Текст книги "Врата рая"

– Кто бы говорил, – начал он. – Кэйл обручен, у Брэди жена беременна и опять с ним не разговаривает, Шкварка ходит расстроенный из-за Тилли. И чьи теперь подвиги кончились?

Насколько Дрю знал, последнее свидание его старшего брата состоялось целых три, если не четыре, месяца назад.

Кэйл ухмыльнулся.

– Со Шкваркой кончено. Тилли его опять выперла.

– Что натворил на этот раз? – обратился Бен к Шкварке. – Забыл месячную годовщину вашего первого свидания, или еще что?

Шкварка запустил пальцы в растрепанные морковно-рыжие волосы.

– Хуже, – сознался он. – Про ее день рождения забыл.

– Бог мой, теперь все, – посочувствовал Фитс. – Я как-то раз проморгал Кристин день и она заставила меня попрыгать, скажу вам. Начинай думать о драгоценностях, друг.

Шкварка вздохнул и потер затылок.

– Я принес ей сегодня цветы – не понравились. Запустила ими в меня, прямо с вазой, хорошо, пластиковой.

Дрю победно улыбнулся.

– Поняли? Сначала разберитесь со своими собственными сердечными делами, потом читайте мне мораль.

Конечно, Эмили Дуган к его сердечным делам отношения не имела. Однако она дала понять, что у нее никого нет. Дрю никогда не отказывался прикинуть, чего можно ждать от той или иной женщины, но, как правило, не занимался этим долго.

Глава третья

Наступила ночь, пылающее южно-калифорнийское солнце зашло, но температура снизилась всего градуса на два. Пока Эмили шла от машины к бабушкиному дому, ее пестрое платье начало противно липнуть к спине.

– Зря вы это делаете, – обратилась она к Дрю уже в который раз. Он заехал-таки за ней в больницу и, когда она попрощалась с бабушкой, предложил выбирать: или ехать к ней, или заночевать у него. Даже попробовал давить на нее, черт этакий, угрожая рассказать бабуле про ее беременность, если откажется. И ведь помогла его коварная тактика! Эмили покорилась.

Она осторожно пробиралась в темноте к входу, когда ладонь ее спутника легла ей на влажную от пота спину. Забегавшие туда-сюда по позвоночнику мурашки ничего общего с сексуальным интересом не имели. Это просто от неожиданности. С кем угодно может случиться.

– Ключ у вас есть? – Дрю открыл сетчатую дверь на деревянном каркасе.

Благодарение небесам, его присутствие придется терпеть лишь до утра. Если уж один звук его низкого, сексуально мурлыкающего голоса пробуждает в ней все женские инстинкты даже при простом вопросе о ключе, что будет, когда он спросит, где ему провести ночь.

Она достала из сумочки бабушкино кольцо с ключами и передала Дрю. Он открыл дверь, и она прошла мимо него в уютную гостиную. Кондиционер работал. Лампа включалась автоматически в определенное время, и свет встретил ее домашним теплом; всегда, возвращаясь сюда, она чувствовала, что этот дом по-настоящему родной. Жаль только, что в последние годы это бывало редко. Некогда, надо было делать карьеру.

И чем все кончилось? – подумала она с горечью. Уведомление о потере работы и выходное пособие; приличное, правда, можно протянуть пару месяцев, не трогая сбережений. Стоило торчать на работе лишние долгие часы!

Пока Дрю вносил ее багаж, Эмили наслаждалась давно знакомыми запахами: лимонная мастика, большая свеча в горшке на полке маленького кирпичного камина чуть пахнет корицей, что-то похожее на аромат свежего овсяного печенья с изюмом.

В старинном деревянном ящике рядом с камином покоятся игрушечные автомобильчики, сделанные дедом для ее братьев: двоюродных и сводного. Тут же куклы, когда-то принадлежавшие на равных правах ей, ее сводной сестре и двоюродным сестрам. Сверху книжки-раскраски и в большой круглой жестянке с рождественской картинкой на крышке карандаши всех оттенков. Эмили вдруг пришло в голову, что следующее поколение этого дома через несколько месяцев будет включать и ее ребенка.

Когда бабулю выпишут, когда Эмили будет твердо знать, что делать дальше, тогда она и расскажет и о ребенке, и о потере места, и о подлости проходимца Чарли. Сейчас только она сама, Дрю, да еще его брат, Кэйл, знают, что она будет матерью. На два человека больше, чем нужно.

Хлопнула сетчатая дверь.

– Куда это отнести? – спросил Дрю.

У Эмили отказали голосовые связки. Какие мышцы, напряженные от тяжести чемоданов, и эти большие кисти… Она смотрела, точно завороженная.

– Эмили? Вы не собираетесь опять падать в обморок?

Она покачала головой и показала на коридор.

– Какая комната? – крикнул он уже из коридора.

– Вторая налево. – Ну вот, все в порядке, только не надо пялиться на него, точно дурочка.

В животе заурчало, напоминая, что она ничего не ела после того, как вышла из самолета.

Эмили направилась на кухню. Конечно, бабушка запаслась любимыми кушаньями внучки. Эмили полюбовалась миской творога с ломтиками свежей клубники и сухариками, заглянула в холодильник поглубже, достала нарезанный сыр и поставила на кухонный стол.

– Вы ели? – спросила она, когда Дрю вернулся в кухню. Кулинарные таланты бабушки не передались ей. Случалось справляться лишь с приготовлением сэндвичей с жареным сыром и супа из банки.

– Вообще-то нет. – Он вытащил из кармана брюк мобильник. – Я думал заказать, чтобы принесли. Что-нибудь тайское, или итальянское.

Эмили сморщила нос. Тяжелая, острая еда – что будет с ее желудком?

– Что-нибудь не столь экзотичное, пожалуйста. Как насчет жареного сыра и консервированного супа?

– Скучно, – ответил он и принялся нажимать кнопки на телефоне.

Сексуальность его губ в сочетании с чарующим светом в глазах снова заставила частить ее пульс. Это испытание, подумала Эмили. Она поклялась отказаться от мужчин, и вот нечто невидимое, но со злодейским чувством юмора, испытывает ее решимость. Что же, она в жизни еще не завалила ни одного экзамена и теперь не завалит. Не следует даже думать, насколько ее горячит и волнует один только взгляд на него.

– Сэндвич с беконом, салатом и помидором – это достаточно интересно? – Может быть, он сам и поджарит бекон? – у нее он обычно превращается в угли.

Дрю закрыл телефон и спрятал его в карман, пожал плечами – этими невероятными плечами регбиста.

– Можно помочь?

Наверняка у него под одеждой ангельские крылья. Жаль, что ей это не интересно. Это все беременность и вызванный ею гормональный всплеск. Вот почему ей так хочется поискать крылья на этом великолепном теле: раздеть и поискать.

– Приготовьте бекон, а я сделаю остальное.

Дрю занялся беконом, а она накрыла на стол.

Случайно Эмили бросила взгляд на его блокнот на столе.

Аж тринадцать телефонных номеров? И тринадцать разных женских имен.

Эмили оглянулась на него через плечо.

– Ничего себе!

– Извините?

– Э-э… – Она даже не заметила, что произнесла это вслух. – Вы всегда пользуетесь таким спросом, или это распродажа?

Он слегка наклонил голову, и на красивом лице появилось удивленное выражение.

– Вы о чем?

Эмили закатила глаза. Она с самого начала поняла, что он соблазнитель. Очень опасен для девочек, у которых вошло в привычку выбирать неподходящих мужчин.

Она взяла со стола сшитые листки и начала читать:

– Линн, Каренна, Дора, Элис, София и – э… – извините – Тиффани. – Засмеявшись, она продолжила: – Венди, Френчи… Интересно, чем эта знаменита… Дебби, Аманда, Тилли, Нина, и… – Она поднесла запись ближе к глазам, но последнее слово прочесть не смогла. – Г.б. – что это? Горячая баба?

Его губы изогнулись в злодейской улыбке.

– Нет, – насмешливо проговорил он, – это сокращение: Ганнина булочная.

Эмили брезгливо кинула блокнот на стол.

– Мне не интересно, что общего у чертовой булочной и чертовой дюжины женщин.

– Раз вы спрашиваете…

– И не думаю.

Неправда, сказал насмешливый блеск в его глазах.

– Дебби – моя тетка, – объяснил он. – Аманда – невеста моего брата, а Тилли – мой лучший друг.

– Странное имя для парня. – Эмили достала из шкафа тарелки и суповые чашки.

– Потому, что мой друг – женского пола. Почему-то ее это не удивляет.

– Дебби звонила, чтобы спросить, не смогу ли я в воскресенье в полдень забрать из булочной торт для девичника Аманды.

– Вам незачем объяснять мне все это.

– Тилли, – продолжал он, не обращая на ее слова внимания, – хотела сообщить мне, что она купила свадебный подарок для Кэйла и Аманды, а моя будущая сноха интересовалась, нашел ли я то, что она хочет подарить моему старшему брату по случаю получения им чина лейтенанта.

Эмили передала Дрю тарелки и, скрестив руки, поглядела на него с недоверием.

– Остальные женщины в списке – тоже ваши родственницы?

Он пожал плечами, и улыбка стала смущенной. Да какая ей разница? Мужчины ее больше не волнуют.

Через четверть часа они сидели у круглого дубового стола на кухне. Дрю раскопал в холодильнике индейку, и вместо банальных сэндвичей они лакомились поджаренными булочками с индейкой, искусно приготовленными Дрю. Сама она о подобных кухонных достижениях не могла и мечтать.

Эмили смотрела на Дрю через стол. Право, он слишком сексуален и опасен, но думать сейчас об этом не время. И время это никогда не наступит, строго напомнила она себе. Пусть гормоны сходят с ума – у нее есть вопросы, весь день вертящиеся в голове, на которые надо получить ответы.

– Почему загоревшийся мусорный ящик требует исследования на предмет поджога? – спросила она.

Он откусил кусок и начал жевать. Будто не слышал.

– Я видела обугленные ящики. Около выхода – пятна сажи. Сегодня горело не первый раз, не так ли?

Дрю вздохнул и положил вилку на тонкое фарфоровое блюдце. Он еще не нашел ответа на эти вопросы.

– Вы не журналист, случайно?

– Нет… – Она помолчала и шумно вздохнула. – Я… я была менеджером по рекламе..

– Была? – переспросил он, пытаясь перевести разговор в другое русло. Особого интереса он не испытывал; Эмили интриговала его, как многие другие женщины. И только.

– Фирма провела сокращение. – Она махнула рукой, показывая, что эта тема ее не волнует. – Так что с возгораниями?

Дрю планировал посетить участок еще раз, но сейчас он хотел разузнать побольше об отце ее будущего ребенка. Существование этого отца, пусть и вдалеке, должно удерживать его от желания, возникавшего всякий раз, когда он смотрел в эти большие карие глаза. Только что-то плохо это у него выходит.

– Сегодняшний случай – третий, – сказал он. Ее глаза недоверчиво расширились.

– Третий? А бабуля ничего мне не говорила. Возможно, потому, что она и была прямой виновницей, подумал он, но вслух произнес:

– Может, она не хотела волновать близких.

Эмили отставила тарелку, оперлась локтями о стол и нахмурилась. Дрю знал многих женщин, но ни одна из них не хмурилась так соблазнительно.

– Что-нибудь еще происходило? – требовательно спросила она. – Как долго все это творилось?

– Наверно, вам лучше поговорить об этом с бабушкой. – Он не считал, что, рассказав ей все, помешает расследованию, но… пусть уж говорит с Вельмой.

– Всякое расследование, проводящееся пожарниками, открыто для публики. Так что вы не нарушите законов о тайне личности, объяснив мне, что здесь происходит. Я имею право знать, если кто-то хочет напакостить моей родственнице.

Она права.

– А вдруг это поджигала она сама?

– Как вам могло прийти в голову, что восьмидесятилетняя женщина способна заниматься такими вещами? С ума сойти!

Он откинулся на спинку кресла, любуясь ее возмущением. Помни, Дрю: она носит чужого ребенка, стало быть, запретна для тебя, какой бы привлекательной ни казалась. Человек должен иметь принципы, и нечего пускать слюни при виде чужой женщины. Разве что тот парень действительно «сделал ноги».

– Так уж? – не согласился он. – А вы хорошо вокруг посмотрели? Тут же все разваливается!

– Это не означает, что бабушка виновна в поджоге!

Дрю пожал плечами и постарался сдержать улыбку. Очень жаль, что такая восхитительная девушка – запретная дичь.

– Это как сказать. Например, если на ее недвижимость существует крупная закладная и она хочет с ней развязаться. Поверьте, Эмили, поджигают по разным причинам, но надежда на большую выплату от страховой компании, которая поможет избавиться от значительного долга, стоит во главе списка.

– Не в данном случае, – возразила она. – Бабуля с дедом все выплатили много лет назад.

– И вы точно знаете, что она не закладывала строений?

– Нет, – призналась Эмили, – точно не знаю, но это маловероятно. Рисковать своим домом или школой она не стала бы никогда.

В душе Дрю с ней согласился. Вельма Норрис впечатления уголовницы не производила: весьма толковая дама, хорошо разбирающаяся в делах, несмотря на преклонный возраст. Но расследование должно быть тщательным; хотя бы для того, чтобы снять с хозяйки все подозрения.

– Дрю, пожалуйста, расскажите мне наконец, что здесь делается!

Он подвинулся вперед и оперся о стол.

– Как я уже говорил, сегодняшний случай – третий. В первый раз загорелось две недели назад и выглядело, как простая вспышка топлива. Никто не пострадал, ваша бабушка уверяет, что в той комнате никого не было. Похоже было, что кто-то разлил под печкой лужу и от неисправной контрольной горелки она занялась.

– Тут что-то не так. Бабуля ежемесячно вызывает людей из компании для проверки оборудования, как раз для того, чтобы предупредить такие случаи.

Дрю подумал, что надо связаться с компанией и проверить записи об обслуживании клиентов.

– На прошлой неделе вызов пришел от соседа, заметившего дым. Заметили обгорелые ящики за зданием? Они были набиты старыми газетами. Кто-то засунул туда непотушенную сигарету.

Эмили встала и понесла тарелки к раковине.

– Бабушка не курит. Не могло это быть случайностью? Неосторожность кого-то из учениц?

Дрю вышел из-за стола и подошел к ней.

– В такое можно бы поверить, если бы сигарету кинули сверху. Но ее засунули внутрь и явно специально.

Он взял у девушки посудное полотенце и стал вытирать вымытую посуду.

– В этот раз ситуация выглядит особенно подозрительной. Кто-то не пожалел времени, чтобы покрыть мусорник изнутри маслом для жарки, затем поджег тряпку и швырнул ее внутрь. Бабушка не знала, что в ящике что-то тлеет, и, когда она его открыла, кислород заставил пламя вспыхнуть. Она могла серьезно обжечься.

Эмили подняла на него взгляд и подала ему следующую тарелку.

– Вы не думаете, что это должно снять с нее подозрения?

– Если она не сама это устроила.

– Вы шутите!

– Между нами, подозрения у меня есть. – Дрю поставил вытертую тарелку на стол. – Нужно учитывать все возможности, Эмили. Я посоветовал ей закрыть школу, она отказалась. Поджоги продолжаются, и пока преступник не пойман, из подозреваемых никого исключить нельзя. Даже Вельму Норрис.

Эмили вздохнула.

– Ума не приложу, кому это надо и зачем. Таких великодушных, добрых людей, как бабуля, больше, наверно, нет на свете. Почему кому-то понадобилось ей вредить?

Да по тысяче причин, подумал Дрю. Любители подложить огонька делали такое, что в рамки здравого смысла не укладывалось. А еще, когда пожар начинался, на территории школы каждый раз находилась только Вельма…

Мысль, что Эмили с бабушкой останутся одни, когда поджигатель гуляет на свободе, ему не нравилась. Если, конечно, вина за все эти безобразия не лежит на самой бабушке. Но не селиться же у них до поимки виновного. И вообще, его лично это не касается.

Эмили выпустила из раковины воду и принялась ставить чистые тарелки в буфет.

Дрю привалился к столу и скрестил ноги.

– Могу я спросить, надолго ли вы приехали? – поинтересовался он.

– Собиралась на месяц. – Закрыв буфет, она повернулась к нему. – И вдруг поняла, что торопиться обратно в Нью-Йорк мне незачем.

Дрю наклонил голову, борясь с желанием сжать в ладонях ее грудь.

– Сокращение?

– Это только начало. Наверно, вокруг меня сгустилась черная туча.

Она забавно сморщила нос.

– Неужто все так плохо? Девушка грустно улыбнулась.

– Хорошо, что у меня есть чувство юмора, потому что я действительно дошла до ручки. Мало того, что вылетела с работы, так любовник меня бросил и объявил мне об этом в аэропорту, будто лучшего места не нашел. А поскольку полгода назад я оставила квартиру, чтобы переехать к нему, то и дома у меня нет. – Эмили сложила полотенце и повесила его на сушилку. – Если для двадцати четырех часов этого мало, – продолжала она, – то в тот же день я узнала, что беременна, что бабушка лежит в больнице, а теперь еще вы говорите, что кто-то намерен сжечь плоды ее труда, всей ее жизни. – Она тряхнула головой и сумела, не слишком весело, рассмеяться. – Уже боюсь подумать, что же дальше.

Знала бы она, как блестят у нее глаза от смеха, подумал Дрю. Или, как напрягся у него живот от желания, стоило ей сказать, что мужчины в ее жизни больше нет. Вполне возможно, временно. Тот тип вернется, едва узнает о ребенке. Есть же у него хоть какое-то чувство ответственности!

Эмили отошла от стола и выпрямилась.

– Для одного дня, пожалуй, достаточно.

Дрю выключил свет и пошел за ней из кухни в гостиную.

– Держать все в себе вредно для здоровья. Она села в деревянное кресло-качалку у камина и посмотрела вверх – на него.

– Почему вы так заботитесь обо мне? Вы ведь даже меня не знаете. У вас есть с кем встречаться, так что это не голод по женскому обществу.

Он сел на диван.

– Ну я же обещал, – попытался вывернуться он. Не вся правда, но он не хотел говорить, что в его глазах она стоит намного выше всех его женщин. Ему нравилось в ней чувство юмора и еще больше – что она, по всей видимости, ничего от него не хотела. Насколько он понимал, она была не из тех, кто играет в игры, и прямо высказывала, что у нее на уме. Нечто новое и свежее.

– Обещание врачу из приемного покоя, которого вы не знаете; другое – старухе, которую подозреваете в поджоге. Право же, Дрю, не стоит волноваться. Знаете, я даже спокойнее буду себя чувствовать, если вы уедете домой.

– Но мне это вовсе не трудно.

– А меня это задевает. У меня нет желания войти в вашу коллекцию.

– Жаль, – сказал он. Действительно жаль, как ни глупо. – Я останусь.

Эмили встала с качалки.

– Как хотите. Напротив моей – комната для гостей. Располагайтесь. Я приму горячий душ и лягу.

– Доброй ночи, Эмили, – негромко произнес он. Она пробормотала что-то. Может быть, пожелала доброй ночи в ответ.

Дрю сидел в тишине гостиной, пока не услышал шум льющейся воды. У него было достаточно женщин, чтобы удовлетворить свои желания, но ни одна из них не влекла его этой ночью. Он закрыл глаза и представил тонкую фигурку под душем, потом потянулся за пультом и включил телевизор. Когда это в пятницу вечером он проводил время у телика – особенно, когда рядом была красивая, возбуждающая женщина?

Глава четвертая

– Ммм, Дрю, – простонала Эмили, и сплела пальцы у него на шее, чтобы притянуть к себе для жаркого поцелуя.

Где-то в подсознании она понимала, что видит сон, восхитительный сон, но как реальна теплота этих губ!

Ее тело выгнулось навстречу ему, она вдохнула возбуждающий запах и застонала от пьянящей порочности запретного удовольствия. Если он перестанет целовать, она…

– Эмили, проснитесь.

Раскрыв глаза, она обнаружила стоявшего у кровати Дрю. Что это значит?

Надо только расцепить руки, обнимающие мужскую шею.

Эмили медленно опустила руки и пробурчала извинение. Если бы он не загораживал ей путь, она бы сбежала.

Одна надежда – авось он не догадается, что сон был о нем.

Она откинулась на груду подушек и прикрыла рукой глаза.

– Господи, как неудобно. Даже не знаю, что… – Она глянула на него сквозь пальцы и нахмурилась. – Подождите-ка. А что вы здесь делаете? – Когда твое подсознание сходит с ума по мужчине, которого едва знаешь, это одно; но когда он без приглашения оказывается у твоей кровати полуголым!..

– Нам надо ехать.

– Куда?

– Звонили из госпиталя насчет вашей бабушки.

Как же он соблазнителен для женщины в ее положении – лежащей на спине и еще не остывшей после эротического сна!

Ее смущение мгновенно испарилось.

– Что случилось?

– Сказали, что она не потрудилась позвать няню и упала. По-видимому, сломала лодыжку.

Сквозь узкое длинное окно над кроватью бабушки Эмили видела, как чернота ночного неба сменяется серым рассветом, потом ослепительным солнечным сиянием, обещавшим очередной безумно жаркий день. К двум часам дня температура подползла к сорока.

Ранним утром, когда они с Дрю появились в больнице, их заверили, что с бабушкой все будет в порядке. Операция серьезно поврежденной ноги была назначена на восемь утра.

После операции бабулю отправили в реанимацию из-за возраста. Врач-ортопед, намного старше вчерашнего интерна, терпеливо объяснил, как будет проходить операция и дальше процесс выздоровления. Примерно через шесть недель снимут гипс и вынут штыри. Потом понадобится физиотерапия. Бабушке повезло, что она не сломала шейку бедра, но все равно выздоровление будет протекать долго, опять-таки из-за возраста.

Несмотря на заверения в благополучном исходе, Эмили не покидало беспокойство. Большая часть ее детства прошла с бабушкой, и внучка считала ее в большей степени своей матерью, чем настоящую мать.

Глинис Норрис полностью оправдывала репутацию своего поколения: свободный дух и свободная любовь. Эмили всегда удивляло, зачем она вышла за Томми Дугана? Чернила на свидетельстве о рождении дочери не успели высохнуть, когда родители уже подали на развод. Отца Эмили никогда не видела, но полагала, что ей повезло: отцов ее сводных брата и сестры мать повести на регистрацию не позаботилась.

Мать родилась с любовью к странствиям. Едва вернувшись к родителям с новорожденной, она укатила в Орегон – жить в какой-то коммуне. Тогда она увезла Эмили с собой, но в пять лет девочка вновь оказалась у бабушки с дедушкой, где в основном и жила в последующие годы. За исключением редких моментов, когда в матери просыпались дремлющие родительские инстинкты.

Эти моменты Эмили ненавидела. В отличие от матери, она предпочитала знать, где будет спать следующей ночью. И лучше всего – в собственной кроватке в своей комнате. К тому времени, когда она повзрослела, неприязнь между матерью и дочерью выросла до столь тревожащих размеров, что Глинис заявила: для наших душ будет лучше, если дочь останется у ее родителей навсегда. Эмили это вполне устраивало.

Ее сводные брат и сестра, Дук и Джустин, в большой мере унаследовали материнский вольный дух и детские годы в основном провели с Глинис; но бывали времена, когда и их отсылали к бабушке и дедушке. Случалось, что сын или дочь посылались к соответствующему папе, но эти визиты редко продолжались больше недели. Потом братец и сестренка возвращались к деду и бабке снова.

В то время Эмили жилось чудесно. Младшеньких она обожала и жалела, что мало виделась с ними после того, как переехала в Нью-Йорк покорять мир рекламы, – глупая затея, как теперь ясно. Дук поселился в Алабаме, но постоянно разъезжал по автомобильным гонкам. Он гениально разбирался в двигателях и сейчас начальствовал над командой механиков одной из лучших в стране группы автогонщиков. Джустин в конце концов утихомирилась, нашла вкус в жизни на одном месте и последние два года благополучно работала на ранчо в Вайоминге. Мать Эмили, по последним слухам, была помощницей у художника в Нью-Мехико. Слухам было три месяца, и, зная мать, Эмили сомневалась, что та до сих пор там.

Джустин уже извещена и обещала найти Дука и сообщить ему о состоянии бабушки. Оба дяди Эмили, Тайлер и Джон, живут за границей, но обещали сразу приехать, если будет необходимо. Двоюродные братья разбросаны по стране. В общем, заботиться о больной пока что придется присутствующей внучке.

Вот она и сидит тихонько, дожидаясь, пока бабуля проснется после наркоза. Дрю, кажется, тоже задремал в своем кресле в углу.

Не может она понять этого человека. Мало того, что они друг другу чужие, он еще, считай, держит ее бабку под следствием как возможного поджигателя и при этом остается рядом, стоически оказывая Эмили молчаливую поддержку. И ни намека на недовольство или на то, что он предпочел бы находиться еще где-нибудь, а не сидеть тут с ней и бабушкой.

Вот Чарли, тот бы просто заверил ее, что она может звонить, если состояние больной ухудшится.

Молоденькая и хорошенькая медсестра бесшумно вошла в палату, подошла к кровати посмотреть на экраны, на температурные кривые, проверила капельницу. Послала улыбку Дрю. Естественно, ведь женщины сами валятся к его ногам. Включая Эмили.

Медсестра кивнула Эмили в знак того, что все в порядке, и выскользнула из палаты так же тихо, как вошла, бросив последний восхищенный взгляд на Дрю.

Объект этого восхищения зашевелился, открыл глаза и устремил взгляд на Эмили. Дремотная улыбка тронула губы Дрю, и Эмили подумала, что, если бы ко всей этой аппаратуре была прицеплена она, кривая температуры вылетела бы за пределы бумаги.

– Вам следовало бы идти домой, – проговорила она, понижая голос, чтобы не разбудить бабушку.

– Вам тоже, – ответил он.

– Но вы и так уже сделали для нас больше, чем должны. В самом деле, вам можно уже уходить. Со мной все будет в порядке.

Что с ней творится? Ведь только что ее выставил очередной паршивец в длинном ряду паршивцев, выбранных ею же самой!

И этот парень ответил на ее поцелуй, пусть во сне. И у него хватило такта не говорить об этом.

Видишь, Эмили, нормальный мужик.

Ну нет. У этого парня слишком длинный список телефонов.

Эмили с трудом сдержала тяжелый вздох.

Дай время, сказала она себе, и из всего этого обаяния вылезет обыкновенное тупое ничтожество. Ее собственный опыт – достаточное основание для такого вывода.

– А я придумала лучше, – неожиданно сказала бабуля, заставив внучку подскочить. – Идите вы по домам, а я отдохну. – Мягкая улыбка и любовь, светящаяся во взгляде, смягчали резкий тон слов.

Эмили подвинулась на край стула и взяла бабушку за руку.

– Извини, мы тебя разбудили.

Бабушка махнула свободной рукой.

– Вы не разбудили меня. – Она посмотрела на Дрю: – А вы что здесь делаете, инспектор Перри?

Дрю вылез из кресла и подошел к кровати с другой стороны.

Бабуля повернулась к Эмили:

– Испортила я тебе отдых, да?

– Ничего, – заверила Эмили. – Мы вполне можем общаться здесь, пока тебя не выпишут.

Девушке показалось, что старушка пожала ей руку, но так слабо, что она не была в этом уверена.

– Иди домой и постарайся отдохнуть. Ты ужасно выглядишь, внученька. Приходи завтра утром, если хочешь, и принеси заодно, пожалуйста, мою записную книжку с адресами. Нужно найти кого-нибудь, чтобы вел занятия вместо меня.

– Не надо сейчас об этом думать, – мягко упрекнула Эмили. – Тебе сейчас положено выздоравливать и ни о чем не беспокоиться.

– Я не могу снять с себя ответственность. – (Спорить было бесполезно.) – Ни у Марго, ни у Риты нет времени, чтобы взять еще часы, и больше десяти человек уже заплатили за мои курсы «Изысканных десертов» и «Кремы и соусы», которые начинаются в понедельник.

– Бабуля…

Дрю кашлянул, не дав Эмили продолжить.

– Извините, пожалуйста, мне надо позвонить.

Эмили подождала, пока он скрылся за дверью.

– Бабуля, не беспокойся. Марго и Рита прекрасно тебя заменят.

Старушка глянула на внучку с таким выражением, будто разуверилась в ее здравом смысле.

– Соусы Риты – это сплошные комки, и у Марго они получаются не лучше. Она прекрасно умеет жарить на решетке и в печи, но не в состоянии даже приготовить тесто для кекса из готовой смеси.

– Тогда придется отложить эти курсы до следующего семестра.

– И не подумаю, – с оскорбленным видом заявила бабушка.

– Ну хорошо, я найду замену.

– Эмили, ты славная девочка, но на кухне ты беспомощна.

– Да, – согласилась Эмили, – но у меня есть диплом Колумбийского университета. Думаю, я гожусь, чтобы заняться административными делами, пока ты не возьмешься за дела сама.

– У тебя, кажется, отпуск.

– Меня это не затруднит, бабуля. Отпуск можно продлить дольше, чем планировалось. Я с удовольствием этим займусь. Только попробуй спорить. – Она строго глянула на старушку. – Ты не в том положении.

Некоторое время царило молчание, потом бабуля вздохнула, признавая поражение.

– Ладно, твоя взяла. Пока что. – Она погрозила внучке пальцем, точно непослушному ребенку. – Но решаю, кого нанимать, я, а то ты живо приведешь с улицы первого попавшегося, кто заявит, что умеет готовить.

– Я справлюсь.

– Позвони в агентство и только объясни, что нам требуется. Занятия назначены на послеполуденные и вечерние часы, так что должен найтись хороший преподаватель, желающий подработать.

– Хорошо, сделаю, – терпеливо ответила Эмили. Она знала, как важна для бабушки школа.

– Нужно, чтобы они обязались пройти с учениками полный курс. И заключи с ними контракт, письменный.

Эмили вздохнула и медленно выдохнула.

– Да, мэм.

Дать внучке дальнейшие ценные указания бабуля не успела. Вернулся Дрю, и один взгляд на него сказал Эмили: что-то неладно.

– Что случилось?

– Я только что говорил с капитаном, – произнес он поворачиваясь к больной. – Мне больно говорить вам это, миссис Норрис, но у вас опять пожар.