Текст книги "Женщины-суфии"

Рабия и замужество

Видится весьма сомнительным, чтобы Рабия могла быть замужем. То, как она отклонила предложение о браке от Мухаммада Ибн Сулеймана Хашими, управителя Басры, свидетельствует об этом: «Даже если вы отпишете мне всё ваше богатство, – ответила она на его предложение, – для меня невозможно будет повернуться от Бога к вам даже на мгновение ока».

Другим же, кто справлялся о том, отчего она не выходит замуж, Рабия раз за разом отвечала так: «Брачное соглашение касается „существа“, но где же отыскать это „существо“ (во мне)? Я не принадлежу себе. Я – Его собственность».

Если она всё же выходила замуж, что представляется маловероятным, то это произошло в юности, на непродолжительное время. В любом случае всё, что пишут относительно брака Рабии с Абдул-Вахидом Ибн Зайдом, без сомнения, относится к Рабие Дамасской, о которой будет сказано далее в этой книге. Многие авторитетные авторы часто путают этих двух святых.

Благочестивый образ жизни Рабии

Ночи Рабии были заполнены бессонным бдением, а дни – поклонением Богу. Говорят, что она была поглощена скорбью и непрестанно плакала.

В Сифат ас-сафват Ибн аль-Джаузи приводится такой рассказ, приписываемый Абде Бинт Аби Шаваль, женщине, посвятившей себя служению Рабие:

Обычно Рабия молилась всю ночь, позволяя себе лишь немного забыться перед восходом солнца, пока свет не забрезжит у горизонта. Затем она поднималась и, охваченная глубочайшим страхом, произносила: «О душа, сколь долго будешь ты засыпать и просыпаться? Время близко, когда заснёшь ты столь надолго, что лишь труба Воскрешения призовёт тебя к пробуждению».

Таким был уклад её жизни до самой смерти – в стремлении поддерживать ночные бдения, если только не возникало дела, которое бы ей помешало.

В этой же работе Ибн Джаузи приводит рассказ Абдуллы ибн Исы о его встрече с Рабией:

Когда я вошёл в дом Рабии, я заметил, что лицо её источает яркое сияние от непрестанного плача. Рядом с нею сидел человек, повторяя наизусть коранический стих об огне ада, услышав который, она залилась слезами, затем вскрикнула и потеряла сознание.

В другой раз, когда мы вошли к ней, она сидела на циновке, сплетенной из тростника. Человек рядом с ней наставлял её в чем-то, а слёзы дождём лились из ее глаз на дырявую циновку. Во внезапном возбуждении она вскрикнула. Тогда мы все поднялись и вышли.

Абд ар-Рауф Мунави в Табакат аль-аулия (Чины святых) также отмечал, что Рабия была «крайне богобоязненной».

Хасан аль-Басри даёт следующее описание её образа жизни:

Во всём доме я увидел лишь кувшин с отбитым горлышком, который она использовала при совершении омовений и для питья, кирпич, который служил вместо подушки, и плетёную циновку из тростника, на которой она молилась. Кроме этого не было ничего. То, что люди ей дарили, она не брала, говоря: «У меня нет нужды в мирском».

Мунави пишет в Табакат аль-аулия, что «Рабия до такой степени стыдилась Бога, что за сорок лет ни разу не подняла голову к небесам».

Рабия в преклонном возрасте

Ибн Джаузи в Сифат ас-сафват передаёт следующий рассказ Мухаммада Ибн Амра:

Когда я познакомился с Рабией, она была пожилой женщиной восьмидесяти лет, хрупкой, как высохшая кожа. Казалось, если вы дотронетесь до неё, она рассыплется. В её доме я увидел лишь изношенную тростниковую циновку и вешалку для одежды из персидского тростника, которая была шириной в два метра. Кровля её дома состояла просто из веток. Здесь был также кувшин для воды и немного овечьей шерсти возле постели и места для молитвы. Рядом с ними лежала тростниковая циновка, на которой она поместила свой саван. Когда упоминали о смерти, она начинала трепетать, охватываемая сильной дрожью. Рассказывают, что целая лужа слёз оставалась на том месте, где она простиралась для молитвы.

В своих «Житиях святых» Аттар пишет о духовной щедрости Рабии:

После смерти Рабии влиятельнейшие суфийские мастера единодушно провозгласили: «Рабия пришла в мир и ушла в надмирность, никогда не возвеличивая и не превознося себя перед Богом, никогда ничего не желая, никогда не говоря: «Сделай для меня это» или «Пошли мне то».

Смерть Рабии

Среди исследователей нет единодушия касательно даты смерти Рабии, историки называют разные версии. Дату 135/753 г. приводят Ибн Джаузи в Шузур аль-укуд, Абуль-Махасин Тагрибирди в аль-Нуджум аль-захира, Муртаза Зубайди в Иттихаф аль-садат аль-муттакин, Ибн аль-Мулакин в Табакат аль-аулия, и Ибн Имад Ханбали в Шазарат аль-захаб.

Согласно Захаби и Абд ар-Рауфу Мунави в Табакат аль-аулия, Рабия умерла в 180/796. Ибн Халликан и Ибн Шакир аль-Кутуби в своих биографических повествованиях, и Имад ад-Дин Абуль-Фада Исмаил Ибн Умар Ибн Катир аль-Курейши аль-Димашки (ум. 1373) в своей книге аль-Бидайя аль-нихайя относят дату её смерти к 185/801, её также приводит Дара Шукух в Сафинат аль-аулия.

Приведем список дат смерти различных лиц, которые, как утверждают, были знакомы с Рабией или жили в одно время с ней:

• Салих Мури (ум. в период 172–176 / 788–792 гг.)

• Абд аль-Вахид Ибн Зайд из Басры (ум. в 177 / 793 г.)

• Мухаммад Ибн Сулейман Хашими (правитель Басры) (ум. в 170 / 789 г.)

• Рабах Ибн Амр аль-Кайси (ум. в период 180–195 / 796–810 гг.)

• Суфьян Саури (ум. в 161 / 778 г.)

Если исходить из этих дат и дополнительно принять во внимание три приводимых ниже соображения, представляется вероятным, что Рабия умерла в период 180–185 / 796–801 гг. Прежде всего, следует принять во внимание, что Мухаммад Ибн Сулейман аль-Хашими (который просил у Рабии её руки) был правителем Басры с 145/762 г. до 170/787 г., когда он умер. Во-вторых, Рабах аль-Кайси, близкий сподвижник Рабии, умер в 180/797 г. либо в 185/801 г., и, в-третьих, Суфьян Саури появился в Басре в 155/772 г.

Остается прояснить еще один пункт, касающийся предполагаемой встречи Рабии и Хасана аль-Басри, единодушно относимой к 110/728 г. Если не предполагать существования другого Хасана аль-Басри, можно утверждать, учитывая приведённые выше предполагаемые даты смерти Рабии, что эти двое в действительности никогда не встречались.

В вопросе о месте погребения Рабии некоторые, по-видимому, путают могилу Рабии Сирийской с могилой Рабии аль-Адавийи из Басры, утверждая, что могила Рабии находится на вершине Масличной горы в Иерусалиме. Однако это неверно. Захоронение Рабии аль-Адавийи в действительности находится в Басре.

Истории и предания, связанные с Рабией[11]11
  Перевод следующих историй, кроме отмеченных особо, сделан по текстам из Тазкират аль-аулия (Жития святых) Фарид ад-Дина Аттара (ум. в 1221 г.). – Англ. ред.


[Закрыть]

На пути в Мекку Рабие пришлось провести несколько дней в пустыне.

«О Боже, – взывала она, – моё сердце исполнено скорби. Куда же идти мне? Я – всего лишь щепоть праха, твой дом – всего лишь камень. Моё единственное желание – Ты».

Тогда Господь воззвал к её сердцу: «Ты приближаешь гибель восемнадцати тысяч миров. Миры рассеются, если Я явлю Себя миру таким, каков Я есть, – это ли твое желание? Или не ведаешь о том, что случилось с Моисеем, когда он захотел увидеть Меня? Отблеск света от явления Моего, павший на вершину Синая, раздробил её на сорок частей». (Коран 7:143)

Рассказывают о Рабие, что, приближаясь к Мекке, в пустыне она увидела, как сама Кааба вышла ей навстречу.

«Я жажду Хозяина дома, – воскликнула Рабия, – что же мне делать с Каабой? Не ею влекома, не её красотой наслаждаюсь. Одного лишь жажду – встречи с Тем, кто сказал: „Приблизьтесь ко Мне на пядь, и Я приближусь на локоть“. Какое же благо обрету я от вида Каабы?»

Рабия отправилась через пустыню в паломничество в Мекку, ведя вьючного осла. Посреди пустыни её осёл пал. Когда её спутники предложили забрать её поклажу, она ответила: «Идите своим путем. Не на вас полагаясь зашла я так далеко».

И караван двинулся дальше, оставив ее.

«О Боже, так ли государи ведут себя с беспомощной женщиной? – взмолилась Рабия. – Ты пригласил меня к Своему жилищу, а по пути умертвил моего осла, оставив меня терпящей бедствие в сердце пустыни».

Тотчас осёл её ожил и поднялся. Она погрузила на него свою поклажу и продолжала свой путь.

Передают, что Ибрагим Адхам (ум. в 782 г.) потратил четырнадцать лет на то, чтобы пересечь пустыню и добраться до Каабы.

– Другие пешком добираются до Мекки, я же шагаю глазами своими, – говорил он. При каждом шаге вперед он делал два простирания ритуальной молитвы. И вот он добрался до Мекки. Однако Кааба исчезла.

– Что случилось? – спросил он, протирая глаза, – или мои глаза изменили мне?

– Твои глаза в порядке, – прозвучал тайный голос, – это Кааба отправилась встречать женщину, которая держит путь сюда.

– Кто же она? – воскликнул он, охваченный завистью. И тогда он увидел Рабию – она шла по дороге, прихрамывая и опираясь на палку.

Кааба вернулась на своё место.

«О Рабия, что за беспорядок и смятение учинила ты в мире?» – воззвал Ибрагим.

Рабия отвечала:

– Это ты, отказавшийся от четырнадцати лет ради пересечения пустыни, чтобы достигнуть Обители Божией, – истинная причина смятения в мире.

– Конечно, – сказал он в своё оправдание, – все эти четырнадцать лет на своём пути я был поглощен ритуальной молитвой (намаз).

– Ты путешествовал благодаря намазу, – ответила Рабия, – я же совершала свой путь посредством отчаянной духовной мольбы и нужды (нияз).

Так Рабия завершила паломничество и горестно зарыдала, восклицая: «О Боже! Ты дал нам уверения в Твоём одобрении и добром произволении – и на наше паломничество, и на наши напасти. И если мой хадж нежеланен более (а ведь это тоже несчастье), где же Твоя награда за несчастье, что я претерпела?» Затем она вернулась в Басру до следующего года.

«Если в прошлом году, – говорила она, – Кааба вышла встречать меня, то в этом году я отправлюсь в путь, чтобы приветствовать Каабу».

Согласно шейху Фармади[12]12
  Абу Али Фазль ибн Мухаммад Фармади был суфийским мастером, он родился в 1084 г. в селении Фармад, в окрестностях города Туса в Хорасане, в северо-восточном Иране. Шейх Яфии в своей книге Мутаваффийят (Поминальные списки) приводит дату его смерти – 1084 г. – Англ. ред.


[Закрыть], Рабия в течение семи лет ползла на боку, пока не достигла горы Арафат[13]13
  Этот перевод частично адаптирован из: M. S. Smith. Rabi'ah the Mystic, and Her Fellow Saints in Islam, p. 75.


[Закрыть]. Когда она добралась туда, незримый голос осудил её: «Ты, самозванка, что такое это „искание“, которым ты преисполнена? Если ты желаешь Меня, Я явлю одну вспышку Моей Славы, и тебя не станет».

Тогда Рабия взмолилась: «О Господь Величия! У Рабии нет такого могущества, но я жажду узнать суть духовной нищеты (факр)».

Голос ответил: «О Рабия, факр есть бич Нашего Гнева, который Мы поместили на пути святых. Когда менее чем с волос остаётся им до воссоединения с Нами, Мы вводим их в замешательство и подвергаем их невзгодам. Ты же еще увлечена семьюдесятью тысячами завес, свойственных твоему времени. Только когда ты выйдешь из-под этих завес и крепко утвердишься на Пути, будешь достойна исповедовать нищету. Если же нет, тогда смотри».

Подняв глаза, она увидела океан крови, висящий в воздухе.

Тот же незримый голос сказал:

– Этот океан есть кровь сердец тех Влюблённых, которые погибли в своих исканиях до того, как достигли первой путевой стоянки Единения с Нами. Ни в одном мире и ни на какой стадии Пути не отыскать ни их имени, ни их следа.

– О всемогущий Господь, дозволь узреть хотя бы подобие той милости, которой они достигли, – взмолилась Рабия. И в этот момент она почувствовала начало женских месячных недомоганий[14]14
  Факир в суфийской лексике – «нищий»: духовный искатель, отрешённый от всего земного и в этом смысле ничего не имеющий. – прим. пер. * Суфии говорят, что томление любви порождается факром – духовной нищетой. Обладающий факром зовётся факир. Факр вызывается недоступностью объекта желания и страстным желанием обрести этот объект. Иными словами, тот, кто ощущает в себе недостаток высшего совершенства, доступного человеку, и искренне желает излечиться от этого недостатка, и есть факир. – Джавад Нурбахш.


[Закрыть].

– Большая часть их Пути, – ответил голос, – состоит в том, что семь лет они ползут на своих боках, чтобы поклониться глыбе земли[15]15
  Абдал — буквально – наследующий, заменяющий, замещающий. Этот арабский термин обозначает один из разрядов аулия, или друзей Бога.


[Закрыть]. Когда же они приближаются к этой глыбе, подобной самости, Мы отказываем им в доступе к их цели, и причина тому – они сами.

Рабия взволновалась, услышав это.

«Господи, – взмолилась она, – Ты не дозволяешь мне ни войти в Твою обитель, ни оставаться в моём доме в Басре. Пропусти же меня в дом Твой в Мекке или дозволь оставаться в Басре. Некогда жажда Тебя была такой глубокой, что я не осмеливалась приблизиться к дому Твоему. Теперь же я не заслуживаю войти».

Сказав так, Рабия возвратилась в Басру и уединенно жила в своем доме.

Аттар изложил этот случай в стихах в «Собрании птиц» (Мантик ат-тайр):

 
Рабия, Корона людей,
Простиралась семь лет,
На животе своём влачась к Каабе,
Пока не добралась до священной мечети.
Глубоким вздохом облегчения
Исполнилась странница.
Когда же попыталась войти,
Была отвержена по причине пола,
Разоблаченная «женским недугом».
– О Боже Всемогущий! – взмолилась она, —
Семь лет уничижений и простираний
Не я ли претерпевала? Не Тебя ли искала я?
Если всё это – игра,
Чтобы изранить меня острыми шипами —
Тогда я ухожу.
Дозволь оставаться мне уединенно в доме моём
Или открой мне доступ
В святилище Каабы.
Пока ты не восхищен любовным пылом, —
Как Рабия, – какое духовное знание
Ты вынесешь из этого опыта?
При праздных скитаниях по своей воле
В этом мире воображаемого
Волны чувственного довольства
Баюкают тебя либо сбивают с ног.
Иногда они будут умолять тебя:
     «Взойди в Каабу!»
Иногда – предлагать работу в монастыре.
Но если ты возвышаешь свое зрение
За пределы водоворота суеты,
Каждое дыхание будет вдохновлять иное,
Постоянно обновляющееся знание сердца.
Если ты остаёшься в этом клубке нищеты,
Подобно зерну в жерновах,
Духовно ущемленный,
Ты будешь стёрт в порошок.
Ты никогда не постигнешь меры Времени:
Мошка заслонит тебе вечность,
И никогда мгновение не насытит тебя
Ароматом единства сердца.
Ибо даже на миг не уловить тебе
Аромата «собирания»: обыкновенная мошка
Разрушит твоё духовное состояние.
 

Однажды два шейха пришли к Рабие засвидетельствовать свое почтение. Оба проголодались и подумали: «Что бы она ни предложила нам, это, безусловно, будет дозволено шариатом». Они уселись, и она положила перед ними две лепешки. В этот момент постучался нищий и стал просить милостыню, и Рабия отдала ему обе лепешки. Хотя шейхи были ошарашены ее поступком, они не возразили.

В этот момент пришла девушка-служанка, её руки были полны только что испеченного хлеба.

– Моя хозяйка прислала это вам, – объяснила она. Рабия взяла корзину: в ней было восемнадцать лепешек.

– Здесь какая-то ошибка, – заметила она, – пожалуйста, верни хлеб своей хозяйке.

И хотя девушка отказывалась, Рабия настояла на своем.

Когда служанка вернулась к своей хозяйке и рассказала о происшедшем, женщина добавила к своему подношению еще две лепешки и вновь отправила служанку к Рабие. На этот раз святая приняла поднесённые двадцать лепёшек. Рабия предложила хлеб своим гостям, и те, хотя и удивлённые, с удовольствием принялись за него. После этого они позволили себе спросить, что за загадку им довелось наблюдать.

«Как только вы вошли, я увидела, что вы голодны, – сказала Рабия, – но полагала, что не стоит предлагать столь достойным посетителям такую скудную еду, как две лепёшки. И потому я поднесла их нищему, помолившись: „О Боже, Ты обещал отплачивать за наше милосердие десятикратно, и это вне сомнений. Я поднесла Тебе две лепёшки, дай же мне взамен десять раз по столько“. Когда служанка принесла лишь восемнадцать, я поняла, что это ошибка, или же они попали не по адресу. Я возвратила их – пока не появилось точное количество, о котором просила».

Однажды ночью Рабия молилась в своей комнате, и ее сморил сон. Соломинка острым концом воткнулась в ее глаз, однако столь глубоко было её томление и столь велико ее раскаяние, что она не почувствовала раны.

В другую ночь вор зашел в ее жилище и схватил ее чадру[16]16
  Чадра – в некоторых исламских странах покрывало, которое носят женщины. – Англ. ред.


[Закрыть]. Когда же он попытался выйти, то не смог этого сделать: дверь была заперта. Он отложил чадру – дверь тотчас открылась. Он снова взял чадру – и вновь не смог выйти.

Он проделал это семь раз, пока таинственный голос не воззвал к нему из угла кельи Рабии:

«Все эти годы Рабия целиком была предана Нам. Даже дьявол опасается являться сюда. Как смеет воришка вроде тебя крутиться вокруг ее чадры? Ступай прочь, плут, ибо, если одного друга сморил сон, другой Друг бодрствует, стоя на страже[17]17
  Переложение стихами этой истории приводит Аттар в Мусибат намэ (Книга скорби). – Англ. ред.


[Закрыть]».

Служанка Рабии однажды стала тушить мясо – они долгое время не ели. Ей нужен был лук, и она предложила своей хозяйке попросить у соседей.

«Сорок лет я держу обет, данный Всевышнему: ничего не просить ни у кого, кроме Него. Обойдёмся без лука».

И тут птица слетела с небес и сбросила несколько очищенных луковиц прямо в сковородку.

«Это может быть дьявольской уловкой (макр)[18]18
  Макр – это слово встречается в Коране в связи с искушениями и происками дьявола; возможно, здесь оно отсылает к этому контексту. – Англ. ред.


[Закрыть]», – заметила Рабия и, отставив кушанье нетронутым, поужинала одним черствым хлебом[19]19
  Автор Мунтахаб раунак аль-маджалис пересказывает эту историю со слов Абдул-Вахида ибн Зайда.


[Закрыть].

Однажды Рабия отправилась в горы, и множество диких животных, коз и газелей вышли к ней. Когда же к ней приблизился Хасан аль-Басри, все они в испуге бросились прочь. Смутившись, Хасан спросил у Рабии:

– Отчего они столь дружелюбны к тебе, но избегают меня?

– А что ты ел сегодня? – спросила его Рабия.

– Только бульон, – ответил тот.

– Ты употребляешь в пищу их жир, это ли не повод для них избегать тебя?[20]20
  Аттар излагает эту историю стихами в своей Илахи намэ (Книге Божественного). – Англ. ред.


[Закрыть]

Однажды Рабия проходила по улице мимо дома Хасана аль-Басри. Хасан горько рыдал на крыше своего дома, и несколько слез упало на Рабию.

– Это еще что такое? – удивилась она, и, поняв, что это слезы Хасана, обратилась к нему:

– О Хасан, если это рыдания твоей самовлюбленной глупости, сдерживайся, пока внутри тебя не скопится такое море, в котором ты уже не сможешь отыскать своего сердца нигде, кроме как в руках Владыки Всемогущего. (Отсылка к Корану 54:55)

Хотя Хасану было нелегко последовать этому совету, он взял себя в руки.

Несколько дней спустя, прогуливаясь по берегу Евфрата, Хасан заметил Рабию. Он расстелил свой молитвенный коврик на воде и пригласил её:

– Подойди. Давай совершим здесь два раката молитвы.

– О наставник, – промолвила Рабия, – на базаре этого мира ты выказываешь нрав обитателей будущей жизни. Так уж яви себя таким, чтобы другие были не в силах подражать тебе.

Расстелив свой коврик в воздухе, Рабия предложила: «Вознесись сюда, где ты будешь укрыт от людских взоров».

Желая утешить его, она добавила: «Твое умение присуще любой рыбе, мое – любой мошке. Истинное духовное тружение – вне этого».

«Я провел день и целую ночь с Рабией, беседуя о тарикате и хакикате, – рассказывает Хасан аль-Басри. – У нас и в мыслях не было, что мы – женщина и мужчина, оставшиеся наедине. Однако когда я ушел от нее, я почувствовал себя совершенно опустошенным, она же, я видел, осталась в своей самоотверженности абсолютно чистой (мухлис)».

Однажды поздно вечером к Рабие зашел Хасан с друзьями. У Рабии не было светильника, но поскольку собравшиеся подумали, что он бы не помешал, Рабия легонько подула на свои пальцы, и они засветились, до самого рассвета заменяя им лампу.

Если бы кто-то высказал возражения по этому поводу, я ответил бы так:

– Это то же самое, что белая рука Моисея.

– Но ведь он был пророком, – возможно, возразили бы мне. На это я бы ответил:

– Похожим образом последователи Пророка в какой-то мере напитываются его чудодейственными свойствами (карамат).

Божественная одаренность пророка (наби) включает в себя чудеса (муджиза), святой же (вали) благословлен добродетелью повиновения пророку с похожими чудодейственными способностями (карамат)[21]21
  В традиционной исламской терминологии чудодейственные способности пророков именуются муджиза; те же действия, совершаемые святыми, называются карамат. – Англ. ред.


[Закрыть].

Как говорил Пророк: «Всякий, кто отвергает не стоящее и гроша недозволенное, поднялся на одну ступень к тому, что значит быть Пророком». Он также сказал: «Истинный сон – сороковая часть пророчества».

Рабия как-то послала Хасану три вещи: кусочек воска, иголку и волос.

«Освещай мир, сжигая себя как воск, – завещала она ему. – Как иголка, будь всегда занят духовным тружением, внешне пребывая бездеятельным. Преуспев в этих добродетелях, уподобься волосу, чтобы не видеть себя – и твоя внутренняя работа не окажется пустой тратой времени».

Хасан как-то спросил Рабию, как бы она отнеслась к замужеству. Она ответила:

– Брачный договор касается индивидуума. Здесь же никого нет. Я не осознаю себя, существуя лишь посредством Его и под сенью Его произволения. У Него мне следует искать себе супруга.

– Как ты достигла такого состояния? – спросил Хасан.

– Утратив все мои достижения в Нем.

– Как же тогда ты ведаешь Его?

– Ты ведаешь с «как», я – без «как», – ответила Рабия.

Однажды Хасан пришел к Рабие и вовлек ее в разговор о «знании, которое не может быть получено посредством обучения или слушания». Он попросил ее привести пример знания, которое вошло в ее сердце непосредственно. Она ответила:

«Я спряла несколько мотков пряжи, чтобы заработать на жизнь, и выручила за них два дирхема. В каждую руку я взяла по дирхему, убоявшись сложить их вместе – чтобы богатство не стало мне преградой. Таким было мое сегодняшнее духовное достижение[22]22
  Аттар включил стихотворное переложение этой истории в «Собрание птиц». – Англ. ред.


[Закрыть]».

Рабие передали, что Хасан аль-Басри сказал: «Если в раю даже на мгновение явление Истины скроется с моих глаз, я буду горевать так, что все обитатели небес сжалятся надо мной».

«Красивые слова, – заметила Рабия. – Однако если в этой жизни человек не в состоянии взывать к Богу с каждым вдохом и потому предается горестному плачу и стенаниям – это признак того, что и в будущей жизни его состояние будет таким же. В противном случае этого не произойдет».