Текст книги "Кризис"

Но пока бакуфу и крупные феодалы пытались наращивать силы, в Японии быстро накапливались проблемы, порожденные именно контактами с Западом. Бакуфу и прочие феодалы сильно задолжали иностранным кредиторам вследствие обильных расходов на закупку оружия и отправку японцев за границу. Потребительские цены и прожиточный минимум в стране выросли. Множество самураев (сословие воинов) и торговцев выражало недовольство стремлением бакуфу монополизировать внешнюю торговлю. Вспоминая, как сёгун просил совета у дайме после первого прибытия коммодора Перри, некоторые дайме желали большего участия в политике и планировании, они не намеревались оставлять все это на усмотрение сёгуна, как было раньше. Да, именно сёгун договаривался и подписывал соглашения с западными державами, но он не имел возможности контролировать дайме, нарушавших эти договоры.

В результате образовалось сразу несколько пересекающихся «зон напряженности». Западные державы требовали от Японии максимального открытия страны: они хотели большего, а Япония всячески добивалась меньшего. Княжества наподобие Сацума и Тесю, традиционно враждовавшие с бакуфу, теперь намеренно усугубляли конфликт, и каждая из сторон старалась использовать западное снаряжение и знания против другой. Обострялись и противоречия между княжествами. Более того, возникли распри между бакуфу и номинальным императором, от имени которого бакуфу якобы действовало. Так, императорский суд отказался утвердить договор 1858 года с США, но бакуфу все равно подписало этот документ.

Наиболее острый конфликт внутри Японии определялся японской стратегической дилеммой: пытаться ли сопротивляться и затевать войну против чужестранцев прямо сейчас – или дождаться, когда Япония станет сильнее. Подписание «неравноправных» договоров вызвало негативную реакцию: общество гневалось на иностранцев, которые опозорили Японию, и на сёгуна и прочих феодалов, которые позволили обесчестить страну. Уже около 1859 года раздраженные, горячие и наивные молодые самураи с мечами начали задумываться об изгнании иностранцев с Японских островов посредством террористической кампании. Эти самураи сделались известными как «Исин Сиси», то есть «люди высокой цели». Взывая к тому, что, по их мнению, было традиционными японскими ценностями, они полагали, что морально превосходят старших политиков.

Следующее изложение принципов «Исин Сиси» от 1861 года отлично передает глубину их раздражения: «Наш император несказанно опечален тем, что наша великолепная, осененная благостью божественного дара страна опозорена варварами, что дух Японии, который ярко пылал с древнейших времен, ныне почти угас… Говорят, что когда унижают твоего господина, слуги должны выбрать смерть. Разве не должны ли мы последовать этому правилу в нынешних обстоятельствах, когда императорской власти грозит несмываемый позор?.. Мы клянемся нашими божествами, что, если императорский стяг взметнется вновь, пройдем через огонь и воду, дабы облегчить мучения императора, дабы исполнить волю нашего бывшего правителя и избавить наш народ от этого зла. Если кто-либо в этом случае посмеет озаботиться личными соображениями, его ждет кара разгневанных богов, и пред лицом товарищей он должен будет совершить харакири».

Терроризм «Исин Сиси» был направлен против иностранцев, но даже чаще страдали японцы, которые сотрудничали или сговаривались с иностранцами. В 1860 году террористам удалось обезглавить регента Ии Наосукэ[47]47
  Старейшина сёгуната Токугава, без согласия императора подписал несколько неравноправных договоров с западными государствами.


[Закрыть], который ратовал за подписание договоров с западными державами. Нападения на иностранцев вылились в события 1862–1863 годов в княжествах Сацума и Тесю. 14 сентября 1882 года 28-летний английский торговец Чарльз Ричардсон был атакован на дороге мечниками Сацума и истек кровью: он якобы не проявил должного уважения к процессии, в составе которой находился отец дайме Сацума. Великобритания потребовала компенсации и казни преступников, причем не только от Сацума, но и от бакуфу. После почти года безуспешных переговоров с княжеством Сацума британские военные корабли подвергли бомбардировке и уничтожили большую часть Кагосимы, столицы Сацума; погибло, как считается, до 1500 японских воинов. Другой инцидент произошел в конце июня 1863 года, когда береговые орудия княжества Тесю обстреляли западные корабли и не пустили те в пролив Симоносеки, важнейший морской проход между главными японскими островами Хонсю и Кюсю. Год спустя эскадра из 17 британских, французских, американских и голландских военных кораблей подвергла бомбардировке и уничтожила эти береговые батареи, а остальные орудия из Тесю вывезли.

Эти два западных удара убедили даже горячие головы в Сацума и Тесю в необходимости мириться с западным присутствием и тщетности попыток изгнать чужестранцев с островов в текущем слабом состоянии Японии. Все согласились ждать, пока Япония не добьется военного паритета с Западом. По иронии судьбы, это была та самая политика, которой ранее следовало бакуфу – и по которой его свергли.

Впрочем, отдельные княжества, в особенности Сацума и Тесю, заявляли вслух, что сёгун не способен укрепить Японию до такой степени, когда страна сможет противостоять Западу. Дайме пришли к выводу, что они согласны с бакуфу в необходимости перенимать западные технологии, но для достижения конечной цели требуется реорганизация японского правительства и общества в целом. Поэтому они стремились постепенно ослаблять сёгунат. Раньше Сацума и Тесю были соперниками, с подозрением относились друг к другу и сражались друг против друга. Но стоило им признать, что усилия сёгуна нарастить военную мощь угрожают обоим княжествам, как все разногласия были забыты.

После смерти прежнего сёгуна в 1866 году новый сёгун приступил к реализации программы экстренной модернизации и реформ, которая предусматривала в том числе импорт военного снаряжения и приглашение военных советников из Франции. Это сулило дополнительную угрозу для Сацума и Тесю. Когда старый император скончался в 1867 году, ему наследовал на троне 15-летний сын (см. источник 3.2). Лидеры Сацума и Тесю сговорились с дедом нового императора и благодаря этому заручились поддержкой императорского двора. 3 января 1868 года заговорщики захватили ворота Императорского дворца в городе Киото, собрали совет, лишивший сёгуна его земель и власти, и тем самым покончили с сёгунатом. Совет провозгласил мнимое «восстановление» ответственности императора за Японию, хотя на самом деле эту ответственность двести лет несли сёгуны. Так, собственно, и состоялась реставрация Мэйдзи, которая ознаменовала начало нового исторического периода – эпохи Мэйдзи, срока правления нового императора.

* * *

После этого переворота, обеспечившего контроль над Киото, новым лидерам Японии предстояло установить власть над всей страной. Да, сёгун признал свое поражение, но многие другие феодалы сопротивлялись. Началась гражданская война между теми, кто поддерживал, и теми, кто не одобрял новое императорское правительство. Только когда последний оплот оппозиции на главном северном острове Японии Хоккайдо пал в июне 1869 года, западные державы согласились считать новое правительство законным правительством страны. И только после этого лидеры Мэйдзи смогли приступить к осуществлению реформ.

В начале эпохи Мэйдзи многое в Японии требовало перемен. Одним хотелось установить фактически самодержавную власть императора, другие мечтали о номинальном императоре, который будет управлять через группу «советников» (это решение в конечном итоге победило), третьим Япония вообще виделась республикой, отринувшей императора. Некоторые японцы, научившиеся ценить западные алфавиты, предложили заменить красивую, но сложную японскую письменность, которая представляла собой заимствованные у китайцев символы и два способа их начертания. Кто-то требовал немедленно начать войну против Кореи, кто-то предлагал подождать. Самураи желали сохранить свои частные «ополчения», а прочие японцы выступали за разоружение самураев и ликвидацию этого сословия.

Эта неразбериха противоречивых предложений в конце концов побудила лидеров Мэйдзи склониться в пользу трех базовых принципов. Во-первых, пускай среди этих лидеров присутствовали горячие головы, желавшие незамедлительно изгнать иностранцев из страны, было принято решение выждать. Лидерам Мэйдзи, как и сёгуну до них, было понятно, что Япония в настоящее время неспособна противостоять Западу. До того, как такая возможность появится, Японии следует усилиться, перенять у Запада источники его могущества, причем не просто скупить оружие, но провести далеко идущие политические и социальные реформы, которые стоят за Западом.

Во-вторых, конечной целью признали необходимость пересмотреть «неравноправные» договоры, навязанные Японии Западом. Но для этого требовалось сделать Японию сильной и заставить Запад воспринимать ее как равного себе, как государство западного образца, с конституцией и законами в западном стиле. Скажем, министр иностранных дел Великобритании лорд Гранвиль прямо заявил японским представителям, что его страна признает японскую «юрисдикцию над британскими подданными [резидентами Японии] только по мере приобщения [Японии] к просвещению и цивилизованности», – причем судить будут англичане и по собственным меркам. Если коротко, понадобилось 26 лет от переворота до того дня, когда Япония все же вынудила Запад пересмотреть «неравноправные» договоры.

Третьим базовым принципом лидеров Мэйдзи стали поиски и внедрение во всех сферах жизни иностранных образцов, наилучшим образом соответствующих японским условиям и ценностям. Япония не стеснялась заимствовать, отдавая предпочтение британским, немецким, французским и американским моделям. Разные страны воспринимались как образцы в разных сферах: например, новые японские флот и армия моделировались, соответственно, по образцу британского флота и немецкой армии. При этом в конкретных сферах Япония часто пыталась совместить различные зарубежные модели: так, при создании японского гражданского кодекса министерство юстиции пригласило французского ученого составить первый проект, а затем обратилось к немецкой модели для переработки черновика.

Заимствования у Запада в эпоху Мэйдзи были массовыми, сознательными и целенаправленными. Некоторые заимствования подразумевали приглашение представителей Запада на Японские острова: например, приглашали школьных учителей, чтобы те преподавали или консультировали, а двух немецких ученых привлекли к составлению японской конституции, которая в значительной степени опиралась на конституцию Германии. Но большая часть заимствований осуществлялась через путешествия японцев по Европе и США. Важным шагом, предпринятым всего через два года после утверждения власти правительства Мэйдзи, была миссия Ивакуры 1871–1873 годов (см. источник 3.3). В составе этой миссии было 50 правительственных чиновников, которые объездили США и дюжину европейских стран, посещали фабрики и кабинеты, встретились с президентом США Грантом и лидерами правительств Европы; по возвращении был опубликован пятитомный отчет, раскрывший перед японцами подробности широкого диапазона западных практик. Сама миссия формулировала свою цель как «выбор из разнообразия учреждений, преобладающие среди просвещенных государств, тех, что лучше всего подходят для нашего нынешнего состояния». Когда в 1870 году началась франко-прусская война, японцы даже направили в Европу двух наблюдателей с весьма прозаическим поручением: наблюдать воочию, как сражаются европейцы.

Побочным следствием этих зарубежных поездок оказалось превращение японцев с зарубежным опытом в лидеров своей страны, занимавших важные посты в правительстве и в частном секторе. К примеру, если говорить о двух наиболее значимых персонах, достигших власти в правительстве Мэйдзи в 1880-х годах, Ито Хиробуми (руководивший составлением новой конституции) совершил несколько длительных поездок по Европе, а Ямагата Аритомо (будущий премьер-министр) изучал военную науку в Германии. Годаи Тимоацу использовал свой европейский опыт, чтобы встать во главе торговой палаты Осаки, заняться строительством железных дорог и горнодобычи, а Сибусава Эричи (финансовый контролер японской миссии 1867 года в Париже) развивал японский банковский сектор и текстильную промышленность.

Чтобы сделать эти обильные заимствования у Запада приемлемыми для японских традиционалистов, инновации и заимствования эпохи Мэйдзи часто выдавались не за новинки, а за возвращение к «забытым» традиционным практикам. Например, когда император в 1889 году лично обнародовал первую конституцию Японии, основанную на конституции Германии, в своем выступлении он сослался на «восстановление линейной преемственности, нерушимой вовеки» и на «право суверенитета государства, [которое] мы унаследовали от наших предков». Точно так же новые ритуалы, вводившиеся для императорского двора в эпоху Мэйдзи, объявлялись «исконными» придворными ритуалами.

Это переосмысление инноваций как якобы восстановленных традиций – вообще «изобретение традиций» широко практиковалось новаторами в других странах, не только в Японии – способствовало успеху в проведении радикальных реформ. Но не подлежит сомнению, что лидеры эпохи Мэйдзи оказались в опасной ситуации, когда пришли к власти в январе 1868 года. Японии угрожало нападение иностранных держав, назревала гражданская война между противниками бакуфу и его сторонниками, существовала вероятность распрей между княжествами и мятежей со стороны тех групп и сословий, что рисковали потерять прежний статус и прежнюю власть. Отмена привилегий для самураев спровоцировала несколько восстаний, наиболее серьезным из которых оказалось восстание в Сацума 1877 года[48]48
  Численность мятежных самураев превышала 30 000 человек, из них около 6000 погибли в боях, а 2700 мятежников были казнены.


[Закрыть]. Вооруженные крестьянские бунты периодически вспыхивали на протяжении 1870-х годов. Но в целом сопротивление реформам было все-таки менее яростным, чем казалось поначалу. Реформаторы сполна продемонстрировали умение находить компромиссы с фактическими и потенциальными противниками, подкупать их или переманивать в свой лагерь. Так, Эномото Такеаки, адмирал флота, который удерживал Хоккайдо и не пускал туда правительственные силы до 1869 года, в конечном счете стал министром кабинета Мэйдзи и посланником.

* * *

Давайте теперь рассмотрим, какие именно выборочные изменения удалось действительно осуществить в эпоху Мэйдзи. Эти изменения затронули большинство сфер общественной жизни страны: искусство, одежду, внутреннюю политику, экономику, образование, роль императора, феодализм, внешнюю политику, управление, прически, идеологию, право, вооруженные силы, общество и технологии. Самые неотложные перемены, реализованные, хотя бы в первом приближении, в первые несколько лет эпохи Мэйдзи, были призваны создать современную национальную армию, искоренить феодализм, учредить национальную систему образования и обеспечить доходы государства за счет налоговой реформы. Далее внимания реформаторов удостоились законы, разработка конституции, заморская экспансия и отмена «неравноправных» договоров. Параллельно с оперативным решением наиболее срочных вопросов лидеры Мэйдзи также начали заниматься проработкой идеологии, которая обеспечила бы правительству поддержку населения Японии.

Военная реформа началась с закупки современного западного вооружения, привлечения французских и немецких офицеров в качестве инструкторов и (позже) с экспериментов с французской и британской моделями для строительства современного флота. Результат доказал мастерство лидеров Мэйдзи в выборе наилучшего зарубежного образца: не отдавая предпочтения какой-либо одной иностранной модели для всех видов вооруженных сил, Япония принялась модернизировать свою армию с оглядкой на Германию, а вот свой флот как бы скопировала с военно-морского флота Великобритании (поскольку в конце XIX столетия Германия имела сильнейшую в Европе армию, а Великобритания располагала сильнейшим флотом). Всего один пример: Япония захотела научиться строить быстроходные тяжелые корабли, то есть линейные крейсера, и, раз уж этот тип кораблей изобрели в Великобритании, наняла британскую верфь для проектирования и постройки первого японского линейного крейсера – а затем использовала тот как образец для постройки еще трех крейсеров на трех разных японских верфях.

Государственный закон о воинской обязанности, принятый в 1873 году и основанный на европейских моделях, предусматривал армию, в которой полагалось служить три года. Ранее каждый феодал и каждое княжество собирали собственные ополчения из самураев-мечников, бесполезных в современных войнах, но до сих пор остававшихся угрозой для правительства страны (см. источник 3.4). Потому-то самураям сначала запретили носить мечи и соблюдать предписанные правилами ритуалы, затем отменили «наследственные» профессии (в том числе профессию самурая), затем бывшим самураям стали выплачивать государственные стипендии, а затем эти стипендии превратили в доходные государственные облигации.

Еще одним неотложным делом была необходимость покончить с феодализмом. Чтобы Япония стала сильной, требовалось создать централизованное государство западного образца. Это представлялось довольно проблематичным, поскольку с января 1868 года единственными реальными полномочиями нового императорского правительства были те, которые уступил низложенный сёгун; прочие полномочия по-прежнему принадлежали дайме (феодалы). Поэтому в марте 1868 года четырех дайме, в том числе владетелей Сацума и Тесю, которые фактически спровоцировали реставрацию Мэйдзи, убедили передать свои земли и людей императору – по весьма двусмысленно сформулированному документу. Когда император принял это предложение в июле того же года, остальные дайме согласились последовать примеру своих товарищей и были назначены «губернаторами» бывших феодальных владений. Наконец в августе 1871 года дайме были поставлены перед фактом: отныне их владения (и полномочия) отменяются, вместо княжеств появятся управляемые из центра префектуры. Но дайме разрешили сохранить 10 % от былых доходов с владений – и освободили от бремени всех расходов, которые они ранее несли. Так за три с половиной года удалось демонтировать феодализм, процветавший в Японии столетиями.

Император остался императором: на его статус никто не покушался. Однако он больше не укрывался в Императорском дворце Киото: его перевезли в фактическую столицу Эдо, переименованную в Токио. За 45 лет правления император Мэйдзи[49]49
  Прижизненное имя – Муцухито, посмертное имя, под которым традиционно вспоминают умерших императоров, – Мэйдзи.


[Закрыть] совершил 102 выезда за пределы Токио и поездок по Японии; сравните всего с тремя выездами всех императоров за 265 лет правления сёгунов Токугава (1603–1868)!

Образование подверглось кардинальным реформам с немалыми последствиями. Впервые в истории страны у Японии появилась общенациональная система образования. Обязательное начальное обучение ввели в 1872 году, пять лет спустя был основан первый японский университет; в 1881 году появились средние школы, а в 1886 году общее среднее образование тоже стало обязательным. Школьная система Японии на первых порах следовала чрезвычайно централизованной французской модели, но в 1879 году стала ориентироваться на американскую локальную модель, а с 1886 года – на немецкую модель. Итоговый результат этой реформы образования таков: Япония сегодня обладает самым высоким в мире процентом грамотных граждан (99 %), несмотря на свою весьма сложную и трудную для изучения письменность. Да, новая общенациональная система образования вдохновлялась западными образцами, но провозглашенные цели были сугубо японскими: сделать народ лояльными императору и патриотично настроенными гражданами и проникнуться чувством национального единства.

Более приземленная, но не менее важная цель реформы образования заключалась в подготовке к работе в правительстве и вообще в развитии человеческого капитала, чтобы страна получила возможность возвыситься и процветать. В 1880-х годах конкурс на работу в центральном правительстве подразумевал экзамен, в ходе которого проверялись уже «западные» знания, а не владение основами конфуцианской философии. Внедрение общенационального образования наряду с официальной отменой «наследственных» профессий способствовало исчезновению традиционного классового разделения японского общества, поскольку теперь именно лучшее образование, а не право рождения становилось трамплином для попадания на высокие должности. Отчасти поэтому среди 14 крупных и богатых демократий Япония сегодня демонстрирует наиболее равное распределение богатства: в пропорции к численности населения тут меньше всего миллиардеров; а вот США занимают противоположные крайности по обоим показателям.

Последним из числа основных приоритетов правительства Мэйдзи была потребность в обеспечении доходов для финансирования государственной деятельности. Япония никогда не имела налоговой системы западного образца. Вместо этого каждый дайме облагал налогами собственные земли, чтобы покрыть свои текущие расходы, а сёгун точно так же облагал налогом свои земли и вдобавок требовал дополнительные средства на конкретные цели от всех дайме. Однако правительство Мэйдзи лишило дайме прежних полномочий, назначило их «губернаторами» бывших владений, превращенных в префектуры, и постановило, что эти префектуры будут отныне управляться центральным правительством, а потому экс-дайме не нужно (так утверждали реформаторы Мэйдзи) самостоятельно контролировать доходы и финансировать административную деятельность. Министерство финансов заявило, что стране требуется совокупный годовой доход сёгуна и всех дайме, собиравшийся ранее. Эту цель реализовали на западный манер, введя общенациональный 3-процентный земельный налог. Японские крестьяне время от времени жаловались и устраивали беспорядки, поскольку им приходилось платить налог каждый год, независимо от размеров урожая. Но они наверняка сочли бы, что им повезло, если бы узнали о современных западных налоговых ставках. Например, в моем штате Калифорния мы платим налог штата на имущество в размере 1 %, подоходный налог штата до 12 % и общенациональный подоходный налог, который в настоящее время может достигать 44 % от дохода.

Менее срочные вопросы включали замену традиционной системы правосудия Японии правовой системой западного образца. Суды с назначением судей появились в 1871 году, Верховный суд был учрежден в 1875 году. Реформы уголовного, коммерческого и гражданского права следовали различным путям вестернизации на основании экспериментов с несколькими иностранными моделями. Уголовное право первоначально опиралось на французскую модель, но затем была принята немецкая; коммерческое право сразу использовало немецкую модель; а в гражданском праве постарались объединить французские, британские и японские установления, но в итоге все равно взяли за основу немецкий вариант. В каждом случае приходилось при поиске подходящих решений учитывать японские взгляды на жизнь. Кроме того, следовало перенять западные практики для достижения международной респектабельности, необходимой для пересмотра условий «неравноправных» договоров. Например, понадобилось отказаться от традиции пыток и широкого применения смертной казни, которую Запад более не считал респектабельной.

Модернизация инфраструктуры Японии началась еще на заре эпохи Мэйдзи. В 1872 году появилась национальная почтовая система, приступили к строительству первой в Японии железной дороги и первой телеграфной линии, а в 1873 году был учрежден национальный банк страны. Улицы Токио стали освещать газовые фонари. Правительство также вмешивалось в процесс индустриализации Японии, строя заводы по производству кирпича, цемента, стекла, оборудования и шелка – на западной технике и западными методами. После успешной (1894–1895) войны с Китаем государственные расходы на промышленность сосредоточились на военных и смежных отраслях (добыча угля, электричество, производство оружия, чугуна, стали, строительство железных дорог и верфей).

Реформа государственного управления была особенно важна с точки зрения обретения международной респектабельности – и доставила немало проблем. Кабинет министров учредили в 1885 году. Уже в 1881 году было объявлено, что в стране появится конституция (частично вследствие общественного давления). Потребовалось восемь лет, чтобы разработать конституцию западного образца, гармонирующую с японскими ценностями. Решение проблемы нашлось в том, что в качестве образца взяли не конституцию США, а конституцию Германии, ибо повышенное внимание последней к роли императора соответствовало японским условиям. Конституция Японии утверждала, что император происходит от богов, а сама императорская линия уходит в глубину веков на тысячелетия. На церемонии в зале приемов Императорского дворца, 11 февраля, в день 2549-й годовщины основания империи, как гласила традиция, император лично воззвал к предкам и передал свиток с текстом конституции премьер-министру как императорский дар. На церемонии присутствовали представители дипломатического корпуса и иностранного сообщества, которые наглядно убедились в чудесном превращении страны: Япония сделалась цивилизованным государством с конституционным управлением, сопоставимым с другими конституционными государствами мира. Значит (тут как бы содержалась подсказка), о неравноправных договорах следует забыть.

Как и прочие сферы японской жизни, японская культура стала мозаикой новых западных и традиционных японских элементов. Западные одежды и прически преобладают в Японии сегодня и были моментально приняты японскими мужчинами (см. источники 3.5, 3.6). Например, на групповой фотографии пяти членов миссии Ивакура в 1872 году, всего через четыре года после реставрации Мэйдзи и всего через 19 лет после появления у японских берегов коммодора Перри, четверо мужчин носят западные костюмы с галстуками и цилиндры, лишь один (сам Ивакура) все еще облачен в японский халат, а его волосы заплетены в традиционный пучок (см. источник 3.3). В искусстве, традиционные японские музыка, живопись, гравюра, театры Кабуки и Но сохранились, однако к ним добавились западные бальные танцы, военные оркестры, опера, западный театр, живопись и романы.

Любое государство рискует распасться, если его граждан не объединить некоторой всеохватной национальной идеологией. У каждого народа есть собственные идеалы и лозунги, выражающие эту задачу создания объединительной идеологии. Например, американские идеалы – это демократия, равенство, свобода, обилие возможностей, отсюда такие популярные выражения, как «из грязи в князи»[50]50
  Разумеется, это сугубо русская идиома, но она весьма удачно передает смысл английского выражения «from rags to riches» (букв. «из лохмотьев в богатые одежды»).


[Закрыть], «плавильный тигель», «страна свободы», «земля равных возможностей» и «земля неограниченных возможностей». Именно в новых независимых странах, как в Индонезии (см. главу 5), или в странах, где происходят быстрые изменения, как в Японии эпохи Мэйдзи, правительству очень важно сознательно сформулировать идеологию, способствующую объединению народа. Как это происходило в Японии?

Необходимость объединяющей идеологии Мэйдзи отражал широко обсуждавшийся комментарий 1891 года к императорскому рескрипту 1890 года об образовании: «Япония… маленькая страна. Поскольку в мире сейчас достаточно тех, кто поглощает другие страны безнаказанно, мы должны считать весь мир нашим врагом… А потому любой настоящий японец должен осознавать свой общественный долг, в сравнении с которым его жизнь подобна пылинке на ветру, должен воодушевленно идти к цели и быть готовым пожертвовать собой ради блага нации… Цель настоящего рескрипта состоит в том, чтобы укрепить основание нации, взращивая добродетели сыновней и братской любви, верности и честности, а также чтобы подготовиться к любой чрезвычайной ситуации, содействуя обретению общего патриотизма… Если мы не объединим людей, нас не спасут ни укрепления, ни военные корабли. Если же мы их объединим, тогда даже миллион грозных врагов не сможет нам навредить».

В последние два десятилетия эпохи Мэйдзи, разобравшись с «мирскими» неотложными вопросами вроде налоговой реформы и новых законов, правительство смогло уделять больше внимания формированию идеологии и чувства общественного долга. Отчасти поставленной цели удалось добиться за счет государственной поддержки традиционной религии, а отчасти – за счет внимания правительства к сфере образования. Традиционная японская религия служила объединению японцев через внушение веры в божественное происхождение императора, поддержку патриотизма и гражданского долга, сыновнего благочестия, почтения к богам и любви к родной стране. Потому правительство ничуть не отвергало традиционную синтоистскую религию и конфуцианскую философию, выделяло субсидии ведущим синтоистским святыням и даже назначало жрецов. Ценности, олицетворенные поклонением императору как живому божеству, нашли отражение и в общем учебнике, которым надлежало пользоваться на всех уровнях японского образования.

* * *

Теперь, когда мы перечислили основные составляющие выборочных изменений эпохи Мэйдзи (за исключением перемен в сфере политики заморского расширения, которую рассмотрим далее), давайте поразмышляем об этих изменениях и рассеем ряд возможных заблуждений.

Цель лидеров Мэйдзи состояла вовсе не в том, чтобы «вестернизировать» Японию, не в превращении страны в европейское общество далеко от Европы – в отличие от британских колонистов в Австралии, которые действительно стремились создать британское общество далеко от Великобритании (см. главу 7). Нет, эти лидеры хотели перенять многие западные черты, но видоизменить их в соответствии с японскими условиями и сохранить большую часть японских традиций. Эти видоизмененные и усвоенные западные черты были «привиты» к японскому «стволу», который произрастал из истории страны. Например, Япония не нуждалась в Европе как образце грамотности и урбанизации: уже при династии Токугава Япония могла похвастаться высокой грамотностью, и столица бакуфу Эдо (переименованная в Токио) являлась крупнейшим в мире городом за полтора столетия до прибытия к японским берегам коммодора Перри. Вестернизация эпохи Мэйдзи также не предусматривала слепого подражания Западу с точки зрения копирования западных институтов: лидеры эпохи демонстрировали удивительно проницательное понимание западного общества, которое породило западное военное искусство, западное образование и прочие институты, принятые Японией в модифицированном виде.

Япония эпохи Мэйдзи заимствовала одновременно множество моделей, среди которых были и несколько западных: британская, немецкая, французская, американская – в разных сферах. Кроме того, имелось некоторое количество местных моделей, которые тоже усваивались: на закате династии Токугава в Японии насчитывалось 240 отдельных княжеств с собственной налоговой политикой и прочими институтами. Помимо этих позитивных образцов, лидеры эпохи могли учитывать негативные, скажем так, модели, прежде всего модель Китая, покоренного Западом; участь соседа ясно показывала, чего Японии следует избегать.