер был значительно раньше Гесиода. А треножник, который Гесиод будто бы посвятил на Геликоне Аполлону, написав, что он победил Гомера в пении, – сколько бы ни признавал это Варрон (по Авлу Геллию), треножник должен храниться в музее обмана, как одна из тех вещей, какие постоянно и в наше время делают фальсификаторы медалей ради большой прибыли от такого мошенничества.

Oo. Гиппократ. – Гиппократа помещают Хронологи во времена семи Мудрецов Греции. Но так как жизнь его слишком разукрашена мифами (рассказывают, что он был сыном Эскулапа и внуком Аполлона) и так как он несомненный автор произведений, написанных в прозе народными буквами, то и здесь он помещен приблизительно во времена Геродота, также писавшего в прозе народными буквами и сплетавшего свою Историю почти целиком из Мифов.

Рр. Идантура, царь Скифии. – Он Дарию Великому, объявившему ему войну, отвечает пятью реальными словами; ими, как ниже будет показано, первые народы должны были пользоваться раньше, чем произносимыми и, наконец, писанными словами. Эти реальные слова были: лягушка, мышь, птица, сошник и лук со стрелами⁵⁰. Ниже значения их будут разъяснены естественно и просто. Нам приходится привести то, что Святой Кирилл Александрийский⁵¹ говорит о совете у Дария по поводу такого ответа; он сам по себе заслуживает смехотворных истолкований, данных ему Советниками. Таков-то царь Скифов, победивших Египтян в споре за Древность и не умевших в те времена писать даже иероглифами!

Таким образом Идантура, как мы думаем, похож на одного из тех Китайских Царей, которые до самых последних столетий, замкнувшись от всего остального мира, хвастались мнимой древностью, превосходящей древность мира, и за столь долгое время они научились писать только иероглифами. И хотя вследствие особенной мягкости неба у них есть утонченнейшие таланты, создающие столь удивительные по тонкости работы, все же они не умеют еще накладывать тени в живописи, на которых могли бы выделяться света; поэтому их Живопись, не выступая вперед и не удаляясь вглубь, чрезвычайно неуклюжа; а приходящие оттуда фарфоровые статуэтки кажутся нам столь же грубыми, как и Египетские вещи в Литейном искусстве; поэтому нужно считать, что Египтяне были в Живописи так же грубы, как теперь Китайцы.

Для Скифов Анахарсис был таким же создателем Скифских Оракулов, каким Зороастр был для Халдеев; первоначально они были Оракулами-Гадателями, а потом тщеславие ученых превратило их в Оракулов-Философов[61]61
  Вследствие этого их нужно было бы поместить на одном уровне с первыми Основателями языческих наций, после Зороастра и перед Меркурием Трисмегистом.


[Закрыть]. От Гипербореев ли теперешней Скифии или зародившись издревле в пределах самой Греции появились у Греков два наиболее знаменитых оракула Язычества, Дельфийский и Додонский (как думал Геродот⁵², после чего – Пиндар и Ференик⁵³, а за ними следовал Цицерон «De Natura Deorum», почему, может быть, Анахарсис был объявлен знаменитым Создателем Оракулов и причислялся к наиболее древним Пророческим Богам), – это мы увидим в главе о «Поэтической Географии». Пока достаточно знать, так ли Скифия была учена в тайной Мудрости: Скифы втыкали нож в землю и поклонялись ему вместо Бога, так как этим они оправдывали убийства, которые должны были совершить. И из такой-то зверской Религии вышли те многочисленные нравственные и гражданские добродетели, рассказанные Диодором Сицилийским, Юстином, Плинием и вознесенные до небес в хвалах Горацием! Поэтому Абарис⁵⁴, желавший установить порядок в Скифии посредством законов Греции, был там убит Кадвисом, своим братом. Он достиг таких успехов в «Варварской Философии» Херниуса, что сам не понимал, какие законы годятся для приведения варварского племени к культуре и цивилизации, и должен был изучать их у Греков! По отношению к Скифам Греки питали совершенно такое же чувство, какое немногим раньше мы указали у них по отношению к Египтянам: из суетного желания придать своему знанию достославное происхождение от чужеземной Древности, они действительно заслуживали упрек, сделанный, как они полагали, Египетским жрецом Солону (по сообщению из Крита у Платона в одном из «Алкивиадов»), что Греки всегда были детьми. Поэтому следует сказать, что из-за такого тщеславия Греки по отношению к Скифам и Египтянам приобретали столько пустой славы, сколько теряли истинных заслуг.

Qq. Фукидид, который пишет⁵⁵, что до времен его отца Греки ничего не знали о своей собственной древности и что поэтому он принялся описывать Пелопоннесскую войну. – Он был юношей, когда Геродот был старцем, так что последний мог быть его отцом; Фукидид жил в самое блестящее время Греции, во время Пелопоннесской войны, современником которой он был, и потому, чтобы описывать истинные события, он написал ее Историю. Сам он говорил, что Греки до времен его отца (а это было время Геродота) ничего не знали о своей собственной древности: так как же нужно расценивать их рассказы о чужестранных вещах, раз мы знаем о варварской языческой Древности столько, сколько они нам об этом рассказывают? И как нужно расценивать древность до Пунических Войн тех Римлян, которые до этого времени занимались только земледелием и военным ремеслом, раз Фукидид установил подобную истину по отношению к своим Грекам, столь быстро ставшим философами? Ведь мы не посмеем сказать, что Римляне имели на то особую привилегию от Бога.

Rr. Сократ кладет начало Философии морали, Платон процветает в Метафизике. Афины блистают всеми искусствами расцвета культуры. – В такое-то время из Афин переносятся в Рим Законы XII Таблиц, столь некультурные, грубые, бесчеловечные, жестокие и дикие, какими они показаны в «ОснованияхВсеобщего Права».

Ss. Ксенофонт, занеся греческое оружие в недра Персии, первый узнает с некоторой достоверностью о Персидских делах. – Как замечает святой Иероним в комментариях к Даниилу, под влиянием пользы от Торговых сношений Греки начали при Псамметихе узнавать Египет; и с этого времени Геродот начинает писать более достоверные вещи о Египтянах. С Ксенофонта впервые под влиянием военной необходимости Греки начали узнавать более достоверные вещи о Персах; Аристотель, отправившийся туда с Александром Великим, пишет, что раньше Греки рассказывали о них только Мифы, как это указывается в настоящей Хронологической Таблице. Так начали Греки приобретать достоверные сведения о чужестранных делах.

Tt. Закон Публилия. – Этот Закон был издан в 416 году от основания Рима; он является важнейшим моментом Римской истории, так как объявил, что, согласно ему, Римская Республика от аристократического строя перешла к народному[62]62
  Вследствие этого в Риме должны были происходить большие волнения; поэтому и т. д.


[Закрыть]; поэтому Публилий Филон, автор этого закона, был прозван народным диктатором[63]63
  Так как диктатора призывали только в случаях крайней внутренней или внешней опасности для Республики, то его облекали высшей монархической властью, так что он мог реформировать даже, если в этом была необходимость, Государство (соответственно диктатуре изменил если и не строй государства, то, несомненно, образ правления из свободного в аристократический на пять лет Сулла). Диктатор провозглашался Сенатом, так как о нем говорили не в словах сгеаге или facere, как о Консулах, Преторах и других Магистратах, a dicere Dictatorem⁵⁶. Поэтому Римляне, чрезвычайно мудрые в государственных делах, понимали монархическую силу Диктатуры и то, что Монархи даются Богом и провозглашаются людьми; потому они не только не призывали Диктатора на длительный срок, но и не создавали законченного права Диктатуры: Диктатор объединял в себе все меньшие власти, при нем omnes Magistratus silebant⁵⁷. На это указал Тацит в третьем изречении «Анналов», где говорит: Dictaturae ad tempus sumebantur⁵⁸, применяя одну из двух формул Легатов, так называемых per vindicationem⁵⁹, согласно которым Легатарий самостоятельно получал собственность, а не из рук наследников; формулы эти таковы: capito или sumito. – По этим причинам, так как снова началась борьба вокруг формы народного государства, ради успокоения был провозглашен диктатором Гортензий, утвердивший закон Публилия. Эти два закона рассматривались до сих пор учеными Истолкователями римского Права ради обучения простодушных юношей тому, что этими законами была придана плебисцитам, или законам трибунов, такая же сила, как и консульским законам; тем самым они оставляют нам Римскую Республику с двумя верховными Законодательными властями, не различными и не разделенными ни по содержанию, ни по времени, великим страшилищем Республики, ведь они не понимали языка этих законов, так как если что-либо плебс устанавливал посредством законов трибунов, то противоположное этому народ не мог установить посредством консульских законов.
  Все это немногим ниже будет нами показано с очевидностью; пока же здесь достаточно дать идею вместо гипотез. Оставался и т. д.


[Закрыть]. Закон не был замечен, так как не умели понимать его языка. Все это немногим ниже будет нами с очевидностью показано на фактах; пока же здесь нам достаточно усмотреть идею в виде гипотезы.

Оставался неизвестным этот и следующий закон Петелия (столь же важный, как и закон Публилия) из-за неопределенности трех следующих слов: народ, царство и свобода. Под влиянием общей ошибки думали, что римский народ со времен Ромула состоял из граждан как благородных, так и плебеев, что Рим был царством монархическим, что там была установлена Брутом народная Свобода. Эти три неопределенных слова вводили в заблуждение всех Критиков, Историков, Политиков и Юристов, так как ни по одному из этих слов они не могли составить себе представление о Героических Республиках, которые существовали в форме чрезвычайно суровых аристократий и потому как небо от земли были отличны от Республик нашего времени. Ромул внутри Убежища, открытого в Роще, заложил Рим на основе

Клиентел; последние представляли собой вид покровительства, которое Отцы семейства оказывали укрывающимся в убежище, принимая их в качестве поденщиков, не имеющих никаких прав Гражданства и тем самым совершенно непричастных гражданской свободе. А так как они укрывались здесь ради спасения жизни, то Отцы предоставляли им естественную свободу, удерживая их разделенными при возделывании своих полей. Из последних таким образом составлялся общественный Фонд римской территории, как из самих Отцов Ромул составил Сенат. Позже Сервий Туллий установил в Риме Ценз, предоставив поденщикам бонитарную собственность на поля, принадлежащие Отцам; поденщики возделывали поля для себя ценою уплаты Ценза, с обязательством служить Отцам за собственный счет во время войн. Мы видим, что соответственно такому положению плебеи действительно служили Патрициям во времена этой предполагавшейся до сих пор народной свободы. Этот Закон Сервия Туллия был первым Аграрным Законом в мире, заложившим Ценз, основу Героических Республик, т. е. самых древних Аристократий у всех наций. Потом Юний Брут изгнанием тиранов Тарквиниев восстановил Римское Государство на его первоначальных основаниях, установив вместо одного пожизненного Царя в качестве Консулов как бы двух Аристократических Царей с годичным сроком избрания (как Цицерон их называет в своих «Законах»), он преобразовал Свободу Господ от их Тиранов, а никак не Свободу народа от Господ. Но так как Благородные плохо соблюдали Аграрный Закон Сервия по отношению к Плебеям, то последние избрали себе Плебейских Трибунов и заставили поклясться Благородных, что они будут защищать для плебса часть естественной свободы в виде бонитарной собственности на поля. Так как плебеи хотели добиться от благородных гражданской собственности, то плебейские Трибуны изгнали из Рима Марция Кориолана за слова: «Пусть, мол, плебеи идут обрабатывать землю»; он хотел этим сказать, что раз они не удовлетворились Аграрным Законом Сервия Туллия и желали полного и более прочного Аграрного Закона, то их нужно свести к положению поденщиков времен Ромула; в противном случае это было бы только глупой спесью плебеев, пренебрегающих земледелием, тогда как – мы знаем это наверное – заниматься им почитали за честь сами благородные. И могла ли из-за такого пустого повода разгореться столь жестокая война, что Марций, желая отомстить за свое изгнание, пришел разрушить Рим, и только умоляющие слезы матери и жены заставили его отказаться от этой безбожной затеи? Однако благородные продолжали отнимать поля у плебеев, хотя последние и обрабатывали их; так как плебеи не могли предъявлять гражданских исков для возмещения, то плебейские Трибуны выставили претензию на Законы XII Таблиц (в «Основаниях Всеобщего Права» показано, что они имели в виду только это); этими законами Благородные предоставляли квиритскую собственность на поля Плебеям: такая гражданская собственность по естественному праву народов предоставлялась чужестранцам. Таков был второй Аграрный Закон древних наций. Но плебеи вскоре заметили, что они не могут передавать ab intestato⁶⁰ поля своим родственникам (у них не было suitas, agnatio, gentilitas, на основе которых происходило наследование по закону, так как они не заключали торжественных браков); тем не менее могли они передавать поля по завещанию: так как плебеи не имели прав гражданства, то они выставили претензии на браки благородных, т. е. на право праздновать торжественные свадьбы, ибо именно это называется connubium; самой торжественной частью их были ауспиции, составляющие собственность благородных; эти ауспиции были великим источником всего Римского Права, как частного, так и публичного. Таким образом, Отцы предоставили плебеям право бракосочетаний, последние, по определению юриста Модестина, были omnis divini et humani juris communicatio⁶¹, a это – не что иное, как Гражданственность; тем самым Отцы дали Плебеям Права Гражданства. Потом, в порядке человеческих пожеланий, плебеи получили от Отцов все зависящее от ауспиций в области частного права, как то: patria potestas, suitas, agnatio, gentilitas, и как следствие этих прав – наследование по закону, завещания и опеку. Затем плебеи стали претендовать на все то, что зависело от ауспиций в области публичного права; прежде всего плебеи были приобщены к Консульской Власти, и в конце концов – к Жреческой и Понтификальной, а вместе с последней – также и к Науке о законах. Таким образом, плебейские Трибуны на той основе, на которой они были созданы – покровительствовать плебеям в их естественной свободе, – постепенно отвоевали для них всю гражданскую свободу. И в ценз, установленный Сервием Туллием, впоследствии ввели новый порядок, так что его платили уже не частным образом благородным, а в Эрарий, так как Эрарию были подведомственны расходы на плебеев во время войн. Из основы господской Свободы Ценз сам собою, в естественном порядке, становился основой народной Свободы; способ, каким это совершалось, будет показан ниже. Теми же шагами плебейские Трибуны продвигались к власти предписывать законы[64]64
  Ведь первоначально их плебисциты были не что иное, как декларации, которые плебс делал благородным, как своим противникам, так как плебеи были строги в вопросах своей свободы (так, например, они поступили с Кориоланом); с самого начала, конечно, они не могли своими плебисцитами предписывать наказание, так как плебс не обладал imperium; поэтому мы полагаем, что первые римские плебисциты были такими же, как остракизмы в Афинах, которыми полноправным гражданам назначалось десять лет изгнания; У Римлян же изгнание вплоть до времен Принцепсов было не видом наказания, а избавлением. Но во времена Филона плебеи должны были получить также и право издавать общеобязательные законы, вследствие этого должны были произойти и т. д.


[Закрыть].