Электронная библиотека » Джек Уильямсон » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Гуманоиды"


  • Текст добавлен: 4 октября 2013, 00:15


Автор книги: Джек Уильямсон


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джек Уильямсон
Гуманоиды

Глава первая

На посту у ворот дежурил высокий сержант с каменно неподвижным лицом. Он-то и обнаружил ее позади высокой стальной ограды – девочка робко переминалась с ноги на ногу и смотрела на охранника умоляющим взглядом. В своем дешевом желтом платьице она выглядела маленькой грязной бродяжкой, и сержант решил, что это попрошайка, которая пришла поклянчить еды.

– Пожалуйста, мистер, скажите, это Стармонтская обсерватория? Могу ли я поговорить с директором? Доктором Клэем Форестером? Пожалуйста, мистер! Это очень важно! – сначала тихий, голос ее постепенно окреп, а в глазах появился странный блеск.

Нахмурившись, сержант пристально посмотрел на девочку, пытаясь понять, как она сюда пробралась. На вид бродяжке было лет девять. Голова ее казалась непомерно большой для тщедушного тельца, а ввалившиеся щеки наводили на мысль о постоянном недоедании. Ее прямые черные волосы были коротко обрезаны и зачесаны назад. Сержант неодобрительно покачал головой – девочка была слишком мала, чтобы путешествовать в одиночку. Он видел, с каким нетерпением и надеждой она ждет ответа, но доктор Форестер не имел обыкновения встречаться с маленькими беспризорниками.

– Без пропуска сюда никто не войдет Стармонт – военная территория, понимаешь? – заметив, что малышка вздрогнула при звуке его хриплого и строгого голоса, сержант улыбнулся.

Видя неподдельное горе в поднятых к нему темных глазах, он попытался смягчить тон.

– Как тебя зовут, сестренка?

– Джейн. И я просто обязана поговорить с доктором Форестером, – ее голос звучал все настойчивее.

– Джейн? А фамилия у тебя есть?

– Я не знаю своей настоящей фамилии, но люди зовут меня по разному: Писклей, Козявкой, Пигалицей, а то и еще похуже. Но мистер Уайт говорит, что мое настоящее имя Джейн Картер. Это он послал меня к доктору Форестеру, – девочка продолжала в упор смотреть на сержанта.

– Как ты добралась сюда, малышка?

Сержант посмотрел на узкое шоссе за оградой, которое уходило влево за одинокий холм и, превратившись в длинную черную полоску, терялось вдали. Солт-Сити лежал в тридцати милях отсюда – далековато для пешей прогулки. И нигде поблизости не было машины или другого транспорта, который мог бы привезти девочку.

Она снова повторила:

– Мистер Уайт прислал меня, чтобы увидеть…

– Кто такой мистер Уайт? – перебил ее сержант.

Ее глаза загорелись беспредельной преданностью:

– Он философ, – на этом слове девочка чуть запнулась. – У него большая рыжая борода, и он пришел из других мест. Он вытащил меня оттуда, где меня часто били, и ужасно добр со мной. Мистер Уайт учит меня теле… – девочка замялась. – Он послал меня с бумагой к доктору Форестеру.

– С какого рода бумагой?

– Вот с этой, – тоненькая ручка наполовину высунулась из кармана, и сержант смог разглядеть серую карточку, стиснутую в грязных пальчиках. – Это послание, и оно ужасно важное, мистер!

– Ты могла бы отправить бумагу почтой.

– Спасибо за совет. – Ее худое бледное личико озарилось подобием вежливой улыбки. – Но мистер Уайт сказал, что ее не должен видеть никто, кроме доктора Форестера.

– Я еще раз говорю тебе, сестренка – доктор Форестер большой начальник, понимаешь? Он слишком занят, чтобы разговаривать с кем попало, если, конечно, это не проверяющий генерал с бумагами из министерства обороны. Ты ведь не генерал, не правда ли? Извини, но я не имею права пускать тебя на территорию, – сержант изо всех сил выказывал доброжелательность, чтобы хоть так смягчить свой отказ.

Девочка разочарованно кивнула головой.

– Тогда дайте мне немного подумать.

Какое-то время она неподвижно стояла, глядя куда-то в сторону, и будто слушала голос, обращенный к ней одной. Потом сделала несколько шагов по горячему асфальту, девочка чуть склонила голову к плечу и на лице ее отразилось напряженное внимание. Кивнув, девочка что-то прошептала и с надеждой обернулась к сержанту:

– А могу ли я поговорить с мистером Айронсмитом?

– Конечно, сестренка! – охранник улыбнулся с явным облегчением. – Почему же ты сразу не сказала, что знаешь его? Это Форестера почти невозможно увидеть, а с Фрэнком Айронсмитом любой может поговорить. Он ведь не такая важная птица, и к тому же мой друг. Иди-ка сюда поближе, сейчас мы его позовем.

Оробев от счастья, девочка зашла под узкий навес будки охраны, благодарно глядя на сержанта. Тот поднял трубку и связался с коммутатором обсерватории.

– Ну конечно, у Фрэнка Айронсмита есть телефон, – послышался унылый голос оператора. – Он работает в компьютерном отделе, Стармонт, 88. Само собой, Роки, он сейчас там. Только что занес мне чашечку кофе по дороге на работу. Оставайся на линии.

Айронсмит внимательно выслушал сержанта и пообещал немедленно спуститься. В ожидании его прихода девочка все так же крепко сжимала карточку в своем кармане. Чтобы как-то скоротать время, она нагнулась и принялась рвать убогие желтые цветы, росшие среди пустынной травы по эту сторону ограды. Через несколько минут ее огромные глаза медленно поднялись и остановились на лице сержанта.

– Да не волнуйся ты так, сестренка. Фрэнк Айронсмит отличный парень, понимаешь? Может, он и не большая шишка, и никогда ею не станет: все, что он делает, – это управляет счетными машинами в компьютерном отделе. Но я точно знаю, что он попытается помочь тебе, – охранник, как мог, старался смягчить свой хриплый голос.

– Мне очень нужна помощь, чтобы передать это доктору Форестеру. – Девочка еще сильнее сжала карточку.

Сержант усмехнулся торжественности, с которой малышка произнесла последние слова.

– Фрэнк обязательно что-нибудь придумает. Он очень умный, хотя и числится простым клерком.

Девочка вновь повела головой, обратив взгляд на что-то позади охранника, среди газонов и зелени Стармонта, которые превращали его в прохладный оазис. Сержант был озадачен напряженным вниманием девочки – она словно прислушивалась к чему-то помимо его голоса.

– Фрэнк хороший парень, сестренка, – он продолжал говорить, поскольку странная отрешенность ребенка начала беспокоить его. – Он знает много всего разного. Даже когда заходит в кабак выпить с нами стаканчик пива, у него всегда какая-нибудь книга под мышкой. Он даже умеет читать на древнем языке – Фрэнк говорит, что на нем разговаривали люди с материнской планеты.

Девочка вновь подняла на него глаза – теперь уже с неподдельным вниманием.

– Она где-то среди других звезд, понимаешь. – Он махнул рукой в сторону багровеющего неба. – Язык первого мира, откуда пришли все люди, – так говорит Фрэнк. Однажды ночью он показал мне Солнце. По-моему, это просто еще одна звезда, которую можно увидеть в телескоп, – вопреки смыслу сказанного, голос охранника окрасило невольное благоговение.

Пора кое-что объяснить. Стармонт находился отнюдь не на Земле, а язык Джейн Картер и отдаленно не напоминал английский; даже ее имя передано здесь просто по созвучию. Сотни веков прошли со времен Эйнштейна и Хиросимы, и прирученный атом позволил людям создавать космические корабли. Они разнесли семена человечества на многие тысячи обитаемых планет, находившихся в сотнях световых лет от Земли. Бесчисленным человеческим цивилизациям, отделенным друг от друга многими жизнями и поколениями, требовались еще более совершенные корабли для путешествий со звезды на звезду. Новые поселения вырастали, ввязывались в войны с соседями и исчезали или перебирались на новые планеты в поисках лучшего места обитания. Вовлеченный в это бесконечное повторение истории, мир Джейн Картер, совсем не похожий на Землю по климату, в своем развитии намного отстал от материнской планеты, практически вернувшись к варварству. Дюжина веков независимого прогресса привела людей приблизительно к земному уровню начала атомной эры. Тем не менее при том же уровне технологии социальные отношения оказались несколько более продвинутыми. Мировая республика покончила, наконец, с долгой эрой межнациональных войн, но новое государство столкнулось в расширившемся мироздании с другими проблемами. Местные исследования в ядерной физике позволили ученым, торговцам и дипломатам вновь путешествовать по Вселенной, их знания заражали вирусом науки народы ближайших планет, все еще слишком отсталых, чтобы иметь иммунитет к недовольству и революционным идеям, порожденным индустриальной революцией. Сейчас, когда медленная волна прогресса достигла мира, в котором жили Джейн Картер и сержант, древний исторический цикл подъема и упадка снова повторялся в одном из вариантов. Демократическая республика уже пожинала плоды экспорта своих технологий и практически приносила демократию в жертву, ибо лицом к лицу столкнулась с враждебным ей новым альянсом тоталитарных Трипланетных Сил.

– Понимаешь, сестренка? Фрэнк Айронсмит уж точно поможет тебе. Да вот и он сам, – сержант ободряюще улыбнулся девочке.

Взволнованная малышка быстро подняла глаза и увидела худощавого молодого человека, спускающегося к воротам по тенистой аллее, посыпанной гравием. Он ехал на старом велосипеде со стороны небольшого здания с красной кровлей, еле видневшегося среди изумрудной зелени. Мужчина радостно поприветствовал сержанта и посмотрел на девочку добрыми серыми глазами. Она неуверенно улыбнулась ему.

В свои двадцать шесть Айронсмит все еще выглядел как мальчишка. У него было худое загорелое лицо и давно не мытые рыжеватые волосы. Мятая рубашка с расстегнутым воротом и бесформенные поношенные брюки придавали ему вид человека на отдыхе. Он ответил девочке доброжелательной улыбкой и повернулся к сержанту, ожидая объяснений.

– Мисс Джейн Картер. К доктору Форестеру, – коротко произнес охранник.

Айронсмит слез с велосипеда и уложил его рядом с собой на дорожке. Заметив еле сдерживаемое нетерпение девочки, он с сожалением покачал головой.

– Тебе надо быть, по крайней мере, генералом. Неужели больше некому заняться этим вместо тебя? – голос его звучал мягко и доброжелательно.

– Некому. А дело ужасно серьезное, – твердо ответила Джейн.

Айронсмит согласился:

– Я в этом не сомневаюсь. А о чем примерно идет речь?

Огромные прозрачные глаза девочки уставились на что-то позади мужчины. Ее тонкие синеватые губы безмолвно шевелились, потом она, казалось, слушала ответ.

Наконец бродяжка произнесла:

– Я не могу ничего рассказать вам. Но мистер Уайт говорит – скоро должно кое-что случиться. Кое-что ужасно плохое! Поэтому он и хочет побеспокоить доктора Форестера.

Айронсмит внимательно посмотрел на длинную пустынную дорогу, бегущую среди песков в направлении Солт-Сити. Глаза его в замешательстве остановились на босых загорелых ногах девочки. Что-то здесь было не так! Математиком овладело беспокойство.

– Скажи мне, Джейн, где остались твои родственники?

Девочка серьезно ответила:

– У меня нет родственников и никогда не было. Поэтому копы посадили меня в большой темный дом, где ужасно плохо пахло, а на окнах стояли железные решетки. Но теперь у меня все хорошо – мистер Уайт вытащил меня оттуда сквозь стены и пообещал, что я больше не вернусь в тот дом. – Просветлело личико девочки при последних словах.

Айронсмит задумчиво поскреб подбородок, лишенный какой бы то ни было растительности.

Наконец он произнес:

– Доктора Форестера не так-то просто увидеть. Но может, мы придумаем что-нибудь получше. Предположим, мы пойдем в кафе и съедим по мороженому, а заодно и обсудим твое дело. Как ты на это смотришь?

Он посмотрел на сержанта и добавил:

– Я приведу ее назад к воротам.

Девочка отрицательно покачала головой.

– Разве ты не голодна? Там есть целых четыре сорта – шоколадное, сливочное, крем-брюле и вишневое, – Айронсмит надеялся убедить ребенка с помощью столь весомого аргумента.

– Спасибо. – Фрэнк видел по глазам девочки, как сильно соблазняло ее это предложение, но она твердо отступила на шаг назад. – Я ужасно хочу есть, но мистер Уайт говорит, что у меня нет времени.

Она отвернулась и зашагала прочь от ворот. За ее спиной пустынное шоссе врезалось в темный базальтовый склон горы, и ближайшим убежищем для нее мог быть лишь видневшийся вдалеке темный уступ в скале, залитой утренним солнцем.

– Подожди, Джейн! Куда ты собираешься идти? – удивленно воскликнул Айронсмит.

– Назад к мистеру Уайту. Он скажет мне, как найти доктора Форестера. Но мне ужасно жалко вашего мороженого, – девочка жадно проглотила слюну.

На бегу запихивая серую карточку глубже в карман, она направилась вниз к дороге. Наблюдая за тем, как малышка старается держаться в тени, чтобы не ступать по раскаленному песку, Айронсмит ощутил усиливающееся беспокойство. Она выглядела заброшенным уличным ребенком. Голод сделал ее тельце слишком маленьким для большой головы, а сутулые плечи придавали девочке вид маленькой старушки. Тем не менее Фрэнк испытывал скорее недоумение, чем жалость. Ему непонятна была манера девочки прислушиваться к тишине, ее торжественная настойчивость в стремлении увидеть доктора Форестера. Он даже жалел, что не может помочь ей попасть на территорию обсерватории.

Через миг развевающееся желтое платье исчезло за ближайшим скалистым уступом. Айронсмит сел на велосипед, чтобы вернуться на работу, однако что-то остановило его. Некоторое время Фрэнк молча стоял, наблюдая за дорогой и ожидая увидеть, как Джейн появится из-за уступа. Но девочка исчезла.

– Выпусти-ка меня, – внезапно сказал он сержанту. – Бездомный ребенок с сумасшедшим намерением передать послание доктору Форестеру – мы не может вот так дать ему пропасть в пустыне. Я привезу ее обратно и попытаюсь уговорить Форестера выслушать ее. Всю ответственность беру на себя.

Айронсмит обогнул уступ и проехал еще около мили по пустынной дороге, но не нашел Джейн Картер. Он вернулся к воротам, толкая велосипед перед собой.

– Нашел ее? – поинтересовался сержант.

Фрэнк покачал головой, вытирая капельки пота с порозовевшего взволнованного лица.

– Куда же она делась?

– Понятия не имею, – Айронсмит с усилием обратил взгляд на пустынную дорогу позади себя. – Исчезла, и все.

– Я наблюдал отсюда, – сержант показал на огромный бинокль. – Ее нигде не видно. Как, впрочем, и вообще никого до самого Солт-Сити.

Охранник почесал затылок и автоматически надвинул фуражку под правильным углом, затем проверил все пуговицы на кителе и поправил галстук. Закончив привычный ритуал, он добавил:

– Забавная штука! Чертовски забавная!

Задумчиво кивая, Айронсмит попросил разрешения воспользоваться телефоном.

– Бэлл, соедини меня, пожалуйста, с офисом доктора Форестера. Если его нет на месте, я хочу поговорить с тем, кто там будет, – обратился он к оператору.

Глава вторая

Телефон возле кровати вот-вот должен был позвонить и донести до доктора плохие новости о проекте. Напряженное ожидание мешало Клэю Форестеру спокойно спать в маленьком белоснежном доме в тени купола обсерватории. Прошлой ночью он слишком долго работал над проектом; возле губ залегли жесткие складки, а желтый луч утреннего солнца, проникавший в спальню, раздражал глаза. Форестер медленно повернулся, придвинувшись к телефону.

Наверняка позвонит Армстронг с каким-нибудь срочным посланием из министерства обороны. А вдруг – эта мысль заставила его окаменеть – разведчик Мэйсон Хорн вернулся из космоса с новой информацией о военной активности Трипланетных Сил? Может быть, телетайпы уже сообщили о готовности номер один и запуске проекта межпланетной войны?

Форестер коснулся холодного телефона и отвел руку. Аппарат не звонил и, возможно, так и не зазвонит. Напряженное ожидание было результатом давнишней тревоги, а не сигналом новой проблемы, как убеждал себя Форестер. Конечно, проект не был совершенством, но доктор не верил в душевные предчувствия.

Вероятнее всего, тревогу вызвал бессодержательный разговор об интуиции, в который его вовлек вчера Фрэнк Айронсмит. Клэй не собирался спорить – проект не оставлял на это времени. Кроме того, он был чересчур практичен, чтобы интересоваться абстрактными математическими фантазиями. Все, что он сделал, – задал Айронсмиту вопрос по поводу одного поразительного упрощения в расчетах родомагнитной баллистики. Импровизированное объяснение, которое Айронсмит как бы между делом набросал на салфетке в кафе, полностью опровергало все традиционные законы пространства и времени. Уравнения впечатляли, но Форестер, не доверяя легкости, с которой молодой человек разрешал поставленную задачу, невольно запротестовал.

– Ваш собственный опыт скажет вам, что я прав, – убеждал его математик. – Время действительно работает в обе стороны, и я уверен, что вы и сами часто ощущаете материальность будущего. Не осознанно, конечно, не в деталях – бессознательно, эмоционально. Просто вы не даете ощущению развиться. Но разве вы не начинали чувствовать себя счастливым еще до того, как происходило что-то хорошее?

– Ерунда, – перебил его Форестер. – Вы ставите следствие впереди причины.

Айронсмит дружелюбно улыбнулся:

– Ну и что? Математика доказывает, что причинная связь может быть обратной…

Дальше Форестер уже не слушал. Айронсмит всего-навсего клерк, хотя прекрасно справляется с машинами в компьютерном отделе. Похоже, даже слишком прекрасно, раз у него хватает свободного времени, чтобы выдумывать для собственного развлечения всякие бесполезные парадоксы. Но ведь вся наука держится на причинно-следственном механизме…

Форестер покачал головой и покосился на телефон, страстно желая, чтобы он позвонил. Но звонка не последовало ни через пять секунд, ни через десять. Уже теряя надежду, доктор бросил взгляд на часы. Девять двенадцать. Проект редко позволял ему спать так долго. Большую часть времени даже не удавалось вырваться домой на ночь. Было весьма удивительно, что Армстронг до сих пор ни разу не позвонил.

Пытаясь не возвращаться мыслями к разговору с Айронсмитом, Форестер глянул на другую половину двуспальной кровати и обнаружил, что она пуста. Рут, должно быть, уже ушла в свой офис. Он кряхтя сел, чувствуя легкое раздражение, вызванное ее отсутствием. Она вовсе не нуждалась в деньгах. Хотя Форестер не мог не признать, что из нее вышел отличный менеджер, да и, если честно, проект почти не оставлял ему времени для семейных радостей.

Наконец, доктор по привычке бросил взгляд в окно на западной стороне дома – там виднелся огромный алюминиевый купол обсерватории. Посеребренный солнечным светом, он сверкал чистой, неестественной красотой. Когда-то этот купол был всей его жизнью, но теперь даже его вид наводил на доктора депрессию. У него не оставалось времени ни на что другое, он даже не знал, какие опыты астрономы проводят сейчас с большим рефлектором.

А телефон так и не звонил. Форестер в минутном порыве рванулся к трубке, чтобы самому набрать номер Армстронга, и снова отвел руку, словно не желая возобновлять цепь тяжкой ответственности, которая связывала его с проектом. Доктор не спешил начать новый долгий день, полный убийственных усилий и неимоверного напряжения. Он устало опустился на кровать, глядя на блестящий купол и тоскливо размышляя обо всем, что обсерватория обещала ему, но так и не дала.

Ему было всего девятнадцать, жаждущему славы студенту астрофизического факультета, когда однажды летом он впервые увидел этот зеленеющий оазис в центре огромной пустыни. Он знал, что когда-нибудь здесь, где чистый сухой воздух обеспечивает идеальную видимость, будет построен его собственный телескоп. Стармонт стоил ему долгих лет напряженной работы: лучшие годы жизни, всю свою молодость он провел в стараниях получить поощрительные гранты от богатых меценатов, внушить доверие многочисленным ассоциациям, преодолевая все мыслимые трудности во время изготовления, перевозки и установки гигантского зеркала. Форестеру было за тридцать, когда работа, наконец, завершилась. Он ожесточился, стал гораздо увереннее в себе, но еще не утратил веры в могущество науки.

Разочарования пришли позднее и появлялись все чаще из-за того заманчивого непознанного, которое он пытался исследовать. Он блуждал в поисках истины, а она непонятным образом постоянно ускользала от него. Однажды главный рефлектор показал ему то, что Форестер принял за долгожданный конечный результат, но золото исчезло в тот самый момент, когда Клэй попытался извлечь его из пустой породы. Возможность провала всего проекта оборачивалась горькой реальностью.

В этот миг его бесконечные поиски и провалы напомнили ему первых ученых с материнской планеты – алхимиков. Айронсмит не так давно читал ему какой-то отрывок из исторической книги, в которой говорилось об этих первых исследователях. Они проводили жизнь в поисках первичной материи и философского камня – единственного изначального материала Вселенной. Согласно их наивным теориям и легендам, он был способен превратить обычный свинец в драгоценное золото.

Теперь собственная жизнь Форестера, полная разочарований, представилась ему неким подобием алхимического «великого делания» – словно конечная цель науки никогда не менялась за все века, когда наука существовала как понятие. Он сам все еще находился в поиске сокровенной природы вещей – разве что имея на вооружении больше фактов и более совершенное оборудование. Подобно первым алхимикам, он обрел новое знание, но вслед за тем познал горечь неудачи.

Доктор размышлял о том, что все усилия науки по сути сводятся к той же бесконечной погоне за неуловимой первичной материей и за ключом к ее многочисленным преобразованиям. Другие пионеры мысли на материнской планете, еще в доатомную эру, в конце концов обнаружили очень полезный вид философского камня – обыкновенное железо.

Почти магический металл первой атомной триады, железо создало науку об электромагнитных взаимодействиях. Оно лежало в основе чудес электроники, ядерной физики и техники и по существу служило двигателем космических кораблей.

Философы той неугомонной эпохи опробовали новый удивительный материал на известных им природных закономерностях. Форестер отлично представлял себе чувство абсолютного триумфа, посещавшее их, когда загадки одна за другой обретали научные объяснения. Электромагнитный спектр перешел от радиоволн к космическому излучению, и те, кто выводил уравнения новой физики, мечтали о временах, когда они обретут свою собственную первичную материю.

Форестер прекрасно понимал боль разочарования полных надежд исследователей, неутомимо сражавшихся с упрямыми фактами – все их поиски приводили все к тому же железу. Некоторые феномены, такие, как связующая сила, которую содержит отрицательная энергия атомов, и излучение, которое насквозь пронизывает галактики, упорно отказывались соединяться в электромагнитных системах. Одного железа было недостаточно.

В своих поисках Форестер попробовал другой ключ.

Доктор предположил, что первичная материя не является чем-то действительно материальным – она всего лишь особое знание. Его грандиозной целью было одно-единственное уравнение, которое станет базовым основанием реальности, конечным бесценным выражением всего сущего, отношения вещества и энергии, пространства и времени, созидания и разрушения. Знание, он был в этом уверен, всегда сила, но трудности на пути к его постижению не оставляли Форестеру времени подумать, как люди могли бы использовать полученное им знание.

Железо исчерпало свои возможности. Клэй попробовал палладий. Весь Стармонт был только орудием, созданным ради достижения одной-единственной цели. Ценой за это стала почти половина жизни, целое состояние, потраченное на строительство обсерватории, бесконечные опыты, многолетний бесполезный труд и разбитые надежды сотен людей. Исходом стало полное разочарование, столь же естественное, как и любой провал тех первых алхимиков, чьи старания превратить расплавленный свинец и серную кислоту в золото оборачивались крахом. Неудачи разрушающе действовали на психику Форестера, хотя ему и удалось обнаружить то, случайное, – но даже сейчас он никак не мог объяснить его.

Слабый шум со стороны кухни дал ему понять, что Рут все еще дома. Радуясь, что жена не ушла на работу, доктор посмотрел на милое личико, счастливо улыбающееся ему с фотографии на одной из полок книжного стеллажа. Эту фотографию Рут подарила ему незадолго до свадьбы – пять лет тому назад, должно быть, или уже шесть.

Стармонт тогда был юн, а грандиозные замыслы Форестера непоколебимы. Проблемы в компьютерном отделе привели Рут Кливленд в обсерваторию. Форестер получил грант от военного фонда на оплату новой батареи для электронных вычислителей и работы управляющего ими персонала. Отдел создавался, чтобы выполнять рутинную вычислительную работу для штата исследователей. На их данных должен был базироваться весь проект, но работа началась с постоянных сбоев и дорого обходившихся ошибок.

Рут оказалась тем самым очаровательным экспертом, которого фирма по подбору персонала прислала в обсерваторию для выяснения причин неполадок. Полная кипучей энергии, она достаточно быстро проверила оборудование и побеседовала с работниками – начальником компьютерного отдела и четырьмя его ассистентами, а заодно и с главным астрономом. Она успела пообщаться даже с Фрэнком Айронсмитом, тогда еще девятнадцатилетним курьером и швейцаром по совместительству.

Затем она предоставила Форестеру отчет:

– Машины работают превосходно. Все ваши проблемы возникают из-за человеческого фактора. Вам очень нужен хороший математик. Так что рекомендую внести некоторые изменения в штаты, приняв мистера Айронсмита в число научных сотрудников.

Форестер помнил, с каким недоумением он уставился на Рут и как его решительный отказ постепенно растаял под воздействием правильных линий ее очаровательного носика и мягких интеллигентных глаз. Он смог лишь слабо пробормотать:

– Айронсмита? Этого мальчишку? Но у него нет ни малейшей научной подготовки.

– Я знаю. Он сын золотоискателя и не имел возможности получить необходимого образования. Но он много читает, а кроме того, он прямо-таки создан для математики. Даже Эйнштейн, великий физик с материнской планеты, открывший атомную энергию, когда-то был всего-навсего офисным клерком. Фрэнк рассказывал мне об этом сегодня, – волнующая улыбка придала еще больше очарования ее прекрасному личику.

Форестер никогда не подозревал каких-либо выдающихся математических способностей, скрытых в бездельнике Айронсмите. Однако проблемы требовали разрешения – математический отдел был не менее важен для разработок, чем сам телескоп. Так как Рут не оставляла ему выбора, доктор неохотно, но все же согласился дать Фрэнку шанс.

И ошибки исчезли сами собой. Айронсмит по-прежнему казался беззаботным, словно продолжал махать метлой в лабораториях. Он подолгу прохлаждался в кафе, лениво попивая кофе и разъясняя смысл своих бесполезных парадоксов всем, кто имел достаточно времени выслушать его. Однако горы несделанной работы непостижимым образом уменьшались на глазах. Наконец, все проблемы, связанные с подготовительным этапом работы, были решены. Когда вспыхнула сверхновая Кратера – звезда, сулившая несомненный успех, – Форестер был готов.

Тогда они с Рут должны были вот-вот пожениться. Глядя на фотографию супруги, Клэй вспоминал, что пять лет назад счел ее милую улыбку важнее всех своих схем и карьеры вообще. Он снова почувствовал напряжение, ревность и страх – страх, что она может предпочесть ему Айронсмита.

Он до сих пор не совсем понимал, почему она этого не сделала. Сначала Рут осталась в обсерватории обучать Фрэнка управлению отделом – они провели вместе всю зиму, пока мысли и ночи Форестера занимала работа над новым телескопом. Рут и Айронсмит были приблизительно одного возраста, а юный математик был достаточно привлекателен, чтобы впечатлить молодую девушку. Форестер был уверен, что Фрэнк давно влюблен в Рут.

Возможно, причина ее выбора крылась в постоянном безделье Айронсмита, полном отсутствии у него честолюбия и стремления сделать карьеру. Он никогда не стал бы ей поддержкой, не попросил бы повышения на работе. Она должна была разглядеть, что, несмотря на блестящие способности, Айронсмит никогда не станет значительной фигурой. Как бы то ни было, из смеси любви, уважения и взаимного доверия родилась ее привязанность к Форестеру, который был на пятнадцать лет старше и почти знаменит. К облегчению Клэя, Айронсмит, похоже, не слишком огорчился. Что Форестеру нравилось в беззаботной юности, так это способность никогда не расстраиваться из-за чего бы то ни было.

Углубившись в себя, Форестер совсем забыл о телефоне, и теперь внезапный резкий звонок вывел его из оцепенения. Неприятное предчувствие очередных неудач проекта вернулось и завладело им с новой силой. Дрожащей рукой доктор снял трубку телефона.

Так и есть – взволнованный голос на том конце провода принадлежал Армстронгу:

– Шеф? Извините, что я вас беспокою, но мистер Айронсмит говорит, случилось нечто, о чем вам следует знать.

Форестер с усилием сглотнул:

– Я слушаю.

Голос Армстронга звучал до странности неуверенно:

– Вы ожидаете сообщения с особым курьером? От некого мистера Уайта?

Форестер с облегчением выдохнул:

– Нет. А в чем дело?

– Мистер Айронсмит только что позвонил и сообщил о девочке, которая спрашивала вас у главных ворот. Охранник не пустил ее, так как у нее не было пропуска, но мистер Айронсмит говорил с ней. Она убеждала его, что принесла для вас конфиденциальное послание от некого мистера Уайта.

– Я не знаю никакого мистера Уайта, – какое-то время Форестер благодарил судьбу за то, что речь шла не о готовности номер один против космических кораблей Трипланетных Сил, и только потом спросил: – А где сейчас эта девочка?

– Никто не знает. И это как-то чудно. Когда охранник отказался пропустить ее, она неожиданно исчезла. Именно поэтому мистер Айронсмит счел нужным сообщить вам об этом, – в голосе Армстронга угадывалось раздражение.

– Не понимаю, почему это должно интересовать меня. Может, она просто ушла на все четыре стороны, – речь шла не о готовности номер один, и значение имело только это.

– О'кей, шеф. Я не хотел вас беспокоить, но Айронсмит настоял, чтобы вам сообщили, – покончив с этой темой, Армстронг испытывал явное облегчение.

Разговор был окончен.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации