Текст книги "Это мрачнее, чем вы думаете"

– Вы неправы, мисс Улфорд, – тихо ответила она. – Турок выдрессирован меня защищать, и я хочу, чтобы он всегда был со мной. Он никогда не нападет на того, кто не пытается причинить мне зла. – Ровена прислушалась. – Ну, теперь-то они уже сели?

Бэрби не заметил, чтобы Април Белл как-либо угрожала Ровене. Удивленный и, можно даже сказать, шокированный поведением женщины, которую он считал своим другом, Вил Бэрби поспешил за девушкой.

Он нашел ее стоящей у стеклянных дверей ярко освещенного зала ожидания.

– Успокойся, моя лапонька, – гладила она своего черного котенка. – Этот большой нехороший пес нас не любит, но мы не будем его бояться…

– Извините, мисс Белл, – чувствуя себя неловко, сказал Бэрби. – Я не знал, что так получится.

– Это я во всем виновата, – покаянно улыбнулась она. – Мне не следовало подносить моего маленького бедного Фифи к этой злой псине. Спасибо, что вы его вовремя оттащили.

– Турок никогда раньше так себя не вел. Миссис Мондрик просила принести свои извинения…

– Правда? – Април Белл косо посмотрела на Ровену. Лицо ее при этом оставалось совершенно бесстрастным. – Давайте обо всем забудем, – быстро предложила она. – Самолет вот-вот сядет, а вы еще не рассказали мне об остальных.

Она кивнула на небольшую группу встречающих, нетерпеливо глядевших в начинающее темнеть небо.

– Ладно, – Бэрби был только рад забыть о неприятном и не совсем понятном инциденте. – Маленькая остроносая женщина, подошедшая к Ровене – это ее сиделка, мисс Улфорд. Впрочем, обычно она-то как раз и болеет, а ухаживает за ней Ровена.

– А остальные?

– Видите того пожилого мужчину, раскуривающего трубку? Только, похоже, он так волнуется, что никак не может зажечь спичку. Это старый Бен Читтум. Дедушка Рэкса и его единственный родственник. Работает в газетном киоске на центральной улице, прямо напротив здания нашей «Стар». Это он давал Рэксу деньги на учебу, пока Мондрик не пробил для того стипендию.

– Невысокий мужчина в длинном пальто – отец Ника Спивака. Черноволосая женщина рядом с ним – миссис Спивак. У них портняжная мастерская в Бруклине на Флэтбуш Авеню. Ник – их единственный сын. С тех пор, как он уехал в Гоби, они прямо места себе не находили от волнения. Они даже мне писали, наверно, раз двадцать – все хотели знать, нет ли у меня каких-нибудь новостей. Спиваки прилетели в Кларендон утренним рейсом. Видимо, Ник позвонил им с побережья. Остальные – друзья, сотрудники Фонда… Вон профессор Фишер с кафедры антропологии нашего университета. Рядом с ним – доктор Беннет, отвечающий в Фонде за…

– А кто эта блондинка? – прервала его Април. – Та, что так тебе улыбается.

– Нора, – тихо ответил Бэрби. – Жена Сэма Квейна.

Бэрби впервые повстречался с Норой в тот же день, что и Сэм – на вечеринке первокурсников. С тех пор прошло четырнадцать лет. И тоненькая девушка за эти голы превратилась в солидную даму. Но все так же лучезарно искрились ее глаза…

Обойдя Ровену стороной, Бэрби и Април направились к Норе. Та, бросив полный нетерпения взгляд на облака, взяла за руку Пат и пошла к ним навстречу.

Патриции Квейн как раз исполнилось пять лет, и она очень гордилась этим своим достижением. У нее были широко расставленные голубые глаза и желтые, как спелое зерно, волосы ее матери. Но на нежном детском личике уже проглядывал волевой подбородок Сэма.

– А с папой ничего не случится, – дергала она мать за рукав. – На небе темно и холодно.

– Конечно, ничего, дорогая. Теперь им уже ничего не грозит, – голос Норы был нарочито беспечен. – Вил, как ты думаешь, скоро они сядут? Я уже вся извелась. А еще я сделала глупость и нашла в библиотеке Сэма книгу об этом Ал-шане. И после этого совсем потеряла сон. Два года – такой большой срок. Боюсь, Пат даже и не узнает своего папочку.

– Узнаю, мама, – в твердом голосе девчушки звучало отцовское непреклонное упорство. – Я узнаю своего папу.

– Вон! – крикнул Бэрби, показывая на опустившийся на полосу самолет. – Все, они сели. Сейчас подъедут…

Он настороженно поглядел в сторону Ровены. Турок, прижавшись к своей хозяйке, не спускал глаз с Април и ее голубоглазого котенка.

– Нора, это Април Белл. Она мой конкурент из «Трибьюн». Имей в виду, каждое твое слово может быть процитировано прессой.

– Ну что вы, Бэрби! – с милой улыбкой запротестовала Април.

Глаза женщин встретились, и Бэрби буквально увидел, как во все стороны полетели искры. Словно стальной нож коснулся точильного камня. Улыбаясь, как ангелочки на открытке, Нора и Април обменялись рукопожатием.

– Дорогая! Я так рада с вами познакомиться.

«Да они же ненавидят друг друга», – с внезапной ясностью понял Бэрби.

– Мама! – воскликнула маленькая Пат. – Можно, я поглажу этого хорошенького котеночка?

– Не надо, милая…

Нора попыталась остановить дочку, но розовая ручка Пат уже протянулась к котенку. Тот растерянно заморгал, зашипел и ударил лапой. Всхлипывая от боли, Пат прижалась к матери.

– Ох, миссис Квейн, – промурлыкала Април. – Мне так жаль…

– Я вас не люблю, – заявила Пат.

– Они уже здесь! – крикнул старый Бен Читтум, показывая на конец полосы. – Идемте скорее!

Спиваки заторопились вслед за ним.

– Наш Ник прилетел, – позвал жену Спивак. – Наш Ник вернулся из страшной пустыни за морем.

– Пойдем, мама, – задергала Нору за рукав Пат. – Там папа…

За ними, гордая и молчаливая, прошла Ровена Мондрик. Казалось, она идет совершенно одна, хотя маленькая мисс Улфорд бережно вела ее под руку, а рядом с ней бежал настороженно озиравшийся пес. Краем глаза Бэрби заметил ее лицо – выражение безумной надежды и смертельного страха. Он поспешно отвернулся.

Все ушли, остались только они с Април.

– Фифи, ты вела себя совершенно безобразно, – легонько похлопала котенка девушка. – Ты испортил мне все интервью.

Бэрби хотелось догнать Нору и объяснить, что Април Белл – просто случайная знакомая. Сколько лет прошло, а он все еще мечтательно думал о том, что бы было, если бы тогда, на вечере первокурсников первым пригласил Нору танцевать не Сэм, а он. Но снова улыбнулись волшебные глаза Април Белл, и ее голос с раскаянием произнес:

– Мне очень жаль, Бэрби. Нет, правда, очень жаль…

– Да ладно, чего там, – пожал плечами он и неожиданно спросил – А почему вы носите его с собой?

Ее глаза мгновенно потемнели. Странное напряжение, словно какой-то потайной страх заставил сузиться зрачки. На миг Бэрби увидел в глазах Април настороженность и тревогу, как будто девушка вела какую-то трудную и опасную игру. Начинающий репортер, разумеется, может нервничать, готовя свой самый первый репортаж. Но для этого Април Белл казалась слишком уверенной в себе. Да и то, что заметил Бэрби, вовсе не походило на робость. Ему почудилось нечто расчетливо жестокое и смертоносное. Он даже невольно отшатнулся перед этим неумолимым испытующим взглядом.

Но мгновение спустя холодное лицо девушки снова оживилось. Поправив красную ленточку на шее котенка, она тепло улыбнулась Бэрби.

– Фифи принадлежит моей тетушке Агате, – весело проворковала она. – Я живу вместе с ней. А сегодня мы вместе выбрались в город. Тетя Агата поехала по магазинам и оставила Фифи на мое попечение. Мы договорились встретиться в зале ожидания. Я схожу посмотрю, может, она уже пришла. Пусть забирает своего зверя, пока он еще что-нибудь не натворил.

И девушка быстро пошла к ярко освещенным залам.

С непонятной тревогой, удивлением и любопытством Бэрби наблюдал за ней сквозь стеклянные двери. Даже непринужденно грациозная походка девушки – и та буквально завораживала Вилли. Вообще, Април Белл казалась ему какой-то неприрученной, дикой…

Бэрби потряс головой в тщетной попытке отогнать смутные, противоречивые ощущения, которые в нем будила Април Белл. Потом, у края летного поля, куда уже подруливал огромный и такой неуклюжий на земле самолет, он догнал Нору Квейн.

Бэрби устал, а в последнее время еще и явно слишком много пил. Нервы у него, похоже, стали совсем ни к черту. Что может быть естественнее для молодого человека, чем заинтересоваться такой девушкой, как Април Белл. Ну, какой мужчина на его месте остался бы равнодушным? И все-таки, Бэрби твердо решил держать себя в руках.

– Эта девушка для тебя что-нибудь значит, – спросила Нора, на миг отрывая взгляд от приближающегося транспорта.

– Да мы познакомились-то всего полчаса тому назад, – Бэрби заколебался. – Она такая необычная…

– Тогда постарайся, чтобы она не начала что-то для тебя значить, – горячо сказала Нора. – Она…

Нора запнулась, пытаясь подобрать наиболее подходящее к Април Белл слово. Улыбка исчезла с ее лица. Сама того не замечая, она крепко прижала Пат к себе. Слово она найти так и не смогла.

– Не надо, Вил, – еще раз начала она. – Пожалуйста…

Рев авиационных двигателей заглушил ее просьбу.

2. МЕРТВЫЙ КОТЕНОК

Два одетых в белое служителя стояли возле трапа, готовые подкатить его к самолету. Но огромный транспорт, гигантское крылатое чудовище, черное и зловещее в резком свете прожекторов, остановился в доброй сотне ярдов от здания аэропорта. Стихли могучие моторы.

– Марк! – в наступившей тишине голос Ровены прозвучал жалобно и испуганно. – Кто-нибудь видит Марка?

Размахивая трубкой, кинулся к самолету старый Бен Читтум. Вслед за ним с криками радости устремились папа и мама Спивак. Нора Квейн, подхватив дочку, тоже заторопилась встречать мужа.

И только Ровена Мондрик со своим огромным псом и растерянной сиделкой осталась стоять возле терминала. Турок, успокоившийся, как только Април Белл ушла, дружелюбно посматривал на Бэрби.

– Самолет остановился довольно далеко отсюда, – сказал Вилли Ровене. – Даже не знаю, почему. Уже подкатывают трап. Доктор Мондрик и остальные, наверно, сейчас выйдут.

– Спасибо, Вилли, – благодарно улыбнулась Ровена, и лицо ее на мгновение стало веселым и молодым. Но потом на него снова набежала тень беспокойства и страха. – Я так боюсь за Марка!

– Я вас прекрасно понимаю, – кивнул Бэрби. – Сэм как-то рассказывал мне о Ала-шане – по сравнению с этой пустыней Долина Смерти – просто цветущий оазис. А у доктора Мондрика, как я слышал, больное сердце…

– Да не в этом дело, Вилли, совсем не в этом… Сердце у Марка действительно иногда пошаливает, да и астма его с годами становится все хуже и хуже – но в целом со здоровьем у него в порядке. Он знает пустыню и вполне может оценить свои силы. Нет, дело совсем в другом…

Ее длинные пальцы судорожно сжали поводок овчарки. Бэрби даже показалось, будто они дрожат. Ровена провела ладонью по широкому собачьему ошейнику; ощупала массивные заклепки, словно холодок серебра придавал ей надежду.

– Знаешь, – медленно прошептала она, – одно время я ведь работала вместе с Марком… Пока не увидела слишком много… – Ее левая рука машинально поправила большие черные очки, скрывающие пустые глазницы. – Я знаю, в чем заключается его теория. Знаю, что Сэм Квейн нашел для него под древним погребальным курганом в Ала-шане. Это было в ту последнюю довоенную экспедицию. Потому-то я и уговаривала Марка не возвращаться в Гоби.

Она внезапно замолчала, прислушиваясь.

– Где же они, Вилли? – С тревогой в голосе спросила она. – Почему не выходят?

– Не знаю, – тоже начиная беспокоиться, ответил Бэрби. – Сам не понимаю. Самолет стоит, трап уже подали, люк открыт, но почему-то никто не выходит. Ага… Доктор Беннет, из Фонда, поднимается на борт.

Все так же крепко держа собаку за поводок, Ровена повернулась к зданию терминала. Прислушалась.

– Где эта девушка? – с тревогой в голосе прошептала она. – Ну, та, на которую напал мой Турок.

– Она пошла в зал ожидания, – ответил Бэрби. – Мне искренне жаль, что все так получилось. Април очень милая, и я уверен, вы еще подружитесь. У Турка, по-моему, не было никаких причин…

– Значит, были, – прервала его слепая. – Турку твоя новая знакомая не понравилась. – Она механически гладила пса по голове. Бэрби заметил, как умные глаза собаки настороженно устремились к ярко освещенным дверям терминала, словно проверяя, не появилась ли снова Април Белл. – Поверь мне, Турок в людях разбирается.

– Ну, знаете, Ровена, – запротестовал Бэрби. – По-моему, вы уж слишком доверяете Турку. Он ведь всего-навсего пес.

Слепые глаза Ровены глядели прямо на Бэрби. И черные линзы очков почему-то казались ему зловещими.

– Марк выдрессировал Турка, чтобы он меня охранял, – серьезно ответила Ровена. – Раз он напал на ту девушку, значит знал, что она… что она плохая. – Пальцы Ровены нервно пробежались по серебряным заклепкам собачьего ошейника. – Запомни это, Вилли! – Слепая почти умоляла. – Я ничуть не сомневаюсь, что она может казаться милой и очаровательной. Но Турок лучше знает.

Бэрби поежился. Может, когти черного леопарда, лишив Ровену зрения, оставили еще и незаживающие раны в ее рассудке? В беспокойстве Ровены было нечто не поддающееся рациональному объяснению. Бэрби с облегчением увидел снова появившегося на трапе долговязого доктора Беннета.

– Беннет возвращается, – сказал Бэрби. – Теперь, наверно, появятся и остальные.

Они молча ждали.

Бэрби не терпелось увидеть загорелое лицо Сэма Квейна. Хотелось поскорее снова встретиться с Ником Спиваком, смуглым и стройным, хмурящимся сквозь очки и вечно куда-то спешащим, словно в погоне за ускользающими от него знаниями. И с Рексом Читтумом, который, несмотря на все свои академические титулы и заслуги, так и остался похожим на профессионального спортсмена. Ну, и конечно, самого старика Мондрика, румяного и плечистого, с агрессивно выставленным вперед подбородком и задумчивыми, устремленными куда-то вдаль глазами.

Но трап оставался пустым.

– Где же Марк? – прошептала Ровена. – Где остальные?

– Я никого не вижу, – стараясь не выказывать своего собственного беспокойства, ответил Бэрби. – А Беннет, похоже, просит всех отойти от самолета. Он идет сюда – сейчас узнаем, в чем дело.

– Доктор Беннет! – громко позвала Ровена, и Бэрби даже вздрогнул от неожиданности. – Почему Марк не выходит?

Долговязый ученый остановился. Бэрби видел, что тот нервничает, но голос Беннета звучал спокойно.

– С ними все в порядке, миссис Мондрик, – ответил он. – Они готовятся сойти с самолета, но, боюсь, нам всем придется немного подождать.

– Подождать? – так и задохнулась Ровена. – Чего?

– Доктор Мондрик хочет сделать заявление для прессы о результатах экспедиции, – терпеливо объяснил Беннет. – Насколько я понял, они сделали какое-то очень важное открытие. Скоро состоится пресс-конференция, где мы все и узнаем.

– Нет! – охнула Ровена. Холодно сверкали ее тяжелые серебряные браслеты. – Он не должен этого делать, – чуть не плакала она. – Они ему никогда не позволят…

Беннет недоуменно нахмурился.

– Честно говоря, я не вполне понимаю, зачем поднимать такой шум вокруг результатов раскопок. Пусть даже и сделано крупное научное открытие. Но уверяю вас, миссис Мондрик, – представитель Фонда говорил быстро и уверенно, – вы можете ни о чем не беспокоиться. Вашему мужу ничего не угрожает. Доктора тоже беспокоит какая-то опасность… я, правда, так и не понял, чего именно он боится. Он попросил меня организовать охрану и его самого, и собранных экспедицией материалов.

Но Ровена только печально покачала головой, словно считая все это бесполезным.

– Ничего не бойтесь, миссис Мондрик, – настаивал Беннет. – Ваш муж подробно рассказал мне, что и как следует сделать. Я обо всем позабочусь. Я приглашу полицию. Представители прессы встретят доктора у трапа самолета. Охрана проверит, чтобы ни у кого не было при себе никакого оружия. Поверьте, все будет хорошо.

– Полиция тут бессильна! – с горечью ответила Ровена. – Пожалуйста, вернитесь, и скажите Марку, что…

– Извините, миссис Мондрик, – нетерпеливо прервал ее Беннет, – доктор дал мне исчерпывающие указания. Все будет сделано так, как он хочет. И, между прочим, он просил меня поторопиться… можно подумать, что задержка ему чем-то грозит.

– Так и есть, – кивнула слепая. – Идите…

Хмурый представитель Фонда заторопился к зданию терминала, и Бэрби увязался за ним.

– Кларендон – такой мирный городок, – надеясь узнать что-то новое, начал он, – чего боится Мондрик?

– Меня можете не спрашивать, – отрезал Беннет. – И не пытайтесь обскакать других. Доктор Мондрик вовсе не хочет, чтобы информация о его находках просочилась в прессу раньше времени. И не надо гадать. Он говорит, что это очень важное открытие, и тут, дескать, надо все как следует объяснить. Сейчас приедет фотограф из «Лайф», и, возможно, журналисты с радио. Это настоящая сенсация, и узнают о ней все одновременно.

– Может, и так, – тихо прошептал Бэрби.

За годы работы в «Стар» он стал с некоторым недоверием относиться к подробного рода брифингам. Ничего, поживем – увидим. Зайдя в аэропорт, он краем глаза увидел огненную голову Април в телефонной будке. Вокруг не были никого даже отдаленно напоминающего «тетю Агату», и Бэрби напомнил себе, что к женщинам и их словам тоже лучше относиться с известной долей осторожности.

У буфетной стойки в зале ожидания он выпил две чашечки кофе, но так и не согрелся. И дело тут было вовсе не в восточном ветре… А потом громкоговоритель объявил о посадке рейсового пассажирского самолета, и Бэрби заторопился к выходу – ловить Валравена.

Авиалайнер подрулил к самому зданию терминала, служители подкатили трап. По нему спустилось несколько бизнесменов, за ними – не видящая ничего вокруг пара молодоженов, а потом шел Валравен. Он громко сказал стюардессе что-то о своих связях в Вашингтоне и с важным видом спустился по трапу на летное поле.

Расправив плечи и выдвинув вперед нижнюю челюсть, чтобы скрыть свой безвольный подбородок, он попозировал фотографу из «Стар», но дать интервью категорически отказался. Не для печати он сказал, что собирается встретиться со своим давним другом Престоном Троем – обсудить стратегию предвыборной кампании. Но сейчас ему нечего сказать… совершенно нечего. С этими словами он скрылся в такси.

Бэрби знал – Престон Трой выработает стратегию. И наймет кого-нибудь написать нужные слова в репортаже. Правда о Валравене, как ширме для политических амбиций Престона Троя – это и впрямь был бы сюжетец! Но только не для «Стар».

Бэрби вернулся к транспорту Мондрика.

– Мама, я боюсь! – услышал он тонкий голосок маленькой Пат Квейн. – Где папа?

– С ним все в порядке, – успокоила девочку Нора, но голос ее звучал не слишком уверенно. – Просто надо немного подождать.

С той стороны загородки остановились три полицейские машины. Несколько одетых в форму полицейских уже вели нетерпеливо перешептывающихся репортеров к трапу самолета. Родственников и друзей они попросили пока вернуться в аэропорт.

– Офицер, – Ровена была просто в отчаянии, – вы должны позволить мне остаться. Марк мой муж, и ему грозит опасность. Чтобы помочь ему, я должна находиться рядом.

– Извините, миссис Мондрик, – вежливо и твердо ответил сержант. – Мы защитим вашего мужа, хотя, честно говоря, я не вижу, чтобы ему угрожала какая-либо опасность. Фонд попросил нас очистить поле. Всем, кроме представителей прессы и радио, придется вернуться в аэропорт.

– Нет! – воскликнула Равена. – Ну, пожалуйста… Вы не понимаете…

Полицейский взял ее под руку.

– Мне очень жаль, – сказал он, – пойдемте…

– Вы же ничего не знаете, – с горечью прошептала она. – Вы ничем не сможете ему помочь…

Но все ее уговоры ни к чему не привели.

– Мама, – упорно шептала Пат, – давай останемся! Я хочу встретить папу. Я узнаю его, узнаю!

Бледная, как смерть, Нора, подхватив девчушку на руки, понесла ее к зданию терминала. Мама Спивак громко запричитала, рыдая на плече своего маленького мужа.

– Послушайте, – не сдаваясь, размахивал своей трубкой Бен Читтум. – Я два года молился, чтобы мой сын живым вернулся из этой проклятой пустыни. А Спиваки, они потратили больше, чем могли себе позволить, чтобы прилететь сюда аж из самого Нью-Йорка. Бог ты мой, офицер, как же можно…

– Бен, – сказал ему Бэрби, – с полицией спорить бесполезно. Подождите еще немного.

Ругаясь себе под нос, Читтум заковылял вслед за остальными. Бэрби же предъявил свое журналистское удостоверение. После быстрого обыска, когда полицейские убедились, что оружия у него нет, ему позволили присоединиться к другим репортерам, стоявшим у гигантского транспорта. Здесь рядом с собой Бэрби обнаружил Април Белл.

Черного котенка она, судя по всему, все-таки вернула тете Агате – сумочка из змеиной кожи была плотно закрыта. Побледнев, видимо от волнения, девушка не отрываясь смотрела на черный овал люка. Глаза ее лихорадочно блестели. Почувствовав на себе взгляд Бэрби, она вздрогнула и повернула к нему голову. На мгновение он ощутил в этой симпатичной девушке безрассудную готовность хищницы, изготовившейся к прыжку. Но потом Април улыбнулась. Ее зеленые глаза стали теплыми и веселыми.

– Привет, репортер, – кивнула она. – Похоже, нам достанется первоклассный материал. Вот и они!

На трапе появился Сэм Квейн. Уже в этот, самый первый, момент, Бэрби увидел, что его друг очень изменился. Его мужественное лицо с квадратным подбородком загорело до черноты. Светлые волосы совершенно выгорели. Он, видимо, побрился на борту, но потертые брюки защитного цвета были мятыми и не слишком чистыми. Он выглядел усталым и постаревшим. И не на два года.

Но было в нем нечто еще.

И на лица трех человек, вышедших из самолета вслед за ним, это нечто тоже наложило свою печать. Сначала Бэрби даже подумал, что все они перенесли какую-то тяжелую болезнь. Бледное лицо доктора Мондрика под видавшим виды тропическим шлемом производило особо удручающее впечатление. Может, его снова беспокоила астма или он перенес сердечный приступ?

Но даже больные люди, с победой возвращаясь после двухлетнего отсутствия на родную землю, где их с нетерпением ждут родные и близкие, могли бы улыбнуться. Но эта четверка усталых, изможденных людей выглядела прямо-таки мрачно. Никто из них даже не улыбнулся встречающим, даже не помахал рукой.

Ник Спивак и Рекс Читтум спускались вслед за Мондриком. На них тоже были мятые, выгоревшие на солнце брюки. Они тоже были загорелы, худы и странно угрюмы. Они несли за широкие кожаные петли прямоугольную деревянную коробку зеленого цвета. Добросовестная работа простого плотника на каком-то восточном базаре. Ящик охватывали широкие металлические ленты. Спереди – кованый засов. Ник и Рекс даже согнулись под тяжестью своего груза.

– Осторожнее! – услышал Бэрби предостерегающий голос Мондрика. – Мы не можем теперь все потерять!

Антрополог явно нервничал. Он не успокоился до тех пор, пока ящик благополучно не достиг поля. Но даже и тогда, жестом повелев поднести драгоценный груз поближе к репортерам, Мондрик старался держаться к нему поближе.

Эти люди чего-то боялись.

Каждое их движение говорило о постоянном, изматывающем душу страхе. Нет, не радостные победители вернулись рассказать о новом торжестве над неведомым. Это были суровые ветераны, дисциплинированно и уверенно идущие навстречу смертельной опасности.

– Интересно, – прищурившись, прошептала Април Белл. – Что же они все-таки нашли?

– Что бы это ни было, – отозвался Бэрби, – находка, похоже, не принесла им счастья. Такое впечатления, что они откопали сам ад.

– Нет, – усмехнулась девушка. – Ада люди боятся гораздо меньше.

Мондрик остановился перед собравшимися у самолета репортерами. Он подождал, пока Ник и Рэд осторожно поставят тяжелый ящик на бетонные плиты летного поля. Засверкали огни фотовспышек. А Бэрби смотрел на его лицо, высвеченное безжалостным светом ламп.

Мондрик, теперь Бэрби видел это совершенно ясно, не выдержал тяжкого бремени своего открытия. Ник, Сэм и Рэд – вот это крепкие парни. Их, в отличие от доктора Мондрика, не сломили страшные результаты экспедиции, в чем бы эти результаты ни заключались.

– Господа, спасибо, что вы подождали.

Голос доктора прозвучал хрипло. Ослепленный фотовспышками, он со страхом глядел на стоявших перед ним журналистов; беспокойно поглядывал на дожидавшихся возле терминала родственников и друзей. Он не мог не видеть стоящую чуть в стороне Ровену с Турком на поводке…

Оглянувшись на своих спутников, словно ища поддержки, доктор Мондрик начал свой рассказ.

– Вы не зря потратили время на ожидание, – Бэрби чувствовал: доктор отчаянно торопится, словно боится, что ему не дадут договорить. – Нам и впрямь есть о чем поведать человечеству. Страшное предупреждение, господа. Его зарыли в землю, спрятав от глаз людских, но мир должен обо всем знать. Если еще не поздно…

– В общем, слушайте внимательно. Пожалуйста, расскажите всем о моем открытии – если, конечно, вам это удастся. Снимите наши находки на пленку, – нервным жестом Мондрик указал на зеленый ящик. – Пусть уже сегодня вечером ваши материалы пойдут в печать… Если вам это позволят.

– Бу сде, док, – ухмыльнулся радио-репортер, поднимая свой микрофон. – Это уж наша забота. Я сделаю запись и пулей помчусь обратно на радио. И сразу в эфир – если только ваша история пройдет с политической точки зрения. Вы, наверно, хотите изложить нам свои взгляды на положение в Китае?

– В Китае война, – серьезно ответил ему доктор Мондрик, – но я не стану об этом говорить. То, что я хочу предложить вашему вниманию, важнее новостей о любых войнах… ибо это поможет вам понять, почему эти войны происходят. Я расскажу вам нечто, объясняющее многие загадки, над которыми веками билось человечество. Нечто, раскрывающее завесу тайны над тем, существование чего нас с вами учили отрицать.

– О'кей, док, – кивнул радиорепортер, что-то подкручивая в своей аппаратуре, – мы готовы. Давайте…

– Я хочу рассказать вам…

Внезапно задохнувшись, доктор закашлялся. Бэрби слышал его тяжелое дыхание, видел тревогу, проскользнувшую по лицу Сэма. Взяв предложенный Квейном носовой платок, Мондрик вытер пот со лба. И это в то время, когда Бэрби дрожал под своим плащом, насквозь продуваемым холодным восточным ветром.

– Я хочу рассказать вам, господа, нечто поистине необыкновенное, – хрипло продолжил Мондрик. – Я раскрою вам тайного врага человечества, черный и зловещий род, скрывающийся среди ничего не подозревающих истинных людей… Это древний и смертельный враг человеческого рода, куда более коварный, чем любая пятая колонна. Я расскажу вам об ожидаемом появлении Черного Мессии. Дитя Ночи, чье появление среди людей ознаменует начало дикого, ужасающего и невероятного восстания…

Усталый, издерганный человек на миг остановился перевести дух. Он глубоко вздохнул, и лицо его искривилось от боли.

– Готовьтесь к неожиданности, господа. Это ужасные новости, и вполне вероятно, что кое-кто из вас сперва мне не поверит. Я и сам поначалу сомневался. Очень страшно понять, что все это не дурной сон, а на самом деле. Но когда вы увидите то, что мы нашли в доисторических могильниках, под курганами Ала-шана, вы будете вынуждены признать, что это правда, как пришлось в свое время сделать и мне.

– Мои, а точнее, наши открытия, – Мондрик благодарно посмотрел на трех своих помощников, охранявших драгоценный ящик с материалами экспедиции, – раскрывают много самых мрачных тайн. Нам удалось найти ответ на загадки, сбивавшие с толку человеческую науку. Как, впрочем, и объяснить кое-что, прочно вошедшее в нашу повседневную жизнь. Причем настолько прочно, что мы теперь даже и не задумываемся о его существовании.

– Господа, откуда взялось зло?

Серое, как свинец, лицо Мондрика застыло в гримасе боли.

– Вы когда-нибудь чувствовали за неудачами некую зловещую, направляющую силу? Вы когда-нибудь размышляли над тем, что творится в мире – нависшая над нами тень новой войны, бесконечные беспорядки в нашей собственной стране? Читая ежедневную криминальную хронику, неужели вы никогда не поражались странной и ужасной природе человека? А может, кто-то из вас и в самом себе чувствовал черный кошмар, таящийся в глубинах подсознания?

– Думали ли вы…

Задохнувшись, Мондрик согнулся почти пополам. Прижимая к груди дрожащие руки, он тщетно пытался продышаться. Зловещая синева окрасила его лицо. Он откашлялся в платок и снова вытер покрытый крупными каплями пота лоб. Его голос, когда доктор снова смог говорить, звучал неестественно глухо.

– У меня нет времени перечислять все черные загадки нашей жизни, – выдохнул он. – Но слушайте…

Обеспокоенный ощущением непонятной, и тем не менее смертельной угрозы, повисшей в воздухе, Бэрби нервно огляделся по сторонам. Фотограф вставлял в аппарат новую пленку. Радио-репортер что-то подкручивал на своем магнитофоне. Озадаченные журналисты строчили в блокнотах.

Рядом с ним, словно ледяная статуя, застыла Април Белл. Ее побелевшие от напряжения руки судорожно сжимали сумочку из змеиной кожи. Прищуренные, длинные, черно-зеленые глаза странно и напряженно впились в искаженное болью лицо Мондрика.

На мгновение Бэрби задумался об этой девушке. Почему она его пугала? И почему одновременно она кажется ему такой таинственно привлекательной? Что еще, кроме огненно-рыжих волос, побороло то странное ощущение смутной тревоги, которое он испытал, увидев ее в первый раз? Любопытно, сколько в ней того, что Мондрик назвал бы добром, и сколько зла? И как, интересно, они в ней уживаются?

Не замечая взгляда Бэрби, Април Белл все так же смотрела на Мондрика. Ее побелевшие губы что-то шептали. Белые руки яростно мяли сумочку, словно когтистые лапы хищного зверя – отчаянно вырывающуюся добычу.

Задыхающийся антрополог, наконец, снова обрел способность говорить.

– Запомните, господа, – с трудом пробормотал он, – это не нечто придуманное на ходу. Тридцать лет тому назад я впервые заподозрил эту страшную правду. Тогда один ужасный случай заставил меня понять, что вся работа великого Фрейда с его новой психологией подсознательного – всего лишь глубокое описание сознания и поведения людей. Но вовсе не объяснение того зла, которое творится вокруг нас.

– В те годы я работал практикующим психиатром в Гленхавене. Я ушел из медицины – та истина, существование которой я начал подозревать, превратила в насмешку все, чему меня учили, сделала настоящим издевательством все мои попытки помочь душевнобольным. Из-за того трагического случая мы крупно поругались со старым доктором Гленом – отцом доктора Глена, ныне возглавляющего лечебницу Гленхавен.

– Пытаясь найти доказательства, что моя догадка ошибочна, я обратился к другим наукам. Я учился за границей, и под конец стал преподавателем в Кларендонском университете. Я пытался изучить все, связанное с загадкой человеческой природы. И понемногу мои исследования подтверждали самые худшие мои опасения.

Мондрик снова замолк, борясь с кашлем.

– Долгие годы, – прошептал он, – я старался работать один. Скоро вы поймете, что это означало. Поймете и то, как невозможно трудно было найти нужных людей. Я даже позволил моей дорогой жене помогать мне в работе. Она ведь знала мою тайну. А потом она лишилась глаз – и эта трагедия подтвердила, что наши страхи были не напрасны.