Текст книги "Пустота"

– Точно, – сокрушенно ответила Эллен. – Любой, достаточно проживший в нашем мире, о чем-то да сожалеет, как бы он ни старался делать все правильно.

«Любой, достаточно проживший в нашем мире…». Реплика Эллен эхом отозвалась в моей голове. Я знала того, кто по природе своей не способен причинить другим боль. Того, кто действительно невинен. Того, кто провел в нашем мире всего несколько месяцев.

– Звони Ривке. Пусть Эммет поскорей возвращается в Саванну.

Глава 8

– Твои бабушка и дедушка не были официально женаты. Подумаешь. Такой расклад вообще ничего не меняет, – заявил Питер, прижав меня к груди.

Вряд ли, подумала я. Да и Айрис бы с ним не согласилась. Моя тетя гордилась семейной историей и своим ведьмовским родом. Да и меня почти подкосило поведение деда. Он оказался моральным слабаком и бросил свою первую семью на произвол судьбы.

Но я решила не спорить с мужем. Питер хотел, чтобы мне было лучше, и мне было так приятно лежать с ним в постели. Прижавшись щекой к его груди, я вдохнула его запах. Однако я до сих пор раздумывала о словах Мэйзи насчет Питера. Как ни крути, а он действительно использовал магию, чтобы меня приворожить. Я давным-давно узнала, что он встречался с Хило, чтобы та сделала заклинание. Но я сама пошла к Хило, чтобы попросить о любовных чарах, которые должны были разжечь во мне страсть к Питеру. Получается, что Питер просто-напросто меня опередил. Правда, интерпретация Мэйзи выставляла действия Питера в ином свете. Еще одна сумеречная зона, огромная и пугающая, в которой мне предстоит найти свою тропинку. Когда-нибудь, возможно скоро, я и Питер поговорим об этом, но не сегодня. И я спрятала назойливые мысли в долгий ящик.

– Эта другая семья твоего деда, – вывел меня из размышлений Питер. – Где они теперь?

– По крайней мере, одна из них здесь, в Саванне. Это Джессамина. А про остальных я не знаю. В смысле, я уже не представляю, сколько теперь у меня родственников появилось.

Я замолчала, и у меня защемило сердце.

– А считают ли они нас родственниками? – пробормотала я.

– Ох, милая! Дураки они будут, если не признают вас, Тейлоров, родней, – прошептал Питер, ткнувшись носом в мои волосы.

– Будь я на их месте… – возразила я.

– Будь ты на их месте, ты бы уже думала, как с ними воссоединиться. Или это не будет «воссоединением», пока вы не соберетесь на семейный ужин?

Питер усмехнулся, но его шутливый тон мне не помог.

– Как, наверное, им было больно, когда их бросили.

– Ага, согласен, но ведь не ты это сделала. Не бери на себя все подряд.

– Думаю, вину на себя взяла Айрис.

– Да, это ее выбило из седла.

Широкая ладонь Питера скользнула по моей груди и спустилась к животу.

– Да, узнав об обмане и предательстве отца, она как будто себя потеряла. Но я могу ее понять, – добавил Питер…

Я одеревенела, а к горлу подкатил комок.

– О чем ты? – спросила я.

Питер вздохнул.

– Я часто думаю, как мне с тобой об одной штуке поговорить.

Щекой я почувствовала, как его сердце забилось сильнее. Он явно нервничал.

– Ты можешь говорить со мной обо всем.

Питер поцеловал меня в макушку.

– Верно. Пожалуй, не надо было болтать, по крайней мере сегодня. У тебя забот полон рот.

Я ощутила укол вины. Я ни слова не сказала о судьбе моей бабушки, а еще молчала по поводу того, что Эммет возвращается в Саванну. Тема была весьма щекотливая и для меня, и для Питера… Упершись рукой в его твердое, как камень, плечо, я отодвинулась и посмотрела мужу в глаза.

– Я тебя слушаю.

Питер прижал меня к себе.

– Прежде, чем родится ребенок, нам надо поговорить с моими родителями, насчет того, кто я такой…

Я оцепенела. Неужели он догадался о своем происхождении? Может, я ненароком проговорилась? Или что-то сделала? От паники я едва не сорвалась, чтобы задать все эти вопросы прямо сейчас.

– В том смысле, что… погляди на них, – пылко продолжал Питер. – И сравни моих родителей со мной. Папа ростом – метр семьдесят. И он, и мама – из черноволосых ирландцев.

Я расслабилась. Действительно, лишь исключительно чудесное сочетание рецессивных генов Клер и Колина могло бы породить моего рыжеволосого великана.

– Конечно, может, это и ерунда, – произнес Питер, тихонько меня покачивая. – Но я смотрел семейные фотографии, по обеим линиям. Я ни на кого из них не похож.

– Ты решил, что тебе усыновили? – расхрабрилась я.

– Я мог так предположить, но нет, есть много фотографий мамы, беременной, ужасно полной, она выглядела как…

Питер осекся на полуслове.

– Беременность ей не была к лицу, как тебе, Мерси.

Я ощутила огромное облегчение. Он понятия не имеет, что Клер – не его биологическая мать.

– Хорошо ты вывернулся.

– Я ее ребенок, не сомневаюсь, но, похоже, папа – не мой настоящий отец, понимаешь?

У меня не было ни духу, ни сил лгать мужу совсем уж откровенно.

– И какой ход твоих мыслей?

– Спасибо, доктор. Но это не предположение, Мерси. Я нутром чувствую – что-то здесь не так. И всегда чувствовал. Я очень люблю папу, и раньше для меня такой вопрос вообще роли не играл, но теперь…

Я отодвинулась от Питера и внимательно посмотрела на него. Разноцветные глаза, один – зеленый, другой – голубой, ярко поблескивали. Вероятно, Питер заранее предвкушал спор с матерью.

– Я должен знать, кто я такой, – произнес он.

Я ничего не сказала.

– Должен, ради нашего сына, – добавил Питер. – В том смысле, что для этого есть и медицинские причины.

Логически объяснение выглядело нормальным, но я встревожилась. Очевидно, Питер уже долгое время сомневался насчет своего происхождения, а перспектива стать отцом лишь обострила в нем желание знать правду. И мне бы не хотелось оказаться одной из тех, кто вынужден все от него скрывать.

– Завтра навестим Клер, – сказала я. – Вместе. И спросим ее, хорошо?

Питер кивнул, и у меня заныло сердце, когда я увидела слезы в его глазах. Он стер их тыльной стороной ладони, а потом протянул руку и выключил свет.

Глава 9

Когда я проснулась, Питера не было. Я поморгала и уставилась на будильник. Двенадцатый час. Я проспала. А я обещала помочь Айрис с подготовкой ко Дню благодарения! Ну и растяпа! Вскочив с кровати, я ринулась в душ. Без макияжа обойдусь. Кое-как высушив волосы, я натянула спортивные штаны с завязкой на поясе и футболку Питера.

В доме не пахло ни гвоздикой, ни корицей, ни шалфеем. Я поспешно спустилась по лестнице, ворвалась на кухню и обнаружила дядю Оливера. Он пристально разглядывал потрепанную туристическую карту с отметками в тех местах, где были найдены части тела очередной жертвы. Я заметила, что у Оливера красные глаза. Он плакал. Зрелище меня очень обеспокоило. Оливер всегда справлялся с наплывом эмоций, любая душевная боль скатывалась с него, как вода. А сейчас Оливер страдал, и это просто поразило меня. Я покосилась на карту. Как много всего случилось с того момента, когда мы все изучали эту карту, разложенную на столе. Казалось, тысяча лет прошла.

– Питер в таверне. Просил передать, чтобы ты не волновалась. Он сам поговорит с мамой.

Уже хорошо. У меня еще есть время предупредить Клер.

– Шифровка передана, я свое дело сделал, – продолжил Оливер, посмотрев на меня. – И, кстати, Конфетка, День благодарения отменяется.

Он печально улыбнулся:

– По крайней мере, в доме Тейлоров.

– Ой!

Я ощутила себя обманутой и одновременно виноватой за то, что чувствую себя такой. Хэллоуин или Самайн[8]8
  Самайн – кельтский праздник, символизирующий окончание уборки урожая.


[Закрыть] не были для нас настолько важны, как для наших друзей, придерживавшихся викканского[9]9
  Имеется в виду «викка» – система верований, основанных на почитании природы.


[Закрыть] язычества. Для нас это был обычный день, когда мы могли позволить себе есть сладостей, сколько влезет, и наряжаться так, как, с точки зрения обычных людей, должны одеваться ведьмы. Айрис предпочитала стиль хиппи, дополненный атрибутами богини плодородия, Эллен нахлобучивала на голову остроконечную шляпу и делала зеленый макияж. Смешно, но в принципе ничего особенного. А вот День благодарения должен был стать первым крупным семейным торжеством, которое я бы встретила в качестве жены Питера. Я терпеливо ждала этой даты и надеялась только на лучшее. К нам вернулась Мэйзи, и в прямом, и в переносном смысле, что тоже стоило отпраздновать.

Я снова почувствовала укол вины. Это мог быть первый День благодарения в моей жизни, в который я бы не страдала от громкого, нет, громогласного осуждения любых моих действий бабкой Джинни. Кроме того, за последние несколько месяцев мы пережили столько ужасов, что наверняка заслужили пару часов отдыха и беззаботного веселья. Я так хотела увидеть всех в сборе! Насладиться общением с теми, кого я люблю, прежде чем еще кого-то потеряю.

– Почему? – задала я риторический вопрос.

– Наша мать оказалась заточенной в аду, что напрочь лишило Айрис благодарственного настроя. А потом еще Сэм позвонил. Заявил, что решил провести праздник с родными в Огасте. Айрис наверху, и ее не вытащишь из комнаты ничем.

– Кстати, официальное название не ад, а геенна. Но мы вытащим бабушку оттуда.

– Ну, если это кому-то и удастся, то именно тебе, уверен.

Я заметила у Оливера на руке прямоугольный кусок пластыря.

– Ты поранился?

Оливер хмыкнул:

– Ага, порез крохотный. Ничего особенного.

– Ладно тебе! Надо бы тебе Эллен показаться.

– Обязательно, когда она вернется. Она с утра пораньше сорвалась. Видимо, на очередное собрание.

Общество анонимных алкоголиков. Что ж, побуду с дядей. Вытащив стул, я устроилась за столом. Оливер невесело усмехнулся.

– Что смешного?

– Просто забавно, – ответил он, пожав плечами. – Меня столько раз в жизни звали «ублюдком», что теперь забавно сознавать, что я действительно незаконнорожденный.

У него на глазах выступили слезы и начали скатываться по щекам. Оливер даже не пытался их стереть или скрыть.

– Мне теперь без надобности испытывать вину за то, что на мне род прервется по мужской линии.

Я уже не могла это выносить. Встала, обогнула стол и наклонилась, обнимая дядю. Оливер похлопал меня по спине:

– Спасибо, Конфетка.

Мой взгляд упал на карту.

– А крестиков-то еще больше, – констатировала я, отпуская Оливера и проводя пальцем по плотной бумаге.

– Увы! Адаму сегодня весь день работать. У нас уже есть все части тела, кроме головы.

Оливер постучал по столу ручкой.

– Утром в парке Форсайт какой-то парень во время пробежки споткнулся о ногу – в буквальном смысле слова. Напротив старой больницы Кэндлера.

Оливер показал точку чуть южнее Мэдисон-сквер.

– Другую ногу нашли на тротуаре у храма масонов Шотландского Устава.

Оливер насупился.

– Предплечье у собора Иоанна Крестителя.

Он слегка повернул карту.

– А ночью охранник увидел ступню – в картонной коробке на ступенях мэрии.

Для меня это было уже чересчур. Кровь мигом отлила от лица, и я едва не упала в обморок. Какое дурацкое выражение, подумала я, чувствуя, как мои колени подгибаются. И лишь абсурдность происходящего дала мне силу собраться и не рухнуть на пол.

Оливер сразу все понял и вскочил, чтобы подхватить меня. Быстрым изящным движением усадил меня в кресло.

– Расчлененные трупы, – проворчал Оливер. – Есть в мире вещи и похуже, чем узнать факт, что твой отец был лжецом.

Я оперлась локтями о стол и уронила голову на ладони. Ну, конечно, головокружение и его лучшая подруга – тошнота. Я начала дышать медленно и глубоко.

Оливер аккуратно притронулся к моему плечу:

– Ты в порядке, Конфетка?

Я кивнула и сглотнула:

– Да. Все нормально.

– Давай, Нэнси Дрю, собери улики воедино. Отвлеки меня от скелетов в семейном шкафу Тейлоров. Помоги мне разобраться с тем, что творится в Саванне. Адаму нужна наша помощь, а он парень гордый. Но на этот раз он попросил нас о поддержке. Колдовской.

Я обреченно вздохнула.

– Тетя Айрис думает, что кто-то пытается сотворить заклинание, – сказала я, уставившись на карту. – Но я не вижу ничего значимого в том, где были оставлены части тела. Здесь нет никакой закономерности. И я не могу найти логической связи между этими местами и жертвоприношением.

– Ладно, Конфетка! – воскликнул Оливер, как ни странно, воодушевленный моим лепетом. – Давай начнем с азов, с того, что нам известно.

– Ты первый. А мне чаю попить надо, – сказала я.

– Конфетка, давай я сделаю, – предложил он, но я покачала головой:

– Спасибо, сама справлюсь.

Я встала, открыла дверцу буфета и потянулась за чашкой из «Кафе Клери», загадочным образом очутившейся в нашем доме. Но та внезапно выскользнула у меня из пальцев, упала на столешницу и раскололась на три крупных осколка. Я шарахнулась назад.

– Конфетка, что случилось? – спросил Оливер, отрываясь от карты.

– Так, ерунда, я просто ужасно неловкая.

Взяв полотенце, я обернула острые осколки и понесла их к ведру, которое Айрис держала в кладовке. Нажала на педаль, чтобы открыть крышку, и остолбенела, увидев среди мусора изломанную серебряную рамку для фотографий. Сверху валялись окровавленные стеклышки и фотография, на который был изображен восьмилетний Оливер и дедушка с рыболовной снастью. Я осторожно вытащила снимок и положила его на полку. Надо бы привести фотографию в порядок, хотя бы ради Оливера. Когда боль моего дяди утихнет, он будет тосковать по ней. Вытряхнув в ведро осколки чашки, я направилась на кухню.

– Если убийца не собирается придумать новую головоломку с отрезанной головой, резонно предположить, что он поделил труп на десять частей, – бормотал Оливер, записывая очередной пункт в блокнот, которого я у него прежде не видела. Он нарисовал звездочку рядом и добавил: – Пока найдены девять. Что еще у нас есть?

– Очевидно одно: чтобы сохранить плоть неразложившейся, преступник явно использовал магию! Ведь то, что части тела обнаружили в разное время, не имеет особого значения, ведь этот сумасшедший нашинковал все их сразу?

– Да, Адам тоже так утверждает.

– О’кей, тогда пиши дальше. Мы знаем, что жертвой стала женщина.

Дядя принялся быстро строчить в блокноте, но внезапно посмотрел на меня:

– И мы знаем, что она – рыжая!

– Но ведь голову еще не нашли… ой, поняла.

И тут самые неприятные мысли. Колдовское соответствие. Куклы вуду.

– Симпатическая магия! – воскликнула я.

Может, это смахивало на паранойю, но с некоторых пор мне казалось, что весь мир ополчился против меня. Я вспомнила недавний диалог с тетками насчет Элис Райли. Ведьма. Беременная. Мертвая. Рыжеволосая.

Я села за стол, чувствуя, как перехватывает дыхание.

– Значит, что кто-то убил эту женщину в качестве… замены меня?

Оливер ничего не ответил, но выражение его лица говорило само за себя. Пару секунд он нервно стучал ручкой по блокноту.

– Я не хочу принимать скоропалительные решения. Давай-ка это отложим.

Он покраснел от гнева.

– Проклятье, вот бы Айрис оклемалась и спустилась к нам! В дедуктивных методах она куда больше нас смыслит!

Он швырнул ручку, и та упала на пол.

– Я притащу Айрис сюда, если потребуется!

– Не надо никого тащить.

Открылась дверь, и перед нами предстала Айрис.

– Я делаю все возможное, чтобы «оклематься».

Оливер виновато поглядел на сестру и пожал плечами.

– Сестренка, ты же меня понимаешь! Мне ничуть не лучше, чем тебе, но я не собираюсь прятать голову в песок, как страус.

– Да, братец, скорее, ты будешь важно расхаживать, как павлин.

Они жестко поглядели друг на друга. Воцарилась тишина. Мне хотелось спрятаться под стол, так, на всякий случай, но внезапно Оливер и Айрис расхохотались. Айрис подошла к брату и поцеловала его в макушку, а потом дотронулась до его раненой руки.

– Что тут случилось?

– Порезался, – пробурчал дядя…

– Покажешь Эллен, когда она домой вернется.

Сделав шаг назад, Айрис прищурилась.

– Что такого срочного, что вы решили штурмовать замок и выкурить меня из башни?

– Полиция нашла остальные части тела, – констатировал Оливер. – Все, кроме головы.

– Ладно. Не сомневаюсь, что и голова тоже появится в Саванне, рано или поздно.

– Мерси забеспокоилась, и я вместе с ней за компанию, – сказал Оливер и прикусил губу. – Убитая женщина – рыжеволосая.

– И есть аналогия с Элис Райли. Беременной, – напомнила я, – которую считали ведьмой.

Испугавшись, что мое объяснение недостаточно, я добавила:

– Не забывай, что половина колдунов в мире точит топор на меня!

Айрис присела рядом с братом.

– Продолжай, я слушаю, – произнесла она.

– Мы опасаемся, что преступник, кем бы он ни был, пытается сотворить темное заклинание, используя труп в качестве куклы, – заявил Оливер. – Куклы, изображающей Мерси.

Айрис сжала губы в нитку. Она выглядела совершенно опустошенной. Сияние, которое озаряло мою тетю после того, как она освободилась от диктата Коннора, исчезло.

– Понимаю, – протянула она и уставилась на карту.

– Нет, это не похоже на работу настоящей ведьмы. Удар через куклу. Так любители действуют.

Айрис подвинула к себе блокнот.

– Десять частей. Большинство магов-любителей зацикливаются на шестерке, семерке и тринадцати. Что же означает эта цифра? – задумчиво проговорила Айрис, и сама ответила на свой вопрос: – Вероятно, убийца знает не только элементарную магию. Возможно, ему известно о десяти кланах и о якорях, охраняющих грань.

Действительно, ведьмовских семейств, блюдущих существование грани, именно десять. Изначально их было тринадцать, но впоследствии три семьи раскаялись в том, что приняли участие в создании грани. Они взбунтовались, но не учли того, что в случае поражения потеряют власть над обычными людьми, которыми они управляли в прошлом. Мой отец, Эрик, вел свое происхождение как раз из одного из этих семейств. Когда Эллен, будучи его женой, не смогла родить дочь, которая, согласно пророчеству, должна была разрушить грань, Эрик завел роман с моей матерью. В результате на свет появились близняшки – Мэйзи и я.

– Если человек или люди, расчленившие несчастную, пытаются использовать труп в качестве магического аналога Мерси, подозреваю, что это связано лишь с тем, что она – якорь грани. Твоя личность здесь ни при чем, Мерси.

Спасибо за утешение, подумала я, поежившись от озноба.

– Ты думаешь, что какой-то дилетант попытался уничтожить грань? – уточнил Оливер.

– Это не дело рук дилетанта, а как минимум очень одаренного мага-любителя. Уровнем не ниже Хило…

Айрис умолкла, и нас всех пронзила догадка.

– Джессамина?

Я вспомнила злобу, которую я ощутила в этой красотке. Правда, ее негодование и ярость можно было понять – Джессамина с детства чувствовала себя преданной и обманутой. Однако осмелится ли она творить жуткие чары, чтобы поближе подобраться к грани? Будет ли пытаться нанести грани урон, используя мою энергию? Что-то тут не сходится.

– Джессамина знает, что мы с Хило дружили. Вряд ли она станет предавать память матушки Хило, занимаясь темной магией.

– Я эту девицу не видел, но, по-моему, она способна на все, что угодно, – заметил Оливер.

– Подозреваю, твой дядя прав. Наверняка Джессамина считает твою привязанность к Хило самым уязвимым местом в твоей душе. Подумай, Мерси! Полагаю, что у Джессамины есть план! А что может быть лучше в качестве мести твоему деду? Разумеется, уничтожение грани. Это – единственное, чему он всегда был верен по-настоящему. Может, отец и дурил всех и каждого на протяжении долгих лет, но он с готовностью пожертвовал бы жизнью ради грани.

– И как мы будем разбираться с проблемой? – встрял Оливер. Похоже, он уже осудил Джессамину и вынес ей приговор.

– Дай-ка немного подумать, – сказала Айрис, надевая передник и завязывая его сзади. – А ты, Мерси, ступай наверх и позови Эбби, – обратилась ко мне тетя. – Передай ей, что надо будет кое-что испечь.

Высоко подняв голову и улыбнувшись, Айрис приняла комичную позу, уперев руки в бедра.

– Официально объявляю, что Тейлоры отпразднуют День благодарения.

Играй, пока не войдешь в роль. Вот один из лозунгов, который Эллен принесла домой, возвращаясь после собраний анонимных алкоголиков. Значит, Айрис решила последовать примеру сестры. И хорошо, что она смогла пересилить себя.

С трудом встав из-за стола, я поплелась в коридор. Медленно преодолела ступени, ведущие на второй этаж, и потащилась к спальне Мэйзи. Сделала лишь шаг, когда услышала скрип давно не смазанной дверной петли. Мое сердце защемило, а затем бешено заколотилось, будто хотело наверстать упущенное. Этот звук я знала лучше собственного голоса: скрип двери в старую бельевую, в которой мы с Мэйзи в детстве прятались, чтобы посекретничать вдали от родичей. Кстати, эту комнату Хило магически соединила со своим призрачно-голубым залом. Я застыла как вкопанная. Я не сомневалась, что если обернусь, то увижу едва приоткрытую створку, из-за которой будет струиться лазурный свет волшебного мира Хило. Я верила в это, хоть и понимала, что такое невозможно. По поручению матушки Хило я разрушила ее тайное убежище, которое преодолевало пространство и время, или, если говорить по-научному, – «пространственно-временной континуум». Физика процесса лежала за пределами моего понимания, но и мне самой было под силу создать такой же зал: правда, мне не хватало магических навыков Хило. Может, она и не была ведьмой по рождению, но она всегда демонстрировала мне, что является опытным магом.

Я повернулась в сторону бельевой. Действительно, дверь оказалась открыта, и в коридоре мерцал призрачный свет, как отражение солнца в бассейне. Хило научилась преодолевать барьеры измерений. Неужели она нашла способ обойти смерть? Одновременно с этим вопросом желание нырнуть в мир Хило стало просто непреодолимым. Я ринулась по коридору к лазурному сиянию. Задержалась на пороге, когда моя интуиция подсказала мне, что это обман. Магия была поддельной. Однако я поздно спохватилась, хотя и шагнула назад. Призрачно-голубое сияние окутало меня, и реальность растворилась в яркой пульсации.