Книга: Спящий во тьме - Джеффри Барлоу

- А может быть, ты все таки меня послушаешь? 8 предположений - и ни разу не угадал. 0 попаданий, ноль - понимаешь? А все потому, то не дослушал - я ж не сказала, что он родился или жил в викторианской Англии!

- А вот это уже нечестно... Ладно, вещай, что ты там хотела рассказать?

- Вещаю )) Мне тут очередное задание в ДП прилетело, выбор был между дамой, которая творила на рубеже XIX и XX веков, и современным автором, у которого книг немного, но зато они вроде как в жанре фэнтези.

- Дай ка угадаю! Неужели ты пересилила себя и добровольно взялась читать творчество исторической дамы?

- Ха-ха, очень смешная шутка... Нет конечно, я выбрала фэнтези - и не угадала...

- Да ты что?!!

- Ну ладно, хватит, я вижу что ты не в духе. Может все же потерпишь меня пару минут? Просто мне правда хочется рассказать. Хочешь, я тебе чаю пока налью? И сэндвичи сделаю, с огурцом, с маслом или с курицей? Или хочешь бисквитов? Представь, что у нас файв-о-клок, что дворецкий принес тебе поднос с едой по первому звонку колокольчика: "Вкусняшки, сэээр!" И вот мы сидим такие, пьем чай перед камином, дымим трубками (ну, как будто бы), за окном уже стемнело и горничная зажгла свечи, на стойбище пасутся мастодонты, а в кустах мелькает саблезубый кот... Что? Что случилось? По спине похлопать?

- Ты издеваешься?!! Какие мастодонты? Какие саблезубые коты в викторианской Англии?!

- Ой, ну я же сразу сказала - "в стиле", а потом добавила, что автор пишет "вроде как в жанре фэнтези".

- А потом ты еще сказала, что не угадала!

- Да, но только потому, что назвать роман Джеффри Барлоу фэнтези в чистом виде нельзя. Это чу́дное попурри из жанров, произведений и героев. Ты помнишь, в нашем детстве была группа "Доктор Ватсон", они пели старые песни кусочками, народу нравилось. Вот и у Барлоу примерно так, что-то оттуда, что-то отсюда, но это не плагиат, а такое уважительное подражание, которое, тем не менее, не умаляет его собственного таланта.

- "Доктор Ватсон"? Серьезно?

- Я просто не помню больше никого, кто бы пел попурри, а их помню. Но это неважно, это я просто к слову вспомнила. Блин, ты меня снова сбил... Короче, я конечно мало читала викторианских авторов, поэтому не могу провести множество аналогий, но даже я с первых же страниц узнала диккенсовского Эбенизера Скруджа - он великолепен! Несколько (электронных) страниц о том, как и кому Иосия Таск ставит подножки )) Это помимо долгих рассуждений о добросовестности сего господина, который добросовестно взимает долги.

Или вот профессор метафизики Тайтус Тиггз, у которого есть друг - доктор Дэмп и помощник - мистер Киббл. Ничего не могу с собой поделать, но в силу ограниченности своего читательского опыта я вижу в профессоре Тиггзе симбиоз Шерлока Холмса и его создателя Артура Конан Дойля, который кстати всерьез увлекался спиритизмом. А Дэмп и Киббл в моем представлении - это некий результат анализа доктора Ватсона (а! так вот почему я вспомнила об этой группе!)

Но заимствование каких-то героев или их описаний меня совершенно не смущает. Меня в этом романе покорили именно описания! Да-да, те самые, долгие и для кого-то мучительные! Я в восторге от туманов и пламени; от того, как мистер Скрибблер пыталс поймать муху, и от того, как пожарники (а не пожарные) монтируют оборудование. Все эти описания - вот прямо моё!

- Что я слышу? Тебе в ДП попалась книга, которая вызвала восторг?

- Нууу, не совсем уж. Мне пришлось записывать имена - они мне никак не запоминались. А вообще да, я почти в восторге )) И кстати, не в первый раз - помнишь Агату Кристи?

- Да-да, помню. Так что, ты продолжаешь гулять?

- Определенно! ))

З.Ы. Когда-нибудь, когда я перестану играть в ДП, я прочитаю «Принцессу и гоблинов» Макдональда и «Посмертные записки Пиквикского клуба» Диккенса хотя бы потому, что эти книги есть моей домашней библиотеке. А пока остается только надеться, что они появятся в каком-нибудь туре...

- Сдается мне, что если в нашем доме кто и злоупотребляет чтением, так это ты. В конце концов, всем известно, что в чрезмерном количестве книги парализуют ум, приковывают внимание к таким занудным, никому не нужным предметам, как существительные, глаголы и инфинитивы, и причастия прошедшего времени, и неопределенные артикли, – и к людям, которые никогда не существовали, и к событиям, которых не было и быть не могло! Все это, при отсутствии повседневного светского общения, загружает мозг чужеродными понятиями, так что человек полностью утрачивает способность мыслить самостоятельно. – Я предпочитаю видеть в книгах старых друзей, тех, что никогда не умрут и не изменятся. Они тебя не бросят, держатся с тобой на равных и всегда обращают к тебе привычное, честное лицо.

Однако, сперва история рассыпается мозаикой в руках читателя, словно он вдруг стал неловким инкрустатором. Чрезмерно подробный текст полнится описаниями и мелочами, в которых впору разбираться словно доморощенному деревенскому детективу - с листочками бумаги и нитками между ними. Едва только познакомишься с одним героем - как действие перепрыгивает к совершенно другой сцене, другому месту и персонажам. Немного тяжело разобраться в море этих характеристик, особенно когда они в чем-то пересекаются, а автор дальше по тексту уже не утруждает себя упоминанием имени персонажа, а говорит о нем только эпитетами. Но вскоре привыкаешь, и уже не путаешь "жирного прохвоста" с "долговязым прохвостом", а "молодого джентльмена в бутылочно-зеленом сюртуке" с "джентльменом академического вида". Особенно прекрасны описания женщин, которым в романе уделено достойное место: тут и "почтенная дама", постоянно "поправляющая очки", и дама, впечатляющая "земляничным отливом волос", и "миниатюрная девушка в синем платье", и прелестная "поденщица", и многие, многие другие - и у каждой из них свой, тщательно прописанный характер, и свои устремления, которые делают ее не просто "украшением" романа, а важной частью действия. Завораживает и описание места действия - мы знакомимся с самыми разнообразными уголками Солтхеда, портового города, сохранившегося в произошедшей века назад катастрофе: от кабаки самого разного пошиба - от низкосортных до вполне пристойных, до дома уважаемых граждан, от адвокатских контор, до просторных усадеб - всему уделено равное внимание. А подробности и крохотные, но верно подмеченные детали, позволяют полностью погрузиться в великолепный и живой мир книги.

Все дальше и дальше шли эти трое – мимо витрин рыбных лавок, и изготовителей навигационных инструментов, и торговцев судовыми припасами, и торгующих оптом аптекарей и фармацевтов, мимо трактиров и специализирующихся на устрицах закусочных, мимо чайных и пивных, мимо ломбардов, обшарпанных пансионов, моряцких таверн и товарных складов. Повсюду толпились обитатели побережья: лоцманы и шкиперы, рядовые матросы с торговых судов и моряки, дожидающиеся на берегу очередного рейса на половинном жалованье; корабельщики и мастера, изготовляющие паруса; барочники и лодочники; разносчики рыбы с причудливыми головными уборами; тряпичники, носильщики и поденщики; торговец горячей сдобой вовсю трезвонил в колокольчик… Все они толкались по обе стороны грязной улицы, а над самой улицей стоял неумолчный гул: щелкали хлысты, звякала упряжь, громыхали и хлюпали кареты и кебы, поскрипывали телеги и грузовые фургоны, то и дело с грохотом проезжал омнибус.

Блуждающий по закоулкам Солтхеда сюжет начинает складываться постепенно: сперва сложно связать между собой сцены. Абсурдный призрак моряка, встретившийся одному из героев; зловредный ростовщик, упивающийся ненавистью; старушка, берегущая медальон с портретом своей юности; молчаливый клерк в конторе поверенного... Все они кажутся разобщенными, но на поверку оказываются звеньями одной цепи. Не допуская ни одной лишней детали, автор так перенасыщает книгу подробностями, что читатель неминуемо оказывается запутан в паутине словес; лишь для того, чтобы в следующих частях романа припоминать, усмехаясь, что в предыдущих слоях "шкатулочки" он уже видел намеки на дальнейшее развитие истории. Отличием готического романа, которое делает его намного более стоящим по сравнению с выросшей из этого жанра низкопробной литературой ужасов, является мораль - обязательно содержащееся в тексте нравоучение. "Сделай что-нибудь примечательное со своей жизнью!" - вот ключевая мысль, которая белой нитью проходит по канве произведения. Призраки, казалось бы, несущие зло и ужас жителям города, на поверку пытаются донести до героев одну эту идею, добиваясь изменения в судьбах героя. А второй постулат, с которым носятся наиболее подкованные в мистическом плане участники событий - фатализм и неизбывность предрешенной судьбы - оказывается попранным, когда действия героев, готовых к изменению, завершают погружение города в чудодейственный пласт. С финалом подступает пора столь же свойственного готическому роману эпилога, когда дальнейшая судьба героев, описанная скупыми мазками, оказывается заслуженным воздаянием по делам их. И напоследок надо упомянуть о еще одном факте, подчеркивающем стиль романа, столь ошибочно причисляемого к фентази. Буквально следуя традиции, идущей со времен «Замка Отранто» Горация Уолпола , ставшего основоположником готической литературы, автор обрамляет историю свидетельствами очевидца, от чьих слов, как бы, пишется роман, и таким образом словно придает реальности событиям (впрочем, делая скидку на фантазию и плохую память рассказчика). Очень рекомендую к прочтению эту книгу всем тем, кто, как и я, увлечен мистической литературой XIX-го века и готов познакомиться с современным продолжателем традиции.

…я начинаю стягивать воедино разрозненные нити моей истории.

звучит только на четырехсотой странице восьмисот страничного электронного издания, и только после этого происходящее начинает действительно вырисовываться в относительно целостную картинку, и замысел проясняется. Вот именно тогда, на середине книги и началось самое интересное: и понимание пришло, и интрига заиграла, и динамика прорезалась, и читалось уже так, что не оторваться. Конечно, тут тоже не все показалось идеальным, но на фоне действительно увлекательных событий встретившиеся недостатки критичными совсем не выглядели, и их вполне можно списать на субъективизм. Например, якобы детективная составляющая показалась не слишком удачной. И дело даже не в том, что в аннотации чушь написана, просто по большому счету никакого расследования вообще не происходит. Да, к профессору Тиггзу обратились за помощью, но сказать, что он прямо начал проводить какие-то следственные мероприятия, нельзя. В основном он наблюдает за происходящим, предлагает версии возможного объяснения, но дело сдвигается с мертвой точки только когда со стороны к нему поступают дополнительные подробности, и он с группой поддержки выезжает, чтобы, так сказать, посмотреть на месте. И опять-таки, при огромном массиве информации, полученной в этой поездке, ни о какой дедукции или индукции речь не идет. Просто в нужный момент появляется некая личность, которая предоставляет интересующимся весь расклад событий (немного покривив душой, но природа происходящего стала ясна). И опять с полученной информацией наши герои особо ничего не сделали, если не считать пары бесплодных визитов. Короче, и профессор, и его друзья не столько ведут расследование, сколько следуют за обстоятельствами, и это, конечно, сильно снизило градус интриги. Но если говорить в целом, история получилась достаточно увлекательная и нестандартная. Конечно, она долго раскачивается, и не всегда внятно раскрывается, но сам мир, который рисует автор, его атмосфера, образность с лихвой окупают огрехи замысла. Поэтому возможность продолжить знакомство с этим осколком цивилизации не может не радовать. Хотя, конечно, жаль, что из довольно большого цикла у нас перевели всего два романа.