Текст книги "Неотразимый бродяга"

– Это ваше дело, но пока я здесь, вы этого делать больше не будете, – объявил Холт совершенно невозмутимо.

– Вы здесь всего лишь наемный работник, – с холодной яростью отрезала Диана, вскинув голову, – и не можете мне указывать.

– Именно это я только что сделал, – голос его оставался по-прежнему бесцветным и невыразительным.

– Холт, пожалуй, прав. – В пылу дискуссии никто из них не заметил, как к загону подошел Майор и стоял теперь у изгороди, опершись руками о ворота. – Думаю, что тебе действительно не стоит больше заниматься с жеребцами, Диана. Сказать по правде, мне и самому не нравилось это с самого начала. Даже самому смирному коню нужно дать почувствовать сильную мужскую руку. Я согласен – эта работа не для девушки.

Весь ее вид выражал протест, но ни звука не сорвалось с губ Дианы. Она молча передала повод Холту и, высоко подняв голову, вышла из загона. В горле у нее стоял комок, но девушка не позволила ни слезинке скатиться из своих глаз, хотя обида буквально душила ее.

Ничего не видя перед собой, Диана направилась прочь от построек ранчо, даже не отдавая себе отчета в том, куда идет. Спустя несколько минут она услышала за спиной торопливые шаги. Девушка обернулась – это был ее маленький оруженосец.

– Если ты все-таки хочешь покататься… – начал он бормотать, видимо, желая ее утешить.

Диана наконец хорошенько рассмотрела его через влажную пелену, застилавшую ее глаза, и больше сдерживаться была не в силах.

– Ну ты, болтливый пацан! Это все из-за тебя, – в гневе напустилась она на мальчика. – Кто просил тебя рассказывать своему отцу, чем я занимаюсь?

Бледное лицо Гая побелело еще больше.

– Но я ничего такого не хотел.

– «Я не хотел», – передразнила его Диана, сделав презрительную гримасу. – Мне показалось, что ты не очень-то доверяешь своему отцу… С какой это стати ты вдруг так разболтался?

– Да, он мне действительно не нравится, – заявил мальчуган неожиданно решительным голосом, – но он спросил, куда я направляюсь с твоим седлом, вот я и…

– Вот ты все радостно и выложил, – злобно договорила она за Гая. – Ты ведь, кажется, хотел быть моим другом? Никакой ты мне не друг, запомни это. Убирайся и больше не лезь ко мне! Мне не нужны доносчики.

– Извини меня, я правда не хотел. – Слезы уже переполнили глаза мальчугана, и он поспешно опустил голову, подбородок его подрагивал. Он начал хлюпать носом, не в силах справиться с собой и, очевидно, раскаиваясь в совершенном.

Диана продолжала с мстительным удовольствием смотреть на него. Слезы стали наконец капать с его выгоревших ресниц и обильно потекли по щекам. Гай не смел даже поднять руку, чтобы смахнуть их. Диане стало не по себе. Она давно не видела чужих слез и теперь стояла смущенная и озадаченная, не зная, как со всем этим быть.

– Прекрати, не будь ревой, – пробормотала она, но ее слова только усилили предательские потоки, хотя Гай и старался сдержаться. – Ну говорю же, хватит, довольно! – Диана отвернулась, не желая больше этого видеть. – Забудь о том, что я сказала. Ты тут ни при чем. Твой отец просто хочет всеми правдами и неправдами заслужить расположение Майора. Вот и проявляет дурацкую заботу о том, чтобы я не дай Бог не поранила ножку. А на самом деле ему наплевать и на тебя, и на меня. Знай, гнет свою линию.

– Так ты не злишься на меня? – переспросил Гай с надеждой в голосе.

– На тебя нет, но вообще я зла как черт! – Девушка искоса посмотрела на мальчика и продолжила без особого, впрочем, энтузиазма: – Я собираюсь сходить на пруд немного освежиться. Хочешь пойти со мной?

Гай помедлил с ответом.

– У меня нет с собой плавок.

– И что с того? – Диана безразлично передернула плечами. – У меня тоже нет. Так ты идешь?

На этот раз Гай поспешно кивнул головой и быстро вытер со щек остатки недавних слез. Пока они быстрым шагом шли к пруду, он время от времени еще продолжал шмыгать своим покрасневшим носом.

Чем дальше, тем больше лето на ранчо теряло для Дианы свою прелесть. Ограничений в ее занятиях становилось все больше, и она уже подумывала, как бы противостоять подступавшей скуке. А ведь раньше у нее и минутки свободной не выдавалось, столько находилось всяких дел.

Отбросив носком камень, она засунула пальцы в задние карманы плотно обтягивавших ее бедра джинсов и с тоской оглядела пустой двор. Дело, конечно, можно было найти… Диана с раздраженным видом перевела дух. Опять же этот поднадоевший пацан все время под ногами крутится…

Диана развернулась и медленно пошла в направлении жилых строений для работников. Дверь последнего бунгало была открыта. Не удосужившись постучать, она смело вошла внутрь и замерла при виде обнаженного по пояс Холта Мэлори, который стоял у кухонной раковины и, не замечая ее прихода, вытирал полотенцем разгоряченное работой лицо.

– Когда входишь к кому-то в дом, принято прежде постучать, – наставительно сказал он, продолжая как ни в чем не бывало насухо вытирать шею и руки.

– Мне нужен Гай, он здесь? – Взгляд ее вновь стал жестким от одного только воспоминания о недавно перенесенном унижении.

– Нет, бегает где-то, – равнодушно произнес Холт, не глядя на нее.

Когда мужчина отвернулся, чтобы повесить полотенце, брови девушки от удивления поползли вверх. Вся его словно дубленая спина была часто исполосована целой сетью длинных застарелых шрамов.

– Откуда у вас эти шрамы? – не удержалась Диана от вопроса.

Какое-то время Холт молчал, натягивая на плечи рубашку.

– Не помню.

– Такие чудовищные побои, вы не могли этого забыть, – настаивала Диана.

Холт мрачно посмотрел на нее, и в комнате повисло гнетущее молчание.

– Что угодно можно забыть, если очень постараться, – ответил он наконец. Все его внимание было теперь поглощено застегиванием пуговиц на груди. – Если вы ищете Гая, то он где-то во дворе.

Диана продолжала упорно смотреть на него, сгорая от любопытства, но наконец поняла, что больше Холт не скажет ей ни слова. Она молча повернулась и вышла из дома. То, что она так и не добилась своего, не давало Диане покоя, и она вновь заговорила об этом во время обеда с отцом.

– Ты знаешь, что у Мэлори вся спина исполосована шрамами? Похоже, кто-то здорово прошелся по ней хлыстом, – заметила она между прочим, стараясь не выказать особенного любопытства.

Майор бросил на дочь быстрый проницательный взгляд.

– Неужели? – Вопрос был задан с явно наигранным безразличием. – Передай мне соль, пожалуйста.

– Где он их заработал? – Диана передала между делом и соль, и перец.

– А у него ты спрашивала?

– Да.

– И что же?

– Говорит, что не может вспомнить. Врет, конечно. – Она брезгливо передернула плечиком, вспомнив о нарочитой неискренности Холта. – Так откуда у него эти шрамы, Майор? Он что, успел до нас в тюрьме побывать?

– Не думаю, Диана, что сейчас в тюрьме секут заключенных кнутом, – снисходительно, но довольно сухо сообщил Майор, показывая, что разговор ему неприятен.

– Возможно, но все же откуда они у него?

– Не могу тебе сказать, Диана. – Он ответил так, словно действительно не знал, но у Дианы создалось ощущение, что отец лукавит. Он явно не собирался просвещать ее на этот счет. А ведь прежде он рассказывал ей все. Никаких секретов между ними не существовало. Девушку задела неожиданно появившаяся скрытность отца, но она не подала вида и прекратила расспросы, хотя фантазия ее продолжала работать вовсю.

С окончанием лета начинался осенний загон и клеймение скота. Диана очень любила эту пору. Долгие часы в седле в нескольких десятках миль от ранчо, ночевки у костра под пологом неба, усыпанного звездами. Во всем этом был чудесный аромат приключения. Жизнь наедине с дикой природой! Всегда было чем полюбоваться: то увидишь безмятежно пасущегося великолепного самца оленя, то промчится как ураган канадский баран с тяжелыми, туго завитыми рогами, то пролетят словно птицы на фоне неба черные силуэты диких мустангов на обрезе невысокого холма.

Золотистый рассвет только занимался, а Диана уже подтягивала подпругу своего седла. Скатка с походной постелью уже была надежно закреплена за задней лукой ее седла. Весь двор ранчо пришел в движение, люди спокойно и деловито готовились к началу ежегодной процедуры загона. Все лица здесь были ей знакомы. Обычно хозяйством занимались восемнадцать помощников, но во время загона, а также на сенокос нанимали дополнительных рабочих, в основном из местных. Майор редко брал на сезонные работы кого-то из пришлых.

Глянув поверх седла, Диана увидела Холта Мэлори, шагавшего через двор уверенной, начальственной походкой. Сразу возникшая у Дианы неприязнь к нему постепенно возрастала все те месяцы, что он уже успел провести здесь, и сейчас без труда читалась в ее взгляде. Когда глаза их встретились, походка Холта несколько утратила свою энергичность. Затем холодный взор быстро переметнулся с лица девушки на оседланных коней, на скатки на их спинах и, наконец, задумчиво устремился куда-то вдаль.

Диана увидела, как Холт остановился переговорить с Майором, и губы ее сжались в малосимпатичную узкую полоску. Когда же оба посмотрели в ее сторону, сердце девушки заныло в недобром предчувствии. Ей очень не понравилось то, как отец смотрел сейчас на нее, и еще больше насторожил короткий кивок головы, которым он закончил свой довольно продолжительный диалог с Холтом. Диана делала вид, что не замечает, как отец двинулся в ее сторону, и стала перебрасывать повод уздечки через голову лошади, готовая вот-вот сесть в седло.

– Диана, – резко крикнул Майор, желая привлечь к себе внимание дочери.

«Черт!» – выдохнула девушка в сердцах и обернулась в его сторону. Диана постаралась придать своему лицу выражение полной безмятежности, хотя все в ней трепетало от ясного сознания того, что он сейчас ей скажет.

– На этот раз, Диана, тебе придется остаться дома. – Вот оно – свершилось!

– Но ведь я участвую в осеннем загоне с восьми лет, отец. К тому же тебе понадобятся люди, а лишних, сам знаешь, у нас нет. Слава Богу, я не хуже любого другого держусь в седле и бросаю лассо.

– Это дело слишком тяжелое для молодой девушки.

– Разве я когда-нибудь жаловалась? – с упреком в голосе произнесла Диана. – Мне нипочем пыль и зной, и болячки ко мне не пристают.

– Ты действительно никогда не жаловалась. – Майор Сомерс всегда обращался к ней, как к взрослому человеку, стараясь быть с дочерью предельно честным и искренним. На этот раз он также не изменил себе. – Ты выросла, девочка. Твоя фигура стала по-настоящему женской, и теперь тебе не пристало ночевать под открытым небом в компании мужчин.

Диана привыкла не уступать отцу в прямоте.

– Не думаешь же ты, что кто-то из наших ребят станет досаждать мне? Ты прекрасно их знаешь, и все они мои старые друзья.

«Кроме Холта Мэлори», – подумала она по себя.

– Ведь это же смешно! К тому же ты всегда будешь поблизости, – добавила она вслух, по-воз-можности беспечно.

– На этот раз – нет, – спокойно произнес Майор. – Я уже слишком стар, чтобы спать на жесткой земле. Но дело даже не в этом. Я просто не хочу, чтобы ты выросла грубой и неотесанной амазонкой. Надеюсь, ты станешь настоящей леди, а не будешь выглядеть, как безродный сорванец. Ты меня понимаешь, Диана?

– Да, Майор, – сдалась она наконец.

– Вот и прекрасно! – Он был явно удовлетворен исходом беседы. – Мне придется каждый день выезжать на джипе в пустыню, – продолжил Майор. – Здесь особых дел не будет. Почему бы вам с Софи не пройтись по городским магазинам и не подобрать тебе какие-нибудь более женственные наряды, чтобы ты не ходила постоянно в этих джинсах?

– Хорошо, – опять покорно согласилась Диана.

Если уж отец так хотел видеть в ней молодую леди, что ж, она готова уступить его желанию. Этим же утром девушка и занялась процессом своего чудесного превращения. Она съездила в ближайший городок и приобрела себе несколько новых нарядов, которые были призваны подчеркнуть привлекательность ее оформившейся фигуры. Хотя всякие глупые бантики и оборочки она решительно отмела. Кроме того, она стала проявлять некоторый интерес к чисто женским занятиям и порой бралась за стряпню или шитье. Правда, излишнего усердия отнюдь не проявляла. Она по-прежнему с удовольствием ездила на лошадях и выполняла нетяжелые, но неизбежные на скотоводческом ранчо работы.

Постоянно на ферме проживали, как правило, только холостяки. Те немногие из работников, кто был женат, имели собственные дома, расположенные неподалеку от поместья. Если Диана и встречала кого-нибудь из их жен, то бывало это крайне редко.

А прошлой зимой женился один из их ближайших соседей, Алан Торнтон, чье ранчо располагалось в каком-то десятке миль от дома Сомерсов. Поэтому как-то само собой вышло, что Диана стала поддерживать отношения с его женой, молодой учительницей по имени Пегги. Та стала первой взрослой женщиной, с которой Диана общалась на дружеской ноге. Именно соседка убедила девушку изменить своей мальчишеской короткой стрижке и отпустить длинные волосы, которые теперь так чудесно струились черными волнами по ее плечам. Онаже помогла Диане с косметикой, дав советы по разумному ее использованию для юной девушки.

Помимо прочего, Пегги охотно делилась с Дианой своими мечтами, и девушка искренне старалась представить себе те романтические картины, которые рисовала в своем воображении ее более опытная подруга. Ранчо Торнтонов было значительно меньших размеров и соответственно приносило гораздо более скромные доходы, чем обширные владения Майора. Пегги могла подолгу рассказывать о своих грандиозных планах по переделке небольшого домика, в котором они жили с мужем. Диана интересовалась этими прожектами, чтобы сделать приятное подруге, хотя прекрасно понимала, что денег соседям не хватит на реализацию и трети предполагаемых изменений. Воздушные замки, которые возводила в своих мечтах Пегги, не находили настоящего отклика в душе Дианы. Она только поражалась безосновательному энтузиазму, который неизменно испытывала ее подруга.

Столь же далека была Диана и от интересов, которыми жили ее одноклассницы. Ей было совершенно чуждо их увлечение модными поп-звездами, их интерес к прыщавым сверстникам и любовь к сплетням и пикантным историям. Все это казалось Диане таким по-детски глупым. Она продолжала очень хорошо учиться и была любимицей всех учителей. Весьма большой популярностью пользовалась эта миловидная девушка с необычным сочетанием черных блестящих волос и голубых глаз и у парней. Стройная фигура и ясно обрисовавшиеся формы делали ее весьма привлекательной для мужского населенияшколы. Хотя даже самые старшие казались ей все же слишком несерьезными, она лучше чувствовала себя именно с ними, а не с девочками, поскольку выросла в мужском окружении и так и не прониклась женскими интересами и увлечениями.

Отношение Дианы к Холту Мэлори не претерпело изменений, и она по-прежнему воспринимала его как своего врага. Она свое свободное время посвящала конфликтам с ним, всеми силами пытаясь ослабить его неуклонно возрастающее влияние на Майора. Она неизменно пользовалась любой возможностью для того, чтобы продемонстрировать свою власть над ним как над простым работником отца. Постоянно давала ему понять, что он здесь лишь затем, чтобы выполнять приказания Майора и ее, дочери хозяина, пожелания. Когда она собиралась прокатиться верхом, а Холт оказывался рядом, Диана непременно требовала, чтобы он оседлал ее коня, и вообще делала все, чтобы заставить этого набиравшего силу чужака поскорее покинуть их ранчо.

Гай по-прежнему относился к Диане с собачьей преданностью, и даже ее пренебрежительное отношение, похоже, ничуть его не смущало. Он был благодарен ей за малейшие проявления внимания, и девушка искусно играла на его привязанности, тщательно следя за тем, чтобы отчуждение, сохранявшееся между отцом и сыном, ни в коем случае не исчезало. Диана фактически поставила мальчугана перед выбором – либо она, либо его папаша.

2

В начале лета, на пороге своего семнадцатилетия, Диана впервые получила возможность составить собственное мнение о том, что значит увлечься кем-то. Для выездки своих призовых арабских скакунов Майор пригласил на ранчо специалиста в этом непростом искусстве по имени Керли Лэтроп.

Лэтроп был довольно высоким мужчиной с тренированным мускулистым телом. Темные волосы его лежали волнами, а карие глаза заманчиво блестели. Он, безусловно, обладал природным обаянием, чему немало способствовала очаровательная улыбка, которой он щедро одаривал окружающих. Диане новичок сразу показался живым воплощением прекрасного греческого божества. Он с удовольствием отметил привлекательность хозяйской дочери, но Диане этого было, конечно, мало. Она с готовностью заигрывала с ним, как, впрочем, и он с ней. Хотя Лэтроп делал это с некоторой долей снисходительности, словно воспринимал девушку скорее как ребенка, а не как молодую женщину, что и понятно. Диану подобное отношение задевало, поскольку именно женщиной она ощущала себя в его присутствии.

День рождения Дианы пришелся на жаркий погожий день, какие часто бывают в конце июля, и, казалось, был каким-то непохожим на прежние ее дни рождения. Как было заведено в этом доме, Софи испекла любимый пирог Дианы и украсила его подобающими такому случаю кремовыми узорами. Гай старательно изготовил в подарок девушке кожаный, запирающийся на ключик ларец с инициалами именинницы.

После обеда заехала Пегги и преподнесла шелковый шарф, а также сообщила новость о том, что ждет первенца. Диана, как всегда, покорно, но, в общем-то, безучастно выслушала замыслы подруги относительно второй спальни. Те деньги, что их беспечные соседи два года копили на перестройку и оборудование кухни, теперь уйдут на неизбежные расходы по оплате услуг врача, на пребывание в роддоме и на приобретение множества необходимых вещей для ребенка. Диана, конечно, выразила полагающиеся в таких случаях поздравления, думая при этом, что Торнтоны вполне могли бы повременить с ребенком еще парочку лет, пока их положение не упрочится. Сейчас, по ее мнению, они просто не имели достаточных материальных возможностей для того, чтобы заводить детей.

Вечером за ужином Майор, как обычно, осыпал дочь щедрыми подарками. Диана была просто очаровательна в новом вечернем платье, приобретенном специально по случаю праздника. Она с милой непосредственностью радовалась преподносимым ей сокровищам, хотя на самом деле ощущения праздника она на этот раз почему-то не испытывала. За столом их было только двое, не считая Софи, которая скромно сидела, не произнося ни слова, и как бы вообще не присутствовала.

Чуть позже Диана вышла на крыльцо и, облокотившись о перила, стала смотреть на звезды, мерцавшие в черном как смоль небе, стараясь при этом не зацепиться белыми кружевами своего платья за неровности деревянного парапета. Чуть дрожащими пальцами она теребила перламутровые пуговицы на груди и мечтала о том, чтобы Керли стоял сейчас с ней рядом.

Звезды недолго привлекали внимание девушки, и теперь ее взгляд задумчиво переместился в сторону бунгало молодого человека. В его окнах не было света, хотя машина Керли стояла у двери домика. Вскоре Диана заметила, как блеснул огонек в окне кладовой, примыкавшей к конюшням. Там хранилась развешенная по стенам упряжь. Внезапная довольно безрассудная мысль заставила сердце девушки учащенно забиться.

Прежде чем благоразумие или гордость смогли помещать ей, Диана приступила к осуществлению своей цели. Она быстро вошла в дом. Отец уже был в кабинете, работал с бумагами, а Софи удалилась к себе в комнатку в задней части дома. Диана стремительно прошла на кухню и отрезала большой кусок именинного пирога.

Аккуратно завернув угощение в салфетку, девушка вышла из дома и двинулась к мерцавшему слабым огоньком сараю. Диана рассчитывала преподнести сюрприз своим появлением и потому, осторожно открыв дверь, неслышно вошла внутрь. Керли чистил сбрую.

– А, это ты… А я вот увидела свет и решила, что это Холт, – попыталась она как можно равнодушнее объяснить свой внезапный визит.

– Неужели? – Глаза мужчины блеснули плохо скрываемой насмешкой.

– Ну да, а что? – Девушка взглянула на собеседника с дерзким вызовом завзятой лгуньи.

– Что это у тебя там? – поинтересовался Керли, с любопытством взглянув на сверток в руке столь поздней гостьи.

– Кусочек моего именинного пирога. Я же говорю, что увидела свет и решила, что это Холт. Хотела передать пирог для Гая. – Диана отошла от двери и обиженно пожала плечи. – Но раз его здесь нет, то так и быть, подарок достается тебе.

Снисходительная улыбка молодого человека ясно показывала, что он так и не поверил ее рассказу, хотя и не намерен больше ничего уточнять.

– Мне все же не хотелось бы лишать Гая его угощения.

– Гай получит свою долю завтра. Софи постаралась на славу, и нам с Майором ни за что не съесть всего вдвоем, – ответила Диана и протянула Керли завернутый в салфетку пирог.

– Что ж, я действительно большой любитель сладкого, – заметил Керли, лукаво взглянув на девушку, отчего та невольно покраснела. Дрожь волнения пробежала по ее телу, когда пальцы мужчины коснулись ее руки, принимая неожиданное угощение. – Так, значит, у тебя сегодня день рождения?

– Ага. – Она смотрела застывшим взглядом, как он разворачивает салфетку и аккуратно откусывает небольшой кусочек пирога.

– И сколько же тебе исполнилось? – спросил он, причмокнув губами.

Диане очень хотелось солгать, но она опасалась, что он уже осведомлен о ее возрасте.

– Семнадцать.

У Керли не ушло много времени на то, чтобы покончить с лакомством.

– Отличный пирог! – Он стряхнул с ладоней крошки. – Жаль, что я раньше не знал, что у тебя день рождения.

– Почему жаль? – спросила Диана, едва переводя дыхание.

– Я хотел бы подарить тебе что-нибудь.

– Я и не ждала от тебя никаких подарков. – Хотя на самом деле ей было бы безумно приятно получить от него что-нибудь в этот день.

– А что подарил тебе твой дружок? – спросил Керли, широко улыбаясь.

– У меня нет дружков, – она решительно отвергла подобные предположения.

– Да ладно тебе. Мальчишки в школе, должно быть, с ума сходят по такой хорошенькой барышне.

От полученного комплимента сердце Дианы учащенно забилось, тем более что слова были подкреплены весьма красноречивым взглядом.

– Все они кажутся мне такими юными. – Диана постаралась сказать это тоном искушенной зрелой женщины. Керли весело расхохотался в ответ. Диана быстро отвернулась, сильно задетая тем, что ее слова отчего-то вдруг показались ему забавными.

– У тебя красивое платье, – не смущаясь продолжил Керли. – Полагаю, Майор не поскупился на роскошную вечеринку в честь такого события.

– Мы просто тихо поужинали в семейном кругу. – Спокойный тон ее ответа свидетельствовал о том, что ничего другого Диана в этот день и не ждала.

– День рождения должен быть чем-то большим, чем просто ужин с пирогом и подарками, – заметил Керли с ноткой осуждения в голосе.

– Да? – Диана взглянула на него через плечо. – А как, к примеру, ты сам отмечаешь свой день рождения?

– О! Надо немного выпить, потанцевать, и желательно в подходящей компании. – Он без труда выдержал ее взгляд. – Если не соблюсти эти три условия, то день рождения получится блеклым и не-запоминающимся.

– Выходит, мой именно таким и был, – вздохнула Диана, опечалившись.

– Раз уж ты осталась без моего подарка, то посмотрим, не найдется ли чего-нибудь другого, подходящего к случаю. – Керли непринужденно подмигнул девушке и направился в угол сарая, где штабелем были составлены разномастные сундуки. С таинственным видом приложив палец к губам, он нагнулся и достал из одного из ящиков бутылку виски.

– Держу исключительно в лечебных целях, чтобы было чем согреться в холодную ночь, – пояснил он с серьезным видом, поскольку знал, что Майор не потерпел бы пьянства на рабочем месте. – Сегодня же есть великолепная возможность использовать напиток по его прямому назначению. – Из прокопченного, старого буфета он достал пару бумажных стаканчиков и плеснул виски в один из них. Затем, слегка колеблясь, взглянул на Диану. – Ты употребляешь крепкие напитки? У менянет желания быть обвиненным в совращении малолетних.

– Да уж пробовала и раньше! – Пробовала она, собственно, всего лишь раз в своей жизни, и самую малость, но признаваться в этом ей сейчас не хотелось. Быть может, если бы он считал ее более опытной, то не относился бы как к ребенку. Пора бы наконец видеть в ней взрослую женщину!

Керли налил немного виски и во второй стакан и поднял свой, готовясь сказать тост:

– За обворожительную девушку. С днем рождения тебя, Диана.

Диана не желала отставать и тоже выпила свою порцию залпом. Она почувствовала, как жидкость обожгла горло и дыхание мучительно перехватило. Девушка с трудом удержалась от кашля и стоически перенесла испытание только благодаря сделанному через силу глубокому вдоху.

– Так вот чем ты согреваешься? – отдышавшись, спросила она слегка осипшим голосом.

– А что, совсем неплохо, – ответил Керли и вновь плеснул ей в стакан горячительного. – К тому же виски помогает расслабиться.

Сделав еще несколько глотков, Диана поняла, что насчет последнего он определенно прав. Теперь напиток уже не так сильно обжигал. Явно под его воздействием девушка почувствовала себя в благодушном настроении. Все вокруг словно подернулось розовым туманом. Они продолжали болтать о самых обыденных вещах. Диана действительно ощутила праздник, ей просто было очень хорошо. В конце концов Керли сладко потянулся, зажмурив глаза.

– Кажется, я обещал танцы? Тогда, пожалуй, начнем.

Он взял девушку за руку и повел к двери. Они вышли в длинный коридор, разделявший стойла, и Керли включил приемник, который Майор установил здесь, чтобы музыка и звуки человеческого голоса в дальнейшем не пугали лошадей. Из динамика потекла плавная мелодия романтической баллады. Свет падал только из полуприкрытой двери чулана, который парочка только что покинула.

Керли обернулся к девушке со свойственной ему чарующей и соблазнительной улыбкой на губах.

– Ты потанцуешь со мной? – спросил он так, словно они были в каком-нибудь ночном баре, а не на конюшне.

– Да, – ответила Диана, словно только этого и ждала. Ей показалось, что она скользнула в объятия его рук, как в волны ласкового моря.

Керли был крепким парнем. Диана явственно ощущала его мускулы, когда он все теснее прижимал ее к себе. Они медленно плыли под звуки завораживающей своим неуловимым ритмом мелодии. Диана никогда еще не танцевала с мужчиной так, как сегодня. Тела их были очень близки, и она чувствовала бедрами напряженные мышцы его ног, рука Керли аккуратно, но плотно поддерживала ее за талию.

– Как тебе теперь нравится твой день рождения? – Его симпатичное лицо с прекрасной улыбкой было в каких-то нескольких дюймах от ее глаз. – Немного выпили, потанцевали…

– …и в приятной компании, – закончила Диана.

– Да, и в приятной компании, – охотно согласился Керли. Его взгляд неустанно скользил по обращенному к нему лицу Дианы. – Жаль, что в прошлом году я никак не мог попасть на твой день рождения. Ах, эти сладкие шестнадцать лет! Полагаю, что тебе не позволили дожить аж до семнадцатилетия, ни разу не поцеловавшись?

– Скажешь тоже… конечно, я целовалась… несколько раз. – Она очень старалась, чтобы ее ответ прозвучал небрежно. Девушка смотрела на темные завитки его волос, испытывая почти непреодолимое желание коснуться их.

– Сегодня? – спросил он, слегка насмешливо.

– Нет.

– Ну, без поцелуя день рождения нельзя считать полноценным, – заявил Керли.

Она действительно целовалась и раньше, но, когда губы Керли коснулись ее тела, она почувствовала, что это совсем непохоже на прежние несмелые попытки. В нем чувствовалась непринужденная опытность. Расслабляющий эффект алкоголя привел к тому, что Диана инстинктивно ответила на поцелуй.

– Совсем неплохо для любителя, – заключил он, когда они оторвались друг от друга.

– У меня не было достаточно опытных учителей. – Ей хотелось, чтобы ее голос звучал так же спокойно, как и его, но она была так взволнована. Поцелуй оказался упоительным – именно такой она и представляла в своих романтических мечтах.

– Позволь тогда дать тебе несколько уроков.

– Что ж, пожалуй.

Танцы были забыты. Она обвила руками его шею и наконец запустила пальцы в жесткие завитки волос на его затылке. Вдыхая исходивший от него запах виски, она понимала, что ее собственное дыхание было точно таким же. Настойчивое давление его губ заставило ее откинуть голову.

Диана почувствовала слабость – то ли от слишком большой для нее дозы алкоголя, то ли от долгого дурманящего поцелуя. Наверное, все сразу, решила она, когда Керли заскользил губами по ее шее, всколыхнув в ней новую волну ощущений. Она застонала в ответ и еще теснее прижалась к нему. Он нашел ее губы и вновь поцеловал их с опустошающей опытностью.

– Пойдем, – он отстранился, взял ее за руку и потащил за собой по коридору в дальний конец конюшни. Голова у нее кружилась, и она не особенно вдумывалась, что он делает и зачем. У стены была разбросана солома. – Нам здесь будет удобнее.

Он опустился на колени и привлек девушку к себе.

– Мое платье, – слабо запротестовала она.

– Не волнуйся за него, малышка.

Они лежали на соломе, и его губы снова жадно прижались к ее рту.

Диана смутно чувствовала, что здесь что-то не так.

– Но…

– Ты же сама назвала меня додходящей компанией, – напомнил Керли, поглаживая ее руку.

– Да, – шепотом согласилась она, не вполне понимая происходящее, и скользнула взглядом по его губам. – Поцелуй меня еще, Керли.

Он с жаром откликнулся на ее просьбу, потом еще и еще, и с каждым разом его поцелуи становились все более страстными. Языком он раздвинул ее губы, коснулся зубов. Охваченная смущением и отчасти страхом, она стала сопротивляться его напору.

– Ну, ну, крошка, – слегка усмехнулся он. – Разве тебе никто не показывал французский поцелуй?

– Н…нет.

– Это легко, – он игриво поцеловал уголок ее рта. – Я научу тебя. Нужно только приоткрыть рот.

Сейчас единственным желанием Дианы было научиться всему, что он хотел ей преподать. Она послушалась и влажные губы Керли прижались к ее рту, его язык протиснулся между ее зубов, проникая все глубже, исследуя самые потаенные уголк, и. Первую секунду она просто подчинялась его движениям, а затем ощутила потребность ответить на поцелуй. Она коснулась языком его языка, сначала несмело, а затем все более страстно, возвращая интимную эротичность его поцелуя.

– О Боже! – Тяжело дыша, он легко коснулся губами ее щеки, затем шеи. – Ты прелесть!

Язык Керли нежно ласкал ее ухо. Диана вся дрожала от этих сладостных прикосновений. Его рука опустилась на бедро девушки, а затем скользнула вверх, к ее округлой груди. Диана попыталась было оттолкнуть ладонь, обхватившую ее грудь, но у неене хватило сил. Ласки Керли становились слишком интимными. Мозг приказывал ей остановиться – тело не слушалось. Она была способна теперь оказывать лишь видимость сопротивления.