Текст книги "Посланник судьбы"

Дженис Хадсон
Посланник судьбы

1

Далтон Макшейн появился в Ту Оукс одновременно с глухими раскатами грома, предвещавшими близкую грозу. Потемневший от переполнявшего его гнева, Далтон был воплощением опасности, подобно урагану. Едва завидев его, матери поспешно звали своих детей домой, как сделали б это, заметив приближение ненастья. Заслышав рев его мотоцикла на фоне раскатов грома, перепуганные собаки и кошки разбегались кто куда.

Грозу принес северный ветер со стороны Канады. Далтон Макшейн, с развевающимися по плечам длинными черными волосами, ворвался в город с юга на своем «Харлее».

От низких свинцовых туч мотоцикл отливал зеленоватыми бликами. Въехав в зону ограничения скорости, Далтон снял шлем и кожаную куртку. Он надеялся, что успеет закончить дела в этом городе до начала ненастья. Без шлема и куртки на шоссе не обойтись. Как бы ни палило солнце, при скорости шестьдесят миль в час – а он выжимал все семьдесят – в одной тенниске было чертовски холодно. Но стоило замедлить ход, как его начал пробивать пот.

В том состоянии, в каком он находился, Далтон набросился бы на любого полицейского, посмевшего его остановить за езду без шлема.

Злость не могла сравниться с чувством, заставившим его вскочить на мотоцикл в Остине, расположенном в четырехстах километрах отсюда и мчаться в это Богом забытое место, отмеченное лишь маленькой точкой на карте Техаса. Возможно, это был гнев. И, несомненно, шок.

«Как странно снова испытывать какие-то чувства», – подумал Далтон, сворачивая с сонной окраины города на оживленную Мэйн-стрит. Он не чувствовал ничего подобного в течение последних четырех лет, занимаясь ловлей креветок на лодке дяди, и даже не подозревал, насколько тиха и спокойна его жизнь, пока вчера злость не накатила на него темной волной.

Всю дорогу из Остина Далтон распалял себя, пока злость не превратилась во всесокрушающий гнев, и, черт возьми, он не собирался позволить гневу покинуть его. Это было не лучшее из ощущений, но, по крайней мере, оно заставляло его чувствовать себя живым.

Забавно, ведь до последнего дня он считал, что душа его умерла и не способна ни на какие чувства. Но вот он здесь, переполненный негодованием и гневом, спровоцированными этим письмом, лежащим в его кармане. Кипевшие в нем эмоции искали выхода. Далтон полагал, что, как только он разберется с женщиной по имени Фэйф Хиллман, гнев пройдет сам собой, и он сможет вернуться в свою тихую, безопасную, лишенную тревог и волнений гавань, где ничто не имело значения, кроме дневного улова.

Дьявол, да он даже не узнал бы об этом письме, если б ему не надоело околачиваться в Корпус-Кристи, ожидая, пока починят его лодку. Он поехал в Остин лишь на выходные, чтобы сменить обстановку. Ему не следовало просматривать пришедшую почту. Прочитав полученное письмо, он должен был разорвать его на мелкие клочки, забыть его содержание и вернуться прямиком в Корпус-Кристи.

Он обязательно вернется на свою лодку, где ему не нужно думать, чувствовать. Помнить. Но не сейчас. Только не сейчас.

Далтон критически разглядывал маленький городишко, не находя ничего, что отличало бы его от сотен таких же крошечных техасских городков. Согласно указателю, оставшемуся в полумиле позади, Ту Оукс насчитывал менее двух тысяч жителей.

Далтон притормозил, чтобы дать трем дамам из числа вышеупомянутых жителей выйти из «Линкольна» выпуска десятилетней давности, остановившегося напротив парикмахерской. Но вместо того чтобы войти внутрь, три седовласые леди застыли на тротуаре, уставившись на Далтона.

Барбара Джин, хозяйка салона красоты «Стрижка и укладка», услышала низкий рев мотоцикла за несколько секунд до его появления на Мэйн-стрит. Увидев в окно мощный «Харлей» и его длинноволосого седока, Барбара так засмотрелась на него, что чуть не обожгла жену мэра щипцами для завивки.

Сюзетт Сверинген, сидевшая под феном, просушивая волосы, сильно ударилась о металлический обод колпака, пытаясь получше рассмотреть незнакомца. Наверняка завтра на лбу появится синяк, но ей было все равно – давно она не видывала таких мужчин в Ту Оукс.

По всей Мэйн-стрит люди выглядывали из окон магазинов или останавливались на тротуарах, рассматривая незнакомца. Не то чтобы в Ту Оукс никогда не появлялись незнакомцы, да и длинные волосы у мужчин не казались диковинкой для жителей городка, не говоря уже о мотоциклах, хотя марка «Харлей Дэвидсон» поражала воображение. Но было в этом мужчине что-то суровое и дикое, что приковывало к нему взгляды окружающих. Казалось, весь его облик предупреждал: «Берегись меня». Мужчины видели в нем человека, у которого не захотели бы становиться на пути, но отдали бы правую руку, чтобы он охранял их спину; человека, который никогда первым не начнет драку, но, черт возьми, выйдет из нее победителем. Опасного человека.

Женщины видели в нем одного из тех мужчин, от которых их в юности предостерегали матери. Грубого. Сильного. Запретного. Мужчину, которого они, вероятно, не выбрали бы в мужья, но о котором каждая из них грезила на пороге взрослой жизни.

Когда мотоциклист выехал на городскую площадь, исполняющий обязанности шефа полиции Чарли Маккомис, стоявший у черно-белой патрульной машины, выругался. Сощурившись от ветра, поднимавшего клубы песка и пыли, он ловко передвинул языком зубочистку из одного уголка рта в другой.

– Проклятье, – сквозь зубы сказал он своему напарнику Джорджу Льюису. – Только этого нам не хватало! Сюда пожаловал один из Ангелов Ада, и как раз тогда, когда меня назначили на эту чертову должность! Я ведь им говорил, что не хочу быть шефом полиции.

Двадцатилетний Джордж Льюис, троюродный брат Чарли по материнской линии, взъерошил пятерней копну ярко-рыжих волос.

– Ты уверен, босс? Я что-то не вижу татуировок. Я думал, эти парни покрыты ими с ног до головы.

– Чтобы быть Ангелом Ада, не обязательно иметь татуировки, – бросил Чарли, не отводя взгляда от «Харлея» и его седока. – И не называй меня боссом, сколько раз тебе повторять! Я на этом посту временно.

Чарли не нравился вид парня на мотоцикле. Он выглядел так, как будто явился сюда создавать неприятности. Чарли не мог точно сказать, почему ему так казалось. В ковбойских сапогах, джинсах и тенниске незнакомца не было ничего необычного, и ничего зловещего в волосах цвета ночи, спускавшихся на плечи. Но что-то тревожное было в его манере разглядывать здания, медленно двигаясь по улице, как будто ища что-то или кого-то. Чарли не желал, чтобы этот человек что-то высматривал в Ту Оукс. Лучше бы он надел шлем, чтобы его не пришлось останавливать за нарушение правил, и побыстрее убрался из города.

Ни одно из желаний нового шефа полиции не исполнилось. Незнакомец свернул на край тротуара и припарковал «Харлей» между двумя пикапами напротив редакции местной газеты «Ту Оукс уикли реджистер». Он слез с мотоцикла и постоял минуту перед зданием, положив руки на бедра и расставив ноги.

Чарли кольнуло беспокойство, но, посмотрев на часы, он облегченно вздохнул. Сейчас Фэйф не должна быть в офисе одна. Кто-нибудь будет рядом, помогая закончить свежий номер.

В этот момент дверь редакции распахнулась, и оттуда вихрем вылетела десятилетняя Дженни Мартин на роликовых коньках, купленных отцом, которые она, казалось, не снимала ни днем, ни ночью. На шее у девочки болтался новый «Кодак» – подарок на день рождения.

Если Дженни была в редакции, то Дэвид, по всей вероятности, тоже был там. Девочка всюду ходила за Дэвидом по пятам, полная решимости узнать от него все тонкости о мастерстве фотографа.

Значит, Фэйф скорее всего была не одна. Все же Чарли решил покрутиться немного вокруг редакции. Так, на всякий случай.

Далтон сделал несколько шагов вслед за умчавшейся девочкой, затем взглянул в зеркальное окно редакции. Стоявшая у дальнего стола женщина была совсем не такой, какую он ожидал увидеть. Он представлял себе Фэйф Хиллман этакой озлобленной особой с печатью горечи и разочарования на лице, с постоянно поджатыми тонкими губами.

Та же женщина, что находилась в комнате, казалась воплощением мягкости. Все в ней – лицо, волосы, рот – было нежным и приятным взгляду. Ее движения, полные грации и изящества, пробудили невольный интерес Далтона.

«Не имеет значения, что эта женщина такая симпатичная внешне, – сурово сказал он себе. – Абсолютно никакого значения».

Стоя у рабочего стола, Фэйф Хиллман взяла перочинный нож, чтобы вскрыть посылку, пришедшую утром по почте. Вдруг дверь в ее кабинет отворилась, и она с удивлением обернулась, потому что никого не ждала.

На пороге стоял высокий и стройный черноволосый незнакомец в голубых джинсах. С нарочитой медлительностью он снял зеркальные темные очки и небрежно зацепил их за ворот белой тенниски.

В глазах цвета стали, от взгляда которых по спине у Фэйф пробежали мурашки, затаилась холодная, едва сдерживаемая ярость. Бессознательно сжав кулаки, она почувствовала, как тупое лезвие ножа впилось ей в ладонь. Она внезапно пожалела, что так рано отпустила Дэвида домой. Судя по всему, этот мужчина был не из тех, с кем здравомыслящая женщина согласится остаться наедине.

Так же медленно, как он снимал очки, Фэйф закрыла нож и аккуратно положила его на стол возле нераспечатанного пакета.

– Вы Фэйф Хиллман? – Его тон был обвиняющим.

– Да, это я. – Фэйф с удовлетворением отметила, что ее голос звучал спокойно и хладнокровно. – Чем могу вам помочь?

– Для начала признайте, что это принадлежит не мне. – Его рука взметнулась, показывая на заметно округлившийся живот Фэйф.

Пораженная, она отступила назад, не веря своим ушам. Инстинктивно Фэйф положила руку на живот, как бы защищая своего еще не рожденного ребенка.

– Конечно, он не ваш. Я прекрасно знаю об этом.

– Должны бы, но, по-видимому, не знаете. Что, черт возьми это означает? Она абсолютно ничего не понимала.

– Послушайте, мистер. Я не имею понятия, кто вы, но…

Он достал из кармана джинсов мятый конверт.

– Тогда как вы объясните это? – Он помахал перед ее лицом конвертом. – По-моему, вы были уверены в обратном, посылая мне это.

Фэйф захлестнула ярость, когда она узнала конверт и его содержимое. Разорванный чек и сумбурная записка, торопливо написанная ею в порыве гнева. Да, она имела право на гнев, или думала, что имела. Теперь же напоминание об этом лишь вызвало у нее тошноту. Но как оказалось ее письмо у этого незнакомца?

– Где вы взяли письмо? Оно сугубо личное.

– Вот именно. – Его губы скривились в усмешке. – А я как раз то лицо, которому вы его адресовали.

Фэйф окинула его прищуренным взглядом.

– Полагаю, я достаточно хорошо знаю, кому посылала письмо. И это были не вы.

Она посылала его голубоглазому ковбою с самоуверенной улыбкой, у которого оказалось достаточно обаяния, чтобы заманить ее в свои сети. Господи, какой же дурой она была!

Мужчина, стоявший перед ней, с насмешкой отвесил ей поклон.

– Далтон Макшейн, но совсем не к вашим услугам.

Горячий румянец залил щеки Фэйф. Боже милостивый, неужели в Техасе нашелся еще один человек с таким именем?

– Я… думаю… может быть, я указала неверный адрес, – растерянно произнесла она, все больше теряясь.

– И неверное имя.

Фэйф развела руками.

– Да, кажется, я написала не тому Далтону Макшейну.

Мужчина покачал головой. Его взгляд стал тяжелым, губы сжались в узкую полоску.

– В связи с некоторыми обстоятельствами моей жизни могу с уверенностью утверждать, что я единственный Далтон Макшейн в штате Техас.

У Фэйф засосало под ложечкой. Его слова не вызвали в ней сомнений. Если этого человека в самом деле зовут Далтон Макшейн, то он единственный в этом штате мужчина с таким именем. По крайней мере, единственный Далтон Макшейн, имеющий водительские права. Для получения его адреса она использовала свои связи в адресном бюро Техаса.

Фэйф вдруг почувствовала слабость, осознав, что, возможно, ее голубоглазый ковбой скрывал не только факт существования жены, и тяжело оперлась на стол, с трудом сглатывая подступивший к горлу комок. Он, очевидно, лгал и насчет своего имени.

Фэйф внезапно разозлилась на себя. Один раз она уже поверила мужчине, и что из этого вышло? Да она будет большой дурой, поверив хоть одному его слову!

– Откуда мне знать, что вы не лжете?

Молнии, сверкнувшие в его глазах, чуть было не заставили ее рассмеяться. Но что-то остановило ее.

– Не имею такой привычки. – В его голосе Фэйф почудился рокот надвигающейся грозы.

– Все вы так говорите.

Мужчина извлек из другого кармана бумажник и раскрыл его.

– Убедитесь сами. Вот мои водительские права.

– Большое дело! Подделать права может кто угодно.

Фэйф взяла у него бумажник и была немного удивлена, что он не сделал ни малейшей попытки вернуть его. Он даже не запротестовал. Далтон Макшейн просто стоял, широко расставив ноги и положив руки на бедра, и смотрел на нее глазами цвета холодной стали.

Фэйф медленно перевела взгляд на его водительские права. Вынув их из прозрачного кармашка бумажника, она внимательно рассмотрела документ поближе. Фотография была его, адрес совпадал с тем, который ей дали в адресном бюро. Права выглядели настоящими, но это еще ни о чем не говорило.

Фэйф бегло просмотрела остальные документы: кредитные карточки, читательский билет публичной библиотеки Остина, потрепанный от времени и частого использования, регистрационное свидетельство избирателя. И… О Господи!

– Вы один из техасских рейнджеров?

– Был им раньше.

Мрачный тон мужчины заставил Фэйф внимательно посмотреть на него. Его глаза словно подернулись пеленой, как будто он забыл, где находится, и пытался найти что-то, запрятанное глубоко внутри его.

Как профессиональный репортер, она должна была задать этому человеку дюжину вопросов, вызванных его ответом и странным видом, но она была не в Канзас-Сити и больше не работала на «Стар». Каким бы ни было его прошлое, оно принадлежало ему и ее не интересовало.

Итак, Фэйф убедилась в правдивости его слов. «Почему это меня не удивляет?» – с горечью спросила она себя.

Далтон еще раз пристально взглянул на нее.

– Вы действительно думали, что посылаете письмо кому-то другому? – Он снова помахал перед ней конвертом.

Она горько рассмеялась.

– По-моему, это очевидно.

Далтон нахмурился.

– Как он выглядел, этот другой Макшейн? Фэйф с сомнением уставилась на него, не зная, стоит ли развивать эту тему. Он знал. Он знал абсолютно все. Записка, которую Далтон держал в руке, не содержала ни одного неясного слова, ни одного двусмысленного намека. Она писала, ослепнув от ненависти и презрения к человеку, который пытался очистить свою совесть, откупившись от нее. Но ведь ее отношения с тем, кто выдавал себя за Далтона Макшейна, ни для кого не были тайной. Ту Оукс – маленький провинциальный городок, где вся жизнь проходит на виду. Половина его жителей знала, что какой-то никчемный бродяга сделал Фэйф Хиллман ребенка, а другая половина слышала об этом. Что менялось от того, что об этом узнал еще один человек?

Но менялось многое. Очень многое.

Фэйф гордо выпрямилась и потянулась за письмом.

– Отдайте его мне. – Она выхватила конверт из руки Далтона. – Недоразумение исчерпано, теперь вы можете идти.

Он постоял еще несколько секунд, не отрывая от нее взгляда стальных серых глаз. Когда она встретилась с ним взглядом, ярость, не оставлявшая его последние два дня, казалось, испарилась. Далтон пожал плечами.

– Хорошо. Я ухожу.

Он повернулся и вышел.

Фэйф так и осталась стоять, тяжело опираясь руками на край стола. Ее внезапно охватила противная слабость, колени дрожали.

Он скрывался под чужим именем. Человек, нежно соблазнивший ее и помогший пройти весь ужас первых дней после смерти ее отца. Человек, потрудившийся сказать ей, что женат, лишь собираясь навсегда покинуть город. Он не оставил ей даже своего настоящего имени – в этом она уже не сомневалась. Великолепное окончание истории ее собственной глупости.

Ее возлюбленный вернулся в Ту Оукс три месяца спустя, чтобы извиниться перед Фэйф за то, что использовал ее, но не за то, что сразу не сказал о жене. К тому времени Фэйф уже знала, что беременна от него, и чувствовала себя обязанной сообщить об этом отцу ребенка. Новость его буквально потрясла. Он покинул город так быстро, что пыль после его отъезда не могла улечься целую неделю.

При расставании Фэйф заверила своего напуганного будущим отцовством ковбоя, что ей от него ничего не нужно. Но, должно быть, его мучили угрызения совести, так как через несколько дней она обнаружила в почтовом ящике банковский чек, подписанный им. Разъяренная и глубоко уязвленная, Фэйф порвала его в клочья и послала обратно, сопроводив короткой, но выразительной запиской. Послала, как выяснилось, не тому человеку.

Она с такой силой надавила на крышку стола, что костяшки пальцев побелели.

Фэйф стиснула зубы, чтобы не закричать от клокотавшей в ней ярости. Она уже и так дала городу достаточно поводов для сплетен. Совсем не обязательно, чтобы проходящие мимо редакции люди слышали, как издательница местной газеты вопит словно сумасшедшая.

«Не кричи. Ничего не бей. Ничего не бросай! – приказала она себе. – Этим ничего не исправишь».

Глупо так расстраиваться из-за еще одного удара судьбы. Что с того, что герой ее неудачного романа лгал? Это лишь капля в море лжи, окружавшем ее. Да, он оставил ее с разбитым сердцем, сделал всеобщим посмешищем, но в то же время помог справиться с горем, с худшими днями жизни после смерти отца, и подарил ей ребенка. За это она могла бы благодарить его. Могла бы.

Пока не подумала, какое же имя ей нужно будет поставить в свидетельстве о рождении ребенка в графе «Отец».

– Будь он проклят, – процедила она сквозь зубы. – Будь он проклят! – повторила в полный голос.

«Нет, я не закричу, – сказала себе Фэйф, – не буду крушить все подряд, чтобы дать выход накопившемуся гневу». Фэйф Хиллман не делает подобных вещей, и все об этом знают. Она спокойная, уравновешенная женщина, которая с успехом преодолевает трудности, встречавшиеся на пути. Она не жалеет и не оправдывает себя. Все вокруг так говорят и восхищаются ею. Она смело бросает вызов всем бедам и напастям и тому, что некоторые назовут унижением, и идет по жизни с гордо поднятой головой. Жители Ту Оукс всегда хвалили ее за эти качества и за ровный характер. Фэйф Хиллман никогда не выходит из себя!

– Будь он проклят!

И тут что-то внутри ее взорвалось. Все усилия остаться спокойной оказались напрасными. В приступе нахлынувшей ярости она схватила нераспечатанную посылку со стола и изо всех сил швырнула ее.

Картонная коробка, находившаяся внутри посылки, ударилась о дверь фотолаборатории. От удара крышка коробки отскочила. За долю секунды мир Фэйф Хиллман разлетелся на тысячу кусков. В буквальном смысле этого слова!

2

Далтон Макшейн стоял в холле старого «Космополитен-отеля», расположенного напротив редакции местной газеты, и пытался избавиться от образа мягкой и ранимой женщины, неожиданно тронувшего его заледеневшее сердце.

Вдруг прогремел взрыв такой силы, что выбило стекла в окнах отеля, выходящих на площадь. Взрывная волна опрокинула его на стойку портье. Перед глазами Далтона пронеслась уже виденная им подобная картина, возвращая его в прошлое. От сковавшего тело и сознание ужаса ему стало трудно дышать.

Тогда, четыре года назад, тоже была весна. Эми уже должна была уйти на работу, но в то утро недомогание было сильнее, чем обычно. Она осталась понежиться в постели, а Далтон направился в булочную за сухим печеньем, которое во время беременности стало основным завтраком Эми.

Он успел вывести мотоцикл из гаража и выехать за ворота, когда раздался мощный взрыв. В одно мгновение взлетело на воздух все, что он любил и ради чего жил. Еще секунду назад у него были семья и дом, и вот их поглотило бушующее пламя…

На щеке Далтона задергался маленький изогнутый шрам, напоминая о реальности. Он не в Остине, и не его дом только что взорвался у него на глазах. Просто еще одно горькое воспоминание.

Но это было не воспоминание! Все произошло в действительности. Сквозь разбитые окна редакции «Ту Оукс уикли реджистер» вырывались дым и пламя, по всей площади разносился запах гари.

Не теряя ни секунды, Далтон выбежал из отеля. Он не слышал криков и чувствовал лишь жар, исходящий из здания редакции, превратившегося в пылающий факел. Хруст битого стекла под ногами, казалось, ранил его прямо в сердце. Вместо окон в здании редакции теперь зияли черные дыры. Взрыв сорвал с петель входную дверь и отбросил далеко в сторону. Внутри же был настоящий ад.

Удушливый дым, ревущее пламя, ядовитые пары химикатов, сгоревшего пластика и обработанной специальными составами древесины… Столы, полки, стулья были перевернуты и искорежены, словно надоевшие игрушки капризного гигантского ребенка.

Но мозг Далтона сверлила одна мысль – она все еще там. Фэйф Хиллман все еще находится в этом аду.

Он не сумел спасти Эми. Он пытался проникнуть в дом, но стена пламени и упорные соседи удержали его. Теперь еще одна беременная женщина, так или иначе связанная с его именем, стала жертвой взрыва. Конечно, это не больше чем совпадение, но как бывший полицейский, Далтон не очень-то верил в случайности.

Где-то недалеко взвыла сирена. Пожарная бригада уже спешила на место происшествия. Когда они приедут, для Фэйф Хиллман будет слишком поздно. Может быть, поздно и сейчас, но Далтон не мог просто стоять и смотреть, ничего не предпринимая.

Не в силах остановить себя, он натянул ворот тенниски на рот, прикрыл лицо рукой, и, сделав глубокий вдох, ринулся в пучину огня.

Едкий черный дым застилал глаза. Далтон пригнулся – у пола дым был не такой густой. Вероятно, очаг пламени был у северной стены, но огонь, казалось, обступал его со всех сторон. Разбросанные всюду листы бумаги один за другим вспыхивали и превращались в горящие факелы.

Вдруг за перевернутым столом он сквозь дым различил что-то светлое. Она там! Далтон уже задыхался. Легкие молили о глотке свежего воздуха. Преодолев желание выбежать на улицу, он бросился к столу и ухватился за то, что принял за ногу Фэйф. Но в его руке оказалась лишь кожаная туфелька. Где же она, черт возьми? Далтона охватило отчаяние. Неужели он опоздал?

С заполненными дымом легкими и слезящимися глазами он, низко нагнувшись, двинулся дальше, стараясь держаться ближе к полу. Стол, возле которого он днем разговаривал с Фэйф, был опрокинут и начал тлеть. Рядом лежал стальной шкаф с вывалившимися ящиками, чье содержимое пожирал огонь. На образовавшемся маленьком треугольнике пола между столом и шкафом лежала без сознания Фэйф Хиллман.

Под действием высокой температуры и огня с потолка сорвался кусок штукатурки и рухнул всего в дюйме от ноги Далтона. Но он забыл об осторожности. Молясь, чтобы не причинить ей большего вреда, Далтон схватил Фэйф на руки и понес прочь из пока безопасного уголка, который в любую секунду мог стать ее погребальным костром…

Легкие Далтона требовали кислорода, кожу жгло, волоски на руках опалились, глаза разъедал едкий дым. До спасительного выхода оставалось каких-нибудь пятнадцать футов, но он внезапно ощутил слабость. Его сотряс приступ кашля, раздирающий измученную грудь, а мышцы свело судорогой.

Пытаясь подавить кашель, Далтон хотел было перекинуть женщину через плечо, чтобы поскорее выбраться из этого ада, но остановился. Она же беременна, и он не может вынести ее таким образом. Вдруг он причинит этим вред ребенку?

После секундного колебания он поднял Фэйф и, держа на руках перед собой, хотя двигаться таким образом было гораздо труднее, ринулся наружу.

Очнувшись, Далтон обнаружил, что сидит на тротуаре на безопасном расстоянии от пожара, а на лице у него кислородная маска, заботливо поддерживаемая чьими-то руками, усыпанными веснушками.

– Так, хорошо, дышите глубже и ровнее, – послышался уверенный мужской голос. – Глубже и ровнее. Пусть из легких выйдет весь дым.

Далтон глубоко вдохнул и снял маску.

– Где она? Что с ней?

Санитар «скорой» водрузил маску обратно.

– Сделайте еще один вдох, и я расскажу вам все, что знаю.

Далтон невольно покосился на него, но выполнил требование, так как нуждался в порции кислорода.

Он огляделся вокруг. Пожарные вовсю тушили огонь из брандспойтов, направляя потоки воды в зияющие проемы, бывшие некогда окнами и дверьми офиса редакции. Поливали также и крыши соседних зданий, чтобы огонь не перекинулся на них. На площади толпился народ, наблюдая за ходом тушения пожара. Люди возбужденно обсуждали происшедшее, и на их лицах отразились страх, удивление и искреннее участие. Неподалеку от Далтона другой санитар обрабатывал ранку на лбу у полицейского, раненного осколком стекла.

Далтон вновь сорвал с себя маску и произнес лишь два слова:

– Фэйф Хиллман.

Санитар кивнул в сторону «скорой», стоявшей возле пожарной машины.

– Похоже, ей уже оказали первую помощь и сейчас увезут в больницу. Минуту назад она пришла в сознание.

«Пришла в сознание»… От этих слов напряжение, сковывавшее Далтона, спало. Не обращая внимания на медика, доставшего стетоскоп и аппарат для измерения давления, чтобы проверить его состояние, Далтон встал и направился туда, где оставил свой мотоцикл.

Проклятье! Должно быть, от взрыва «Харлей» перевернуло. Он подошел к мотоциклу в тот момент, когда его поднимали двое каких-то мужчин. Далтон поблагодарил их и, оседлав своего железного коня, последовал за «скорой», увозившей Фэйф Хиллман.

Жители городка благодарили Бога за то, что ущерб, нанесенный взрывом, оказался минимальным. К тому времени, как исполняющий обязанности шефа полиции Чарли Маккомис прибыл в больницу, всем пострадавшим от осколков – их было около десяти – была оказана медицинская помощь. Остальные мелкие порезы и ранки обработали прямо на месте взрыва.

Дополнительные медсестры, срочно вызванные в больницу для помощи основному персоналу, небольшими группками стояли в коридорах, вполголоса обсуждая последние события, обмениваясь впечатлениями и стараясь выплеснуть избыток адреналина перед уходом домой.

Чарли Маккомис огляделся. Не считая персонала «неотложки», в приемном покое оставался лишь один человек – длинноволосый незнакомец. Он стоял возле двери смотровой палаты.

Когда раздался взрыв, первым побуждением Чарли было арестовать его. Еще бы: в маленьком провинциальном городке появляется незнакомец, и через три минуты после того, как он выходит из редакции местной газеты, она взрывается. Слишком странное совпадение.

Но незнакомец поразил его, бросившись в горящее здание спасать Фэйф Хиллман. Он оказался быстрее всех и ворвался в гущу пламени, когда Чарли и Джордж были еще на полпути туда. Так что Фэйф Хиллман обязана этому человеку жизнью.

Подошвы ботинок Чарли мягко проскрипели по истертому блестящему линолеуму.

Далтон резко обернулся на звук, ожидая увидеть доктора и расспросить его о состоянии Фэйф Хиллман. Но вместо врача перед ним стоял мужчина в полицейской форме с огненно-рыжими волосами и круглыми голубыми глазами. Его лицо, щедро усыпанное веснушками, словно излучало солнечный свет.

– Чарли Маккомис, – представился полицейский, протягивая руку. – Исполняющий обязанности шефа полиции.

Исполняющий обязанности. Дьявол. Далтон готов был поклясться, что взрывы в Ту Оукс случались не часто, если вообще случались. Имея постоянного шефа полиции, город справился бы с этой проблемой. Раз его нет, им нужен специалист по расследованию поджогов, знающий толк в своем деле. Этот же малый медленно двигался, медленно говорил и, по всей видимости, так же медленно соображал. Кроме того, он постоянно жевал зубочистку с таким видом, словно впереди у него целая вечность и спешить не стоит.

«Это меня не касается», – сказал себе Далтон. Он приехал в больницу лишь для того, чтобы удостовериться, что с Фэйф Хиллман все в порядке. Какое ему дело, кому поручено возглавлять местную полицию?

Далтон приветствовал полицейского кивком головы.

– Здравствуйте, Маккомис.

Он крепко пожал протянутую руку и усмехнулся, когда Чарли вдруг смущенно убрал свою ладонь и украдкой вытер ее о штанину форменных брюк, на которой тут же появилась полоска сажи, – исполняющий обязанности начальника полиции приехал в больницу прямо с места взрыва.

– Сожалею о случившемся, – произнес Далтон.

– Я хочу поблагодарить вас за проявленное мужество. Вы скоро уедете из города?

Далтон прищурился. В его глазах вспыхнула насмешка – он правильно угадал мысли шефа полиции. «Ты оказался здесь весьма кстати, но лучше тебе не задерживаться в наших краях».

– Спешите от меня избавиться?

Маккомис посмотрел ему прямо в глаза.

– А что, у меня есть причина желать вашего отъезда?

Далтон мысленно похвалил полицейского. Он настороженно относился к неизвестно откуда взявшемуся незнакомцу, появившемуся в городке за четверть часа до взрыва, и нельзя его за это винить. Далтон почувствовал уважение к этому рыжеволосому человеку.

– Я ни для кого не представляю опасности, Маккомис, так что не беспокойтесь. Я приехал сюда, чтобы уладить небольшое недоразумение между мной и Фэйф Хиллман. Я уеду, как только узнаю, как она себя чувствует.

– Я что-то не расслышал ваше имя.

– Макшейн, Далтон Макшейн.

Не успев договорить, Далтон понял, что не стоило называть себя.

От удивления Маккомис открыл рот.

– Далтон Макшейн?

По виду шефа полиции Далтон мог заключить, что Чарли встречал человека с таким именем или слышал о нем.

– Именно так.

– Да… Странное совпадение.

– Согласен. Я сам недавно узнал о нем. Вы еще не выяснили причину взрыва?

Лицо Маккомиса сразу приняло настороженное выражение. «Молодец», – похвалил про себя Далтон. Большинство полицейских на его месте выложили бы все, что знали. Маккомис же не спешил доверять человеку, вышедшему из редакции за несколько минут до того, как она взорвалась. Значит, исполняющий обязанности шефа был не таким уж простофилей, каким казался на первый взгляд.

– Чарли!

Мужчины обернулись и увидели направлявшегося к ним человека в форме окружного шерифа. «Интересно, – подумал Далтон, – является ли краснота его скул и лба натуральной, или ею его наградили палящее солнце и сильный ветер?»

– Здравствуй, Гарри.

– Что произошло? – Шериф запустил пальцы в свои русые с серебристым отливом волосы. Он повернулся к Далтону. – Так вот он, спаситель Фэйф?

– Да, это он, – ответил Чарли. – Знакомьтесь, шериф округа Гарри Йэтс, а это Далтон Макшейн.

Взгляд прищуренных глаз шерифа посуровел.

– В самом деле?

– Не тот Далтон Макшейн, – поспешил с объяснением шеф местной полиции.

– Ты уверен? – критически оглядывая Далтона, спросил Йэтс.

– Абсолютно. Я видел того, другого.

Сжав губы, Йэтс еще раз пристально взглянул на Далтона, а затем обратился к Маккомису.