Текст книги "Внутренний огонь"

Дженнифер Ли Арментроут
Внутренний огонь

Copyright © Jennifer L. Armentrout, 2016

© О. Норицына, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

«Я выжил потому, что огонь внутри меня горел ярче, чем огонь вокруг».

Джошуа Грэхем (персонаж компьютерной игры «Фоллаут»)

Глава 1

Я собиралась убить Эйвери Гамильтон.

Сжав вспотевшими ладонями руль, я уговаривала себя выйти из машины. Я уже давно сидела в ней, но все еще считала, что лучше пройдусь босиком по разбитому стеклу, чем зайду в ресторан.

Хотя это звучало чересчур драматично даже для меня.

Отчаянно хотелось отправиться домой, переодеться в легинсы, в которых лучше не показываться на людях, свернуться калачиком на диване с мисочкой сметаны и пачкой чипсов со вкусом сыра чеддер (конечно же рифленых) и читать. Сейчас меня охватила странная тяга к историческим романам, написанным в восьмидесятые, и я как раз собиралась начать книгу про викингов Джоанны Линдсей. Поэтому дома меня ждали порванные лифы и доминирующие мужчины на стероидах. Мне нравилось.

Но, если я уйду, Эйвери меня убьет.

Ну ладно. Вряд ли это произойдет, потому что кого еще она найдет, чтобы понянчиться с маленьким Алексом, пока они с Кэмом идут на свидание? Сегодняшний вечер – исключение. Родители Кэма приехали в город и остались присматривать за детьми, а я сидела в машине и смотрела на один из веерных кленов, которые росли вдоль парковки, еле сдерживая подкатывающую тошноту.

– О, – откинув голову на спинку сиденья, застонала я.

Если бы это происходило в любой другой день, то я бы чувствовала себя не так плохо. Но сегодня был мой последний рабочий день в «Ричардс и Декер». Поэтому в мой кабинетик набилось невероятно много людей. А еще надувные шары. Торт-мороженое, от которого я съела два… или три кусочка. Я была просто переполнена общением с людьми.

Увольняться после пяти проработанных лет оказалось странно. А ведь я так долго убеждала себя, что мне там нравится! Я заходила в кабинет, закрывала дверь и большую часть дня оставалась одна, пока обрабатывала страховые запросы. Тихая простая работа – она помогала забыться, и я вполне справлялась за официально отведенные часы. Благодаря ей я оплачивала аренду двухкомнатной квартиры и кредит за «Хонду». В общем, это была спокойная, скучная и беспроблемная работа, которая позволяла жить спокойной, скучной и беспроблемной жизнью.

А потом папа сделал мне предложение, от которого было бы глупо отказываться, и оно пробудило во мне то, что я уже давно считала умершим.

Желание снова начать наслаждаться жизнью.

Да, казалось глупым даже думать о таком, но это была правда. Последние шесть лет я просто проживала один день за другим. И не было никаких событий, которые бы я предвкушала, никаких желаний, которые бы исполнила.

Предложение, которое сделал мне отец, стало первым – и самым большим – шагом в моей жизни, но мне все еще не верилось, что я решилась на это.

Родители ненавидели то, какой стала моя жизнь. У них были свои мечты и надежды. И у меня тоже…

Стук в окно машины испугал меня так, что я вздрогнула, а колено врезалось в руль. Я медленно повернула голову влево.

У машины стояла Эйвери, и ее волосы казались огненно-рыжими в закатном солнце. Она помахала мне.

Съежившись от того, насколько глупо сейчас выглядела, я потянулась и нажала на кнопку. Стекло поползло вниз.

– Привет.

Она наклонилась, облокотилась на окно и почти засунула голову в машину. Эйвери была не намного старше меня. Она уже успела родить двоих детей, одному из которых не исполнилось и года, но с веснушками и ласковыми карими глазами все еще выглядела лет на двадцать.

– И что ты тут делаешь?

Я посмотрела на нее, а затем перевела взгляд на лобовое стекло.

– Эм, я… размышляла.

– Ну-ну. – Эйвери одарила меня легкой улыбкой. – Как думаешь, сколько времени тебе еще на это понадобится?

– Не знаю, – пробормотала я, чувствуя, как пылают щеки.

– Официантка только что приняла у нас заказ на напитки. Я взяла тебе кока-колу, – продолжила она. – Не диетическую. Надеюсь, ты присоединишься к нам до того, как мы закажем закуски, потому что Кэм говорит о футболе, а ты знаешь, как мне бывает скучно в такие моменты.

Правый уголок моих губ слегка изогнулся. Кэм несколько лет играл в профессиональный футбол, а теперь стал тренером в «Шеперде» и чаще бывал дома.

– Прости, что пришлось страдать в одиночестве, но я не собиралась уходить.

– Я так и подумала, но решила, что тебя нужно немного подтолкнуть.

Снова посмотрев на нее, я слегка улыбнулась. Поддаться на уговоры Эйвери и прийти сюда сегодня тоже было частью плана начать наслаждаться жизнью, но это оказалось не так легко.

– Он… он знает об этом? – Я показала на свое лицо.

Эйвери бросила на меня ласковый взгляд, а затем чуть глубже просунулась в окно и похлопала по руке. Я даже не заметила, что вновь сжимаю руль, как какая-то чудачка.

– Кэм, конечно, не стал вдаваться в подробности, потому что не нам рассказывать твою историю, но Грейди знает достаточно, – кивнув, сказала она.

Значит, при встрече у него на лице не появится выражение «Что за фигня?».

Хотя эта мысль точно будет крутиться в его голове. Издалека никто не замечал ничего необычного. Но стоило мне подойти ближе, как становилось понятно – что-то не так.

Именно этого я боялась сегодня, как и всегда при встрече с новыми людьми. Некоторые напрямую спрашивали, что случилось, совершенно не заботясь о том, не смутит ли это меня, не вызовет ли неприятные воспоминания о том вечере, который я всеми силами хотела забыть. Но даже если у них хватало такта не спрашивать, они не могли об этом не думать, да я и сама бы так поступила. Это делало их обычными людьми, а не кем-то ужасным.

Они пялились на меня и пытались понять, почему челюсть справа выглядит не так, как слева. Старались скрыть свои взгляды, но продолжали коситься на мою левую щеку и пытались догадаться, как я могла получить такой глубокий шрам чуть ниже скулы. А потом задумывались, связана ли глухота на правое ухо с тем, что произошло с лицом.

Никто не должен задавать такие вопросы, но нельзя помешать людям думать.

– Грейди действительно отличный парень, – продолжала Эйвери, нежно сжимая мою руку. – Очень милый и невероятно очаровательный. Я же говорила тебе, что он очаровательный?

Кивнув, я улыбнулась. Ну, как могла, потому что всегда казалось, что моя улыбка фальшивая и больше напоминает ухмылку. Я не могла заставить уголок рта слева подняться так же, как справа.

– Прости. Я готова.

Эйвери отступила в сторону, и я закрыла окно. А затем, заглушив машину, схватила с сиденья свою оранжевую сумочку. Я просто обожала их и покупала, не задумываясь и не глядя на цену. Этот миниатюрный портфель в осенних тонах – далеко не самая дорогая вещь в моей коллекции.

На улице был конец сентября, я вышла в вечернюю прохладу, жалея, что не надела что-то потеплее тонкой черной водолазки. Но легкий свитер прекрасно подходил к черным сапогам до колен, а мне сегодня захотелось принарядиться. Знаете, приложить немного усилий, чтобы хорошо выглядеть на свидании.

– Не стоит без конца извиняться. – Эйвери взяла меня за руку. – Поверь, я сама раньше была приверженцем нравственности и светских правил. Но незачем просить прощения, если не сделала ничего плохого.

Мои брови приподнялись. Я знала, что у Эйвери довольно запутанное прошлое, но и понятия не имела, что с ней случилось, пока примерно пять лет назад она не рассказала мне свою историю. И хотя то, что произошло, сильно отличалось от моей ситуации, услышанное помогло мне. Как и то, что она смогла все пережить и стать счастливой, здоровой и влюбленной.

Эйвери стала для меня живым доказательством, что даже физические и эмоциональные шрамы могут быть не только отражением пережитого, но и историей надежды.

– Да, но вам пришлось ждать, – возразила я, проводя рукой по шее и собирая длинные пряди волос. Перекинутая через плечо густая завеса упала вперед. – Мне почти двадцать семь. Ты не должна была вытаскивать меня из машины.

Эйвери засмеялась.

– Бывали моменты, когда Кэму приходилось вытаскивать меня из шкафа и вырывать бутылку вина из рук. Так что ничего страшного не случилось.

Я засмеялась от образа, который возник перед глазами.

– Рада, что ты согласилась прийти сегодня вечером. – Эйвери отпустила мою руку и открыла дверь. – Думаю, Грейди тебе понравится.

Я тоже надеялась на это.

Но при этом не надеялась на многое, потому что мне не особо везло с противоположным полом. За всю свою жизнь я увлеклась только двумя парнями. О первом – о нем – даже не хотелось думать, чтобы вновь не погрузиться в болото отчаяния. А со вторым я встречалась три года назад, и Бэн Кэмпбелл относился ко мне так, словно считал эти свидания благотворительностью.

Поэтому я ни с кем не встречалась, а мамины опасения, что я так и не выйду замуж, не заведу детей и встречу старость в окружении экзотических птиц, походили на правду.

– Ты готова? – спросила Эйвери, вырывая меня из мыслей.

Я кивнула, хотя сама не была уверена. Возможно, я обманывала, потому что иногда это просто необходимо для выживания. И ты, даже не задумываясь, лжешь.

– Готова.

Глава 2

Желудок крутило, пока я шла за Эйвери вглубь ресторанного зала, не сводя пристального взгляда с ее симпатичного зеленого свитера, чтобы не струсить. Болтовня людей казалась странной, я чувствовала себя не в своей тарелке. Словно улавливала только половину происходящего вокруг. После трагедии поддерживать разговор в больших компаниях или шумных местах было так же легко, как забить гвоздь в стену лбом.

Когда мы приблизились к столу, Эйвери замедлилась, и Кэм посмотрел на нее необыкновенными ярко-голубыми глазами. При первой встрече с ним я потеряла дар речи, а из головы исчезли все мысли. Он был таким великолепным, так сильно любил свою жену, что порой это вызывало зависть. Я никогда не чувствовала такой преданности и благоговения к кому-то. Честно говоря, не думаю, что каждый живущий в мире человек способен испытать настолько сильную любовь. Она была такой же редкой, как аллигатор-альбинос.

– Ты нашла ее. – Кэм ухмыльнулся Эйвери и откинулся на спинку стула. – Отличная работа, жена.

Улыбнувшись в ответ, она скользнула на сиденье рядом с ним.

– Простите за опоздание, – сказала я, снимая сумочку с плеча и игнорируя пристальный взгляд Эйвери.

Сидевший спиной ко мне мужчина – видимо, это и был Грейди – встал и повернулся. От осознания, что он будет сидеть слева от меня, я почувствовала облегчение. Подняла глаза и отметила его рост – сантиметров на пять выше меня, такой же милый, как Эйвери. Его темно-песочного цвета волосы и светло-голубые глаза напомнили мне о пляже. А на лице сияла радушная и дружелюбная улыбка.

– Ничего страшного, – сказал Грейди. – Очень рад встретиться с тобой.

– Взаимно, – слегка покраснев, ответила я, когда он выдвинул мне стул.

Заняв свое место, я аккуратно повесила сумку на спинку – ни за что на свете не поставила бы ее на пол. А затем осмотрела стол.

– Ну что, вы уже заказали еду?

– Я заказал соус из шпината и артишока, – Кэм положил руку на стул Эйвери, – и сырные палочки с двойной порцией бекона и сыра.

– Кое-кто ест так, словно зарабатывает на жизнь, бегая туда-сюда по полю, – улыбнувшись, прокомментировал Грейди и перевел взгляд на меня. – В отличие от остальных.

Кэм усмехнулся.

– Только не надо меня за это ненавидеть.

Подняв стакан, я сделала глоток кока-колы, чтобы промочить пересохшее горло и успокоить бурлящую от нервов кровь.

– Эйвери говорила, что ты тоже работаешь в Университете Шеперда.

– Да, но моя работа не такая интересная, как у Кэма, – кивнув и повернувшись ко мне лицом, ответил он, видимо, осознавая, что так мне проще общаться из-за частичной глухоты. – Я преподаю химию.

– Он просто скромничает, – сказал Кэм и, дождавшись пока я повернусь к нему, продолжил: – Перед тобой самый молодой профессор на научном факультете.

– Ого! Это впечатляет, – прокомментировала я. – А сколько ты там уже работаешь?

И тут же задалась вопросом, знает ли Грейди, что я бросила Шеперд, и какого мнения об этом поступке. Химия – непростой предмет, значит, он очень умный человек.

– Ты же тоже училась в Шеперде?

Отвечая на вопрос, он вскользь взглянул на мою щеку, но не изменился в лице, поэтому я не смогла разгадать, что это означало.

Кивнула, а затем покосилась на Эйвери.

– Я…

Дальше мне ничего не пришло в голову, и пришлось замолчать.

За столом повисла тишина. Я снова схватила свой стакан.

Кэм тут же пришел на помощь и сменил тему на то, как одержима футболом семилетняя Ава.

– И теперь она собирается ходить на тренировки.

– Ава собирается танцевать, – поправила Эйвери.

– Наверное, она может делать и то, и другое, – вмешался Грейди. – Разве нет?

Только через секунду я поняла, что он обращался ко мне.

– С ее-то энергией? Она могла бы танцевать, играть в футбол и заниматься гимнастикой.

Эйвери засмеялась.

– Дочурка – та еще непоседа!

– Так странно, что из них двоих спокойный характер достался Алексу, – задумчиво проговорил Кэм. – Я ожидал, что он будет носиться как ураган.

– Еще не вечер, – иронично ответила она. – Ему всего чуть меньше года.

– И он тоже будет играть в футбол. – Кэм наклонился и чмокнул Эйвери в щеку, прежде чем она успела что-либо ответить. – А ты будешь возить их обоих по секциям на минивэне.

– Боже, дай мне сил, – засмеялась Эйвери.

К нашему столику подошла официантка и просто застыла при виде Грейди, а затем ее взгляд скользнул ко мне. Я торопливо зарылась в меню, но быстро определилась с заказом. Не поднимая глаз, попросила принести жареную курицу и картошку: не хотелось знать, смотрит она на меня или нет.

Как только официантка ушла, чтобы передать повару наши пожелания, разговор возобновился. Всегда любила слушать, как Кэм и Эйвери подшучивают друг над другом. Эта парочка заставляла меня улыбаться, даже когда становилось не по себе от собственных ощущений или внешнего вида.

Я молчала, пока не принесли закуски, лишь пробормотала слова благодарности, когда Грейди предложил наполнить мою тарелку.

– Кэм говорил, что ты в понедельник выходишь на новую работу? – спросил он с неподдельным интересом в глазах.

– Я рассказал ему, кто твой отец. – Кэм застенчиво улыбнулся. – Прости.

Меня это не удивило. Кэм был настоящим фанатом Академии Лима.

– Ничего страшного.

Эти слова были правдой. Несмотря на отсутствие какой-либо связи с Академией, я испытывала гордость за достижения отца и его братьев.

– По фамилии легко догадаться.

– Я бы не понял, – признался Грейди и покраснел, заметив мой удивленный взгляд. – Не особо слежу за тем, что связано со смешанными боевыми искусствами.

А для меня «то, что связано со смешанными боевыми искусствами» очень долго было важнейшей частью жизни.

Папа годами не спускал с меня глаз, особенно когда решил расширить империю и открыл новую Академию в Мартинсберге, менее чем в пятнадцати минутах от моего университета, Шеперда. Боже, я так разозлилась, узнав, что семья практически переехала туда же. Конечно, папа остался в Филадельфии, но кто-нибудь из моих многочисленных дядей всегда был рядом.

Отец хотел, чтобы я вернулась домой и работала в филадельфийской Академии, но два года назад наконец осознал, что этого не случится. Никогда. Там жило слишком много воспоминаний… о нем и обо мне в прошлом.

Но примерно полгода назад папа вновь стал наседать на меня. Мама тоже. И дядя Хулио, и Дэн, и Андре. Боже, Лимы словно могваи[1]1
  Могвай – персонаж из фильма «Гремлины». Это маленькое пушистое существо, которое нельзя кормить после полуночи, иначе оно превратится в злобного гремлина.


[Закрыть], накормленные после полуночи. На этот раз они предпочли сыграть на другом поле. Андре, главный управляющий Академии Лима в Мартинсберге, решил вернуться в Филадельфию в конце сентября: мне кажется, он не выносил жаркой погоды Западной Вирджинии. Но папа предложил мне не место Андре, а должность помощника управляющего, которой в Мартинсберге до этого не существовало. В обязанности будет входить ежедневный контроль за работой Академии, а также помощь в расширении списка услуг. Папа хотел, чтобы на время поисков нового управляющего это место занял человек, который заслуживает доверия и разбирается в бизнесе. Предложение казалось очень заманчивым, но я отказалась.

Тогда папа заявился в мою квартиру и вручил мне листок, на котором расписал зарплату и длинный перечень дополнительных льгот, от которых смог бы отказаться только самый глупый и упрямый человек. А я себя такой не считала. Но предложение было принято не только из-за его привлекательности. Просто папа оказался у моей двери именно в тот момент, когда нелюбимая работа и кабинетик без окон окончательно осточертели. Предложение растолкало, пробудило ту, прежнюю Джиллиан. Могу поклясться, этого отец все время и добивался, подкидывая мне одну безумную вакансию за другой.

– Да, – подтвердил Кэм, вырывая меня из мыслей. – Мы знаем.

Эйвери вздохнула.

– Мы все это знаем.

– Так ты действительно даже не представляешь, что означает моя фамилия? – спросила я, испытывая невероятное потрясение от того, что повстречала человека из плоти и крови, который не мечтал забраться в октагон и выйти оттуда живым.

– Не особо. Это плохо?

– Нет. – Я опустила голову, а затем улыбнулась и снова посмотрела на него. – Это… отлично.

Он встретился со мной взглядом.

– Я счастлив это слышать.

Мои щеки опять загорелись, пришлось скорее уткнуться в тарелку. Потом я почувствовала, как заурчало в желудке, и схватила сырную палочку. Дома за это время от содержимого тарелки не осталось бы и половины, но мне не хотелось вести себя так, словно я не видела еду целую неделю.

К тому же ужин проходил на удивление спокойно.

Кэм и Эйвери, как и следовало ожидать, поддерживали разговор, а если тишина затягивалась более чем на несколько секунд (что происходило нечасто), они тут же поднимали какую-нибудь тему. С Грейди оказалось легко разговаривать, он постоянно старался вовлечь меня в беседу. За все время я лишь несколько раз не расслышала обращений Кэма или Эйвери. Грейди каждый раз приходилось указывать мне на это. Но вроде бы никто не обратил внимания, и я с легкостью смогла унять беспокойство.

Когда принесли основные блюда, Грейди рассказывал мне о новой художественной выставке, открывшейся в Шеперде. Судя по блеску в его глазах во время разговора, он лично поспособствовал проведению мероприятия.

Это показалось мне милым.

– Видимо, выставка просто удивительная, – поднимая вилку, сказала я. – В последнее время мне практически не удавалось их посещать.

Точнее, совсем не удавалось. И это не шутка: я вообще не ходила на выставки или в музеи. Не вижу тут ничего плохого – меня просто не тянуло туда.

С другой стороны, меня вообще мало к чему тянуло.

– Я бы с удовольствием сводил тебя туда, – улыбнувшись, произнес Грейди.

Мой рот приоткрылся от неожиданного предложения. Хотя что тут удивительного – мы хорошо поладили, следовало ожидать предложения такого рода. Но как только я начала отвечать, сразу же осознала, что не знаю ответа. Было непонятно, взволновало меня это приглашение или оставило равнодушной.

Я испытала до боли знакомое чувство. То, которое не раз возникало по ночам, не давая уснуть. Которое мучило меня, пока я встречалась с Бэном, и не давало расстаться с ним: казалось, что я не найду лучшего варианта. Не потому, что не заслуживаю, а потому, что отдала сердце другому человеку. Когда оно разлетелось на осколки, мне так и не удалось собрать его до конца.

Мое сердце не принадлежало мне полностью.

Выглядело глупо, чересчур драматично, но мне все равно. Это была истинная правда, и я сомневалась, что когда-нибудь смогу испытать подобные чувства к другому. Бэн знал об этом. Но стоит ли так же поступать с Грейди, когда до этого дойдет? Стоит ли рассказывать ему все?

О боже, что за бред.

Я что, действительно сидела и раздумывала о подобном, хотя мы с этим парнем познакомились всего час назад? Стоило взять себя в руки.

– Джиллиан? – позвал Грейди, судя по всему, решив, что я его не услышала.

– Это было бы здорово, – удалось выдавить мне.

Мой спутник ответил таким долгим взглядом, что я подумала, будто он может почувствовать охватившую меня нервозность.

– Сейчас вернусь.

Положив сложенную салфетку на стол, я встала и обошла стул.

Ощутив обеспокоенный взгляд Эйвери, заверила ее, что все в порядке, чтобы не тревожить.

Мне просто хотелось побыть минутку одной.

Или три минутки.

Направляясь в туалет, я пробиралась между близко стоящими столиками. Толкнув двойные двери и подойдя к забрызганному водой зеркалу, я поняла, что оставила свою сумочку на стуле и не смогу обновить помаду.

Намылив руки, помахала ими перед краном. Когда вода включилась, смывая пену, я медленно перевела взгляд на отражение в зеркале. Обычно мне не хотелось рассматривать себя. Даже нанося макияж, я старалась не обращать внимания на лицо дольше, чем требовалось, чтобы не выглядеть, как ходячее учебное пособие по уродцам.

Но сейчас я действительно посмотрела на себя.

Раньше я каждый день делала прически, но теперь волосы волнами опускались до груди. У меня была густая челка, но, слава богу, она давно отросла. А еще я наконец научилась подводить глаза. Что тоже казалось чудом. Легкий румянец на лице оттенял смугловатую кожу. Губы стали полнее, а нос остался таким же прямым.

Волосы я разделила на косой пробор справа, так что теперь они прикрывали щеку, которая выглядела не так уж и плохо. Особенно если вспомнить, какой она была, когда я взглянула на нее впервые после нескольких дней в больнице.

Черт, тогда все лицо казалось одним сплошным месивом.

Теперь на левой щеке осталась лишь глубокая вмятина, словно туда воткнули ледоруб. А при взгляде на правую половину челюсти я все еще удивлялась тому, на что способны реконструктивные и пластические хирурги. Они собрали половину лица буквально по частям с помощью нижнечелюстного импланта и костного аутотрансплантата, после чего мне пришлось еще чертову кучу времени проторчать у стоматолога, чтобы вновь получить полный набор зубов.

У пластических хирургов не было волшебных палочек, но они сами оказались волшебниками. Если не всматриваться в мое лицо, сложно заметить, что с правой стороны челюсть чуть тоньше, чем слева.

Тем более если не знать, что случилось со мной тем вечером.

И сейчас я смотрела на себя так же, как шесть лет назад, за несколько минут до того, как рухнула моя жизнь.

Не могу сказать, что я ненавидела свою внешность. Я осталась в живых, что уже подтверждало – мне повезло родиться в рубашке.

Но даже осознание всего этого не избавляло от чувства изуродованности. Такое грубое слово я использовала нечасто. И, наверное, не стоило произносить его на свидании, которое пока проходило довольно неплохо.

Сделав глубокий вдох, я покачала головой. Не следовало мне думать об этом сегодня. Пока что ужин проходил восхитительно. Грейди оказался милым и симпатичным. Возможно, мы еще не раз увидимся с ним, сходим на выставку или просто выпьем вместе кофе.

Вот только именно это меня и пугало.

А мне не хотелось, чтобы меня пугала жизнь. Совершенно не хотелось.

Я могла бы просто дать Грейди шанс и не переживать, стоит ли рассказывать о своем разбитом сердце.

Отвернувшись от раковины, я вытерла руки и поправила волосы так, чтобы они спадали спереди на плечо и прикрывали щеку. Потом вышла из туалета в узкий коридор и, не сводя глаз с пола, через пару шагов поняла, что кто-то стоит прямо за дверью. Человек прислонился к стене, и я чуть не врезалась в него.

Вздохнув, я быстро отступила назад. Перед глазами оказались черные брюки со стрелками и поношенные черно-белые кеды. Что за странное сочетание? Эти кеды напомнили мне…

Я слегка покачала головой и шагнула в сторону.

– Простите. Прошу прощения…

– Джиллиан.

Я остановилась.

Время остановилось.

Остановилось все, кроме моего сердца, которое вдруг начало биться ужасающе сильно и быстро. Этот низкий, грубый голос – я прочувствовала его до самых глубин души. А затем медленно подняла глаза, уже зная, кого увижу, но до последнего отказываясь в это верить.

Передо мной стоял Брок Митчелл.