Текст книги "Женщины-суфии"

Однажды Рабию навестил ангел смерти. Она спросила у него, кто он.

«Я тот, кто лишает удовольствий, похищает детей, делает жен вдовами», – ответил он.

Рабия спросила: «Отчего ты говоришь лишь о дурных качествах? Почему бы тебе не сказать: „Я тот, кто соединяет друга с Другом“».

(Тафсир Ансари, том 1, с. 44)

Как-то Рабия сказала.

Неверность (куфр) имеет вкус разлуки (фарак), а вера (иман) – аромат единения (висаль). Этот аромат и этот вкус будут явлены в день завтрашний, в Последний День. Говорят, будто одним, собранным на том месте, наказанием будет разлука без единения, другие же обретут единение без конца.

Охваченные скорбью обездоленности восплачут:

 
Разлука с Ним
на сотни дней протягивает миг один.
От муки и страданий
ночь стала тысячей годин.
 

Те же, которые осенены Божественным единением, воскликнут:

 
Пришел Последний День,
завеса пала
перед покоем сокровенным Единенья,
и тогда
разлука с Другом
загрохотала барабаном
отделённости и смерти.
 

(Тафсир-и Ансари, том 2, с. 538)

Познавшие, чьи сердца просветлены, как-то увидели Рабию бегущей. В одной руке она держала горящую головёшку, в другой – бадью с водой. Её спросили: «О госпожа будущей жизни, куда ты направляешься и с какой целью?»

Рабия ответила: «Иду предать небеса огню и залить огонь геенны. Так Божьи странники могут преодолеть эти две завесы и ясно увидеть истинную цель. Тогда, утратив внешнее, раб может по-настоящему служить Господу. Ныне же не найти никого, кто служит Богу ради Него самого, не уповая на рай и не страшась геенны».

(Афлаки, Манакиб аль-арифин)

Как-то в присутствии Рабии Суфьян Саури воздел руки вверх и помолился: «Господи, ниспошли мне благополучие (саламат)».

Рабия залилась слезами.

– Отчего ты плачешь? – спросил он.

– Я оплакиваю тебя, – ответила Рабия.

– Но почему?

– Ты не понимаешь, что в этом мире благополучие растёт из отказа от него, а ты развращён им.

(Джами, Нафахат аль-унсунс; Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Суфьян Саури как-то спросил Рабию:

– Какое средство даёт рабу надежду приблизиться к Богу?

– Знание, что раб любит только Его, в этом мире и в будущем, – ответила Рабия.

(Джами, Нафахат аль-унс)

Рабия также говорила: «Не горести мои меня печалят, я сокрушаюсь об их нехватке».

(Джами, Нафахат аль-унс)

Передают, что однажды Рабия вырыла себе могилу прямо в доме и ежедневно, утром и вечером, стоя на ее краю, произносила: «Завтра ты будешь здесь».

А затем ревностно приступала к молитвам. Она следовала этому ритуалу сорок лет, до самой смерти.

(Ибн Карбалаи, Раузат аль-джинан, том 1, с. 192)

Саджаф ибн Манзур передает.

Я пришел к Рабие и застал ее простёртой в молитве. Ощутив мое присутствие, она подняла голову. Я заметил, что на том месте, где она покоилась, осталась целая лужа слёз. Я приветствовал ее, и она, повернувшись ко мне, сказала: «Сын мой, чего ты желаешь?»

Я ответил: «Всего лишь приветствовать тебя».

В ответ она заплакала и сказала: «Да скроет Бог то, что внутри тебя».

Затем какое-то время она молилась обо мне, а потом вернулась к своим обязательным молитвам.

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Одно из наиболее известных высказываний Рабии таково.

«Молю Бога простить меня за недостаток искренности в молении о прощении[31]31
  Отсылка к молитве, которая произносится несколько раз в день мусульманами и взыскует прощения. – Англ. ред.


[Закрыть]».

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Согласно Абу Мухаммаду Рувайму, «Рабия поняла истинный смысл таухида, когда сказала: «Прошу Божьего прощения за недостаток искренности в моих просьбах простить меня». Она имела в виду, что для достижения подлинной искренности в духовном тружении надлежит в молитве, произносимой вслух, просить у Бога прощения до тех пор, пока оно не станет реальностью. Ибо когда в тружении нет искренности, просьба о прощении греховна. В этом случае истинного покаяния не происходит, поскольку в действительности тружение совершается просто по привычке.

(Хуласа-йе шарх-и таарруф)

Как-то в людном месте один человек узнал проходящую мимо Рабию.

«Помолись за меня», – попросил он.

Рабия оперлась о стену и ответила: «Да простит тебя Бог, а кто я такая (чтобы посредничать в этом)? Повинуйся Богу и призывай Его. Он – тот, кто отвечает всем страждущим».

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Как-то в присутствии Рабии Суфьян Саури воскликнул:

– Сколь велика моя скорбь!

– Не лги, – молвила Рабия. – Лучше скажи: «Как мала моя скорбь!» Если бы ты по-настоящему скорбел, ты не был бы настолько удовлетворен своей жизнью.

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Этот же случай приводится у Кушайри (цит. соч.) с небольшими изменениями в ответе Рабии: «Если бы ты по-настоящему скорбел, ты не мог бы даже вздохнуть».

Говорят, что как-то Рабия увещевала Суфьяна Саури.

«Воистину, дни твои сочтены, ведь когда день минует, с ним уходит и часть твоей жизни. Точно так же скоро истечет и вся жизнь. Зная об этом, всегда стремись к свершению благих дел».

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Однажды, когда у Рабии находились Мисма ибн Асим и Раба аль-Кайси, один человек сделал ей подношение – сорок динаров.

«Примите эти деньги и потратьте на ваши нужды», – увещевал он ее.

Рабия зарыдала и, запрокинув голову к небесам, воскликнула: «Вам ведь ведомо, что и от Бога, владыки мира, стыжусь я требовать мирского, как же могу я принять это от того, кто не является его владыкой?»

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Абда Бинт Аби Шаваль, женщина благочестивая, находившаяся в услужении у Рабии, рассказывала о таком случае.

У Рабии было в обычае молиться всю ночь, и лишь перед рассветом она позволяла себе немного подремать – до первых проблесков зари. Затем она поднималась, и я слышала, как она произносила, исполненная богобоязненности: «О низкая душа, сколько же ты будешь спать? Время близко, когда ты погрузишься в такой сон, что лишь трубный глас Воскресения пробудит тебя».

Такому распорядку она следовала до конца своих дней.

Умирая, Рабия позвала Абду и наказала ей никому не сообщать о своей смерти. Она попросила, чтобы перед погребением ее завернули лишь в старое платье (джубба)[32]32
  Джубба – аналог власяницы, в которой спят или молятся ночью. – Англ. ред.


[Закрыть]. Абда ревностно выполнила ее просьбу и обрядила тело лишь в джубба, накинув сверху шерстяную накидку, которую Рабия обычно носила.

Через год после смерти Рабии Абда увидела ее во сне. Рабия была в зелёной шелковой мантии, вышитой золотом и серебром. Абде никогда не доводилось видеть никого прекраснее ее.

«Что же сталось со старым платьем и шерстяной накидкой, в которых мы похоронили тебя?» – спросила она.

Рабия ответила:

– Богом клянусь, те одежды были совлечены с меня, и я была облачена в эти, которые ты видишь, а мое прежнее одеяние было сложено, запечатано и перенесено наверх, на возвышенное место, с тем, чтобы воздаяние мое в День Воскресения было полным.

– Не это ли было причиной всех твоих духовных борений (муджахада) во время земной жизни? – спросила Абда.

Рабия ответила:

– Что всё это в сравнении с теми Щедротами Божьими, которые Он являет Своим друзьям?

– А что сталось с дочерью Абу Килаба?

– Гораздо выше моего то состояние, которого она достигла, – ответила Рабия. – Никогда мне не достигнуть ее.

– Как же так, – удивилась Абда, – ведь твое духовное состояние было выше, чем её?

Рабия ответила:

– Она не беспокоилась о том, как проводит свои дни и ночи.

– А Абу Малик Зайгам – что с ним сталось?

Рабия ответила: «Он совершает паломничество к Богу, Возвышенному, когда пожелает».

Абда спросила о Башире ибн Мансуре.

«Он счастлив, – ответила Рабия, – ибо Господь даровал ему более того, на что он когда-либо надеялся».

Наконец Абда попросила: «Прошу, наставь меня, чтобы могла я стать ближе к Господу».

Рабия посоветовала ей: «Полностью посвяти себя поминанию Господа, ибо только это способно будет приободрить тебя в могиле».

(Ибн Джаузи, Сифат ас-сафват)

Передают, что совершая паломничество в Мекку, Рабия заметила.

Вот Дом (Кааба), ставший кумиром на земле, в то время как Бог не входит в него и не оставляет его.

(Абд ар-Рауф Мунави, Табакат аль-аулия)

– Как ты понимаешь щедрость (сикха)? – спросила Рабия у Суфьяна Саури. Тот ответил:

– Для людей в этом мире щедрость состоит в том, чтобы отдать своё имущество. Для тех, кто в следующем мире, щедрость заключается в том, чтобы принести в жертву свою душу.

Рабия возразила, сказав, что он ошибается.

– А как ты понимаешь щедрость? – спросил Суфьян.

– Великодушие – это почтение. Щедрость в том, чтобы почитать Его единственно из любви к Нему, без ожиданий, а не ради какой-то награды или выгоды.

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Как-то Рабия случайно ударилась головой об острый камень в стене. Хотя у нее обильно текла кровь, она этого совершенно не заметила. Люди спросили: «Неужели тебе не больно?»

Рабия ответила: «В тот момент я была настолько поглощена исполнением воли Божьей, что не ощутила увиденного вами».

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Нечаянно услышав, как кто-то поет коранический стих: «Истинно в тот день обитатели небес займутся радостно», (55:3) Рабия заметила: «Бедные обитатели небес! Быть занятыми, вместе со своими супругами, каким-то делом!..»

Ибн Араби критикует это высказывание Рабии, говоря.

«Она не поняла. Это она – „бедная“. Ибо то, что занимает обитателей небес, – это единственно Бог».

Далее Ибн Араби пишет.

«Это (высказывание) отсылает к скрытой хитрости (макр) Бога в отношении познавших (арифан), которая побуждает их выискивать недостатки и высказывать замечания о других святых, которые свободны от подобных нападок».

Несмотря на это, Ибн Араби очень высоко ставит Рабию, утверждая, что она имеет тот же духовный уровень, что и Абдул-Кадир Гилани, и что существует две различных группы странников к Богу, чьи намерения дозволены.

Устремления одних направлены к Пророку как пробуждающему и наставляющему на путь Истины. Несмотря на это знание, они упускают практическое применение этого принципа, чем создают дистанцию между собой и Богом. Не видя никаких созданий у себя под ногами, они широкими шагами идут по Пути, превосходя других добродетелями, ведь они изгнали из сердца своего всё, кроме Бога, и стали едины с Истиной.

Ибн Араби добавляет:

«К первой группе относятся шейх Абдул-Кадир, Абу Масуд ибн Шибли и Рабия аль-Адавийя, а также их последователи. Вторая группа верует в то, что нет иного пути к Богу, кроме как через Пророка. Они ничего не предпринимают, пока не увидят перед собою следы, оставленные Пророком».

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Стая саранчи как-то опустилась на только что возделанный сад Рабии. Она помолилась: «О Боже, Ты обещал мне пропитание на каждый день; ниспошли его, как Ты сам решишь, Своим друзьям или недругам».

В тот же миг саранча поднялась в воздух, не оставив никаких следов своего пребывания.

(Мунави, Табакат аль-аулия)

– Даже если бы весь мир принадлежал одному человеку, – как-то заметила Рабия, – тот не разбога тел бы.

– Но почему? – спросили у нее.

– Мирское ведь преходяще.

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Рабия аль-Адавийя сказала: «Все люди страшатся Дня Страшного Суда, я же жажду его».

Ее спросили, почему она жаждет его. Она ответила:

«Потому что Бог наконец обратится ко мне: „О, слуга Моя!“»

(Мухаммад ибн Усман, Фирдаус аль-муршидийа, с. 212)

Мухаммад ибн Сулейман Хашими, эмир Багдада, чьи владения приносили ему ежедневный доход в 8 000 дирхемов, как-то обратился к почтенным людям Басры с просьбой подыскать ему достойную жену. В качестве возможной партии ему указали на Рабию. В ответ на его предложение Рабия написала эмиру:

Точно так же, как воздержание (зухд) приводит к телесному комфорту, внимание к мирскому неизбежно приводит к беспокойству и горестям. Отложите же ваше чрезмерное благосостояние, посвятите нынешние богатства следующей жизни. Сами распоряжайтесь своей душой сейчас, не давайте людям распоряжаться вашим богатством и разделять его впоследствии. Удерживайтесь от жизни, и пусть смерть прервет ваше воздержание. Что же касается меня, то даже если бы Господь дал мне столько же, сколько он дал вам и даже более того, для меня было бы невозможно обратить внимание на кого-либо ещё, помимо Него, – даже и на мгновение.

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Рабию спросили: «Все эти акты ревностного служения – ради чего всё это?»

Она ответила: «Не ради награды за добрые дела, но для того только, чтобы в Последний День Пророк Мухаммад мог сказать другим пророкам: „Взгляните на эту женщину из моей общины, каково было ее тружение“».

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Малик ибн Динар рассказывает, как он посетил Рабию и застал ее укоряющей себя: «О Боже, сколь много здесь страстей, чья прелесть преходяща и оставляет после себя лишь дурные последствия. О Господи, неужели и Твое воздаяние будет столь же зловещим? Нет ли у Тебя иной кары, кроме огня?»

(Мунави, Табакат аль-аулия)

Суфьян Саури как-то обратился к Рабие, сказав: «За каждым договором есть конкретные обязательства, и за каждой верой стоит вещественная реальность. Какова реальность твоей веры?»

Рабия ответила: «Не страх перед огнем геенны, не надежда на награду в небесах питает мою любовь и поклонение Ему. Если бы это было так, плохой была бы я слугой, трудясь из страха наказания или надеясь на милость. Напротив, мое стремление к Нему и любовь – единственное основание моего ревностного служения Ему».

(Зубайди, Иттихаф аль-садат ас-муттакин)

Рабия сказала: «Любящая Бога плачет и рыдает, пока не обретет отдохновения в объятиях Возлюбленного».

(Шихаб аль-Дин Умар Сухраварди, Аварифо'л-ма'ариф, с. 507)

Как-то Рабия увидела Рабаха аль-Кайси – тот нес ребенка своей родственницы. Она спросила его, любит ли он ребенка.

– Да, – подтвердил тот. Рабия заметила:

– Никогда не могла я себе представить, что в твоем сердце есть место для любви к кому-то, кроме Бога.

Услышав это, Рабах аль-Кайси лишился чувств. Придя в себя, он сказал: «Господь Всемогущий прививает любовь к детям сердцам слуг Его».

(Абу Нуайм Исфахани, Хилайат аль-аулия)

– Долги ли для тебя ночи и дни? – спросила Рабия Рабаха аль-Кайси.

– С чего бы это им быть долгими? – сказал тот.

– От твоего жаждания узреть Бога.

Услышав это, Рабах аль-Кайси промолчал.

«А я бы ответила „да“», – воскликнула Рабия.

(Хилайат аль-аулия)

Согласно Абу Али Факиху, Рабию как-то спросили: «Как достигла ты того, чего достигла?»

Святая ответила: «Тем, что я часто молилась: „Ищу убежища в Тебе, о Боже, от всего, что отвлекает меня от Тебя, и от всего, что препятствует мне достигнуть Тебя“».

(Мунаввар, Асрар ат-таухид)

Хаммад рассказывал о том, как он с Саламом ибн Абу Мути как-то посетил Рабию.

Салам заговорил о мирском. Рабия заметила: «Следует упоминать только то, что существует, а не то, что ничего из себя не представляет».

(Шамс ад-Дин Захаби, Саир алам ан-нубала')

Согласно Абдул-Вахид Зайду, Рабия вместе с ним часто посещала собрания верующих у Самит Аджлана.

Слава о ее религиозной ревностности побудила Абдул-Вахида подумать о том, чтобы предложить ей руку и сердце.

Я рассказал о своем намерении Самит Аджлану, – говорит Абдул-Вахид, – и тот сказал, что попытается передать мое предложение Рабие. Я оставил Самита и отправился к ней. Когда я нашел ее, она жевала корку сухого хлеба.

«Рабия, – укорил я её, – ты питаешься хлебными корками?!»

Обратив свое лицо ко мне, она спросила: «Какую страсть, о мужчина, ты разглядел во мне, что она побудила тебя возжелать меня?»

Это поразило меня – я был уверен, что никто не мог сообщить ей о моих намерениях. Она же подняла голову к небесам и взмолилась: «О Господи, ниспошли нам кувшин светлого меда к нашей трапезе».

И вот откуда ни возьмись возник кувшин, подобного которому я не видывал.

«О Абдул-Вахид, – вскричала Рабия, – если ты хочешь отведать меда, которого не собирали пчелы и которого не касалось никакое создание, протяни свою руку и вкуси».

Меня охватил благоговейный трепет, и как я ни старался, не смог протянуть руку. Тогда Рабия повелела, чтобы мы встали. Мы оба поднялись и удалились.

(Мунтахаб раунак аль-маджалис)

Люди пришли к хозяину Рабии и сказали: «Как же это ты содержишь такую рабыню в жалкой развалине?»

В ответ на их попреки хозяин сказал Рабие, что предоставляет в ее распоряжение дом, в котором она сможет без помех отправлять свои молитвы.

Рабия уступила и переселилась.

Однако спустя несколько дней она начала ощущать стесненность и тяжесть на сердце – от добротной обстановки и от того, что ей приходилось запирать дверь, выходя из дома.

«Если бы Бог обратился ко мне, – подумала она, – Он бы сказал: „О преданная Мне, без дома твое сердце было занято поклонением Нам, теперь же, обладая домом и обстановкой, ты отделилась сердцем своим от Нас“. Что же я отвечу на это?»

Обдумав все это, она вернула ключи своему хозяину и возвратилась в свое прежнее жилище среди руин.

(Мунтахаб раунак аль-маджалис)

Как-то недомогание заставило Рабию пропустить обычное ночное чтение Корана. Выздоровев, Рабия пренебрегла возобновлением этих чтений. Вскоре после этого ей приснился такой сон:

Я увидела себя среди зеленого парка, красота которого превышала всё мыслимое. Здесь была дева. Я сказала ей:

– Как здесь хорошо!

Она ответила:

– Хочешь ли увидеть место, где еще краше?

– Да, – сказала я. Она взяла меня за руку и проводила к дворцу, подобного которому никогда никто не видел. Дева постучала в дверь. Когда она открылась, оттуда просиял свет, и мы вошли. Лишь Бог Всемогущий ведает о девах, которых я увидела там. В руке у каждой был поднос, наполненный светом. Моя спутница спросила у дев, куда они направляются.

– Мы ищем одну женщину – она утонула в море как мученица. Даже ночами она не спала, и мы идем умастить ее благовониями.

– Тогда умастите и эту женщину, – сказала моя спутница.

– Прежде толика этих душистых благовоний была дарована ей, она же отклонилась от них, – ответили ей девы.

Тогда моя спутница отняла свою руку от моей и, прежде чем исчезнуть, сказала:

 
«Твои молитвы – свет твой.
Твое ревностное поклонение – сила.
Твой сон – самый лютый враг твоих молитв.
Твоя жизнь – возможность.
Если ты пренебрегаешь ею и не реализуешь ее,
Ты перейдешь всего лишь во прах».
 

Согласно Умару ибн Усману, после этого сновидения Рабия больше никогда не спала по ночам.

(Мунтакиб раунак аль-маджалис)

Всё больше людей почитали Рабию как святую.

Как-то ночью собрались трое или четверо человек и начали между собой насмехаться над Рабией и высмеивать ее.

«Такие женщины выставляют себя напоказ, чтобы привлечь к себе внимание. Давайте-ка завтра отправимся к ней и испытаем ее».

Ранним утром, переодетые в нарядные одежды странников, они подошли к дому Рабии и испросили позволения войти.

Служанка приветствовала их и сказала, что Рабия занята утренней молитвой, попросив подождать около часа. Они рассказали ей, что они паломники, идут от горы Ливанской и хотели бы увидеть Рабию. Служанка в ответ на их речи воскликнула: «О преданные, я пролила столько слез, сочувствуя своей госпоже, что зрение мое ослабло. Может быть, вы все подуете на мои глаза, чтобы милостью вашего дыхания ко мне вернулась острота зрения?»

Обманщикам ничего не оставалось, как подуть в ее глаза, якобы передавая благословение. Однако волею Всемогущего служанка Рабии тотчас исцелилась, и ее зрение восстановилось.

Воспрянув духом оттого, что она прозрела, служанка вошла в дом и сказала: «Прибыли гости от горы Ливанской. Благословение их дыхания восстановило мое ослабевшее зрение».

Пришедшим, однако, был очевиден промысел Божий в том, что произошло, и они сказали друг другу: «Мы явились сюда с обманом. Один лишь Господь Возвышенный способен на такую искусную работу. Представьте себе, каким могло быть наше состояние, если бы мы пришли сюда искренне!»

И они раскаялись, пожертвовали свое богатство бедным и вошли в число святых.

(Мунтахаб раунак аль-маджалис)

Услышав, что Рабия больна, – рассказывает Абу Бакр Муфассир, – я с друзьями отправился навестить ее. Когда мы пришли, я осведомился о ее здоровье.

«Смерть – мост между друзьями, – сказала она нам. – Близится время, когда я перейду этот мост, и друг встретится с Другом».

(Мунтахаб раунак аль-маджалис)

У Рабии было платье (муракка), которое она надевала, когда молилась. Существует много историй о чудодейственной благодати этого платья. Рассказывают, например, что Хаджадж (Омейяд, известный своей жестокостью) поставил эмиром Багдада бесчестного человека. Люди приходили к Рабие, жалуясь на его произвол, и просили ее помолиться о защите от его притеснений.

«Если я вознесу малейшее моление об этом, он тотчас погибнет, – заметила Рабия. – Вместо этого я предостерегу его. Возможно, он раскается и вернется к покорности».

Рабия вручила свое платье одной из своих учениц и сказала: «Отдай это платье эмиру и скажи, что Рабия приветствует его. Передай ему, что это платье многим обязано мне за служения Господу, которые я совершала в нём. И однако, отходя в мир иной, я оставлю его, ибо сама я очень слаба, а лошадей не имею. Мне говорили, что у тебя много лошадей. Возложи это платье на одну из них и верни его мне на той стороне моста над геенной».

Получив от ученицы Рабии это послание, эмир прижал платье к себе и зарылся в него лицом, восклицая: «О Рабия, ты пробудила меня ударом бича!»

Затем он покаялся, вернул своим подданным незаконно отнятое у них имущество и примкнул к благочестивым.

(Мунтахаб раунак аль-маджалис)