Текст книги "Что это значит: быть собой?"

Дженни Мэнсон
Что это значит: быть собой?

Предисловие автора

Когда мне было чуть больше двадцати и я только поступила на государственную службу, я осознала, что меня по-настоящему интересует вопрос, что значит быть на месте других людей. Мне казалось странным, что люди почти ничего не рассказывают о своей внутренней сущности, а, наоборот, скрывают ее за выражением лица и манерой поведения. В детстве нас совершенно не готовят к тому, чтобы находиться наедине со своими мыслями. Нам не дают советов и не выражают сочувствия, чтобы как-то помочь справиться с внутренним одиночеством и загадками сознания.

В то время я размышляла о создании устного вопросника по теме «Что для вас значит быть собой?» и начала задавать вопросы коллеге, которому было далеко за пятьдесят. Он был скептически настроен, сильно удивлен и поражен моими вопросами (один из них, как я помню, был о том, как он относится к тому, что ему приходится мириться с вещами второго сорта). Он правдиво ответил, оживился и предложил задать ему еще какие-нибудь вопросы.

С тех пор я думала о различных подходах. Чтение мемуаров Джона Апдайка «Самосознание» в 1990-е годы стало для меня настоящим открытием. В особенности последнее эссе – «Всегда быть самим собой», которое послужило для меня блестящим ответом на вопрос: «Что это значит – быть собой?» Джон Апдайк в своем эссе убедил меня в том, что вопросник – слишком ограниченный способ с этим разобраться.

Кроме того, мне пришла мысль, что в письмах мы склонны рассказывать о себе более откровенные вещи, чем в разговоре, и что письма, как правило, адресованы абстрактному читателю. Я услышала по радио слова Уилла Селфа о том, что, когда мы пишем, мы показываем, кто мы есть на самом деле, а выступая в роли читателя, отождествляем себя с автором написанного.

Поэтому я решила попросить выбранных мною людей написать о себе, минимально придерживаясь предложенной формы. К тому же я планировала отложить все это до тех пор, пока у меня не появится больше времени, но тем не менее поговорила с некоторыми друзьями, которые были кандидатами на задуманное мною дело (как мне помнится, с Саймоном, Робом и Амелией). Они согласились, причем хотели приступить к делу немедленно. Когда проект наконец стартовал, он начал быстро набирать обороты.

Я выбрала людей, которые говорили о себе честно и прямо. Помимо того что эти люди мне нравились и я им доверяла, они обладали своего рода наивностью – хорошо знакомой мне чертой, особенно проявлявшейся у родственников со стороны отца, – так как считали обоснованной попытку понять природу бытия.

Я разослала всем участникам образец эссе и некоторые рекомендации. Многим показалось это весьма полезным. Я объяснила, что мне интересно знать, что именно происходит в их головах изо дня в день, посреди ночи, во время общения с другими людьми, независимо от событий и их достижений.

К моему удивлению, после некоторых раздумий большинство участников появлялись с готовыми отчетами через три-шесть месяцев без особого давления с моей стороны. Немногие (в основном женщины), не желавшие писать о себе, объясняли это тем, что их личные переживания слишком глубоки и болезненны. Некоторые опрошенные (например, Хелен и Роб) приняли мое предложение написать о себе с условием, что они не будут касаться того, что задевает их больнее всего. Один из участников – Саймон – подошел к теме прямо и открыто, безо всяких недомолвок. Другие отвечали с помощью размышлений о различных аспектах своей жизни.

Участники рассказывали о голосах, звучащих в их головах, об усилиях осмыслить происходящее и жить в гармонии со своими воспоминаниями. Желание рассказать о себе правду является запретным в сознании многих людей, несмотря на то, что относится к общеизвестному человеческому состоянию и может объяснить, почему люди, будь то участники проекта или читатели, пленяются и вдохновляются им. Люди всех возрастов и социальных слоев понимают, что я имею в виду, как правило, сразу после того, как я сообщаю им название проекта. Многие спрашивали меня, почему раньше эта идея никому не приходила в голову.

Здесь нет никакого обмана и вымысла, как это бывает в художественном произведении. Многие участники занимаются деятельностью, которая не предполагает высокую степень самовыражения. К ней относятся, например, инженерно-конструкторские должности, работа в сфере медицины или в госучреждениях. И все-таки в их эссе проявляется творческий энтузиазм, привлекающий воображение. Некоторые эссе похожи на автобиографию, а другие не имеют с ней ничего общего, но и в тех, и в других акцент делается на то, какие ощущения испытывают люди в настоящий момент. Во многих откровениях участников присутствует признание устойчивого и мучительного характера детских воспоминаний, но книга не предназначена для того, чтобы воскресить в памяти детские годы.

Если сравнивать с психотерапией, то здесь нет обмена информацией с другим человеком, а также поиска объяснений или лечения (хотя некоторые люди описывают поиск собственного «Я» с начала своей жизни). Отсутствует и фильтрация: участники проекта говорят сами с собой и для самих себя. Однако почти все опрошенные признались, что считают данный опыт полезным, а многим он показался даже лечебно-оздоровительным. Кроме того, мне кажется, что, какой бы подход ни выбрали участники для ответа на мой вопрос, любой из них будет правильным и разумным.

В некоторых случаях вмешивались жизненные ситуации, и тогда участники говорили: «Остановите меня сейчас, или я буду изменять написанное бесконечно». Отдельные люди в период опроса подвергли свою жизнь настолько резким переменам, что, по их собственному утверждению, сейчас написали бы совершенно другой ответ. Но я чувствовала, читая и последующие версии – некоторые участники имели более одного варианта ответа, – что духовное проявление человека остается неизменным, даже если сам автор с этим не согласен.

Они были готовы раскрыть свои души. Например, Доминик пишет, что никто не разделяет или не понимает его воспоминания. Некоторые относятся к себе двусмысленно, но при этом многие пишут о своих ощущениях, выступая в роли стороннего наблюдателя. Они создают хорошее впечатление, и другие люди часто не догадываются, насколько слабо они держатся за свое место в окружающем мире.

Все внимание некоторых оказалось поглощено стремлением подстроиться под других людей. Кажется, что с этим труднее всего смириться мужчинам. Некоторые из таких мужчин, даже если они добиваются успеха и высокой эффективности в работе, попадают в затруднительное положение из-за боязни повседневных социальных связей. В свою очередь, типичной темой для женщин является противоречие между тем, как они оценивают себя сами, и тем, как, по их мнению, воспринимают их другие.

В книге совсем мало говорится о любви и сексе. Возможно, для этого требуется анонимность художественного произведения. Однако вопреки общепринятому мнению не всегда и не только близкие отношения являются тем, что причиняет нам страдания. Вместо этого мы подробно остановимся на незначительных проявлениях неуважения или непонимания со стороны и по поводу всех тех людей, с которыми мы сталкиваемся каждый день.

После прочтения эссе, написанных участниками проекта, я по-новому смотрю на мир. Я испытываю больше сострадания к авторам: все они мне и до этого нравились, но сейчас я осознаю их незащищенность. Теперь, когда я прохожу по улице, мне кажется, что я слышу истинные голоса людей, идущих рядом со мной. Трудно не проявить симпатию к человеку, когда вы слышите историю, рассказанную им самим. Если бы мы прислушивались друг к другу подобным образом, мы стали бы относиться с большим пониманием к уязвимости и незащищенности, которая скрывается за добротным фасадом, возведенным большинством людей.

Я предполагаю, что каждый читатель будет сопоставлять себя с кем-то из героев книги. У меня после чтения отрывков создалось впечатление общности взглядов со всеми участниками проекта, поскольку мне удалось разглядеть их уязвимость и мимолетом заглянуть в их загадочные внутренние миры. Пользу от этого я уже обнаружила – например, в разрешении конфликтных ситуаций на работе.

Мне интересно, может ли стать популярной идея спрашивать людей о том, что означает быть самим собой. Временами я представляю, что это может превратиться в новое повальное увлечение, которое будет обсуждаться во время ток-шоу, в обеденный перерыв или в автобусе по дороге домой. При более трезвой оценке ситуации мне кажется, что непосредственный интерес к внутреннему миру других людей может быть полезен для школ, тюрем, а также других общественных и социальных организаций.

Участники

Я разделила все эссе на три части: «Изложение», «Осмысление» и «Размышление». В первой части самым молодым участником является Нина, которой всего четырнадцать лет. Кроме нее в первую часть включены эссе двадцатилетней Виктории, двадцатидевятилетней Амелии, тридцатитрехлетнего Стивена и тридцатидевятилетнего Ларри.

Между первой и второй частями помещено стихотворение Питера Филлипса «Купание с бабочками».

Во второй части участниками, которые старались осмыслить все происходящее, являются сорокалетний Марк, сорокасемилетняя Кейт, сорокавосьмилетний Саймон, пятидесятипятилетние Лео и Лия, а также пятидесятишестилетний Доминик. Доминик обнаружил близкое сходство между своим эссе и разделом книги «Процесс становления», который написан Ником Даффеллом и посвящен учащимся закрытой школы-интерната.

Между второй и третьей частями помещено стихотворение Дэнни Эбси «Судебный процесс».

В третьей части участники размышляют над происходящим. В их число входят пятидесятисемилетняя Юма, Ричард и Фрэн, муж и жена, в возрасте пятидесяти девяти лет, их сверстники Хелен и Роб, шестидесятитрехлетняя Колин и Джулия в возрасте восьмидесяти пяти лет. После того как Джулия написала о себе, один из ее сыновей побеседовал с нами обеими по поводу того, что это означает с его точки зрения. Он планирует когда-нибудь написать собственное эссе на эту тему.

С самого начала меня также интересовало то, как люди будут истолковывать этот вопрос с различных позиций – например, с философской, психологической и научной точки зрения. Специалисты из этих сфер деятельности, узнавшие о моей идее написать такую книгу, сразу заинтересовались поставленным вопросом, и я получила отклики от доктора Джонатана Миллера, Лиз Мак-Рей Шоу и профессора Хораса Барлоу, которые и включила в свою книгу.

Джонатан Миллер написал введение, в котором сравнил заданный мною вопрос с темой эссе философа Томаса Нагеля о сознании. Профессор Нагель предлагает читателям подумать о том, «что значит быть летучей мышью».

В первом эпилоге Лиз Мак-Рей Шоу, консультант по психодинамике, считает, что личные размышления и описания эмоциональных состояний, содержащиеся в этой книге, представляют собой совершенно новую область, до этого завоеванную литературой, исследованиями клинических случаев и «скучными мемуарами».

Она пишет: «С раннего детства мы старательно выискиваем истории, начиная с истории о самих себе. Именно так мы пытаемся осмыслить, кто мы есть на самом деле». Проводя параллель с теорией Шекспира о семи возрастах мужчины, Лиз Мак-Рей Шоу высказывает свое мнение о том, что, несмотря на трудное детство, многие участники нашли способ восстановления психического здоровья с помощью отношений, музыки и работы. Она признается, что получила удовольствие от чтения о людях, похожих на нее саму и все-таки совершенно других.

В заключительном эпилоге профессор Хорас Барлоу, нейробиолог и правнук Чарльза Дарвина, задается вопросом, на кого оказывает благоприятное воздействие самоанализ, и утверждает, что не столько на отдельного человека, сколько на общество в целом. «Слова Рене Декарта „Мыслю, следовательно существую“ ввели нас в заблуждение», – пишет профессор. По его мнению, они придали самоанализу сомнительную репутацию и приговорили его к четырехсотлетнему заклятию. Барлоу объясняет, что размышления над вопросом «Что это значит – быть собой?» привели его к выводу, что ответ не может быть найден при детальном рассмотрении отдельно взятого разума, исследующего собственную сущность. Вместо этого самоанализ должен рассматриваться в свете того, что homo sapiens является неотъемлемой частью общества. Мы спрашиваем других людей, почему они сделали то, что сделали, и почему они думают то, что думают. При этом мы не только ожидаем услышать разумные ответы, когда задаем эти вопросы, но и надеемся на то, что сами способны разумно ответить на эти вопросы, когда нам их зададут другие.

Что для вас значит быть собой?

Я задала этот вопрос читателям на последней странице. Когда я сообщаю об идее своей книги людям или они читают отрывки из нее, обычная их реакция состоит в том, чтобы постараться дать ответ. Например, когда двадцатилетняя Виктория послала мне свои записи, она добавила: «Писать было очень интересно, и многие из моих друзей проявили интерес к этому вопросу, поэтому, если вам еще понадобятся участники моего возраста, я уверена, желающих будет предостаточно!»

Моя нерешительность заключается в том, что существует такая вещь, как «Всегда быть собой» (название главы из книги Джона Апдайка), и один из моих друзей недавно сказал, что у него возникает сильное чувство тождественности, но оно весьма нестойкое: «Я вижу себя несущим свет, который освещает лес, немного впереди меня и немного позади, однако участок, находящийся позади, уже безвозвратно потерян».

Дженни Саламан Мэнсон

Зуки Серпер

Перед вами два портрета: один «оттуда», а другой «отсюда» – между этими мгновениями лежит пятнадцать лет. Глаза перебегают с одного портрета на другой, прочерчивая линии от точек первого к точкам второго, пытаясь определить и проследить изменения.

Все клетки человеческого тела обновляются каждые семь лет. Я где-то прочитал об этом недавно. Означает ли это, что наша сущность, а именно наша физическая сущность, возрождается каждые семь лет? Остается ли при этом человек тем же самым? И сохраняется ли принцип преемственности, который делает нас теми, кто мы есть?

Я приехал в Англию десять лет тому назад. В моем теле не осталось ни одной клетки, которая была непосредственным «свидетелем» моей прошлой жизни в солнечной стране рядом с морем, где я работал в цитрусовом саду своего кибуца Саар. Я теперь полностью англичанин. Или как?

Введение доктора Джонатана Миллера

В легендарном эссе, носящем название похожее на то, которое выбрала Дженни Мэнсон для этого интригующего сборника личных мемуаров, американский философ Томас Нагель предлагает читателям рассмотреть вопрос, «что значит быть летучей мышью».

Людям невозможно себе представить, даже приблизительно, что означает знакомиться с внешним миром вслепую посредством эхолокации. Несмотря на это Томас Нагель доказывает, что было бы разумно предположить, что, поскольку летучие мыши являются живыми существами в отличие от неодушевленных предметов, они обладают феноменальной способностью улавливать эхо, возникающее при отражении от предметов их писка, который они систематически издают, а также реагировать на эхолокационные сигналы. В дополнение к умению прекрасно управлять своим полетом с помощью этого метода они каким-то непередаваемым способом осознают, как они это делают.

Другими словами, в отличие от Декарта, для которого животные были не более чем «бесчувственными машинами», чье бездушие лишало их ярко выраженного человеческого преимущества осознавать свое существование, для Нагеля и большинства современных людей неоспоримым фактом является то, что животные и люди по своему происхождению генетически связаны друг с другом. Это предоставляет каждому индивидууму (по крайней мере, высшего порядка) возможность осознавать, что значит быть собой.

Если, как утверждает Нагель, существует возможность понять, что значит быть летучей мышью, то, весьма вероятно, это относится ко всем летучим мышам одного вида. Однако было бы ошибкой полагать, что осознание себя определенной летучей мышью предполагает тот факт, что другие летучие мыши осознают то же самое. Несмотря на то, что они, бесспорно, являются существами, живущими стаями, поскольку всегда держатся вместе и проявляют взаимный альтруизм, степень, в которой каждая летучая мышь отождествляет себя как одну из стаи, весьма сомнительна. Наоборот, взаимодействие, о котором я только что упоминал, проявляется автоматически, не предполагая того, что участники осознают существование друг друга.

Но когда речь идет о людях, ситуация полностью меняется. И происходит это не из-за того, что, как предполагал Декарт, мы единственные наделены бесплотной душой, а потому, что нервная система человека достигла такого уровня развития, когда она способна поддерживать обширное сознание каждого индивидуума, с учетом того, что передаваемый объем информации возрастает по сложности и разнообразию от поколения к поколению. В отличие от других видов, включая родственные человеку, наши умственные способности расширяются и углубляются без существенных генетических изменений. С помощью подражания, соперничества и подробных инструкций понятия и потенциальные возможности достигли уровня, практически недоступного нашим предшественникам.

Относится ли все это к теме данной книги? Ну, для начала, способность людей выражать и сообщать другим, что значит быть собой, является тем, чего лишены летучие мыши. И хотя, по всей вероятности, они осознают, что такое быть летучей мышью, у них нет возможности сообщить нам, каково это. По существу, отсутствие языка исключает возможность описания и уменьшает степень, в которой отдельная летучая мышь объясняет это самой себе, поскольку в процессе описания какого-то ощущения мы переосмысливаем его, обнаруживая те его стороны, которые раньше не приходили нам в голову. «Теперь я начинаю думать об этом, и когда я пытаюсь сделать это доступным для кого-то еще, то все, что я видел, чувствовал или слышал, выглядит, ощущается и воспринимается немного иначе по сравнению с тем, как мне первоначально казалось».

И вот еще что: стремление сообщить о своих ощущениях предполагает, что участник разговора признает существование индивидуумов, похожих на него самого, и полагает, что усилия по высказыванию своих мыслей могут быть оценены по достоинству. Летучие мыши на это не способны. Что бы это ни означало – быть одной из них, ощущение этого не предполагает осведомленности о существовании других индивидуумов, которым описание могло бы быть интересно или хотя бы доступно. Поэтому, кроме писка, который помогает летучим мышам ориентироваться в пространстве, они не издают никаких звуков.

Но даже если благодаря какому-то невероятному чуду летучие мыши могли бы сообщить нам, что означает быть одной из них, нам, скорее всего, не удалось бы отличить одно сообщение от другого. И причина этого очень проста: осознание себя летучей мышью является настолько элементарным и однозначным, что оно оставляет мало пространства для индивидуальности. Другими словами, прослушав одну летучую мышь, вам покажется, что вы прослушали их всех. А вот сборник Дженни Мэнсон не таков. Хотя сообщения о том, что значит быть человеком, являются узнаваемыми, и любое из них было бы в большей или меньшей степени понятно и доступно человеку, жившему пятьсот лет тому назад, неоспоримым остается тот факт, что эти личные откровения существенно отличаются друг от друга и способны заинтересовать каждого из нас.

Часть I
Изложение (возраст 14–39 лет)

Ларри

Я не совсем уверен, что это означает. Я полагаю, что проблема заключается в том, что я не очень много думал об этом. Неисследованная жизнь не считается достойной. Я всегда чувствовал, что в этом смысле у меня все в порядке. Мне всегда казалось, что я обдумываю жизненные вопросы более чем достаточно. Будучи интровертом, я вижу, как другие люди вокруг меня ведут свободный на вид образ жизни, пока я спокойно наблюдаю и раздумываю над всем этим. Возможно, все дело в том, что я просто спокойный. Получается, что если все это время я потратил на обдумывание, то я легко могу ответить на вопрос, касающийся моей сущности. Но я не могу.

Являюсь ли я совокупностью своих поступков и манер? Может ли кто-то зафиксировать мои реакции, чтобы иметь возможность воссоздать меня? Или моей фактической сущностью является мой образ мыслей? Если бы я записывал внутренние разговоры, которые происходят у меня в голове каждый день, достаточно ли будет этого для другого человека, чтобы он понял, что означает быть мной? Кроме того, как другой человек может понять меня, не зная моей предыстории или моих воспоминаний? Все это так или иначе можно считать внешним проявлением моего «Я». Мои поступки, чувства, воспоминания предъявляют себя мне, и мое «Я» реагирует на них.

Что же тогда остается, что же формирует меня, если вычесть все эти вещи? Вот каков основной вопрос, не так ли? И я боюсь, что на самом деле я не так уж много об этом думаю. Для научного подхода у меня недостаточно терпения, я не задаю вопросы, которые, как мне кажется, не имеют ответов. Я не согласен с идеей, что получение ответа не является конечной целью. Но это, как я полагаю, тоже относится к части моего «Я». Поэтому мне оказалось непросто предложить какие-то идеи для данного проекта. Мне трудно решить, что стоит счесть повседневными мелочами, о которых не следует упоминать, а что является ключевой темой, требующей исследования.

В итоге я решил просто начать писать и посмотреть, куда приведут меня мысли…