Текст книги "Ведьма Сталинграда"

Глава 5

14 января 1942 г.

Настя Дьяченко взяла резко влево, выполнила «бочку» и выровняла биплан Поликарпова У-2. Это была базовая модель, предельно простая в устройстве, и летать на этом самолете было так же легко, как ездить на велосипеде. Биплан был медленным. Его крейсерская скорость была ниже, чем у большинства мощных немецких истребителей, зато для взлета ему требовалось лишь несколько сотен метров. Вдобавок это был единственный самолет, который Настя ощущала продолжением своего тела.

В одиннадцать часов в небе показался какой-то самолет. Даже два, они летели вместе. Настя узнала модель: Хейнкели, она была почти уверена. Она приняла вправо, чтобы вернуться на аэродром. Приземлившись, она выбралась из кабины и направилась прямиком в кабинет командира.

Через приоткрытую дверь девушка увидела Марину Раскову склонившуюся над столом и составляющую расписание полетов. Настя смотрела на нее в молчаливом благоговении. Для своих учениц Раскова была божеством, и это притом, что она не была надменной или отчужденной. Как и большинство летчиц в Энгельсе, Настя была готова пойти за командиром в ад.

Настя осторожно постучала в дверной косяк, и Раскова подняла голову от расписания.

– Извините, что отрываю, товарищ майор, – девушка перевела дух, – только что во время тренировочного полета я заметила два Хейнкеля. Значит, где-то рядом у них база.

Майор Раскова потерла лицо ладонью. В её глазах была усталость.

– Нам о них известно. На самом деле благодаря нашей разведке мы даже знаем точное местонахождение их базы. Руководство приказало их не трогать. У нас слишком мало истребителей, чтобы рисковать. Может, через месяц, когда мы получим американскую помощь.

– Через месяц? Неужели мы не можем просто сбросить на них бомбы? Для этого можно использовать У-2, на которых мы тренируемся. Внезапное нападение. Послать туда несколько самолетов, на каждый прикрепить, скажем, по две бомбы. Этого будет достаточно, чтобы нанести серьезный ущерб, как вы думаете? По крайней мере, мы не дадим им спать всю ночь.

– Использовать У-2? – Раскова нахмурилась. – Да вражеские зенитки моментом тебя подстрелят.

– У меня есть план, товарищ майор. Разрешите доложить?

* * *

– Не могу поверить, что ты ее убедила, – проговорила Инна Портникова, обращаясь к Насте. Они и еще трое добровольцев шли по взлетной полосе. Ледяной январский ветер пробирал до костей и подгонял к самолетам. Маленькой Инне приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отставать. – В то, что ты согласилась на это безумие, я тоже поверить не могу, – добавила она, пихнув Катю Буданову в бок.

– Это вовсе не безумие, а хороший план. Просто проследи, чтобы двигатели наших самолетов были как следует прогреты и смазаны. Остальное мы сделаем сами.

– Не волнуйтесь, – фыркнула Инна, – вы двое, может, и известные пилоты-пижоны, но я-то все еще лучший механик этого аэродрома. Двигатели у вас в порядке, и бомбы подвешены.

Настя похлопала подругу по спине.

– Я в тебе не сомневалась. Теперь помоги нам раскрутить пропеллеры, а потом далеко не уходи. Ночь почти безлунная, света в округе нет, и без твоей помощи мы не сможем приземлиться.

– Не беспокойся, я буду здесь. Я буду рядом всегда.

Настя забралась на крыло биплана, а оттуда в кабину. Двигатель действительно был прогрет и завелся сразу же, несмотря на мороз. Позади нее в штурманском кресле разместилась Татьяна. Она прокладывала курс по карте и секундомеру.

– До цели одна минута, – объявила Татьяна через полчаса полета.

– Хорошо. Давайте потанцуем!

Настя заглушила мотор, отвела ручку управления от себя и отправила У-2 в резкое бесшумное падение. На высоте каких-то трехсот метров она заскользила в сторону цели и дернула оба провода, чтобы сбросить бомбы. Почти в то же мгновение она снова завела двигатель и стала резко набирать высоту. Ей удалось подняться еще на пятьдесят метров, когда взрывной волной самолет отбросило вбок. Настя стабилизировала машину и услышала взрыв двух других бомб, сброшенных с самолета Кати. Вражеские зенитные орудия даже не пикнули.

– Ух ты! – воскликнула Настя. У нее не было радиосвязи ни с землей, ни с другим пилотом, и свое ликование она могла разделить лишь со штурманом, но и этого было достаточно. Они показали, что даже с такими хрупкими игрушечными самолетиками женщины могут бомбить немецкие позиции. Теперь мужчины на аэродроме больше не будут над ними подсмеиваться.

* * *

Утром девушки столпились перед новыми списками с распределением. Катя почесала лоб.

– Черт.

У Насти упало сердце.

– Я не попала в пилоты-истребители. Ты тоже. Это несправедливо, – с горечью сказала Катя.

– Прекратите жаловаться, – оборвала ее коренастая женщина, стоявшая рядом. – Я вот вообще никуда не полечу. Меня записали в оружейники. Буду по ночам таскать бомбы на летное поле, чтобы вам было с чем играть в героев.

– Как вам не стыдно, а ну-ка прекратите! – прогремел голос майора Расковой. Девушки расступились и опустили глаза. – Только послушайте себя: «Я заслуживаю этого» или «Посмотрите, куда меня засунули». Вы что думаете, мы можем совершать вылеты без штурманов, техников и оружейников? Личные амбиции недостойны советской женщины.

Ее голос смягчился, и майор положила руку на плечо женщины, посетовавшей на то, что ее отправили к оружейникам.

– Не переживайте. У каждой из вас будет шанс проявить себя, все вы будете героями по-своему, – она показала большим пальцем в сторону списков. – Как видите, мы разделили вас на три полка: 588-й ночной бомбардировочный полк, 587-й регулярный бомбардировочный полк и 586-й истребительный полк. Каждый полк состоит из пилотов, штурманов, оружейников, техников и конторских служащих.

– Простите, товарищ майор, – заговорила Катя. Ее мрачное контральто всегда придавало её словам весомости, – а кто будет командовать ночным полком?

– Майор Бершанская. Я возглавлю дневной полк. Командир истребительного полка еще не назначен. Итак, еще жалобы? Если нет, возвращайтесь к себе.

Девушки стали разбредаться. Довольной выглядела только Инна. По пути она взяла Настю под руку.

– Я так рада, что мы втроем попали в один полк. Мне очень нравится в военной авиации, но я никогда не стремилась летать на самолете.

* * *

Настя лежала на своей кровати, переживая обиду.

– Нас должны были зачислить в полк истребителей, – прошептала она Кате, которая сидела на соседней койке, расчесывая свои густые короткие волосы.

– Да не спеши ты. Им даже ещё не на чем летать, они ждут, когда из Америки доставят хотя бы какие-то самолеты.

– Конечно, это хорошо, что они помогают нам, присылая самолеты и оружие, – раздался голос Инны с другой стороны. – Но мне кажется, что они не такие уж хорошие солдаты. Они весьма изнеженны. А еще я слышала, что женщины у них одеваются, как уличные девки.

– Правда? – Настя приподнялась на локте. – Как-то раз я видела жену американского посла в Москве, и она выглядела вполне прилично. Нам не стоит насмехаться над симпатичными девушками лишь потому, что сейчас мы сами похожи на мальчишек.

– Тебе легко говорить, Настя, с твоими светлыми кудряшками, – заметила Катя. – Что бы с тобой ни сделали, ты выглядишь восхитительно. Никакие американки с тобой не сравнятся.

– Не говори глупостей! – отмахнулась Настя, но про себя улыбнулась. Поразительно, какие чудеса творят несколько капель перекиси водорода.

Вечерний гудок возвестил, что пора гасить свет, и общая спальня погрузилась в темноту. Настя начинала засыпать, но в голове у неё всё еще возникали самые разные мысли. Например, о ее назначении в полк ночных бомбардировщиков. Теперь она сможет сражаться с немцами, защищать Родину. Неплохой первый шаг, особенно для дочери врага народа. Девушка уже редко переживала по поводу этого пятна в своей биографии. В конце концов, ее приняли в комсомол, и она зарекомендовала себя хорошим коммунистом. Но сейчас Настя могла позволить себе капельку гордости. Теперь ей нужно было приложить усилия, чтобы ей доверили более крупный и быстрый самолет. Боже, как же она любила небеса!

Интересно, смогла бы она научиться управлять американским истребителем. Настя была уверена, что смогла бы.

Задумалась она и об американских женщинах. Были ли они все столь привлекательными? Понравилась бы им она?

В ее мыслях перемешались женщины и самолеты: одинаково чужие и незнакомые, впечатляющие и соблазнительные.

Глава 6

После шестого авианалета, во время которого Алекс отсиживалась в просторном и хорошо освещенном подвале, она по-настоящему оценила преимущества проживания в «Метрополе». Журналистка даже стала привыкать к однообразной еде, состоявшей из супа или риса с кусочками мяса или рыбы. У москвичей был куда более скудный паек.

Утром девушка сидела в обеденном зале над тарелкой с омлетом из яичного порошка и не спеша макала сухой хлеб в чай. Она снова заметила полноватого мужчину с небольшой проплешиной на голове, одетого в слегка помятый коричневый костюм. Мужчина уселся так, чтобы видеть ее. Незнакомец не проживал в гостинице, Алекс специально уточнила у администратора. Этот факт, а также его лоснящаяся физиономия – и это в ту пору, когда большинство русских жили впроголодь, убедили девушку в том, что за ней следит агент НКВД.

Алекс не слишком встревожилась. Она действительно сделала несколько снимков из окон посольства: в ее объектив попали женщины, которые были заняты рытьем траншей и нанесением маскировки. Она отправила эти снимки дипломатической почтой в редакцию своего журнала, не показав предварительно цензору и отметив, чтобы фотографии были опубликованы без указания ее имени. Но если она хотела снимать происходящее не только из окон посольства, ей предстояло играть по правилам советской системы.

Алекс потягивала чай, в котором плавали хлебные крошки, и раздумывала, как провести день. Девушке было очень жаль, что во время плавания на «Ларранге» она сделала так мало снимков, особенно с истребителем на носу судна, но извинением ей служила погода.

Заметив в дверях обеденного зала знакомую фигуру, Алекс воспряла духом. Она помахала Хопкинсу.

– Сэр, я так рада вас видеть.

Он вытащил стул и уселся перед Алекс, улыбаясь.

– Я только что встречался с министром иностранных дел Молотовым, и наша беседа оказалась довольно плодотворной. Мы обсудили возможность увеличения ежемесячных поставок по ленд-лизу в обмен на более эффективное взаимодействие с американскими журналистами. Я подумал, что вы этому обрадуетесь. В Москве работают десятки иностранных корреспондентов, но лишь вы набрались смелости попросить сделать снимок Сталина. Молотов согласился.

– Вот это новость! А он сказал, когда мне разрешат это сделать?

Хопкинс добродушно пожал плечами.

– Я, конечно, не смог добиться от него точной даты или времени, но Молотов намекнул, что если вы посидите там и подождете, то Сталин, возможно, попробует выделить вам несколько минут. Я бы посоветовал вам заняться этим прямо сегодня – ковать железо, пока горячо.

Алекс вскочила.

– Отлично, я только сбегаю за фотоаппаратами.

– Не берите с собой много оборудования. Вряд ли он захочет вам долго позировать, – крикнул Хопкинс ей вслед.

Через пятнадцать минут Алекс, одетая в куртку и теплые ботинки, встретилась с ним у выхода. На плече у нее был мешок с «Короной вью» и десятком ламп-вспышек.

Разговаривать через шарф на морозе было неудобно, так что они молча прошествовали по Театральной площади в сторону Кремля. По утрам авианалетов не случалось, и зенитчики на Красной площади бездействовали. В воздухе было ощущение спокойствия, почти безмятежности.

Они подошли к Никитским воротам, и Алекс объяснила охранникам с каменными лицами цель их визита. Солдаты кому-то позвонили и получили разрешение впустить визитеров. Алекс шла за охранником по дорожке, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться. Ненадолго подняв глаза, она увидела белые оштукатуренные стены приземистых кремлевских соборов. Успенский, Благовещенский, Архангельский. Алекс выучила их названия, когда еще училась в школе в Санкт-Петербурге. Правда, она не помнила, какой из них какой. Дальше справа от нее возвышалась колокольня Ивана Великого. Такую махину никак не спрячешь, подумала девушка.

Они вошли в Большой Кремлевский дворец. И снова охранники позвонили, предупреждая об их прибытии, а сопровождавший их солдат, козырнув, ушел. Два новых, не менее напряженных охранника проводили американцев по коридору в тесный позолоченный лифт с красным ковром на полу: вчетвером они едва там уместились. Скрипя, лифт доставил их на второй этаж. Дальше они пошли извилистым широким коридором с бесчисленными дверями и боковыми ответвлениями с обеих сторон. Охранники на промежуточных постах еще дважды звонили с уведомлением и провожали их дальше, сменяя предыдущих. Премьер Сталин, без сомнений, был под надежной охраной.

Наконец, Алекс и Хопкинс миновали последний пост, и охранники проводили их в бывшую гостиную с минимумом мебели, которая, очевидно, служила комнатой ожидания. Девушка вспомнила причину, по которой ей удалось получить эту аудиенцию.

– Русские действительно так зависят от ленд-лиза? – спросила она у Хопкинса. – Судя по тому, что вы смогли использовать этот рычаг давления, то, видимо, достаточно сильно.

– Да, так и есть. Они перебросили многие военные заводы на восток, за Урал, но все это оборудование еще нужно собрать заново. Так что сейчас русские заметно отстают от довоенных показателей производства. А вы знали, что они лишились почти всей своей авиации в начале войны?

– Я ничего об этом не слышала.

– Очевидно, они слишком полагались на пакт о ненападении, подписанный с Гитлером, и сотни их самолетов оказались беззащитными на аэродромах рядом с западными границами. Люфтваффе пронеслись и разом уничтожили их. – Хопкинс изобразил, как это произошло, широко махнув своей длинной бледной рукой. – Теперь русским нужно практически полностью восстанавливать авиацию, за исключением стареньких бипланов времен Первой мировой войны.

– На этот раз они, как я слышала, привлекают женщин, – хихикнув, заметила Алекс. – Это должно быть…

В комнату неожиданно вошел офицер с медалями на груди. Он приветственно кивнул и, мотнув головой, пригласил посетителей в соседнюю комнату. Это помещение, хотя и оказалось больше, тоже было почти без мебели, за исключением письменного стола, рядом с которым стоял самый могущественный человек Советского Союза.

Иосиф Сталин вызвал у Алекс разочарование. Ниже нее ростом, со слабо развитой грудной клеткой, великий диктатор походил на дворника. Слегка раскосые глаза, рябая кожа на лице. Лишь густые волосы и усы говорили о мужской энергии. На Сталине была поражавшая простотой гимнастерка защитного цвета безо всяких медалей. На этом фоне стоявший рядом офицер, увешанный наградами, выглядел немного глупо. Позади Сталина на некотором расстоянии находилось еще двое мужчин. Они словно притаились в засаде, промелькнуло в мыслях у Алекс. По фотографиям из газет она знала, что это Молотов и Берия.

– Здравствуйте, премьер Сталин! Спасибо, что согласились принять нас, – сказала девушка по-русски.

– Американка, говорящая по-русски, – произнес Сталин без тени улыбки. – Насколько я понял, вы хотите меня сфотографировать. – Он повернулся к разукрашенному медалями офицеру, который проводил Алекс и Хопкинса в кабинет. – Что вы думаете на этот счет, генерал Осипенко? Должен ли я согласиться?

Генерал слегка согнулся в талии, выражая согласие по уставу.

– Было бы неплохо, если бы американцы увидели отца советского народа.

– Я тоже так считаю, но вы должны сделать все быстро. У меня скоро совещание.

– Да, разумеется.

Алекс мысленно обругала себя за то, что не взяла с собой штатив, с помощью которого можно было наверняка снять качественный официальный портрет. Придется довольствоваться «Короной». Девушка с щелчком вставила одну из ламп-вспышек размером с орех в отражатель и быстро сделала снимок. Затем загнала вторую лампу и сфотографировала Сталина еще раз, но с другого ракурса. Алекс собиралась вставлять третью лампочку, когда позировавший ей вождь повернулся к вошедшему в комнату человеку, и девушка обернулась, чтобы посмотреть, кто же его отвлек.

В кабинете появилась женщина – довольно молодая, но производившая впечатление почтенной дамы. Волосы у нее были разделены на пробор строго посередине и собраны сзади в тугой узел.

– Простите, что отвлекаю вас, товарищ Сталин, но наша встреча должна была начаться пятнадцать минут назад, а мой полк ждет указаний.

Алекс сделала шаг назад, пребывая в изумлении оттого, что кто-то мог позволить себе заговорить с Иосифом Сталиным подобным тоном. Но отец народа лишь рассмеялся.

– Майор Раскова, вы уже знакомы с генералом Осипенко, но позвольте представить вам мистера Хопкинса из Белого дома и мисс…

– Престон.

– Престон, – повторил он, произнеся «б» вместо «п». – Госпожа Престон, это Марина Раскова, организатор наших женских авиаполков.

Женщина улыбнулась Алекс на долю секунды, после чего снова сосредоточилась на общении со Сталиным.

– Да, это так, но теперь, когда полки сформированы, им требуются самолеты. Мало того, что нашим ночным бомбардировщицам приходится летать на старых У-2, сохранившихся в летных школах. Для дневных бомбардировщиков и истребителей нужны машины получше. Мне известно, что американцы прислали очередную партию самолетов, и мне бы хотелось забрать их для своих летчиц.

Осипенко поднял руку, предупреждая Раскову.

– Майор Раскова, вам не следует беспокоить нашего вождя личными требованиями. Вы получите самолеты после того, как ими будут снабжены мужские подразделения.

Генерал был явно недоволен, но Сталин, похоже, развеселился. На его лице заиграла улыбка, которой не было, когда Алекс его фотографировала.

– Кто же должен получить наши новые самолеты? – риторически спросил Сталин и покачал поднятыми вверх ладонями, словно взвешивая на них этот нелегкий выбор. – Почему бы нам не спросить у наших американских союзников? Что вы думаете об этом, мистер Хопкинс?

Функцию переводчика пришлось выполнять Алекс.

– Даже не знаю, премьер Сталин. Это полностью стратегическое решение, хотя, на мой взгляд, на этих самолетах должны летать самые лучшие пилоты.

Алекс заметила отчаяние, промелькнувшее на лице майора Расковой, и вдруг ощутила приступ солидарности.

– Насколько я понимаю, командир Раскова готовила этот полк по вашему приказу, премьер Сталин. Поскольку это подразделение так или иначе будут связывать с вами, люди будут думать, что у этих летчиц должны быть самые лучшие самолеты, как мне кажется.

Осипенко стал мрачнее тучи.

– Это решения тактического плана, и товарищу Сталину не стоит тратить на них время. Обычно такими делами занимается Комитет противовоздушной обороны, который возглавляю я.

– Успокойтесь, Александр Андреевич, – примирительно сказал Сталин, специально обратившись к Осипенко по имени-отчеству. Эти двое, очевидно, были друзьями. Он хлопнул генерала по плечу. – А что если мы отдадим женщинам часть новых самолетов, которые мы произвели сами, тогда как американские аппараты получат ваши мужчины?

Улыбка озарила широкое материнское лицо Расковой, и она тоже слегка наклонилась вперед, как ранее Осипенко.

– Спасибо вам за это решение, товарищ Сталин, и я вновь прощу прощения за то, что отняла у вас ваше драгоценное время, – сказав это, Раскова отдала честь и быстро вышла из кабинета, заставив вибрировать воздух позади себя.

Сталин фыркнул от смеха.

– В вашей стране женщины тоже такие упорные, мистер Хопкинс? – Алекс снова перевела.

– Некоторые – да. Например, жена нашего президента, хотя она и не летчица. Если ваши женщины пилотируют самолеты, вы можете ими гордиться.

Теперь Алекс поняла, почему посредником между Белым домом и Кремлем стал именно Гарри Хопкинс. Он обладал шармом обычного американца, и в то же время ему был присущ острый ум дипломата. Эти качества позволяли Хопкинсу преодолевать языковые барьеры и культурные различия.

Чувствуя, что аудиенция подходит к концу, Алекс воспользовалась моментом.

– Премьер Сталин. Американцы наверняка придут в восхищение при виде портрета лидера Советского Союза, но, как мне кажется, это ваше нововведение – женские боевые авиаполки – тоже произведет огромное впечатление. В этом отношении Советский Союз опережает США. Быть может, мне разрешат сфотографировать летчиц? Разумеется, я предоставлю цензорам все снимки до единого.

Сталин задумался. Заполняя паузу, Алекс добавила:

– Это лучшая форма военной пропаганды – как для вашего народа, так и для моего.

Слово «пропаганда», по всей видимости, решило дело.

– Да, да. Займитесь этим. Но вы будете отчитываться перед генералом Осипенко и Авиационным комитетом. А теперь я должен закончить дела, – он замахал руками в сторону коридора. – Мне нужно поработать до следующего авианалета.

Когда они с Хопкинсом вышли в коридор и последовали за охранником к лифту, Алекс, повинуясь внезапному порыву, взяла посланника под руку и задала неожиданный вопрос:

– Ну что? Разве мы не молодцы?