Текст книги "Не совсем джентльмен"

Джеки Д'Алессандро
Не совсем джентельмен

Пролог

Корнуолл, 1817 год

Прислонившись к вековому вязу и затаив дыхание, Натан Оливер прижал к груди кожаный мешок с похищенными драгоценностями.

«Все... почти все сделано... собственность короны... остался один шаг...» Только бы добраться до кромки леса и вручить опасную ношу! Когда все кончится, Натан разбогатеет – и уже навсегда.

Внутри у него все горело. Глубоко вдохнув, он попытался успокоить дыхание. Было отчетливо слышно, как бьется его сердце.

Знакомые ощущения! Он переживал их много раз прежде, проделывая подобные вещи, но сейчас они резко усилились по глубоко личным, внутренним причинам.

Черт возьми, совесть пробудилась явно не вовремя! Как ни старался Натан избавиться от чувства вины и беспокойства, терзавших его, с тех пор как он согласился на это дело, они мучили его. «Забудь. Нельзя повернуть время вспять. Просто доведи все до конца!»

Он осторожно выглянул из-за дерева. Луна скрылась, оставив его в темноте. Прохладный морской бриз шевелил листья. Их шелест заглушало стрекотание сверчков и уханье совы. Покой царил над землей. Но Натана снедали предчувствия, а они никогда его не обманывали...

Минуты две он постоял недвижно, слушая и вглядываясь, но по-прежнему было тихо, ничего подозрительного. Натан прижал мешок покрепче и ринулся вперед.

До зарослей, где ему уже ничто бы не грозило, оставалось всего несколько шагов, как вдруг прогремел выстрел. Натан подался вперед, упал навзничь. Ушибся. Тут же последовал второй выстрел, потом крик боли и чье-то громкое «Осторожно!». Натан похолодел от ужаса – он узнал голос.

Заставив себя встать, он поспешил на крики. Обогнув тропинку, увидел распростертого на земле мужчину. Занявшись раненым, Натан слишком поздно расслышал шум за спиной и не успел обернуться: кто-то с силой ударил его между лопаток. Потеряв равновесие, он упал, выронив мешок с драгоценностями. Мелькнула рука в черной перчатке, и похититель исчез в лесу. Лежа на тропинке, Натан видел, как вор растворяется во тьме.

Терзаемый страхом, он встал и кинулся к раненому. Упав на колени, заглянул в его глаза, полные боли. Глаза лучшего друга.

– Гордон, черт возьми, что ты здесь делаешь?! – воскликнул он, тщетно пытаясь спрятать страх. Он начал быстро задавать вопросы, но, дотронувшись до плеча Гордона, почувствовал что-то теплое: это была кровь.

– Хотел спросить тебя о том же, – прокряхтел Гордон.

– Тебя только один раз ранили?

Гордон, скорчившись от боли, кивнул:

– Меня задел второй выстрел. Жжет очень сильно, но это лишь царапина. Не знаю, повезло ли Колину также, как мне. Он упал при первом выстреле.

Натан подскочил, услышав имя брата.

– Где он?

Гордон кивнул влево. Натан повернулся и, разглядев в кустах мужские ботинки, ужаснулся. Стиснув зубы, он сдержал мучительное «Нет!», которое взорвалось в голове. Вытащил платок и, приложив к ране, сказал:

– Прижми другой рукой посильнее, насколько хватит сил.

Рванувшись к кустам, Натан схватился за ботинки и по возможности бережно вытащил недвижное тело на тропу. В мыслях билось: «Господи, не дай ему умереть... не допусти, чтобы моя жадность погубила его!..»

Освободив постанывающего Колина от веток, Натан, стоя на коленях, помог брату восстановить дыхание. Только бы он выдержал, только бы не стало хуже!

– Колин, ты слышишь меня? Куда тебя ранили? – взывал Натан, не в силах совладать с паникой. Напряжение сковало его.

Надо успокоиться и пустить в ход свои медицинские навыки.

– Нога, – с трудом ответил Колин.

Натан обнаружил рану на бедре и после короткого осмотра заключил:

– Рана не сквозная.

Сдернув галстук, он перетянул ее, чтобы остановить кровотечение.

– Надо как можно скорее извлечь пулю, а Гордону – наложить швы. Возвращаемся в дом. У вас есть лошади?

– Нет, – сказал Гордон прямо из-за спины Натана, – и какого черта ты думаешь, что я позволю тебе накладывать мне швы?

Натан посмотрел через плечо на друга, грозно глядевшего на него. Рука Гордона по-прежнему прижимала платок к ране, и даже в кромешной тьме Натан видел сочившуюся сквозь пальцы кровь, и так же очевидна была злость, сверкавшая в глазах Гордона.

– Ну, возможно, потому, что я здесь единственный доктор, а вам обоим требуется медицинская помощь.

– Похоже, что сегодня вечером ты немного больше чем доктор, Натан. – Гордон перевел взгляд на Колина. – Я же говорил тебе – что-то замышляется. – Посмотрев опять на Натана, спросил: – Почему? Зачем ты сделал это?

Заготовленная ложь застыла в горле Натана, а в следующий миг вовсе растворилась под давлением того, что произошло. Обычно он соображал молниеносно в любой ситуации, но, видя перед собой истекающего кровью лучшего друга и раненого брата, он не мог рассуждать. Ясно, что тот винит его, – на то были причины. Но, судя по взгляду и тону, Гордон ожидал еще худшего.

Натан медленно и безмолвно повернулся к Колину. Во взгляде брата читался тот же вопрос, то же негодование.

– Натан...

Глава 1

Современная женщина не должна позволять джентльмену брать верх над ней, играть ее слабостями или воспринимать ее как пустячок, который можно отвергнуть после приятной интерлюдии. Если он все-таки совершит эту ошибку, ей следует отплатить ему тем же – в похожей манере. Поступок, на который так ответят, может быть похоронен в прошлом.

«Дамский путеводитель к счастью и душевному комфорту»

Чарлза Брайтмора

– Что ты так увлеченно читаешь, Виктория?

Вздрогнув от неожиданности, леди Виктория Уэксхолл захлопнула тонкий «Дамский путеводитель» в кожаном переплете, лежавший у нее на коленях, и посмотрела на тетю Делию. Целый час та дремала в экипаже, но теперь с любопытством ждала ответа.

Лицо Виктории запылало, и она приложила все усилия, чтобы скрыть это. Она отбросила книгу на серые бархатные подушки и быстро накрыла ее спенсером[1]1
  Разновидность короткого пальто. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Тетя Делия ужаснулась бы, узнав, что Виктория поглощена книгой, провокационное содержание которой недавно вызвало бурный скандал в Лондоне. Но в настоящий шок тетю повергли бы планы Виктории, связанные с пребыванием в Корнуолле и порожденные, кстати, все той же книгой.

– Это просто одна из покупок, которые я сделала в книжном магазине Уитнауэра перед нашим отъездом из Лондона. – Не дав тете продолжить расспросы, Виктория поспешно спросила: – Вы хорошо отдохнули?

– Да. – Тетя Делия погримасничала, разминая шею. – И я рада, что сегодня мы наконец прибудем в Корнуолл и освободимся из плена этого экипажа.

Их путь из Лондона был долгим и утомительным, по плохим дорогам, и Виктория никогда не согласилась бы на такую поездку. Если бы кто-то сказал ей, что она добровольно покинет комфорт, блеск и круговорот бурной скотской жизни Лондона (особенно когда приближался так называемый маленький сезон) и переберется в дикие места Корнуолла, она бы только посмеялась. Но тогда она и не ожидала, что ей представится замечательная возможность отомстить за прошлые ошибки человеку, который, безусловно, заслуживал этого. Вооруженная досконально изученным «Дамским путеводителем» и блестящим планом, она была полностью готова. И все же ей не нравилось время, выбранное для поездки.

– Не понимаю, почему отец настоял, чтобы мы отправились именно сейчас?.. Можно было подождать несколько недель, это ничего не решило бы.

– Дорогая, придет время, и ты поймешь, что даже самые веселые и общительные по природе мужчины могут быть довольно занудными.

– И время они выбирают самое неподходящее и унылое! – ответила Виктория.

Раздражение, часто охватывавшее Викторию с тех пор, как она тщетно пыталась уговорить отца отложить поездку, вновь дало о себе знать. По причинам, так и не понятым ею, она не смогла разубедить родителя, всегда такого уступчивого. Пришлось покориться. Виктории не хотелось огорчать или разочаровывать отца, тем более что он очень редко просил ее о чем-нибудь. Кроме того, нельзя было лишать себя хорошей и, очевидно, последней возможности расквитаться наконец с прошлым, расставить все по местам. И если все пойдет согласно хорошо продуманному ею замыслу, в следующем году в это время она уже будет замужней женщиной с обеспеченным будущим. Возможно, уже и дети появятся.

Виктория вздохнула:

– При мысли о том, сколько всего мы пропускаем... не понимаю, о чем только думал отец!

У тети Делии удивленно приподнялись брови.

– Неужели? По-моему, все предельно ясно. Твой отец мечтает выдать тебя замуж.

– Естественно, и я намерена воплотить его мечту в реальность. Но для этого не надо посылать меня в Корнуолл. Особенно сейчас. За последний месяц два графа, Брэнрипл и Дрейвенсби, заводили с отцом беседу относительно женитьбы. А сейчас ведь и маленький сезон начинается, и у меня было бы предостаточно шансов познакомиться со многими вполне достойными женихами! Мне разумнее было бы остаться в городе.

– Милая, твой отец явно желает, чтобы ты нашла свою судьбу в Корнуолле, поэтому и настоял на твоем отъезде. – Тетя Делия призадумалась. – Вот только интересно, к кому из Оливеров он больше расположен... к овдовевшему графу или его наследнику Колину, виконту Саттону? А может быть, даже к младшему сыну, доктору Натану Оливеру?..

Виктория постаралась сохранить невозмутимость при упоминании его имени.

– Ах, несомненно, ни к кому из них. Я видела однажды только лорда Саттона, три года назад. А насчет графа... не думаю, что отец будет рад, если я выйду замуж за такого старика, как лорд Ратледж.

– Этот, как ты сказала, старик моложе меня на год, – сухо заметила Делия. И не успела Виктория извиниться за свою реплику, как тетя продолжила: – Кроме того, ты забыла о докторе Оливере.

В мыслях Виктории крутилось лишь одно: «Боже, если бы... если бы я только смогла... Но у меня получится! И после этой поездки он будет выброшен из моей памяти». Вслух она сказала:

– Нет, я о нем не забыла, просто не сочла нужным говорить, так как мы совсем не подходим друг другу и такое знакомство будет лишь тратой времени. Тем более уже два графа интересуются мной.

– Не помню, чтобы ты когда-либо проявляла интерес к Брэнриплу или Дрейвенсби, дорогая.

Виктория пожала плечами:

– Оба довольно популярны в обществе, выходцы из очень уважаемых семей. Любой из них подойдет.

– Всем известно, что оба они хотят жениться на наследнице.

– Как и все пэры с высокими титулами и пустыми кошельками... Я всегда знала, что мое состояние будет главной приманкой. И было ясно, что выйти замуж надо безошибочно, так чтобы обеспечить свое будущее. Вряд ли после кончины отца я смогу рассчитывать на щедрость Эдварда.

Виктория вздохнула, с горечью вспомнив о старшем брате. Ей было больно сознавать, что Эдвард, человек легкомысленный и безответственный, интересовался только азартными играми. Похоже, он мог и вовсе выставить ее после смерти отца. Конечно, будучи наследницей, она не боялась за свое финансовое благополучие, но в ней не угасало желание иметь свою семью, детей и занять определенное место в обществе.

– Скажи мне, может, ты кому-то отдаешь большее предпочтение? – спросила тетя Делия. – Я имею в виду Брэнрипла и Дрейвенсби.

– Не могу сказать точно. Они почти ровесники, похожи темпераментом. Я хотела провести с ними побольше времени в Лондоне во время сезона, это помогло бы мне решить.

– То есть ты твердо убеждена, что выйдешь замуж за одного из них?

– Да.

Почему душа ее не воспарила от радости? Став женой одного из этих мужчин, она смогла бы жить в роскоши и быть в самом центре общества! Но ее голова сейчас была занята замыслом, который надо воплотить в Корнуолле. И конечно, она вернется к своим воздыхателям, как только цель будет достигнута.

Тетя Делия вздохнула:

– Дорогая, мне так жаль...

– Жаль? О чем это вы?

– Ну, что ты не влюбилась.

– Не влюбилась? – Викторию это рассмешило.

Прежде она часто, как и все девушки, предавалась наивным фантазиям, но, повзрослев, поняла, как это бессмысленно.

– Мы же обе знаем, что любовь – это жалкое основание для женитьбы. Здесь играют роль фамилии, титулы, имения и деньги, конечно. Брак моих родителей не основывался на любви.

Тут же в памяти Виктории всплыл образ ее матери. Красивая, веселая, улыбчивая... Болезнь лишила ее всего, а потом отобрала и жизнь.

– Брак-то не по любви, – ответила тетя Делия, – но их расположение друг к другу со временем переросло в любовь. Не всякая пара так удачлива. Мне повезло меньше.

Виктория мягко погладила тетю по руке в знак сочувствия. Та была вдовой, а ее недолгий брак был не из счастливых.

– Как я понимаю, – продолжила тетя, – отправляя тебя в Корнуолл, отец желал, чтобы ты, скажем так, расширила горизонты. Ведь Лондон, Кент и Бат – это далеко не все. Кроме того, тебе очень важно сейчас получать новый опыт, знакомиться с людьми.

– Наверно. Но я уверена, что он не ждет, чтобы я кого-то здесь нашла. Он бы сказал мне.

– Ты думаешь? Вряд ли, дорогая. Ты еще поймешь, что мужчины часто бывают невыносимо скрытными.

С этим Виктория не могла поспорить, особенно если дело касалось ее отца.

– Почему же не сказал?.. – Не успев договорить, она уже догадалась. – Конечно! Потому что знал, что я не соглашусь жить так далеко от города. Вдали от цивилизации. Как я могла уехать из города в самый разгар сезона! Есть же места всего в нескольких часах езды от Лондона, где можно насладиться деревенской жизнью и в то же время появляться в обществе и ходить по магазинам!

Она выпрямилась. Права ли была тетя Делия? Если да, то отца ждало разочарование: как ни пытайся граф или виконт обаять ее, ни одному из них не удастся сделать ее своей законной супругой и обречь на жизнь в Богом забытом Корнуолле. При одной мысли об этом Виктория содрогнулась.

– Я припоминаю нашу встречу в Лондоне с виконтом Саттоном несколько лет назад, – сказала тетя. – Красивый юноша.

Да, думала Виктория, необычайно красив. Тем не менее это был старший брат именно его, того, кто так плохо обошелся с ней. Вслух она произнесла:

– Даже если бы он был символом мужской красоты на земле, меня бы это едва ли заинтересовало.

– Тогда же мы встретили его младшего брата, – сказала тетя Делия, нахмурившись, – доктора Оливера. Что-то необычное есть в этом человеке, я сразу заметила.

Виктории вновь вспомнился мужчина, которого она тщетно старалась вычеркнуть из памяти. Высокий, широкоплечий молодой человек, с вьющимися золотисто-каштановыми волосами, манящими карими глазами и озорной улыбкой, которая так неожиданно и необъяснимо околдовала девушку, как только они встретились в Лондоне три года назад в доме Уэксхоллов. Даже сейчас ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, – несомненно, это был результат того гнева, что испытывала Виктория каждый раз при мысли о докторе Оливере. Вместе с уже четко всплывшей его внешностью Викторию вновь настигли воспоминания о том вечере три года назад.

Тогда она только что отпраздновала восемнадцатилетие и была уверена, что ее светская жизнь возымела прекрасное начало. Убежденность в этом значительно возросла, как только Виктория заметила интерес, вспыхнувший в глазах невыразимо привлекательного гостя ее отца. В своем воображении она сразу представила его хвастливым, распутным пиратом, готовым украсть ее и привести на корабль, чтобы поцеловать и... может, что-то еще, она точно не знала (а, видимо, это что-то и вызывало румянец на щеках горничной Уинифред, как только Виктория упоминала имя Пола, их нового лакея).

Увлечение доктором Оливером было настолько сильным, таким захватывающим и неудержимым, какого она никогда не испытывала прежде. Странно, ведь ей встречались и более красивые мужчины... даже брат Оливера лорд Саттон, стоявший тогда в нескольких шагах от нее, был привлекательнее и вел себя как истинный джентльмен.

И все же она никак не могла справиться с тем, что ощущала при виде доктора Оливера. В нем была что-то такое... возможно, длина волос или галстук какой-то особенный... Нет, вероятно, чуть ироничный взгляд и очаровательная улыбка покорили ее. Ей захотелось дотронуться до его волос, провести рукой по его галстуку...

Ее сердце пылало, дрожь стремительно бежала по всему телу. И все это было вызвано лишь тем, как он смотрел на нее. Легкое удивление в его взгляде сочеталось с беззастенчивым флиртом, явно преступавшим границы дозволенного. Такие ощущения она переживала впервые. Когда он попросил ее показать картинную галерею, она сразу согласилась, тем более что ничего безрассудного в этом не было. Тетя и лорд Саттон в соседней комнате, дверь приоткрыта...

Но стоило Виктории остаться с ним наедине, как весь апломб покинул ее. Печально, но все ее попытки поразить доктора Оливера взрослостью и умом, новым платьем и разговором оказались безуспешными. Она поймала себя на том, что говорила быстро, с волнением, которое не могла побороть. Казалось, она забыла этикет и все хорошие манеры, которым ее когда-либо учили. Она журчала, как речка, не в силах остановить нервный поток слов, буквально вылетавших из ее уст. Она прекрасно понимала, что надо остановиться, что гораздо благоразумнее было бы, вздернув подбородок, лишь изредка и безмолвно посматривать в его сторону, не выказывая заинтересованности, но, увы, это было выше ее сил. Она все говорила и говорила, и только поцелуй доктора Оливера остановил ее.

Сейчас, вспомнив этот момент, Виктория почувствовала жар во всем теле. Этот невероятный, захватывающий дух и сердце поцелуй, при котором ослабевает все тело, был хоть и коротким, но незабываемым. Она открыла глаза и увидела, как он смотрел на нее с едкой улыбкой.

– Это помогло, – пробормотал он хрипло. Виктория ничего не ответила, и он, приподняв бровь, спросил:

– Сказать больше нечего?

На это ей удалось лишь прошептать одно слово:

– Еще...

В его взгляде промелькнуло умиление, и он наградил ее другим поцелуем, медленным и глубоким. Прикосновение губ, тепло его дыхания правили ею, и она хотела этого, она буквально растворилась в прекрасных мгновениях, ощущая дрожь, пронизывавшую все ее тело. При этом печаль и тоска... Она не поняла, откуда они взялись. Ей так хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался целую вечность. Но увы, Оливер остановился, освободил свою шею от ее рук и решительно отстранил от себя.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Виктория попыталась истолковать напряжение в его взгляде, но – пустое – она была слишком опьянена, чтобы думать. Он расплылся в дьявольской улыбке и длинными сильными пальцами поправил ее корсет; она даже не заметила, как непристойно он перекосился! Доктор Оливер выглядел так, будто собирался еще что-то сказать, но тут брат позвал его из соседней комнаты. Доктор Оливер взял ее руку и коснулся губами пальцев.

– Самая неожиданная и приятная интерлюдия, красавица, – прошептал он и, подмигнув ей, вышел из комнаты.

Виктория боялась показаться на глаза тете. Поднялась к себе и спальню, дабы собраться с мыслями. То, что она увидела в зеркале, впечатляло: чепчик сдвинулся набок, платье помялось. Она вся горела, губы покраснели и немного опухли. Но даже если бы этих внешних примет не было, то ее глаза, излучающие радость и удивление, выдали бы ее с головой.

Было бы естественно ужаснуться своему поведению и тем вольностям, что она ему позволила, но сердце не обманешь. Как можно было здраво мыслить, когда впервые в жизни она хотела чувствовать, и это получилось! Еще ни одному из многочисленных мужчин, добивавшихся ее расположения во время сезона, она не позволяла поцеловать себя. Она мечтала о первом поцелуе, придумав даже целый сценарий: «это» должно было состояться в красивом саду, где Он попросил бы разрешения и она бы согласилась... Но все ее планы в один миг испарились. Даже в самых безумных фантазиях она не могла вообразить хоть что-то, подобное тем волнующим, волшебным мгновениям, которые разделила с доктором Оливером. Виктория с нетерпением ждала следующей встречи с ним, уверенная, что после произошедшего он обязательно придет к ней.

Но этого не случилось. Больше она ничего не слышала о нем.

Сейчас, поглядывая из окна экипажа на уходящие в бесконечность зеленые горы с рассыпанными по ним маленькими домиками, Виктория закрыла глаза и мысленно поморщилась: как было глупо – ждать неделями, бессчетно проворачивая в голове случившееся.

Она искала его, трепетала, когда в дом приносили письма, испытывала сильнейшее волнение, когда входил слуга, объявляя о посетителе. Ей было не по силам смотреть правде в глаза. Спустя шесть недель после того случая, завтракая с отцом, она случайно упомянула его имя. Одной фразой отец разрушил ее надежды, сказав, что доктор Оливер вернулся в Корнуолл на следующее же утро и не планировал возвращаться в Лондон.

Она до сих пор помнила то чувство унижения, ранившее ее в самое сердце. Какой дурой она была! Все ее самые светлые и романтичные фантазии были связаны с человеком, который оказался просто негодяем! Для него это был пустой бесчувственный поцелуй. Он даже говорить с ней никогда больше не собирался. Однако ей никак не удавалось забыть этот поцелуй... Впервые в жизни с ней так недостойно и мерзко обошлись. Возможно, он и был рожден джентльменом, но вот воспитанности ему явно не хватало.

Что ж, он еще долго будет помнить ее, когда она покинет Корнуолл. Она молода и энергична, а он – достаточно опытен, чтобы быть уверенным в своем превосходстве. Она могла бы простить и даже принять на себя вину за то, как он с ней поиграл, только забыть это было невозможно. Идея мести ни разу не приходила ей в голову, пока отец не запланировал эту поездку, а она не познакомилась с содержанием «Дамского путеводителя». Благодаря и тому и другому ход ее мыслей изменился, и теперь доктор Оливер будет благополучно забыт. «Дамский путеводитель» советовал мстить таким негодяям, затем закапывать их глубоко в прошлое, и Виктория была готова это сделать. Она будет флиртовать с ним, вернет ему тот настойчивый страстный поцелуй, а потом внезапно исчезнет, оставив его наедине с воспоминаниями, которыми он будет терзаться от рассвета до заката. Она, счастливая, вернется в Лондон и выйдет замуж за одного из графов, а вся история с доктором Оливером станет достоянием давно минувших дней.

Голос тети Делии отвлек Викторию от пейзажей за окном:

– По словам твоего отца, доктор Оливер – очень хороший медик, причем заслуженно.

– Почему?

У тети блеснули глаза:

– Ну, это очевидно. Отец упоминал о его интересе к различным проблемам науки.

Виктория подавила ухмылку. Нет, ему, скорее, нравилось протыкать крылья насекомым и прикреплять бедных тварей к доскам и прочим поверхностям. А что касается его профессии... это лишь еще одно доказательство, что он не был истинным джентльменом, ибо если бы им являлся, то не гнался бы за прибылью.

Карета замедлила ход, и кучер громким басом объявил:

– За теми высокими деревьями справа вы можете видеть заднюю часть Крестон-Мэнора, леди. Нам надо ехать вокруг по этой дороге, к его фасаду. Мы прибудем через четверть часа. Он хлестнул лошадей, а Виктория с тетей выглянули в окно. Постепенно из-за деревьев показался величественный замок. На кирпичном фасаде, окутанном чайными розами, золотом переливались лучи заходящего солнца. Притаившийся среди высоких деревьев и изумрудных лужаек Крестон-Мэнор выглядел чарующим и манящим. Взору Виктории открывались внешние сады и конюшни на заднем дворе, искрящийся голубой пруд в центре, четко отражавший деревья и сам дом, грубоватые очертания которого смягчались водной рябью.

Когда экипаж проезжал мимо конюшен, внимание Виктории привлекли двое мужчин, стоявших у открытых дверей. Один из них, темноволосый, был одет в костюм для верховой езды. Он говорил о чем-то со вторым, очевидно, это был слуга, так как на нем не было рубахи и в руках он держал что-то, напоминавшее молоток.

Виктория не сводила глаз с его обнаженной блестящей спины, широкой и влажной, – даже на большом расстоянии ей было хорошо это видно. Щеки ее зарумянились, и она попыталась отвернуться, но глаза не повиновались, будто прикованные. Конечно, для нее было позором увидеть подобное, ведь в имении ее семьи ни один слуга не выполняет работу полураздетым. Ей захотелось взглянуть на мужчину анфас, поскольку со спины он был довольно... интересен. Тетя Делия подняла лорнетку:

– Полагаю, темноволосый мужчина и есть лорд Саттон.

Виктория насилу отвлеклась от своего объекта и, переведя взгляд, сказала:

– Думаю, вы правы.

– А второй, – продолжила тетя, прильнув к окну и привстав, – Боже правый, ни один мой слуга не ходит в таком виде! Даже не знаю, что могло бы оправдать этого юношу! Без рубашки!

Виктория поспешила прокомментировать эту реплику:

– Я в вас это люблю больше всего, тетя Делия! Вы всегда говорите то, что думаете, даже когда ваши мысли...

– Скверные? Дорогая, самое забавное – выражать твои мысли!

– Уверена, что, входя в дом, он надевает рубашку, – сказала Виктория, пытаясь отвести от него пристальный взгляд и убрать из голоса ноту любопытства.

– Жаль. Но полагаю, так и есть.

Экипаж завернул за угол, и объект их обсуждений скрылся из виду. Усевшись на место, тетя Делия заметила:

– Представляю, сколько сердец он уже разбил.

– Возможно, – пробормотала Виктория, мысленно сочувствуя пострадавшим женщинам. Она хорошо их понимала. Но благодаря «Дамскому путеводителю» и плану, продуманному до мелочей, она вытащит из грязи свое сердце и гордость.