Текст книги "Основания новой науки об общей природе наций"

Эта же Аксиома третьей своей частью открывает честолюбивым путь к достижению Монархии в Народных Республиках: они угождают естественному желанию плебса, который, не понимая универсалий, для каждого отдельного случая хочет иметь особый закон. Поэтому Сулла, глава партии благородных, победив Мария, главу Плебейской партии, и преобразовав народное государство аристократическим правлением, способствовал множественности законов установлением Quaestiones Perpetuae.

Эта же самая Аксиома в последней части – тайная причина того, почему Римские Принцепсы, начиная с Августа, создавали бесчисленные законы в области Частного Права и почему Суверенные Власти Европы повсюду, и в Королевствах и в Свободных Республиках, восприняли Своды Римского Гражданского права и Канонического Права.

XCIII. Так как врата к почестям в Народных Республиках всегда открыты законами для господствующего в них скупого большинства, то во время мира ему не остается ничего другого, как оспаривать власть, но уже не при помощи законов, а посредством оружия, чтобы, захватив власть, устанавливать законы с целью обогащения (таковыми были в Риме Аграрные Законы Гракхов). Поэтому в одно и то же время возникают внутренние гражданские и несправедливые внешние войны.

Эта Аксиома подтверждает путем противоположения, что до Гракхов существовал Римский Героизм.

XCIV. Естественная Свобода человека тем более неукротима, чем ближе связаны блага с его собственным телом; гражданское рабство коренится в тех имущественных благах, которые не необходимы для жизни.

Эта Аксиома в первой части – новое Основание Естественного Героизма первых народов, во второй части – естественное основание Монархий.

XCV. Аюди сначала стараются выйти из подчинения и жаждут равенства, – таковы Плебеи в Аристократических республиках, которые в конце концов изменяются в Народные. Потом они стараются превзойти равных, – таковы Плебеи в Народных Республиках, искажающихся в Республики Могущественных. Наконец, они хотят поставить себя выше законов, – отсюда Анархии, т. е. Разнузданные народные Республики; нет худших Тираний, чем они; в них столько тиранов, сколько в государстве наглецов и развратников. Тогда Плебеи, ставшие осторожными вследствие собственных несчастий, находят исцеление от них в Монархиях. Таков Естественный Царский Закон, посредством которого Тацит узаконивает Римскую Монархию при Августе: qui cuncta bellis civilibus fessa nomine principis sub imperium accepit¹⁰⁶.

XCVI. Вследствие прирожденной беззаконной свободы, благородные, когда на основе Семей образовались первые города, сопротивлялись всякой узде и всякой тяготе; таковы Аристократические Республики, где Благородные – Господа. Потом они были принуждены плебеями, возросшими в числе и ставшими воинственными, сносить законы и тяготы наравне со своими плебеями, – таковы Благородные в народных Республиках. Наконец, ради спасения жизненных удобств, они естественно склонны подчиниться одному-единственному: таковы Благородные в Монархиях.

Обе эти Аксиомы вместе с другими предшествующими, начиная с LXVI, – Основания Вечной Идеальной Истории, о которой говорилось выше.

XCVII. Допустим следующую мою просьбу (и разум не противится этому), что после Потопа люди сначала жили на горах; через некоторое время после этого они спустились в равнины; в конце концов, через много лет, они набрались смелости перейти на морские побережья.

XCVIII. Страбон приводит одно золотое место из Платона¹⁰⁷, которое гласит, что после частичных потопов Огига и Девкалиона люди жили в пещерах на горах. Платон признает таких людей в Полифемах (в другом месте он принимает их за первых в мире Отцов семей). Потом люди жили на горных склонах, – он усматривает их в Дар дане, который построил Пергам, ставший впоследствии цитаделью Трои. Наконец – на равнинах, как Илос, который перенес Трою в непосредственную близость к морю (по нему она была названа Илион).

XCIX. Существует также Древнее Предание, что Тир первоначально был основан среди земли, а потом перенесен на берег Финикийского моря. Достоверная история такова, что оттуда он был переброшен на близлежащий Остров, а потом Александром Македонским снова соединен с Материком.

Предшествующий Постулат и две следующие за ним Аксиомы открывают нам, что первоначально основываются материковые Нации, а потом – Морские.

Они дают нам также великое доказательство в пользу Древности Еврейского народа: Тир был основан Ноем в Месопотамии – самой материковой стране первого обитаемого мира – и стал, таким образом, самым древним из городов всех Наций. Это подтверждается еще и тем, что там была основана Первая Монархия, Монархия Ассирийцев, господствовавшая над Племенем Халдеев, из нее вышли первые в мире Мудрецы во главе с Зороастром.

С. Люди решаются навсегда покидать собственные земли, которые, естественно, дороги уроженцам, только ради крайней жизненной необходимости. И даже временно оставлять свои земли их принуждает жадность обогатиться торговлей или стремление сохранить приобретения.

Эта Аксиома – Основание Переселения народов, как оно происходило посредством устройства Героических Морских Колоний, в результате наплыва Варваров (только о таких переселениях пишет Вольфганг Лациус), в виде известных нам позднейших Римских Колоний или Колоний Европейцев в обеих Индиях.

Эта же Аксиома показывает нам, что заблудившиеся расы трех сыновей Ноя должны были скитаться как животные. Убегая от зверей, которыми изобиловал великий лес земли, преследуя пугливых и неподатливых женщин, которые в таком диком состоянии должны были быть особенно неподатливы и пугливы, и, наконец, отыскивая пищу и воду, они оказались рассеянными по всей земле в то время, когда впервые после Потопа заблистали молнии на Небе, поэтому каждая Языческая Нация начала со своего Юпитера. Ведь если бы они продолжали оставаться культурными, как народ божий, то они должны были бы, как и он, оставаться в Азии, так как вследствие обширности этой части света и вследствие небольшого количества людей у них не было никакой необходимости ее покидать: нет такого естественного обычая, чтобы родные страны покидались из каприза.

CI. Финикияне были первыми Мореплавателями древнего мира.

СП. Нации во времена своего варварства непроницаемы: к ним нужно вторгнуться извне посредством войн, или изнутри спонтанно они должны открыться для иностранцев ради коммерческой пользы. Так Псамметих открыл Египет для Греков Ионии и Карии (после Финикиян они прославились морской торговлей): об огромных богатствах Ионии говорит храм Юноны Самосской[85]85
  Воздвигнутый в Самосе, главном городе Ионии, о. Карии ИТ. д.


[Закрыть], о богатствах Карии – Мавзолей Артемизии, – то были два из семи чудес света. Слава морской торговли досталась и Родосцам, которые у входа в Родосский порт соорудили огромный Колосс Солнца, также причислявшийся к этим чудесам. Также и Китайцы ради коммерческой пользы открыли в конце концов Китай для Европейцев.

Эти три Аксиомы дают нам Основание другой Этимологии – Этимологии слов несомненно чужестранного происхождения, отличной от вышеупомянутой Этимологии туземных слов. Иным способом нельзя проследить Историю наций после того, как другие нации переселились посредством Колоний в чужие земли. Так, например, Неаполь первоначально назывался сирийским словом «Sirena», это доказывает, что Сирийцы, т. е. Финикияне, раньше всех устроили там колонию ради торговых сношений; потом он назывался Parthenope, греческим героическим словом; наконец, на народном греческом языке он стал называться «Neapolis»: это доказывает, что после сюда пришли Греки, чтобы открыть здесь торговое общество. Здесь должен был появиться язык, смешанный из Финикийского и Греческого, которым больше, чем чистым греческим языком, наслаждался, как говорят, император Тиберий. Совершенно так же на побережьях Тарента существовала Сирийская Колония, называвшаяся «Siris», жители которой назывались Сиритами: позднее Греки назвали ее «Polieion», и по ней была названа Минерва Полиас, имевшая там свой храм¹⁰⁸.

Эта Аксиома, кроме того, дает Научные основания тому, о чем пишет Джамбуллари: Тосканский язык должен происходить от сирийского, но он может происходить только от самых древних Финикиян, Первых Мореплавателей античного мира, как мы это немногим выше предположили в Аксиомах: после них этой славой пользовались Греки Карни и Ионии, а потом она досталась Родосцам.

CIII. Я прошу о том, что необходимо допустить: на берегах Лациума была основана какая-то Греческая Колония; побежденная и разрушенная впоследствии Римлянами, она оказалась погребенной во мраке древности.

Если этого не допустить, то каждый размышляющий о древности и ищущий связей будет поражен Римской Историей: она рассказывает о Геркулесе, Эвандре, Аркадянах и Фригийцах в глубине Лациума, о греке Сервии Туллии, о Тарквинии Приске, сыне коринфянина Демарата, об Энее, основателе Римского народа. Во всяком случае, латинские буквы, по наблюдениям Тацита¹⁰⁹, похожи на древнегреческие, тогда как во времена Сервия Туллия, по суждению Ливия¹¹⁰, Римляне не могли даже услышать о знаменитом имени Пифагора, учившего в своей известнейшей школе в Кротоне; и Римляне начали знакомиться с италийскими Греками только по случаю Тарентской войны, которая вызвала Пиррову войну с заморскими Греками.

СІѴ. Диона Кассия¹¹¹ есть одно высказывание, достойное размышления; Обычай похож на Царя, а Закон – на тирана; это нужно понимать применительно к разумному обычаю и к закону, не одушевленному естественным правом.

Эта Аксиома фактически заканчивает великий спор о том, существует ли право в природе, или же только в мнениях людей, или, что то же самое (это было выставлено в Королларии к VIII Аксиоме), – общественна ли Человеческая Природа. Ведь если Естественное Право народов было установлено Обычаем (Дион называет его Царем, которому повинуются с удовольствием), а не законом (Дион называет его тираном, применяющим насилие), то оно порождено самими человеческими нравами, вытекающими из общей природы наций, – а это как раз и есть собственный предмет нашей Науки. И раз такое Право сохраняет Человеческое Общество, так как нет ничего более естественного и более приятного, как соблюдать свои естественные обычаи, то в силу всего этого Человеческая Привода, порождающая такие обычаи, – общественна.

Эта же Аксиома вместе с VIII и с Королларием к ней доказывает, что человек не абсолютно несправедлив по самой своей природе, но что он несправедлив вследствие своей падшей и слабой природы. Эта Аксиома доказывает, следовательно, Первое Основание Христианской Религии: Адам до грехопадения был сотворен Богом в согласии с наилучшей идеей. Поэтому Аксиома доказывает также Католическое Понимание Благодати: последняя распространяется на человека потому что ему свойственно лишение, а не отрицание добрых дел, – у него есть недействующая сила совершать добрые дела, и потому должна быть действующей Благодать. И потому человек не может существовать без Признания Свободной Воли, которой естественно помогает Бог своим Провидением, как это было сказано выше во II Королларии к той же VIII Аксиоме.

Во взглядах на Провидение Христианская Религия согласуется со всеми другими, именно на этом Гроций, Зельден и Пуфендорф должны были бы прежде всего строить свои системы и согласиться с Римскими Юристами, определявшими Естественное Право Народов как установление Божественного Провидения[86]86
  В издании 1730 г. был пропущен следующий отрывок перед CV Аксиомой, восполненный в перечне опечаток:
  Существуют три источника человеческих поступков: Честь, Польза, Необходимость.
  Эта Аксиома дает основания различать Естественное Право Философов (оно продиктовано Честью, согласно которой люди разумно должны были бы исполнять самые точные предписания справедливости) и Естественное Право Народов, которого может достигнуть испорченная Человеческая Природа, принимая жизненную полезность и необходимость людей за справедливость, чем и сохраняется человеческое Общество. Именно это последнее Право определяли Римские Юристы в следующих словах: usu exigenie atquehumanis necessitatibus expostutantibus¹¹².


[Закрыть].

CV. Естественное Право Народов зародилось вместе с правами Наций, одними и теми же в общем человеческом здравом смысле. Оно зародилось без какой бы то ни было рефлексии, одна нация не брала примера с другой.

Эта Аксиома вместе с высказыванием Диона, приведенным в предыдущей Аксиоме, устанавливает, что Провидение было Законодателем Естественного Права Народов, так как оно – Царь дел человеческих.

Она же устанавливает различие[87]87
  Указанное нами выше, Естественного Права Народов, Естественного Права Философов и Естественного Права Евреев; последние верили в провидение Бесконечного Ума и в то, что на Синае они получили тот установленный Богом закон, который они имели с самого начала мира, закон настолько святой, что запрещает даже мысли, если они не совсем справедливы; такой закон мог соблюдаться только тем народом, который поклоняется и трепещет перед Богом-умом, проникающим в сердца людей; и в силу такого закона Евреи соблюдали все обязательства чести; поэтому «справедливый» на священном языке означает человека вообще добродетельного; поэтому Теофраст и называет Евреев Философами по природе. Так как различие между этими тремя и т. д.


[Закрыть] Естественного Права Евреев, Естественного Права Народов и Естественного Права Философов, так как все народы имели в этом только обычную помощь Провидения, а Евреи имели также сверхобычную помощь Истинного Бога: поэтому весь мир наций был разделен таким Правом на Евреев и Язычников. Философы же рассматривают более совершенное право, чем то, которое практикуется в качестве обычая у народов, но философы появились через две тысячи лет после того, как были основаны народы. Так как различие между этими тремя видами права не было замечено, то должны рушиться три системы – Гроция, Зельдена и Пуфендорфа.

CVI. Науки должны начинаться с того, с чего начинается разбираемый ими материал.

Эта Аксиома, помещенная здесь ради особой темы Естественного Права Народов, вообще применяется ко всем разбираемым здесь темам. Поэтому ее следовало бы поместить среди общих Аксиом; поставлена же она здесь потому, что здесь больше, чем при какой-либо частной теме, можно увидеть ее истинность и важность ее применения.

CVII. Роды возникли раньше Городов; такие роды Латиняне назвали Gentes Majores, т. е. Древние Благородные Дома, из Отцов таких родов Ромул составил Сенат, а вместе с ним – Римский Город[88]88
  Среди этих родов был, несомненно, род Аппия Клавдия с его вассалами, пришедший сюда с Регильского озера; наоборот ит. д.


[Закрыть]; наоборот, Латиняне называли Gentes Minores Новые Благородные Дома, основанные после городов; таковыми были Отцы тех родов, из которых Юний Брут после изгнания царей снова пополнил Сенат, почти совершенно опустошенный из-за смерти сенаторов, умерщвленных Тарквинием Гордым.

CVIII. Таковым же было и Подразделение Богов: во-первых – Боги, созданные Gentes Majores, т. е. семьями до возникновения городов; у Греков и Латинян несомненно, а здесь будет доказано, что также и у первых Ассирийцев (т. е. у Халдеев), у Финикиян и Египтян их было двенадцать; это число было настолько известно у Греков, что они обозначали всех этих Богов одним единственным словом ScoSc^a; в путанной форме они были собраны в латинском дистихе, приведенном в «Основаниях Всеобщего Права”¹¹³; поэтому здесь, во Второй Книге, они будут расположены в следующем порядке посредством Естественной Теогонии, т. е. естественного возникновения Богов в сознании Греков: Юпитер, Юнона, Диана, Аполлон, Вулкан, Сатурн, Веста, Марс, Венера, Минерва, Меркурий, Нептун. – Во-вторых – Боги, созданные Gentes minores, т. е. Боги, созданные народом, как, например, Ромул, которого после его смерти римский народ назвал Богом Квирином.

Эти три Аксиомы показывают, что три системы – Гроция, Зельдена и Пуфендорфа – недостаточны в самых своих Основаниях, так как они начинают с Наций, рассматриваемых в целостном Сообществе всего Человеческого Рода, тогда как последний начался у всех первых наций, как это будет здесь показано, со времени Семей, поклонявшихся Родовым богам, называемым Di majores.

CIX. Люди неразвитые¹¹⁴ считают правом лишь то, что выражено в словах.

СХ. Есть золотое определение Гражданской Справедливости у Ульпиана: probabilis quaedam ratio, тщт omnibus hominibus naturaliter cognita (как, например, Естественная Справедливость), sed paucis tantum qui prudentia, usu, doctrina praediti didicerunt quae ad societatis humanae conservationem sunt necessaria¹¹⁵; теперь мы это называем Государственной Пользой.

CXI. Достоверное в Законах – это потемки для Разума, даже если он поддержан Авторитетом; поэтому законы оказываются суровыми на практике, и поэтому мы вынуждены следовать им на практике, считая высказывания их достоверными (certum на хорошем латинском языке означает «примененное к отдельному случаю», или, говоря языком Схолы, individuatum). В этом смысле certum и commune с настоящим латинским изяществом вполне противопоставлены друг другу.

Эта Аксиома вместе с двумя следующими определениями составляет Основание Строгого Права, которое руководствуется Гражданской справедливостью; на Достоверности этого права, т. е. на определенной особенности его слов, естественно успокаиваются варвары с их идеями, направленными лишь на частное, и считают правом то, что вытекает буквально из закона. Поэтому то, что о подобных случаях говорит Ульпиан: lex dura est, sed scripta est, ты можешь высказать гораздо красивее по-латыни и с большим юридическим изяществом: lex dura est, sed certa est¹¹⁶.

CXII. Люди просвещенные считают правом все то, что продиктовано разной для всех полезностью в каждом отдельном случае¹¹⁷.

CXIII. Истинность Законов – это некий свет и сияние, которым их освещает Естественный Разум. Поэтому часто Юристы[89]89
  А также народные латинские Писатели века Августа и позже, говоря о праве, пользуются и т. д.


[Закрыть] пользуются словами verum est вместо aequum est¹¹⁸.

Это определение, как и CXI, – частные положения, выставленные для того, чтобы получить доказательства применительно к частной теме Естественного Права Народов; они вытекают из двух главных положений – IX и X, трактующих вообще об Истинном и Достоверном, которые выставлены для того, чтобы можно было сделать выводы применительно ко всем темам, здесь разбираемым.

CXIV. Естественная Справедливость вполне развитого Человеческого Разума – это практика Мудрости в делах пользы, так как Мудрость во всем объеме – не что иное, как Наука о таком употреблении вещей, какое они имеют в природе.

Эта Аксиома вместе с двумя следующими за ней определениями составляет Основание Милостивого Права, направляемого Естественной Справедливостью: последняя свойственна всем культурным Нациям. Как будет показано, из этой Общественной Школы вышли Философы.

Все эти шесть последних Положений подтверждают, что Провидение было Установителем Естественного Права Народов. Оно допустило следующее: так как в течение долгих веков нации должны были жить, не понимая Истины и Естественной Справедливости (позднее ее разъяснили Философы), то они придерживались Достоверной и Гражданской Справедливости, точнейшим образом соблюдая слова установлений и законов; эти слова принудили их исполнять законы в общей форме (даже в тех случаях, когда они оказывались суровыми), чтобы сохранились Нации.

И так как эти же шесть Положений были неизвестны трем Главным исследователям Естественного Права Народов¹¹⁹, то оказалось, что все трое ошибались в обосновании своих Систем: они думали, что Естественная Справедливость в своей наилучшей идее была понята языческими нациями с самого начала, причем они не учитывали, что должно было пройти около двух тысяч лет, пока в каждой из них появились Философы; они не выделяли также одного народа, пользовавшегося особым покровительством истинного Бога.

Теперь, чтобы испробовать, насколько Положения, перечисленные до сих пор в качестве Элементов данной Науки, могут придать форму материалу, выставленному с самого начала в Хронологической Таблице, мы просим читателя поразмыслить над тем, что было написано до сих пор об Основаниях какой-либо части божественного и человеческого знания Язычников, и посмотреть, расходится ли оно в чем-нибудь с нашими Положениями – со всеми, со многими или только с одним, ведь противоречить одному значит противоречить всем, так как каждое из этих Положений согласуется со всеми другими. Если читатель сделает такое сопоставление, то он, несомненно, убедится[90]90
  Что все до сих пор написанное – это смутные и противоречивые предрассудки, и что фантазия писавших – нора множества чудовищ, а память их – химерическая пещера мрака. Если же читатель захочет переменить на наслаждение то неудовольствие, которое, несомненно, должно вызвать у него такого рода зрелище (чем ученее он будет, тем больше будет чувствоваться неудовольствие, так как возникнет больше затруднений и неудобств там, где он раньше был вполне покоен), то пусть он учтет в своем вообранажении и пусть он припомнит, что все, составляющее предмет Светской Науки, – одна из тех затейливых картин, которые сбоку показывают безобразнейшие чудовища, а с правильной точки зрения своей перспективы, при рассматривании в профиль, показывают прекраснейшие и хорошо сложенные фигуры.
  Но нам мешают найти эту правильную точку зрения два вида тщеславия, приведенные в Аксиомах: тщеславие Наций (по словам Диодора Сицилийского, каждая из них хотела быть первой в мире, причем от Иосифа Флавия мы слышали, как далеки от этого были Евреи) лишает нас надежды найти Основания данной Науки у Филологов, тщеславие Ученых (они хотят, чтобы то, что они знают, было известно или, по крайней мере, подразумевалось с самого начала мира) делает для нас безнадежным поиски этих Оснований у Философов. В такое отчаяние должен будет впасть читатель, желающий извлечь пользу из данной Науки, так как для какого бы то ни было приобретения в ней книги вообще могут не существовать на свете. И мы открыли эту Науку не иначе, как если бы Божественное Провидение так направляло течение наших занятий, чтобы мы, не имев наставников, не зависели ни от одной из школьных или партийных страстей. Таким образом, с самого начала, как мы принялись углубляться в Основания Языческой Культуры, нас все меньше и меньше удовлетворяло то, что было написано по этому поводу, и в конце концов добрые двадцать лет тому назад мы решили не читать больше книг. В последнее время, насколько мы знаем, так же поступил с хорошим намерением, но с печальными результатами, англичанин Томас Гоббс, который (по сообщению Георга Паша «de Eruditis Hujus Saeculi Inventis») думал превзойти в этом отношении греческую философию: он хвастался своим ученым друзьям, что если бы он, как они, продолжал читать писателей, то оказался бы не больше каждого из них. Но в этой густой ночной тьме и т. д.


[Закрыть], что все, до сих пор написанное, – обрывки смутных воспоминаний, образы плохо управляемой фантазии, что ничто здесь не порождено пониманием, так как разум оставался в стороне, вследствие двоякого рода тщеславия, указанного нами в Аксиомах¹²⁰. Итак, раз тщеславие наций (каждая из них хочет быть первой в Мире) лишает нас надежды найти Основания данной Науки у Филологов, а с другой стороны, тщеславие Ученых (они хотят, чтобы то, что они знают, было известно в самом совершенном виде с сотворения мира) делает для нас безнадежными поиски этих Оснований у Философов, то в настоящем Исследовании мы должны поступить так, как если бы вообще в Мире не было книг.

Но в этой густой ночной тьме, покрывающей первую, наиболее удаленную от нас Древность, появляется вечный, незаходящий свет, свет той Истины, которую нельзя подвергнуть какому бы то ни было сомнению, а именно, что первый Мир Гражданственности был, несомненно, сделан людьми. Поэтому соответствующие Основания могут быть найдены (так как они должны быть найдены) в модификациях нашего собственного человеческого ума. Всякого, кто об этом подумает, должно удивить, как все Философы совершенно серьезно пытались изучать Науку о Мире Природы, который был сделан Богом и который поэтому он один может познать, и пренебрегали размышлением о Мире Наций, т. е. о Мире Гражданственности, который был сделан людьми и Наука о котором поэтому может быть доступна людям. Это поразительное явление вызвано бедностью Человеческого Ума, указанной в Аксиомах¹²¹: погруженный и похороненный в теле, Ум, естественно, склонен воспринимать телесные вещи и должен положить много трудов и усилий на то, чтобы понять самого себя; так телесный глаз видит все предметы вне себя, но ему нужно зеркало, чтобы видеть себя самого.

Итак, поскольку мир Наций сделан людьми, посмотрим, в чем все люди всегда походили и все еще походят друг на друга, ведь это может нам дать всеобщие и вечные Основания (каковыми и должны быть Основания нашей Науки), из которых возникли и на основе которых сохраняются все Нации.

Наблюдая все Нации, как варварские, так и культурные, отделенные друг от друга огромнейшими промежутками места и времени, различно основанные, мы видим, что все они соблюдают три следующих человеческих обычая: все они имеют какую-нибудь религию; все они заключают торжественные браки; все они погребают своих покойников; и нет среди наций, как бы дики и грубы они ни были, такого человеческого действия, которое совершалось бы с более изысканными церемониями и с более священной торжественностью, чем религиозные обряды, браки и погребения. В силу той Аксиомы, что единообразные идеи, зародившиеся у незнающих друг о друге народов, должны иметь общее основание Истины¹²², у всех Наций именно с этих трех вещей должна была начаться культура, и они принуждены были самым священным образом охранять их, чтобы Мир снова не одичал и не вернулся к лесному существованию. Поэтому мы и приняли эти три вечные и всеобщие обычая за три Основания нашей Науки.

Пусть Современные Путешественники не бросают нам упрека в ложности нашего первого Основания, рассказывая, будто народы Бразилии, а также Кафры и другие нации Нового Света (Антуан Арно полагает то же самое и относительно обитателей островов, называемых Антильскими) ведут общественный образ жизни, ничего не зная о Боге. Убежденный, может быть, ими, Бэйль утверждает в «Трактате о Кометах», что люди могут жить в справедливости без света Божества. Так много не смел утверждать и Полибий¹²³: по его собственным словам, он провозглашал только (а вместе с ним и некоторые другие), что если бы в мире были Философы, живущие в справедливости благодаря Разуму, а не благодаря Законам, то не нужны были бы Религии. Все это – сказки Путешественников, которые для сбыта своих книг наполняют их чудовищными сообщениями. Во всяком случае Андреасу Рюдигеру стремящемуся в своей Физике, величественно озаглавленной «Божественная», найти единый средний путь между атеизмом и суеверием, было на такое намерение серьезно замечено Цензорами Женевского Университета (а в этой Республике, как свободной народной, должно было бы быть несколько больше свободы в писании), что он это говорит слишком уверенно, а это – то же самое, что он говорит слишком смело.

Все Нации верят в одно единое Провидящее Божество; однако можно найти только четыре, и не больше, Первичные Религии, существовавшие в течение всех времен и на протяжении всего Мира гражданственности: первая – Евреев, откуда происходит вторая – Христиан, верующих в Божество свободного Бесконечного Ума; третья – язычников, верующих во многих Богов, в их представлении состоящих из тела и из свободного Ума, поэтому, когда они хотят обозначить Божество, правящее миром и сохраняющее его, они говорят Di immortales («бессмертные боги»); четвертая и последняя – Религия Магометан, верующих в Бога, как в бесконечный свободный Ум в бесконечном Теле, так как они ожидают чувственных наслаждений как награды в иной жизни.

Ни одна из наций не верила в Бога только телесного, или же в Бога – только Ум, если он не свободен. Поэтому о Государстве и Законах не смеют говорить ни Эпикурейцы, которые признают только тело и вместе с телом – случай, ни Стоики, для которых Бог – это в бесконечном теле бесконечный ум, подверженный Року (в этом отношении они похожи на Спинозистов). Бенедикт Спиноза говорит о Государстве так, как если бы оно было Обществом Купцов. Поэтому прав был Цицерон¹²³^, говоря Аттику, – а тот был Эпикурейцем, – что не может с ним рассуждать о Законах, если тот не допустит существование Божественного Провидения. Так-то две секты, Стоиков и Эпикурейцев, согласны с Римской Юриспруденцией, принимающей Божественное Провидение за основу своих основ!

Далее, то мнение, что определенное фактическое сожительство свободных мужчин со свободными женщинами без торжественных бракосочетаний не заключает по природе никакого разврата, все Нации в мире опровергают как ложное своими человеческими обычаями, – все они заключают Браки в религиозной форме и считают тем самым открытое сожительство скотским грехом, хотя и не таким большим. Ведь если таких родителей не сдерживает никакая принудительная узда законов, то они в конце концов теряют своих незаконных детей, а последние, поскольку их родители могут оба каждую минуту разойтись и покинуть их, будут брошены и оставлены на съедение собакам; и если человечность, общественная или частная, не возьмет на себя воспитания этих детей, то они должны будут расти, не имея никого, кто научил бы их религии, или языку, или иному человеческому обычаю. Поэтому такие сожительства, поскольку это зависит от них, готовы были бы превратить этот мир наций, обогащенный и украшенный многочисленными изящными искусствами культуры, в громадный древний лес, где блуждали в нечестивом скитании дикие и злые звери Орфея, где удовлетворяли свою скотскую страсть сыновья с матерями и отцы с дочерьми, это – гнусный Nefas Беззаконного Мира. Сократ хотел доказать мало подходящими физическими доводами, что этот Nefas запрещен Природой¹²⁴; скорее он запрещен Человеческой Природой, так как к такого рода сожительствам все нации питают естественное отвращение, а если некоторые из них и практикуют что-либо подобное, то только при крайней их испорченности, как, например, Персы.

Наконец, чтобы оценить, каким великим Основанием культуры были погребения, нужно представить себе звериное состояние, когда человеческие трупы оставлялись непогребенными на земле на съедение воронам и собакам. Такому звериному обычаю должны были, конечно, сопутствовать невозделанные поля, не говоря уже о необитаемых городах, и люди тогда, как свиньи, ходили пожирать желуди, отыскивая их среди разложившихся трупов своих родственников. Поэтому совершенно правильно были определены погребения следующим возвышенным выражением: Foedera generis humani¹²⁵; менее величественно были они описаны Тацитом под именем: Humanitatis commercia¹²⁶. Кроме того, все языческие нации согласны, конечно, с тем взглядом, что души остаются на земле неуспокоенными и блуждают вокруг своих непогребенных тел и что, следовательно, души не умирают вместе с телом, но бессмертны. А что с этим были согласны и древние варвары, в том убеждают нас народы Гвинеи – по свидетельству Уго ван Линскотена, народы Перу и Мексики – по свидетельству Акоста, «de Indicis», обитатели Виргинии – по свидетельству Томаса Харрио, Новой Англии – по Ричарду Уайтборну, Королевства Сиам – по Иосифу Скоутену[91]91
  Таким образом, и к этим нациям должен был бы ходить Пифагор, чтобы учить их или научиться догмату о Бессмертии человеческой души. Также и т. д.


[Закрыть]. Также и Сенека говорит: quum de Immortalitate loquimur, non leve momentum apud nos habet consensus hominum aut timentium Inferos, aut colentium; hac persuasione publica utor¹²⁷.