Текст книги "Кто следит за Амандой?"

Глава 8

Задыхаясь, Аманда добежала до угла Семьдесят четвертой улицы.

«Это моя работа».

Боже, она уже допустила один промах! А ведь провела в особняке всего лишь несколько часов! Ну почему она встала раньше времени? Томми вполне мог потерпеть еще несколько минут.

«Еще два, и ты окажешься на улице...»

И куда тогда идти? Чувство, похожее на панику, охватило ее. Она не может допустить еще одну ошибку. По крайней мере, пока все не прояснится и у нее не появится работа.

– Аманда!

Она резко обернулась, услышав знакомый голос. Это был Пол Суинвуд, отец Томми. Собственной персоной.

Он стоял на углу Семьдесят четвертой улицы и смотрел на нее, как ей показалось, точно так же, как и она на него, – с выражением абсолютного изумления.

– Неужели это и в самом деле ты?! – сказал он. – Бог ты мой, Аманда!

Он бросился к ней, а она продолжала стоять как громом пораженная, и только одна мысль пришла ей на ум: что выглядит он, пожалуй, лучше, чем раньше, если такое вообще возможно. Высокий – больше шести футов, – широкоплечий, с темно-русыми шелковистыми волосами, с теплыми карими глазами, с ямочкой на левой щеке.

– Аманда, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! – радостно воскликнул он, ласково заглядывая ей в глаза. Она видела, что он пытается понять ее реакцию, пытается почувствовать ее отношение: насколько сильна ее обида, станет ли она разговаривать с ним. Затем он обратил внимание на коляску, в которой Томми с довольным видом грыз прорезающимися зубками специальное пластмассовое кольцо. Пол прижал руку к сердцу и ахнул.

– Боже, Аманда, – спросил он прерывающимся голосом, – неужели это наш ребенок?

Аманда кивнула, она не могла говорить, не могла дышать.

Она не видела Пола с того дня, как рассказала ему о своей беременности. С тех пор прошло уже почти восемнадцать месяцев. Чувство гнева в ней боролось с каким-то другим чувством, в котором ей не хотелось признаваться даже самой себе.

– Я не был уверен, что ты... – начал он. – Я хочу сказать, я не знал... – Пол покачал головой и глубоко вздохнул. – Думаю, я не хотел знать точно. Боже, что я говорю!

Аманда не знала, что ему ответить. Она все еще была ошеломлена этой встречей. После того злосчастного дня, когда она сообщила ему о беременности, Аманда долго думала о нем, вспоминала его объятия и поцелуи, вспоминала, как они занимались любовью, как строили планы на будущее. В этих планах не было места женитьбе, семье, но ведь они были знакомы всего несколько месяцев.

– Он такой красивый, – сказал Пол, с восхищением глядя на Томми. – Он – твоя копия. – Пол сделал глубокий вдох. – Прости меня, Аманда, мне так жаль. Должно быть, тебе приходилось очень тяжело все эти месяцы.

Аманда глубоко вздохнула. Его слова пробудили в ней гнев, но помогли взять себя в руки.

– Это было очень нелегкое время, – ответила она спокойно, – но я была счастлива.

Пара с коляской попыталась обойти их, и Аманда, откатив коляску Томми, уступила им дорогу. Она посмотрела вслед уходящей паре – мужчина везет коляску, женщина держит его под руку.

То, о чем она когда-то мечтала, оказалось нереальным. Она на мгновение обернулась, чтобы посмотреть, не видно ли поблизости мужчины из парка. Может быть, он и сейчас продолжает следить за ней? У Центрального парка было полно людей, они прогуливались или стояли, ожидая автобус. Может быть, и этот человек стоит у входа в парк и из укрытия наблюдает за ней?

«Но сейчас ты не в особняке, и ты не обязана быть там, в данный момент, – напомнила она себе. – Поэтому сейчас у него нет необходимости следить за тобой». Двое полицейских неторопливо двигались по направлению к парку. В этом районе всегда было много полиции, и это ее немного успокоило. Встреча с Полом была далеко не самой серьезной из ее проблем, хотя ей было непонятно, почему он оказался именно в этом квартале.

– Как его зовут? – спросил Пол, мягко коснувшись рукой в перчатке волос мальчика.

Аманда напряглась, ей было неприятно, что Пол прикасается к ее ребенку. Она подвинула коляску к себе, и Пол выпрямился.

– Томас. Томми. Так звали отца моей матери, моего дедушку.

– Хорошее имя, – сказал Пол.

Некоторое время они стояли на углу улицы, и вновь Аманду поразила мысль о том, насколько обманчивым может быть первое впечатление. Если бы их сейчас сфотографировали – маму, папу и малыша, которому почти год, – то трудно было бы догадаться, что отец впервые видит своего сына. А в душе у матери все та же боль, поселившаяся там, когда этот мужчина исчез из ее жизни.

– Могу я пригласить тебя на ленч? – спросил Пол. Ветер ерошил его волосы. – Мне так хочется посидеть с тобой и поговорить, узнать о твоей жизни, о Томми, о том, как он рос. Мне так хочется обо всем узнать.

Он смотрел на нее с такой нежностью и надеждой, что на мгновение Аманду охватило желание прикоснуться к нему, взять его за руку.

«Не делай глупостей! – одернула она себя. – Он бросил тебя, когда ты сказала, что беременна. Он не отвечал на твои звонки, и все это время ему было абсолютно наплевать на тебя и Томми».

– Все бы отдал, чтобы хоть часок просто полюбоваться на это крошечное личико, – добавил Пол, глядя на Томми так, словно не мог поверить своим глазам. – Ну, пожалуйста, Аманда, – сказал он. – Я знаю, что страшно виноват перед тобой. Я повел себя как... – Он отвел глаза. – Дай мне хоть полчаса, позволь просто побыть с тобой и Томми. Прошу тебя.

Час, чтобы услышать объяснения, которые она всегда хотела получить. Час, когда ей не нужно будет чувствовать себя пленницей в этом особняке, следовать правилам и помнить о том, что за ней следит незнакомец, во взгляде которого сквозит пренебрежение.

Она кивнула, и Пол облегченно вздохнул.

Аманда пристроила коляску Томми рядом с небольшим круглым столиком в уютном итальянском ресторанчике. Она внимательно изучала Пола. На его лице были надежда, готовность и возбуждение. Когда он смотрел на Томми, в его взгляде сквозил благоговейный трепет. Каждое движение малыша вызывало улыбку на лице Пола, малейшее недовольство или кашель – озабоченность.

Он выдвинул стул, помогая Аманде сесть, и, она в этом была уверена, чуть задержался, склонившись над ней, а потом уселся напротив.

– Спасибо, что согласилась пойти со мной, – сказал Пол. – Понимаю, что ты должна меня ненавидеть.

– Я не испытываю к тебе ненависти, Пол, – ответила она. – Не думаю, что я смогла бы ненавидеть отца моего ребенка.

Она с трудом верила, что может так спокойно сидеть в ресторане рядом с отцом Томми, словно такие совместные обеды с Полом Суинвудом были вполне обычным делом.

Но ненависти она к нему не испытывала, Аманда сказала правду. Ради Томми она не даст выхода своему гневу, своей ярости, своей боли и своим слезам – всем тем чувствам, которые она испытывала в бессонные ночи, в то трудное время, когда ходила беременная, когда рожала и потом, когда в одиночестве растила Томми. Она сделает все, чтобы сдержаться.

Пол подал ей хлебницу.

– Помню, ты очень любила чесночные плетенки.

– Я и сейчас люблю, – ответила она и, взяв вкусную булочку, откусила кусочек.

Он положил ей на тарелку еще одну булочку, потом взял одну себе.

– Ты не представляешь, как я рад, что ты не испытываешь ко мне ненависти. У нас есть шанс начать все сначала.

Все сначала? Одно дело не испытывать ненависти, и совсем другое – начать все сначала.

– Мне трудно найти слова, чтобы сказать, какую боль ты мне причинил, – ответила Аманда. – Ты лишил Томми отца. Пол, в следующем месяце ему исполнится год.

– Ты позволишь мне объяснить, почему я так поступил? – спросил он. – Я знаю, что мне нет прощения, и никакие объяснения не исправят того, что я натворил, но я хочу хотя бы объясниться.

Аманда посмотрела на Томми и, закусив губу, кивнула.

Их разговор прервал официант, подошедший, чтобы принять заказ, и Аманда почувствовала облегчение. Ну что может сказать Пол? И разве ей хочется слушать его оправдания?'

Пол глубоко вздохнул.

– Ты ведь знаешь, что я не поддерживаю отношений со своим отцом?

– Конечно, знаю, – ответила Аманда.

Она хорошо помнила, что Пол изредка упоминал о своем отце и говорил, что у них ужасные отношения. Как-то раз Пол даже разрыдался. Она впервые видела, чтобы мужчина плакал. Он разрыдался неожиданно, но ему стало неловко, и он быстро взял себя в руки. Однако Аманда видела, как сильно он переживает.

Возможно, его отношения с отцом и стали одной из причин, благодаря которым она так быстро сблизилась с Полом. Как часто по ночам они обсуждали, что лучше: иметь отца, с которым ты не можешь ужиться, или иметь отца, которого ты практически не знаешь. По этому вопросу они никогда не могли прийти к согласию.

– За день до того, как ты сообщила мне о своей беременности, – начал Пол, – мне позвонила сестра моего отца, тетушка Лесли, и сообщила, что мой отец скончался. Рак легких – сказалось беспрерывное, в течение многих лет, курение сигарет без фильтра.

– Мне очень жаль, Пол.

– Ему было всего пятьдесят два года, – сказал Пол, нервно комкая лежащую на коленях салфетку. Он покачал головой и на мгновение замолчал, откинув голову. В глазах появились слезы, и Аманда видела, что он пытается сдержать их. – И в тот момент, когда ты сообщила мне о своей беременности, единственное, о чем я мог думать, – это о своем отце, который даже перед смертью не смог простить меня за то, что я был не таким сыном, о каком он мечтал. И все из-за того, что я не захотел поступить в юридическую школу и стать юристом, как он, как его отец и отец его отца. Он так и не простил меня за то, что я подвел семью и стал первым «синим воротничком» среди Суинвудов.

– Я этого никогда не понимала. Тем более что тебе многого удалось достичь, – сказала Аманда. – У тебя своя собственная строительная компания.

– Не о такой профессии для меня мечтал мой отец, – сказал Пол. – Он считал, что строительство – это не то, чем занимаются «образованные люди». Какой снобизм! Он испытывал неловкость, когда я приезжал навестить мать, – в пикапе, в запыленных, грязных Джинсах.

Аманда покачала головой.

– Думаю, люди должны сами выбирать свой путь и не позволять другим делать это за них, – сказала она.

Пол кивнул:

– Единственным чувством, которое отец испытывал по отношению ко мне большую часть моей жизни, было чувство разочарования в собственном сыне. Он всегда, даже когда мне было еще лет шесть-семь, был недоволен мной. А когда ты рассказала мне о своей беременности, я был просто ошарашен свалившейся на меня ответственностью. Я боялся быть неудачником в глазах собственного ребенка. Быть недостаточно хорошим. Быть не таким, каким меня хотели бы видеть.

У Аманды промелькнула мысль: а может быть, и ее собственный отец испытывал схожие чувства? Но она не могла представить сильного и уверенного в себе Уильяма Седжуика плачущим. Непонятно, откуда такие мысли у Пола. Он казался таким самоуверенным и полным жизни.

– Вряд ли я представляю, что такое настоящая семья, – продолжал Пол. – Боже мой, все это так глупо! Мне самому мои слова кажутся детским хныканьем. «Я такой несчастный, мой папочка меня не любил». Конечно, это ни в коей мере не может оправдать мое бегство от тебя и тем более от нашего ребенка.

Аманда молчала, не зная, что ответить.

Пол прикрыл ее руку своей. Аманда высвободилась.

– Прости, – сказал он. – Я просто...

««...хотел к тебе прикоснуться», – мысленно закончила она его фразу. Она ощущала такое же желание. – Не будь глупой. Не будь глупой. Не будь глупой. Этот человек бросил тебя, бросил своего ребенка».

– Я понимаю, что это не может служить оправданием, но я был настолько потрясен смертью отца, и тут ты сообщаешь мне эту новость. И я все испортил. Я совершил ошибку. Я не рассчитываю на твое прощение. Но я хочу, чтобы ты знала, как я сожалею. И если я что-то могу сделать, я это сделаю. Моя компания весьма успешно работала в этом году, у меня есть кое-какие сбережения. Я выпишу тебе чек прямо сейчас, – сказал он и достал бумажник.

– Пол, – сказала она, дотронувшись до его плеча. – Мне не нужны твои деньги. И мне очень жаль, что твой отец умер. – «Теперь я тебя прекрасно понимаю».

– Трудно растить ребенка на зарплату продавщицы, – сказал он, покачав головой.

Продавщица! Как давно все это было. Когда они познакомились, Аманда работала в универмаге, в отделе женской одежды, где он покупал подарок ко дню рождения бабушки.

– Все в порядке, Пол, – сказала она, – давай начнем с чистого листа.

Он снова с надеждой посмотрел на нее, и Аманда поняла, что ей не следовало так говорить. Должно пройти еще много, очень много времени, прежде чем она сможет простить Пола Суинвуда.

Но он отец ее ребенка, и ради Томми, ради того, чтобы у ее сына был отец, она попытается начать все заново.

Официант принес заказ, и они молча принялись за еду. Ей тяжело было находиться рядом с ним, сидеть рядом с человеком, который разбил ей сердце. Было время, когда ее очаровывали такие забавные мелочи, как ямочка на его щеке, которая появлялась, когда он улыбался, или жест, которым он смахивал прядь своих шелковистых волос с глаз. Но теперь от этих воспоминаний ей становилось грустно и одиноко. Она уже была не той, что раньше, – той, которая доверяла и любила.

– Мне пора домой, – сказала Аманда. – Спасибо за ленч.

– Ты теперь живешь в Манхэттене? – спросил Пол. Она кивнула.

– Давай не будем торопиться с возобновлением отношений. Хорошо? Не будем забегать вперед.

Она не готова была рассказывать о себе. Достаточно было и того, что он узнал имя ее сына... их сына. И хотя в случайной встрече на улице Манхэттена не было ничего необычного, Аманда не могла отделаться от подозрений, которое вызвало в ней странное совпадение: он появился именно тогда, когда ее жизнь коренным образом изменилась. Известно ли ему о наследстве, и если известно, то, что именно?

– Я тебя очень хорошо понимаю, – сказал он. – Я хотел бы оставить тебе номер своего телефона. Я ведь тоже сейчас живу на Манхэттене. Это здесь, недалеко. Может быть, ты позвонишь мне, когда будешь, готова встретиться? Мне хотелось бы получше узнать Томми. Попытаться стать ему отцом.

Она кивнула и взяла его карточку:

– Я позвоню.

Пол улыбнулся с такой теплотой, что Аманда не могла не улыбнуться в ответ. Потом она встала и, боясь оглянуться, покатила коляску. Едва войдя в дом, Аманда бросилась к телефону и позвонила Джорджу Харрису.

– Извините, мисс Седжуик, но мистер Харрис сейчас занят с клиентом, – ответила секретарша.

– Пожалуйста, скажите ему, что это очень срочно, – попросила Аманда.

– Одну минуту, – ответила женщина абсолютно равнодушным тоном.

Аманда закрыла глаза и присела на стул в гостиной.

– Аманда, у вас все в порядке? – спросил адвокат. – Слава Богу!

– Совершенно не в порядке, – ответила Аманда. – Я не намерена подвергать своего сына опасности, мистер Харрис. И кем бы ни был этот человек, который должен следить за мной, он, похоже, старается выбить меня из колеи. Он заговорил сегодня со мной в парке. Я была там с Томми. Я не позволю...

– Аманда, успокойтесь, – сказал мистер Харрис, – возьмите себя в руки.

– Легко сказать, – ответила Аманда срывающимся голосом. – Мне неприятно, что за мной шпионят!

– Вам решать, Аманда, – ответил адвокат. – Но если вы нарушите условия завещания, наследства вы не получите.

– Вам известно, кто этот человек? – спросила Аманда. – Тот, который следит за мной?

– Мне очень жаль, Аманда, но эта информация не подлежит разглашению. Извините, я должен вернуться к своим делам, – ответил мистер Харрис.

«Спасибо за заботу», – с горечью подумала Аманда и положила трубку.

Неожиданно Томми зашелся в сильном кашле и начал плакать.

– Боже, Томми! – Аманда бросилась в детскую и взяла мальчика на руки, крепко прижав его к себе. – Все хорошо, мой милый, мама здесь. Она о тебе позаботится.

Она качала ребенка, и тот, успокоившись, закрыл глаза. Как только малыш заснул, Аманда положила его в кроватку, вынув прижатое щекой пластмассовое кольцо.

«У нас есть крыша над головой, – убеждала она себя. – И очень хорошая крыша. Надо прожить здесь всего лишь месяц, и это решит наши проблемы на всю оставшуюся Жизнь. Может быть, я смогу позволить себе не работать и сидеть дома с Томми. Можно будет подумать насчет учебы в школе медсестер или даже в медицинском колледже. Надо только продержаться еще двадцать девять дней». Если она будет точно следовать инструкциям больше не будет стычек с ее соглядатаем.

«В точности следуй указаниям, – сказала она себе, направляясь к дивану, для своей часовой «отсидки». – И тогда все будет хорошо».

Оставшуюся часть дня Аманда провела, играя с Томми. Она пыталась найти в его чертах, в выражении лица сходство с Полом. Ничего. Только волосы похожи.

Может, дать Полу еще один шанс? Аманда не была уверена, что хочет этого. Но не следует лишать ребенка отца... раз уж этот отец хочет попробовать себя в этой роли. С этого и начнем, а дальше будет видно.

Она уже собиралась ложиться спать, когда позвонила Дженни. Аманда страшно обрадовалась, услышав голос подруги. Она рассказала Дженни о мужчине в парке, и та, удивившись, высказала предположение, что этот парень работает в отделе безопасности при компании Седжуика, а дурацкую слежку ведет в качестве дополнительного задания за особую плату. Возможно, и для него вся эта ситуация столь же неприятна, как и для Аманды.

Аманда немного успокоилась и, наконец, позволила себе подумать о Поле, вспоминая, как они познакомились. Она уже начала засыпать, но вдруг услышала легкий шум. Аманда внимательно прислушалась. Может быть, это Томми, повернувшись во сне, задел боковую стенку кроватки?

Тишина.

Ей еще придется привыкать к этому месту, к его звукам и запахам. В ее старом доме было ужасно шумно. Когда включали отопление, радиатор начинал издавать резкие звуки, гудел холодильник, а шум улицы пробивался даже сквозь закрытые окна.

В этом особняке, вероятно, были очень дорогие и толстые стекла в окнах, поскольку ни один звук не проникал в дом снаружи. Лишь тиканье дедушкиных часов нарушало тишину ночи.

И под это успокаивающее тиканье Аманда наконец погрузилась в сон.

Глава 9

«Я не могу дышать, – думала Аманда, пытаясь сбросить подушку с лица. – Не могу дышать...»

Сначала ей показалось, что все это сон, продолжение ночного кошмара. Но уже через секунду она поняла, что и в самом деле не может дышать. Ее охватил ужас, и Аманда отчаянно забилась, пытаясь сбросить то, что давило ей на лицо. Похоже, это была подушка, которая с каждой секундой становилась все тяжелее. Аманда отбивалась отчаянно, но безрезультатно.

Томми! Почувствовав прилив адреналина, Аманда стала отбиваться с новой силой. Но постепенно силы стали оставлять ее, и она почти перестала сопротивляться.

И тут внезапно кто-то сбросил с ее лица подушку, и почти потерявшая сознание Аманда жадно глотнула воздух.

Она открыла глаза, и увиденное заставило ее вцепиться в железные прутья изголовья кровати.

Две фигуры, очертания которых были едва различимы в темноте, сцепились на расстоянии фута от кровати. Лицо одного из дерущихся скрывала черная лыжная шапочка. В этот момент один из противников хрипло выругался и вылетел из комнаты, второй бросился за ним.

Сердце Аманды бешено колотилось. Она бросилась в детскую, моля Бога, чтобы с Томми все было в порядке. Ребенок, будто ничего не произошло, мирно спал в своей кроватке.

Облегченно вздохнув, Аманда прижала к груди сына и огляделась. Она схватила с комода тяжелый бронзовый подсвечник и опустилась на пол. Это мало подходило для защиты, но было лучше, чем ничего.

– Аманда!

Низкий мужской голос звучал не слишком участливо. Мужчина запыхался. Аманда на мгновение крепко зажмурила глаза.

– Аманда, я вижу тебя, ты возле комода. С тобой все в порядке? Ребенок не пострадал?

Она была настолько напугана, что не могла произнести ни слова. Аманда слышала, как мужчина шарит по стене в поисках выключателя. Она слегка подняла свое оружие, готовясь нанести удар.

Комнату залило ярким светом.

Аманда ахнула – это был мужчина из парка. На его щеке алел порез, из которого текла кровь.

– Не подходи ко мне, или я... – закричала она.

– Я не тот, кто только что пытался задушить тебя подушкой, – сказал он.

Она уставилась на него, все еще боясь, что он может броситься на нее или на Томми. Аманда никак не могла с ним тягаться. Он был высоким, чуть выше шести футов, худощавым, но с хорошо развитой мускулатурой, и все же Аманда решила защищаться до последнего.

– Что, черт возьми, ты делаешь в моем доме? – закричала она. – Как ты сюда попал?

– Меня нанял твой отец, я слежу за тем, чтобы ты, находясь в этом доме, точно выполняла его указания, – невозмутимо произнес мужчина. – Точнее, меня наняли по просьбе твоего отца, и у меня есть ключ от дома.

Ее глаза округлились от изумления.

– Что?! У тебя есть ключ от моего дома?

Он сунул руку в карман своей кожаной куртки, вытащил небольшой серебристый ключ и показал ей. Отвороты его куртки слегка распахнулись, и Аманда увидела пятна крови на шее и сером шерстяном шарфе.

– Положи ключ на комод и убирайся отсюда, – процедила она сквозь зубы.

– Не могу сделать ни того, ни другого, – ответил он. – Ключ должен быть при мне, это оговорено. И не думаю, что ты действительно хочешь, чтобы я ушел, не убедившись, что этот человек, который пытался тебя убить, не попытается вернуться через окно.

«Который пытался тебя убить...» Аманда тяжело опустилась на колени, прижимая к себе Томми, но малыш спал так крепко, что даже не пошевелился.

Мужчина бросился, было к ней, то ли собираясь воспользоваться ее слабостью и наброситься на нее, то ли для того, чтобы помочь, но, увидев, что с ребенком все в порядке, остановился у двери спальни.

Аманда прислонилась к стене. Неожиданно она сообразила, что на ней только тонкая ночная рубашка, хорошо, что хоть длинная. Руки у нее были заняты, и она не могла прикрыть вырез или одернуть подол.

Мужчина сделал глубокий вдох и поморщился. Аманда вспомнила, что в схватке он был ранен. Ничего, что он высокий и мускулистый, он ведь ранен, и, возможно, ей удастся проскользнуть мимо него, спуститься вниз и выбежать из дома. Или не удастся. Если он не тот, за кого себя выдает, у нее нет никаких шансов. В его глазах читалось раздражение, а не забота. И ей было не по себе.

Мужчина пригладил рукой темно-каштановые волосы.

– Я заканчивал наблюдение, когда увидел, что кто-то забирается на лестничную площадку через окно в холле.

– Как я могу быть уверена, что это не вы пытались меня задушить? – спросила Аманда.

– Если бы это был я, вы были бы уже мертвы, – ответил мужчина, сверкнув темно-карими глазами.

«Звучит успокаивающе», – подумала она, не в силах справиться с охватившим ее гневом.

– Это должно меня успокоить? – спросила Аманда, Поднимаясь на ноги. Она осталась стоять возле комода. – И что вы имеете в виду, говоря о «наблюдении»? Здесь что, есть видеокамеры? Вы следите за каждым моим шагом?

Мужчина покачал головой.

– Есть две... – начал он и, замолчав, кивнул на ребенка: – Не хотите положить его?

– Нет.

– В доме установлены две камеры, – невозмутимо продолжил он, – и ваши передвижения отражаются на мониторе, закрепленном у меня на запястье. Одна камера находится в гостиной, поэтому я точно знаю, сколько времени вы сидите на диване. Другая установлена возле двери в белую комнату. Если дверь в нее откроется в неурочное время, например, не тогда, когда там убирается экономка, я получу сигнал и буду настороже.

– Кто вы такой? – повторила она свой вопрос. – Что вас связывало с моим отцом? Вы на него работали?

Он отрицательно покачал головой:

– Я встречался с ним лишь однажды. Я перед ним в долгу, и он попросил меня об услуге.

– О какой именно?

Этан посмотрел на нее и отвел глаза:

– Это не имеет отношения к делу.

– Я имею право знать хоть что-то о человеке, который за мной шпионит! – почти кричала Аманда.

– Хорошо, я вам скажу. Я буду очень рад, если вы проведете здесь оставшиеся дни без чрезвычайных происшествий. Если вы не будете нарушать правила, вам не придется со мной сталкиваться. Если вы будете делать то, что должны, вы сможете забрать ваше незаслуженное богатство, а я смогу вернуться к своей прежней жизни.

Аманда замерла.

– Мое незаслуженное богатство? Что вы хотите этим сказать?

– Мы так и будем стоять здесь, и спорить? – спросил он. – Или, может, попытаемся вычислить, кто только что пытался задушить вас подушкой?

О Боже! Аманда на мгновение закрыла глаза. Руки у нее задрожали; она попыталась успокоиться, поудобнее устроив Томми.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Нет, – резко бросила она, и Томми завозился. – Я совершенно выбита из колеи.