Книга: Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии - Джеффри Кейн

Кейн опирается не только на известные факты и источники в медиа, во время подготовки книги он провел множество интервью с уйгурами, которым удалось покинуть территорию Китая и теперь они живут за границей, но не в безопасности, поскольку Китай активно работает в поле взаимодействия с другими государствами по части выдачи уйгурских мигрантов родине. Кейн не сосредотачивается только на технологическом аспекте интернет-блокировки и системе контроля через видеокамеры. Для него это - лишь один из компонентов общего проекта создания полностью подконтрольного сообщества в отдельно взятом регионе. В самом Синьцзяне это называется Ситуацией, а я бы назвала Государством Тотального Надзора.

“Государство строго режима” - это антиутопия, которая воплотилась в реальность. Это рассказ о людях, которые живут по постоянно меняющимся правилам, не зная, в каких правах они могут быть ограничены уже через пять минут - не смогут купить столовый нож в магазине или залить бензина на заправке, потому что их социальный рейтинг внезапно понизился из-за какой-нибудь мелочи, показавшейся подозрительной надзирателям в лице контролирующих чиновников.

“Домохозяйства в Синьцзяне были разбиты на блоки по десять домов, их жители должны были следить друг за другом, за приходящими и уходящими гостями, а также за повседневными занятиями друзей и членов семьи. Этот порядок основывался на системе баоцзя, принятой в феодальном Китае, когда ответственность за соблюдение законов и сбор налогов возлагалась на сами жилые сообщества (...) Закончив свой ежедневный опрос, госпожа Гер записывала ответы и передавала их властям. Через несколько недель, в начале июля 2016 года, она стала сканировать QR-код, содержащий личную информацию о семье, который разместили на внешней стороне входной двери: это служило подтверждением, что она проверила дом и не выявила никаких проблем. Затем госпожа Гер переходила к соседней двери и далее, пока не проверяла все десять семей и не отчитывалась об этом местным властям. С 2014 по 2018 год правительство направило в Синьцзян 200 тысяч партийных работников, таких как госпожа Гер, чтобы следить за населением и распространять политическую пропаганду. «Это была действительно эффективная система надзора за жителями, – говорила Майсем. – Соглядатаем был каждый. Если вы заметили что-то необычное и не доложили об этом госпоже Гер, а ваш сосед это сделал, правительство сочтет вас неблагонадежным. К вам начнут относиться с подозрением».

Это история о том, как люди начали нести ответственность за преступления, которых даже не успели совершить, но система предиктивного полицейского контроля, основанная на обработке массивов больших данных, решила, что они - опасны. Это история о том, как человека могут не только заставить повесить камеру в гостиной и спальне собственного дома, но даже забрать из этого дома на неограниченное время в Центр перевоспитания, где он будет целыми днями писать в тетради фразу “Спасибо Партии и Стране за то, что борются с болезнью, поразившей мое сознание”. А вместо него, тем временем, в его семью внедрят государственного чиновника, который будет лично оценивать царящее настроение и подавать личный пример того, какими добродетельными и благожелательными следует быть. И самое страшное - это история о том, что изменения, приводящие к таким сокрушительным и жутким результатам, начинаются практически незаметно и на первых порах даже активно поддерживаются теми, кому в будущем предстоит стать их главными жертвами. Потому что кто же будет спорить с тем, что нужно обеспечивать безопасность и бороться с террористами?

Отдельное место в книге уделяется роли, которую сыграли в построении государства тотального контроля мировые ИТ- корпорации, которые с поразительной наивностью закрывали глаза на то, сколь очевидно используются переданные ими технологии и потом страшно “удивились” тому, что Китай (ого!) противоречит принципам демократии. Но деньги уже заработаны, а рынок в Китае очень солидный, чтобы зайти на него, можно было на многое закрыть глаза.

Впрочем, технологиями это не ограничилось. Оказывается, бесплатный труд тысяч уйгуров, отправленных в производственные центры в рамках программы “перевоспитания и очищения сознания” не гнушаются использовать всемирно известные бренды.

Еще одной американской компанией - бенефициаром Ситуации была Apple. В ее производственной цепи обнаружились как минимум три фабрики, на которых работали уйгуры, принудительно перемещенные из лагерей. ASPI установил, что в период с 28 апреля по 1 мая 2017 года семьсот уйгуров были перемещены в город Наньчан для работы на заводе компании OFilm, которая производила камеры для iPhone8 и iPhone X. В декабре того же года генеральный директор Apple Тим Кук лично посетил другой завод OFilm. Согласно пресс-релизу Apple, во время своего визита Кук похвалил за “гуманное отношение к сотрудникам”. Кроме того, он заявил, что, судя по всему, работники “имеют возможность расти в профессиональном плане и жить счастливо”. В сентябре 2019 года производственные партнеры Apple увеличили использование принудительного труда уйгуров.

Собственно, именно поэтому я полагаю, что произошедшее в Китае, может произойти где угодно.

Самое страшное, что после книги не получается просто взять и выдохнуть, словно это только в Китае, а у нас такого не будет. А куда мы сами движемся, шаг за шагом, когда с лёгкостью отдаём свои данные, сканируем лица, подключаем умные камеры?

К сожалению, реальность бывает страшнее любой фантазии, и за каждой новой удобной функцией скрывается тот самый контроль, от которого уже не так просто спрятаться. В общем, я точно осталась под впечатлением, рекомендую

С точки зрения режима, уйгуры не могут быть одним с китайцами народом. И поэтому должны быть уничтожены в культурном и лингвистическом отношении. Именно это привело к ситуации, когда сепаратизм и терроризм стали казаться привлекательным вариантом для уйгурского населения.

Кейн внимательно изучает технологические прорывы, которые сделали возможным создание тотальной системы слежения. Интересна роль частных компаний, особенно приложения WeChat. Это самая популярная социальная сеть Китая. В настоящее время у неё более миллиарда пользователей. С помощью сервиса люди могут обмениваться текстами и фотографиями, расплачиваться в магазине, заказывать покупки и такси или даже назначать свидание. Функционал WeChat закрывает практически все задачи, которые нужны в жизни. Всё это — в телефоне. Всю информацию, которую пользователи WeChat дают приложению, легко собирать. И её можно отслеживать. Без данных, собранных WeChat, создание системы слежения было бы невозможно.

Конечным результатом стала интегрированная платформа общего доступа. Она, по сути, основана на предсказании, то есть на упреждающих арестах. Алгоритм системы просеивает массовые данные и предсказывает, какие типы людей совершат преступления в будущем, побуждая полицию либо проводить дальнейшие расследования, либо брать человека под стражу. Человек попадает в систему, если у него есть родственники, проживающие за границей, он занимается какой-либо религиозной деятельностью или если меняет своё поведение. Очень незначительные «проступки» могут приговорить человека к заключению в концентрационный лагерь. А отправка в лагерь подвергает риску родственников.

Кейн утверждает, что с 2014 года режим распространил жёсткую авторитарную власть на всё население уйгуров, не проводя больше различия между террористом и обычным гражданином. Сами лагеря также функционируют вне системы уголовного правосудия Китая. В результате более миллиона человек, помещённых в лагеря, не получили официальных обвинений.

Что поражает в китайской ситуации, так это скорость, с которой была создана система наблюдения. Кто бы мог подумать ещё несколько лет назад, что в современную эпоху допустима реальность, в которой искусственный интеллект может приговорить человека к преступлению ещё до того, как преступление совершилось? Вполне вероятно, что такие технологии наблюдения, как в Синьцзяне, в итоге распространятся и на другие части мира. И этому способствует тот факт, что роль искусственного интеллекта в обществе часто плохо понимается и, следовательно, плохо регулируется. Ситуация в Синьцзяне во многих отношениях — это тревожный сигнал для остального мира.