Текст книги "Корона из золотых костей"

Глава 10

– Знаю, что много всего случилось. – Кастил ласково взял прядь моих волос и убрал за ухо. – И знаю, что сейчас все так запутано, но не могла бы ты рассказать, что произошло? Кое-что я знаю. Мне удалось вытянуть немного информации из Аластира и других, но не с помощью сыворотки правды, и я не могу силой заставить их рассказать все. Мне пришлось формулировать конкретные вопросы, и меня больше всего интересовало, как тебя найти и кто еще в этом замешан. Так что хочу услышать твой рассказ. Думаю, это единственный способ попробовать разобраться в том, что произошло. Будем двигаться по одному шагу.

Я оторвала взгляд от своих рук и посмотрела на него.

– Я могу рассказать.

Он с улыбкой коснулся моей щеки.

– Ты не против, если я позову Киерана? Ему тоже нужно это услышать.

Я кивнула.

Кастил поцеловал меня там, где только что касался пальцами, и направился к двери, а я опустила взгляд на свои руки. Через несколько секунд в комнату вошел Киеран. Я взглянула на него и нерешительно потянулась чутьем, а он уставился на меня и подошел к кровати. Не знаю, что ожидала от него почуять, но ощутила только тяжесть озабоченности и свежесть весеннего воздуха – облегчение.

Киеран опустился передо мной на колени, а Кастил сел рядом на кровати.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Киеран.

– Хорошо и немного неловко, – призналась я. – У меня куча вопросов.

Уголки губ вольвена приподнялись.

– Я потрясен, – пробормотал он. В его светлых глазах блеснуло веселье.

– Прости, что я пыталась тебя съесть. – У меня вспыхнули щеки.

Киеран улыбнулся.

– Все хорошо.

– Я же говорил, что он не будет на тебя в обиде, – заметил Кастил.

– Это был не первый раз, когда меня пытался слопать голодный атлантианец, – сказал Киеран, и я вскинула брови. У меня появилось еще больше вопросов, но на меня нахлынули воспоминания.

Проснувшись, я была захвачена жаждой и даже не осознала, что больше не выпачкана в крови. А ведь должна была. Из раны вытекло так много крови.

– Это ты вытер кровь?

– Я решил, что вы не должны лежать в крови. – Он пожал плечами, словно это было пустяком. – Я не хотел, чтобы вы это увидели, когда проснетесь.

Я смотрела на Киерана, и меня душили эмоции. Я не раздумывая бросилась вперед. Не знаю, почуял ли он, что хочу сделать, или просто боялся, что я опять попытаюсь разорвать ему горло, но он подхватил меня, не упав, хотя немного покачнулся. Без малейшего колебания обнял меня и держал так же крепко, как и я его. Я почувствовала на пояснице ладонь Кастила, под руками Киерана, и мы все трое некоторое время так и сидели.

– Спасибо, – прошептала я.

– Не стоит меня благодарить. – Он провел рукой по моему затылку и отклонился назад, чтобы заглянуть мне в глаза. – Это было наименьшее, что я мог сделать.

– Но это еще не все, – сказал Кастил, хлопнув по плечу вольвена. – Ты проследил за тем, чтобы мы безопасно добрались сюда, и продолжал присматривать. Ты сделал все, что было нам нужно, и даже больше. Я перед тобой в долгу.

Киеран убрал руку с моего затылка и сжал предплечье Кастила. Его бледные глаза встретились с янтарными глазами моего мужа.

– Я сделал все что мог, – повторил он.

При виде их вместе я опять ощутила подкативший ком эмоций. Вспомнила, как в Покоях Никтоса узнала, что узы разорваны. В груди заныло. Я выбралась из объятий Киерана и перевела взгляд с одного на другого.

– Узы в самом деле разорваны? – спросила я. – Между вами?

Кастил смотрел на Киерана.

– Да.

В груди заныло сильнее.

– И что это означает? На самом деле?

Киеран посмотрел на меня.

– Этот разговор может подождать…

– Этот разговор может состояться сейчас. – Я скрестила на груди руки. – Аластир и Янсен кое-что рассказали, пока я сидела в склепе.

Я внутренне сжалась, почувствовав на коже ожог от их гнева.

– Не знаю, сколько в этом правды. Ни один, ни другой так и не объяснили, как я оказалась потомком божества…

Я резко вдохнула, подумав, кого Аластир провозгласил моим предком. Знает ли об этом Кастил?

– Я не понимаю, как это может разрушить связи, которые существовали давным-давно. Я не божество.

– Сомневаюсь, что мы точно знаем, кто ты, – заметил Кастил.

– Я не божество, – возразила я.

– То, что ты выжила и не стала вампиром, означает, что ничего нельзя исключать, – добавил Киеран. А я так хотела это исключить. – Но в любом случае ты потомок богов. Единственная из ныне живущих. В тебе…

– Если я еще раз услышу, что во мне течет кровь бога, я закричу, – предупредила я.

– Хорошо.

Киеран почесал лицо, поднялся и сел по другую сторону от меня. На его подбородке была отросшая за несколько дней щетина.

– Благодаря крови, которая в тебе течет, кийу обрели человеческий облик. Не затем, чтобы служить первичной линии, а чтобы служить детям богов. Если божества не… – Он осекся, качая головой. – Когда боги даровали кийу человеческий облик, мы связались с ними и их детьми на инстинктивном уровне, и эти инстинкты передавались из поколения в поколение. И эти инстинктивные узы узнаю́т тебя.

Я понимала, что он говорил, но это звучало для меня полной бессмыслицей.

– Это просто… Я Поппи, с кровью богов или нет…

– Ты не просто Поппи, и это не имеет никакого отношения к тому, что ты не стала вампиром. – Кастил положил руку мне на плечо. – И я говорю серьезно, принцесса. Не могу с уверенностью сказать, что ты не являешься божеством. Я видел, что ты делала. Видел и слышал, что ты натворила. Ты не похожа ни на кого из нас, и мне до сих пор не верится, что я не смог сопоставить факты, когда впервые увидел, как ты светишься.

– А ты как мог не понять? – Я взглянула на Киерана. – Если моя кровь в самом деле такая мощная, то почему ни один вольвен не понял, кто я?

– Думаю, мы поняли, Поппи, – ответил Киеран. – Но, как и Кастил, мы не сопоставили то, что видим и чувствуем в твоем присутствии.

Я вдруг кое-что поняла.

– Так вот почему ты сказал, что я пахну как что-то мертвое…

– Я сказал, что ты пахнешь смертью, – поправил Киеран со вздохом. – А не как что-то мертвое. Смерть – это сила, очень древняя.

– Смерть – это сила? – повторила я, поначалу не уверенная, что в этом есть смысл. Но затем до меня дошло. – Смерть и жизнь – две стороны одной монеты. Никтос…

– Он бог жизни и смерти. – Киеран бросил взгляд на Кастила. – И это объясняет, почему ее кровь на вкус показалась тебе старой.

– Древней, – проговорил Кастил, и я нахмурилась. – У ее крови древний вкус.

Мне не хотелось, чтобы они продолжали обсуждать вкус моей крови.

– Делано показалось, что он услышал мой зов, когда я сидела взаперти в комнате в Новом Пристанище.

– Ради твоей же безопасности, – напомнил Кастил.

Я проигнорировала его замечание. Меня по-прежнему злило, что меня держали в той комнате.

– Меня тогда… обуревали эмоции. Именно так работает призыв? Вы реагируете на мои эмоции?

Киеран кивнул.

– Да, именно так. Это похоже на наши узы с атлантианцами. Сильные эмоции часто сигналят, что связанный с нами в беде. Мы можем чувствовать эти эмоции.

Я задумалась.

– А еще были статические разряды, если ко мне прикасался вольвен, – пробормотала я.

Признаки были очевидны, но, как сказала мать Кастила, с чего бы кому-то предполагать такое, если последнее божество давным-давно умерло? Похоже, это смутило даже Аластира – размах моей… силы. Но как получилось, что у меня нет других поразительных способностей, если я в самом деле потомок короля богов?

Что ж, убивать людей, обращая против них их же собственные эмоции – наверное, это считается поразительной способностью – пугающей, но почему я не могу превращаться во что-то вроде дракона?

Это было бы потрясающе.

– А я правда происхожу от Никтоса? Аластир так сказал, но, поскольку Никтос отец богов…

– Это образное выражение, – поправил Кастил. – На самом деле Никтос богам не отец. Он их король. Аластир сказал правду – по крайней мере, он верил, что говорит правду.

Лицо Кастила напряглось.

Я тяжело вздохнула.

– Почему мне вообще удалось сделать то, что я сделала в Покоях Никтоса? Что изменилось? Это из-за Отбора?

Я упомянула процесс, через который проходят атлантианцы, после чего они больше не стареют так, как смертные, органы их чувств обостряются и происходит множество физических изменений. Кастил предполагал, что Вознесшиеся именно поэтому до сих пор ждали, чтобы провести меня через Вознесение. Теперь моя кровь будет для них более полезной, с ее помощью можно создавать больше Вознесшихся.

Неужели Вознесшиеся знали, чья кровь во мне течет? И королева Илеана все это время знала? Я полагала, что Аластир общался с Вознесшимися. А будет ли моя кровь действовать теперь, когда я?..

Когда я чуть не умерла.

И, возможно, даже немного умерла. Я вспомнила, как плыла к серебристому свету, бестелесная и не мыслящая. И знала, что если бы добралась туда, даже Кастил не смог бы до меня дотянуться.

– Думаю так, – сказал Кастил, и тепло его тела, находящегося рядом, отвлекло меня от размышлений. – Я думаю, что пребывание на атлантианской земле в сочетании с кровью, которую я тебе давал, усилило твою кровь.

– И то, что произошло в Покоях Никтоса, стало последней каплей? – Я прислонилась к нему. – Пробудило… эту штуку внутри меня?

– Это не штука, Поппи. – Кастил посмотрел на меня. – Это сила. Магия. Это итер пробудился в тебе и стал частью тебя.

– Не уверена, что мне от этого легче.

Он криво усмехнулся.

– Легче станет, если ты прекратишь думать о своем наследии как о штуке. Но, принимая во внимание все, что произошло, у тебя в самом деле не было времени, чтобы примириться с этим.

Сомневаюсь, что я смогла бы примириться, даже если бы у меня было время.

– Я не…

– Ты этого не хотела, – договорил за меня Киеран, и его льдистый взгляд встретился с моим.

– Я не хотела… – Я на мгновение закрыла глаза. – Не хотела становиться между вами, между любым вольвеном и связанным с ним атлантианцем.

Я не хотела быть монстром, которым, по мнению Аластира, стану.

– Поппи, – начал Кастил.

– Не говори мне, что разрыв связи с Киераном на тебя не повлиял, – перебила я. – В храме вы были готовы разорвать друг друга. Это неправильно. – Меня душили эмоции. – Мне это не нравится.

– Если бы ты знала нас, когда мы были моложе, наверное, решила бы, что мы друг друга ненавидим. – Кастил мягко сжал мое плечо. – У нас доходило до драки и по гораздо менее важным поводам, чем ты.

– И ты думаешь, мне от этого легче? Потому что если ты пытаешься меня успокоить, у тебя ничего не получится.

– Думаю, что нет. – Кастил коснулся моей щеки и наклонил мою голову назад, чтобы заглянуть в глаза. – Знаешь, очень странно сознавать, что уз нет. Не буду лгать. Но знать, что узы перешли на тебя, что не только Киеран, но и все вольвены будут тебя защищать, – это облегчение. Отчасти благодаря этому мы выследили тебя в склепе в горах Скотос и в Пустошах. Они чувствуют тебя. Иначе мы бы не добрались до тебя вовремя.

У меня внутри все перевернулось.

– Поэтому я не могу на это злиться. Не теперь, когда знаю, на что пойдет Киеран, чтобы обеспечить твою безопасность.

У меня задрожала нижняя губа.

– Но он же твой лучший друг. Он тебе как брат.

– И это по-прежнему так. Узы – странная вещь, Поппи. – Киеран положил руку поверх руки Кастила на мое плече. Я вздрогнула. – Но моя верность Кастилу никогда не определялась узами, созданными, когда мы оба еще не умели ходить. И никогда не будет определяться ими. Тебе не стоит беспокоиться, когда речь идет о нас. И вряд ли стоит беспокоиться о других связанных вольвенах. Большинство из нас соединяет нерушимая дружба. Так что мы просто… нашли место для тебя.

Нашли место для меня.

– Мне… это нравится, – хрипло прошептала я.

Киеран похлопал меня по плечу или, скорее, по руке Кастила. Может, и по плечу, и по руке.

– Как ты думаешь, можешь рассказать нам все, что помнишь? – чуть погодя спросил Кастил, и я кивнула, подтверждая, что могу. – Мне нужно точно знать, что произошло в храме. О чем ты и этот сукин сын Янсен могли говорить, когда он выдавал себя за Беккета. Как он действовал. Я хочу точно знать, что тебе сказали те люди. – Он поймал мой взгляд. – Знаю, это будет нелегко, но мне нужно знать все, что ты вспомнишь.

Я кивнула и рассказала все. Это оказалось легче, чем думала. От воспоминаний о случившемся ныло сердце, но я не позволяла этому ощущению разрастись или помешать говорить. Кастил бы не позволил. Я практически ничего от него не чувствовала, пока рассказывала. Теперь было не время для эмоций. Требовались только факты.

– Что это за пророчество, о котором он говорил? – спросила я, переводя взгляд с одного на другого. – Кто-нибудь из вас слышал об этом?

– Нет, – покачал головой Кастил. – Звучит как полная ерунда, особенно насчет богини Пенеллаф. Оскорбительно приписывать такую чепуху богине мудрости.

Я не могла с ним не согласиться.

– Но может, вы его не слышали?

– Нет. У нас нет пророчеств, – подтвердил Киеран. – Мы в них не верим. Это больше для смертных.

– В Солисе не очень верят пророчествам, но они существуют, – сказала я. – Я в них тоже не верю. Все это звучит слишком удобно и конкретно, но я многого не знаю или не верю.

– Ну, это как раз то, о чем тебе не следует волноваться, – заметил Кастил.

Я кивнула, и мои мысли перекинулись на другое.

– Когда с неба пошел кровавый дождь, они сказали, что это слезы богов. Они приняли это как знак, что поступают правильно.

– Они ошибались.

– Знаю, – ответила я.

– Ты знаешь, как смогла остановить их? – спросил Киеран. – Как использовала свои способности?

– Сложный вопрос. Я… не знаю, как объяснить иначе. Я будто знала, что делать. – Я сдвинула брови и прижала ладонь к середине груди. – Или это был инстинкт, о котором я даже не подозревала. Я просто знала, что делать.

– Итер, – негромко поправил Кастил.

– Итер, – повторила я. – Я… как будто видела это мысленно, и потом это происходило. Знаю, звучит невероятно…

– Вовсе нет. – Он встал передо мной. – Когда я применяю принуждение, это благодаря итеру. Я мысленно вижу, чего хочу от человека, когда говорю с ним.

– О. Так ты… вроде как проецируешь свои мысли?

Он кивнул.

– Похоже, ты делаешь то же самое. Именно так мы можем определить, имеем ли дело с первичным или с другой кровной линией – по количеству итера, который чувствуем.

– Есть записи, что боги тоже могли чувствовать итер, если его применяют, – сказал Киеран. – Для них это ощущалось как землетрясение.

Я обдумала все, что они сказали.

– Однако это странно. Когда я облегчаю кому-то боль, я вспоминаю что-нибудь радостное, хорошее. И потом… – Я вздохнула и закатила глаза. – Потом я проецирую эти ощущения на человека.

Кастил ухмыльнулся.

– Наверное, нет большой разницы.

Он покачал головой.

– Как ты думаешь, можешь это повторить?

У меня слегка сжалось сердце.

– Не знаю. Не знаю, захочу ли я…

– Ты должна. – Кастил стиснул челюсти, удерживая мой взгляд. – Если ты когда-нибудь попадешь в подобную ситуацию, любую ситуацию, когда не сможешь защищаться физически, делай так, не задумываясь. Прислушайся к этому инстинкту. Позволь ему вести тебя. Это не будет неправильно, Поппи. И сохранит тебе жизнь, а это все, что имеет значение.

– Я согласен со всем, что сейчас сказал Кастил, – добавил Киеран. – Но знаю, что ты можешь использовать эти способности. И знаешь как. Ты собиралась применить их тогда в руинах перед тем, как увидела Янсена, но остановилась. – Он поймал мой взгляд. – Ты остановилась и сказала, что ты не монстр.

Я ощутила со стороны Кастила неестественную неподвижность.

– Почему? – настойчиво спросил он. – Почему ты это сказала?

Киеран был прав. Я знала, как пользоваться итером. Нужно всего лишь представить то, что нужно. Это знание походило на древний инстинкт.

– Поппи, – произнес Кастил мягче. – Скажи мне. Скажи нам.

– Я… – Я не знала, как начать. Мысли по-прежнему разбегались. Я перевела взгляд с одного на другого. – Вы заходили в склеп?

– Да, – ответил Кастил. – Ненадолго.

– Тогда вы видели божеств в цепях, оставленных умирать? – Мне по-прежнему становилось дурно, когда я представляла их участь. – Меня держали с ними. Не знаю, как долго. Пару дней? Аластир и Янсен сказали, что божества стали опасными.

Я поведала всю историю, повторив то, что Аластир и Янсен рассказали о детях богов.

– Они говорили, что я тоже стану опасной. Что представляю угрозу Атлантии, и именно поэтому они… делают то, что делали. Божества на самом деле были такими неуправляемыми?

Киеран переглянулся с Кастилом и сказал:

– Божества исчезли еще до нашего рождения.

– Но? – настаивала я.

– Но я слышал, что они имели склонность действовать в гневе и проявлять жестокость. Они могли быть непредсказуемыми, – осторожно сообщил Кастил, и я напряглась. – Хотя они были таким не всегда. И не все. Но это не имеет никакого отношения к их крови. Это из-за возраста.

Я нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

Кастил тяжело вздохнул.

– Ты считаешь продолжительность жизни атлантианцев немыслимой, но божества подобны богам. Они бессмертны. Они жили не по две-три тысячи лет, а вдвое и втрое дольше. – От этих слов мое сердце замерло. – Такая долгая жизнь кого угодно сделает апатичным и скучающим, нетерпеливым и нетерпимым. Они… старели и становились холодными.

– Холодными? Как Вознесшиеся?

– Да, в каком-то роде. Вот почему боги впали в спячку. Это был единственный способ сохранить хоть немного сострадания и отзывчивости.

– Но даже если такое случится с тобой, – начал Киеран, привлекая мое внимание, – пройдут тысячи лет прежде, чем тебе придет время уснуть долгим и спокойным сном.

Я нахмурилась, но вдруг слова Киерана настигли меня со скоростью неуправляемого экипажа. У меня заколотилось сердце, и я посмотрела сначала на него, а потом на Кастила. По коже пробежало покалывание, и я с трудом выдавила:

– Я… теперь бессмертная?

Глава 11

Грудь Кастила поднялась в глубоком вдохе.

– Я знаю лишь то, что забрал остатки крови из твоего тела. И когда твое сердце остановилось, – он прочистил горло, – дал тебе свою. Это моя кровь вновь запустила твое сердце и поддерживает его биение, и это моя кровь питает твое тело. В тебе нет ни капли смертной крови.

Я приоткрыла рот, пытаясь осмыслить то, что он говорит – и что это означает.

– И это еще не все, – продолжал он, и по моему телу пробежала дрожь. – Ты… я не чувствую тебя смертной.

– И я тоже, – добавил Киеран. – Ты больше не пахнешь как смертная.

– А кем вы меня чувствуете? Как я пахну? – спросила я. У Киерана был такой вид, словно он не хочет отвечать на этот вопрос. – Я еще больше пахну смертью?

Он медленно заморгал.

– Зря я тогда это сказал.

– Так как? – требовала я.

Киеран вздохнул.

– Ты больше пахнешь силой. Абсолютной. Окончательной. Я никогда не чувствовал такого запаха.

– И я не чувствую тебя атлантианкой или Вознесшейся. – Кастил взял меня за подбородок и приподнял, чтобы заглянуть мне в глаза. – Прежде я никогда такого не чувствовал. Не знаю, значит ли это, что ты ощущаешься как божество. Мои родители могут знать. Может, даже Джаспер, но он был слишком юным, когда божества еще жили, так что насчет него я не уверен.

Не успела я потребовать, чтобы немедленно разыскали Джаспера, как он продолжил:

– И я даже не знаю, будет ли тебе и дальше требоваться кровь.

О боги.

– Я об этом даже не думала.

Мое заново запущенное сердце чуть было не отказало. Вампирам нужна кровь – смертных или атлантианцев – почти каждый день, а то время как атлантианцы могут не кормиться неделями. Насчет божеств и богов я не знала, даже не была уверена, нужна ли им кровь вообще. Об этом никто не упоминал, и я о таком даже не думала.

– А божествам и богам нужна кровь?

– Не думаю, – ответил Кастил. – Но божества строго охраняли все, что касалось их слабостей и потребностей. А боги – еще строже. Поэтому такое возможно.

Была готова поспорить, что его мать знает. Но даже если им требовалась кровь, это не имело значения. Я не богиня и не божество.

– Даже не знаю, могу ли думать об этом прямо сейчас. Не потому что это кажется мне отвратительным или чем-то…

– Знаю. Это просто другое, и тоже накладывается на все остальное. Но мы будем вместе разбираться. – Он убрал с моего лица прядь волос. – Итак, Поппи, я не знаю, бессмертная ты или нет. Нам придется решать этот вопрос день за днем.

Бессмертная.

Жить тысячи и тысячи лет? Я не могла это осмыслить. Не могла постичь это, когда была Девой и считала, что мне предстоит пройти через Вознесение. Тогда меня пугала мысль о том, чтобы жить сотни лет. Во многом потому, насколько холодны и недосягаемы Вознесшиеся. Конечно, атлантианцы и вольвены не такие, но все равно мне столько всего требовалось осознать.

И если окажется, что я бессмертная, то Кастил – не бессмертный, хотя и может прожить в сотню раз больше, чем смертный, прежде чем начнет стареть. Но все же начнет. В конце концов он умрет. А если я… что-то другое, я не умру.

Я прервала неуместную панику – буду ужасаться в другой день, когда точно узнаю, что бессмертная.

Я кивнула, чувствуя, что во мне возобладала логика.

– Ладно. – Я сделала медленный и приятно глубокий вдох. – Будем решать день за днем.

Вдруг мне кое-что пришло в голову, и я перевела взгляд на Киерана.

– А вот сейчас ты обрадуешься. У меня есть вопрос.

– Я просто в восторге.

Только свет в его глазах сказал мне, как он рад тому, что я жива и способна задавать вопросы.

– Если вольвены были связаны с божествами, то почему они их не защищали во время войны? – спросила я.

– Многие защищали, и многие при этом погибли, – ответил Киеран, и мои плечи напряглись. – Однако не все божества погибли. Несколько остались после войны – те, кого власть не интересовала. Вольвены защищали их очень рьяно, но после войны был тяжелый период, когда между вольвенами и атлантианцами возникла напряженность. Согласно нашей истории, с этим разбирался предок твоего мужа.

– Что? – Я посмотрела на Кастила.

– Да. Это был Элиан Да’Нир. Он призвал бога, чтобы помочь уладить проблемы.

– И бог ответил?

– Это был сам Никтос вместе с Теоном и Лейлой, богом согласия и войны и богиней мира и возмездия.

Я понимала, что вытаращила глаза после этих слов.

– Они говорили с вольвенами. Понятия не имею, о чем, и даже не знаю, известно ли это ныне живущим вольвенам, но после этой встречи возникла первая связь между вольвеном и атлантианцем – и все уладилось.

– И первым связался твой предок?

Кастил с ухмылкой кивнул.

– Да, он.

– Ого. – Я заморгала. – Хотелось бы мне знать, о чем они говорили.

– Мне тоже. – Он поймал мой взгляд и, пристально глядя на меня, снова улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Поппи.

– Что?

Неужели я начала светиться? Я посмотрела на свою кожу – она выглядела нормальной.

– Ты не монстр, – сказал он, и приятный, глубокий вдох застрял в моем горле. – Не сегодня. Не завтра. И даже не через вечность, если дело в этом.

Я улыбнулась его словам, и на сердце потеплело. Знала, что он в это верит. Чувствовала его искренность, но также понимала, что Аластир не лгал, когда рассказывал о божествах. Он говорил правду – неважно, поведал ли он реальную историю или лишь ту, в которую верил. Тем не менее среди ныне живущих были и другие, кто видел божеств собственными глазами и кто мог знать, на самом ли деле божества стали слишком старыми и ожесточенными, или же причина их дурного характера кроется в чем-то другом.

Родители Кастила должны знать.

– Понимаю, что сменить эту тему будет трудно, – начал Киеран, и мне почему-то захотелось рассмеяться от сухости его тона.

– Нет, я хочу ее сменить, – сказала я, убирая назад волосы, опять упавшие на лицо. – Мне это необходимо, иначе моя голова взорвется.

На лице Киерана появилась кривая усмешка.

– Мы бы этого не хотели. Будет слишком грязно, а у нас закончились чистые полотенца.

Я беспечно рассмеялась. Его светлые глаза потеплели.

– Янсен упоминал еще сообщников? – спросил он. – Кас принуждением заставил Аластира рассказать все, что ему известно, но либо он в самом деле не знает, кто еще причастен, либо его сообщники слишком умны и позаботились, чтобы остаться неизвестными.

– Словно предполагали, что к кому-то из них применят принуждение? – добавила я, и они кивнули. Разумно.

Поджав губы, я перебрала в памяти все разговоры с Янсеном и Аластиром.

– Нет. Они не назвали ни одного имени, но оба говорили так, словно они… состоят в какой-то организации. Не знаю. Кажется, Аластир упоминал братство, и я видела только мужчин, если не считать людей, которые встретили меня в Покоях. По крайней мере, насколько я могу судить. Не знаю, на самом ли деле они состоят в братстве или их вовлекли в это обманным путем. Но знаю, что Аластир, должно быть, сотрудничал с Вознесшимися. Он намекнул, будто они знали, на что я способна, и планировали использовать меня против Атлантии.

Я рассказывала, как, по мнению Аластира, поступили бы Вознесшиеся, а в памяти постоянно всплывала герцогиня.

– Он решил, что Вознесшиеся убьют меня, когда я на них нападу, но у него был и запасной план. Я не поняла этого, когда он сказал, что я больше никогда не буду свободна. Должно быть, он отдал приказ убить меня, если план с Вознесшимися провалится. Он сказал, что предпочтет войну среди своего народа, чем…

– Проклятый идиот! – прорычал Кастил, поднимаясь с кровати. – А я собирался в Покоях поверить Аластиру. Думал, что он не настолько глуп.

– Вряд ли кто-нибудь считал его способным на такое, – сказал Киеран. – Зайти настолько далеко, чтобы предать тебя, предать твоих родителей. Убить Беккета. Это не тот человек, которого я знал.

Кастил опять выругался, запустив руку в волосы. Мои плечи придавило печалью. Я не могла не представлять Беккета в облике вольвена – как он вилял хвостом и подпрыгивал, когда мы приехали в Предел Спессы. Гнев смешался с горем.

– Мне жаль.

Кастил повернулся ко мне.

– За что ты извиняешься?

– За то, что ты уважал и любил Аластира. Понимаю, как тебя это расстроило.

– Расстроило, но дело не в этом. – Он склонил голову набок. – Это не первое предательство со стороны тех, в ком течет его кровь.

Мою грудь пронзила боль, хотя он и закрыл свои эмоции.

– И мне жаль еще больше, потому что ты последние несколько десятков лет оберегал его от правды.

На скулах Кастила заходили желваки. Минуло томительное мгновение, прежде чем Киеран произнес:

– Полагаю, Аластир любит твою семью, но на первом месте у него стоит преданность королевству. Потом – родителям Кастила, а затем самому Кастилу и Малику. Я могу найти лишь одну причину, почему он ввязался в это, – он узнал, что ты стоишь превыше всех, и понимал, что это значит для Атлантии и короны.

Я не рассказывала им об участии Аластира в моей судьбе, и вряд ли они могли вытянуть из него это даже с помощью принуждения. У меня внутри все сжалось, а в центре груди загудело.

– Да, это потому что он знал.

Оба уставились на меня.

– Когда Жаждущие напали на постоялый двор, он был с нами. Он пришел помочь моим родителям уехать в Атлантию. – Я покачала головой. – Они доверяли ему. Рассказали, на что я способна, и он понял, что это означает. Как он сказал, мои родители знали, что творят Вознесшиеся, а моя мама была… прислужницей.

Я подняла взгляд на Кастила – он застыл.

– Я забыла про прислужниц, но когда он их упомянул, вспомнила, что часто видела рядом с королевой Илеаной этих женщин в черном. Не знаю, настоящие ли это воспоминания.

Кастил сжал губы.

– Прислужницы существуют на самом деле. Это личная гвардия и войско Кровавой королевы, – сказал он, и я вздрогнула. – Не знаю, была ли твоя мать одной из них. Не понимаю, как она могла быть прислужницей, если, как ты говорила, она не умела защитить себя. А те женщины были обучены всем известным способам нести смерть.

– Не знаю, – призналась я. – Я не видела, чтобы она сражалась, но… – Я вспомнила, что той ночью у нее было что-то в руках. – Не уверена. Однако Аластир сказал, что не убивал их. Что Жаждущих привело что-то другое. Он сказал, что это сделал Темный. Не ты, а кто-то другой.

– Это звучит как полная чепуха, – пробормотал Киеран. – А еще ему, похоже, очень повезло, что появились Жаждущие и сделали за него всю грязную работу.

Я согласилась, но на краю сознания по-прежнему что-то маячило. Неясное, как дым. Когда пыталась это ухватить, оно ускользало сквозь пальцы.

Я вздохнула.

– Многое в его отношении ко мне было притворством.

Это причиняло боль, потому что Аластир… он немного напоминал мне Виктера.

– Он не раз подходил ко мне, предлагая помощь в побеге. Говорил, что не хочет принимать участие в принуждении меня к браку. Я думала, это означает, что он хороший человек.

– Поначалу это могло предлагаться от чистого сердца, – заметил Киеран. – Кто знает.

– А потом у него появились скрытые мотивы? – Я взглянула на Кастила. – Тебе не казалось странным, что он хотел женить тебя на своей внучатой племяннице?

– Не только он, но и мой отец тоже.

– А он советник твоего отца, – напомнила я. – Мне это его желание кажется странным после того, как ты был помолвлен с его дочерью. Может, в этом нет ничего необычного, ведь прошло столько лет, но… для меня это дико.

– Это странно, но ничего из ряда вон выходящего. – Кастил задумчиво прищурился. – Могу припомнить несколько примеров, когда спустя годы вдовцы и вдовы вступали в брак с сестрами или братьями почивших супругов.

Я этого не понимала. Не потому что осуждала попавших в такую ситуацию, а потому что этих людей может задевать то, что они стали заменой.

– Он получил бы больше контроля над короной, если бы ты женился на ком-то, на кого он имеет влияние. Твоя женитьба на мне поставила его перед риском потерять влияние на Атлантию, и он знал правду о том, кто я. Я ни мгновения не думала, что его мотивы полностью связаны с защитой Атлантии. Я полагала, он хотел сохранить контроль, и ради этого устроил государственный переворот. Я сказала ему об этом.

На лицо Кастила медленно легла тень улыбки.

– В самом деле?

– Да. – Я слегка усмехнулась. – Он принял это не слишком радостно и очень возражал.

– Слишком возражал? – уточнил Киеран.

Я кивнула.

– Думаю, он верил, что поступает правильно, но я считаю, он хотел сохранить влияние и хотел мести.

– Это имеет смысл, – сказал Кастил. – Мой отец хочет возмездия, как и Аластир. Малик был бы против войны, и я тоже против, как ему известно. И моего отца, и Аластира впечатлило то, что сделано в Пределе Спессы.

– Но Аластир считает, что этого недостаточно, – заметила я, вспомнив его ответ. – Он сказал, что и для твоего отца этого недостаточно.

– Было недостаточно, – признал Кастил. – И Аластир не поддерживал мой план торговаться. Он хочет от Солиса крови. И мой отец тоже. Аластир считает, что мой брат окончательно потерян.