Текст книги "Тринадцатый ковчег"

Глава 7. «Анимус»

Сквозь щели в ржавой решетке Майра посмотрела на коридор внизу. Протиснувшись в узкое отверстие, спрыгнула на пол, постаравшись смягчить грохот в приседе. Провела рукой перед сканером, и прибор пискнул, подтверждая допуск. Толстые створки двери разошлись в стороны, пропуская Майру в Четвертый сектор. Стоило перешагнуть порог, и в лицо ударила волна горячего воздуха, напоенного запахом машинного масла – самым ее любимым. Если прислушаться, то можно было различить, как скрипят разводные ключи, гудят генераторы и тихонько шипит, выдавая кислород, «Анимус».

В Майру чуть не врезался парнишка с нагруженной деталями тележкой. Майра в последний момент успела отпрыгнуть.

– Смотри, куда прешь, ученик! – прикрикнула она.

– Прости, червь, – ответил тот. – Не заметил тебя.

Невероятно веснушчатый, он показался ей знакомым, однако его имени Майра припомнить не смогла. Наверное, он окончил школу года на два раньше ее. При звуках перебранки из кабинета выглянул Ройстон, черный с ног до головы, перемазанный в масле, саже и Оракул знает в чем еще.

– Доставка со склада запчастей! – доложил паренек.

– Сам вижу, – ответил Ройстон, выхватывая из тележки ржавую деталь и присматриваясь к ней. – Кто распорядился? – нахмурившись, спросил он.

– Деккер. Стэн Деккер из Снабжения.

– Я до конца недели ничего не ждал.

Щеки паренька сделались красными – в масть волосам.

– Это особая доставка, для главного инженера. Надо было сразу сказать об этом, но я забыл.

– Хорошо, тогда принято.

Майре пора было к Дариусу, наставнику. Он придет в ярость из-за очередного опоздания, но Майре было не до того – в ее голове крутилось с миллион вопросов. Мозг гудел, и даже быстрая прогулка по трубам не помогла его успокоить, а потому Майра направилась прямиком в кабинет к отцу в дальнем конце сектора. По пути она прошла мимо «Анимуса», который раз поражаясь его размерам, конструкции и золотому оттенку. Машина бурлила, шипела и пыхала, перерабатывая воду – единственный неисчерпаемый из ресурсов – в кислород, которым дышала колония, водород, источник энергии, и тепло, без которого тут все замерзли бы.

На корпусе «Анимуса» виднелась метка: неизвестное создание, кусающее себя за хвост и обвивающее надпись из двух слов.

– Aeternus eternus, – шепотом прочитала Майра.

Она понятия не имела, что значат эти слова. Спрашивала у отца, но и он не знал перевода. Ничего удивительного – во время Великой Чистки погибли многие знания, а что-то с годами просто забылось. Забылось не только значение древних слов. Никто из ныне живущих – даже отец Майры – не ведал, как работает «Анимус». Если уж на то пошло, в нем в отличие от прочих машин не было шестерен, шарниров, подшипников… вообще никаких подвижных частей. По крайней мере, видимых невооруженным глазом. Майре «Анимус» больше напоминал живой организм, чем машину.

Дверь в кабинет отца была чуть приоткрыта: Джона сидел за столом, склонившись над чертежами. Майра постучалась.

– Майра! – удивленно воскликнул отец. – Вот ты где!

Увидев дочь, он не то чтобы обрадовался. Скорее испытал облегчение. Джона поспешил спрятать какие-то бумаги, лежавшие на столе, под ворохом других. Снедаемая любопытством, Майра вошла в грязный, тесный кабинетик; места здесь едва хватало для стола и ржавого картотечного шкафа, втиснутого в дальний угол.

– Ты опоздала… опять! – сказал отец. – О чем ты только думала? Я уж хотел послать за тобой Ройстона. Тебе повезло, что не попалась патрульным.

Майра потупила взгляд.

– Они были заняты: выбрасывали в море Картера.

Отец резко постарел лет на десять. Закрыл дверь и запер ее, подставив запястье под сканер. За стол он не вернулся, а принялся расхаживать из угла в угол.

– Ройстон уже передал. Ты была на оглашении приговора?

Майра кивнула:

– У Церкви собралась толпа. Мы заметили ее, когда шли в школу… трудно было не заметить. И народу представление понравилось.

– Возиус тоже всё видел?

– Мы все видели: с нами были Пейдж, Рикард и Калеб. – Сердце снова стиснула боль, но Майра заставила себя закончить рассказ: – Патрульные избили какого-то старика… вроде бы папу Картера.

– Только не говори, что ты ходила в Доки.

– Нет, конечно! Правда, воздержавшихся вроде нас было мало.

Отец провел рукой по редеющей шевелюре. Круги у него под глазами сделались еще темнее. Похоже, в последнее время он вообще забыл о сне, работал круглыми сутками. Внезапно отец сгреб Майру в охапку, неуклюже обнял ее.

– Майра, пообещай, что будешь осторожна, – попросил он, сильнее стиснув дочь в объятиях. – Твою маму я уже потерял, но если потеряю тебя, то не переживу. Клянусь Оракулом.

– Э-э… ладно… обещаю, – ответила Майра, пораженная столь внезапным проявлением чувств.

Прежде за Джоной такого не водилось. Он редко когда обнимал близких. Вот мама не скупилась на ласки. Майра едва не задохнулась, когда отец разжал наконец объятия.

– Чтоб больше никаких прогулов, до третьего гудка – как штык должна быть на работе. Ясно? Патрульным не терпится подловить тебя на каком-нибудь нарушении.

– Как будто я сама этого не знаю, – устало вздохнула Майра.

– Это тебе не шутки, – нахмурился отец. – Сама видела, как поступили с Картером. В следующий раз никто с тобой миндальничать не станет. Ты ведь представляешь, что с тобой произойдет в шлюзе, да?

Третий раз за утро перед мысленным взором возник образ гибнущего Картера.

– Меня в секунду расплющит, – сказала Майра. – Мгновенная смерть.

– А теперь, – успокоившись, произнес отец, – ступай к Дариусу и работай. Твоей бригаде я поручил устранить течь в Седьмом секторе. А, да. Тебе может пригодиться пара бахил – найдешь их в шкафу со снаряжением. Говорят, в Седьмом настоящий фонтан.

Майра поморщилась. Меньше всего ей хотелось вымокнуть в ледяной воде. День с самого начала не задался, и оставалось гадать, что еще может пойти не так. Впрочем, жаловаться отцу она не стала. Он и так разозлился из-за опоздания. И Майра молча поплелась искать Дариуса и пару бахил, молясь про себя, чтобы они смогли защитить ее и она не промокла до нитки.

Часов через семь, промокшая насквозь и вконец растрепанная, Майра собрала инструменты, готовая покинуть Седьмой сектор. В последнее время протечки случались все чаще: вода текла сквозь трещины во внешних стенах и через прорывы в трубах. Едва прибыв в Седьмой, где размещалась Акваферма, Майра первым делом попробовала воду, хлеставшую из дыры в стене. На вкус она была соленая – дурной знак. Течь устраняли почти целый день. Даже Дариус, предпочитавший стоять в сторонке и покрикивать на работников, и тот весь промок. Майра вернулась в Четвертый сектор, провела рукой под сканером и прошла в Инженерную. Дариус, само собой, ее обратно до работы не проводил – сидит уже, наверное, дома, завернулся в одеяло и ест горячее рыбное рагу.

– Ну все, последний день в ученицах, – пробормотала себе под нос Майра. Весь день она повторяла себе эти слова.

В Инженерной было пусто: все разошлись по делам. Даже отец ушел и, выключив свет в кабинете, запер дверь. Майра проследовала в дальний конец сектора. Сумка с инструментами больно била по бедру – точно синяк останется. Пальцы сморщились и посинели, а зубы выбивали дробь. Майра до того замерзла, что отчаялась когда-либо согреться. Открыв дверцу шкафа, бросила внутрь сумку с инструментами и что было сил затолкала ее подальше ногой. Из бахил выплеснулась вода. Майра не без усилий стянула резиновые сапоги и присмотрелась к мокрым ногам.

– Проклятая ледяная вода, – пробормотала она. – Проклятые сапоги… Проклятая сумка!

Услышав за спиной знакомый смех, Майра обернулась. Ройстон растянул в улыбке черные от сажи губы и сверкал белыми зубами. Под мышкой у него торчал рулон чертежей, на плече висела сумка.

– Помощь нужна?

– А что, заметно? – уже мягче произнесла Майра: Ройстон был одним из немногих, кому она безоговорочно доверяла. – Святое Море, ну и денек…

– Да, – помрачнев, согласился Ройстон, – не то слово.

Само собой, оба имели в виду Картера, просто не решались заговорить о нем открыто и прямо. Весь день, пока Майра трудилась в Седьмом секторе, мыслями она возвращалась к оглашению приговора. Снова и снова представляла, как беднягу Картера кидают в камеру шлюза, как запирают там и как его разрывает водой. Эти мысли сводили с ума.

– Выше нос: сегодня твой последний день в учениках, – ловко меняя тему, напомнил Ройстон. – Не терпится поди стать подмастерьем?

– По Дариусу скучать не стану, если ты об этом.

Ройстон кивнул:

– С ребятами он крут, не спорю, но ведь у нас не место неженкам. Еще спасибо скажешь, что я приставил его к тебе.

– Как-нибудь, может, и скажу…

– Кстати, – снова засмеялся Ройстон, – я кое-что вспомнил! Твой отец просил передать, что у него встреча в Десятом, к ужину его не ждите.

– Ладно, а вообще новости есть?

– Майра, знаешь… – Ройстон серьезно взглянул на нее. – Джона любит вас с Возиусом. Просто ему тяжело это показывать. С тех пор как Тесса… – Он умолк. Было видно, что и ему больно, ведь Ройстон не просто был папиным заместителем – он был ему лучшим другом.

– Да знаю, – вздохнула Майра.

Кивнув, Ройстон развернулся и пошел дальше:

– Еще пересечемся, подмастерье.

Майра успела взглянуть на чертежи у него под мышкой. Вспомнила, как утром отец пытался спрятать от нее схемы на столе в своем кабинете. Конечно, пора было бежать домой, Возиус уже, наверное, заждался, и ужин наверняка готов, стоит на плите. Даже автоматические огни чуть угасли, как бы сообщая, что скоро день сменится ночью, однако любопытство взяло верх. Майра просто обязана была узнать, что это отец попытался от нее скрыть. К тому же она обожала изучать новые схемы: водить пальцем по голубым линиям, видеть, как сплетение труб образует нечто большее, чем просто систему коммуникаций. Устоять перед искушением Майра не смогла.

Она прокралась к отцовскому кабинету. Дверь была заперта, и Майра глянула на сканер. Нет, в доступе ей система откажет, и даже хуже – вызовет патрульных. Лишь главный инженер имеет право открывать эту дверь. Вот только Майра могла обойтись и без доступа. По торчавшим из стены трубам она залезла под потолок и, открыв вентиляционную решетку, забралась в шахту. Проползла по ней и оказалась прямо над отцовским столом, присматриваясь к нему через еще одну решетку. Затем открыла ее и ловко спрыгнула на пол. Автоматическое освещение потускнело еще больше. Вечер стремительно сменялся ночью.

Подсвечивая себе фонариком, Майра прокралась к заваленному бумагами столу. Отец никогда не умел содержать рабочее место в порядке. Майра порылась в чертежах и прочих бумагах, сохраняя видимость бардака: отец сразу поймет, что кто-то копался в его документах, если Майра вдруг ненароком попытается разложить их. Та-ак, чертежи, схемы, внутреннее устройство машин… Нет, все не то. Майра порылась в ящиках стола – ничего. Потом в картотечном шкафу, но и там ее ждала неудача. Тогда Майра заглянула под стол, зарылась в ящики с разводными ключами, молотками, монтировками и отвертками. Она даже в футляр с дрелью заглянула, но не нашла там ничего, кроме запасного аккумулятора и комплекта буров.

Майра бросила футляр обратно под стол и услышала подозрительно глухой звук – не тот, с каким обычно предметы падают на пол. Майра так и замерла. Опустилась на корточки и принялась простукивать бетонный пол в поисках тайника. Ага, вот оно, наконец! Подсветив фонариком, Майра заметила в полу тонкие линии, обозначающие крышку. Подцепив ее монтировкой, вскрыла тайник. Выдолбленный прямо в бетонном полу, он имел квадратную форму два на два фута. При виде толстой стопки чертежей сердце Майры забилось чаще. Она достала их все и принялась разворачивать. А когда поняла, что именно держит в руках, сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди. Это были совсем не чертежи машин и даже не схемы секторов. В верхнем уголке одного листа Майра прочла аккуратную подпись отцовской рукой: «СУБМАРИНА».

Законом запрещалось писать и произносить это слово, а уж хранить чертежи подобных устройств и подавно. И за то и за другое могли запросто выбросить в море. Сердце колотилось в груди, пока Майра продолжала перебирать листы, встречая новые и новые слова: «ПАССАЖИРСКИЙ», «ГЛУБОКОВОДНЫЙ», «СТАЛЬНОЙ КОРПУС». Она пыталась сообразить, что же такое она обнаружила. Вспомнились темные времена, последовавшие за смертью мамы. Папа тогда чуть не повредился умом, оставшись наедине с ревущим младенцем и упрямой восьмилетней дочерью, которая отказывалась понимать, куда делась мама и почему она больше не приходит домой. Майра часто просыпалась по ночам, видела, как отец ходит по кругу или плачет на койке.

Когда Майре исполнилось десять, тьма постепенно стала рассеиваться, но к тому времени умом повредилась она сама. В школе закатывала истерики, дралась с Бэроном, ее постоянно оставляли после уроков. А потом случился Суд. Однако объяснить сегодняшнюю находку не могли даже те мрачные годы. То, что попало Майре в руки, может стоить отцу жизни. Страх огненным кинжалом пронзил сердце. В голове проносилась сотня вопросов, но не успела она разобраться в них, как услышала писк сканера на двери сектора. Майра взглянула на зажатые в потных руках чертежи. Кто-то идет… Надо спрятаться!

Глава 8. Ересь

Послышались шаги. Майра еще раз посмотрела на бумаги, потом как можно быстрее положила их в тайник и накрыла его крышкой. Поднялась в вентиляционную шахту и выключила фонарик. Вновь оказавшись в темноте, прижалась ухом к решетке. Похоже, людей было несколько. Сердце забилось еще чаще. Неизвестные остановились прямо у двери кабинета. Пискнул, подтверждая допуск, сканер, и дверь открылась. На пол кабинета упали три длинные тени. Люди вошли и заперли за собой дверь. Замок, пискнув, закрылся.

– Ты уверен, что встречаться безопасно? – мрачно спросил первый голос.

– Когда у нас было безопасно? Сам знаешь, чем рискуем.

Это говорил отец.

– Как думаешь, он не проговорился? – спросил третий, высокий голос.

– В таком случае мы бы тут не стояли, – ответил Джона.

Он щелкнул выключателем, и кабинет залило резким искусственным светом. Майра сквозь прутья решетки присмотрелась к спутникам отца. Одного она узнала – это был Стэн Деккер, снабженец, заведующий Складом запчастей. Внешне он и сам напоминал деталь какого-то ветхого механизма: горбатый, рябой и почти что беззубый.

Отец принялся расхаживать по комнате.

– Нам повезло, что он не раскололся под пытками, однако надо спешить. Синод начинает что-то подозревать… Время на исходе.

Он обернулся ко второму спутнику, которого Майра видела впервые: очки в проволочной оправе, нос картошкой и напомаженные завитые усики.

– Бишоп, расскажи о находке, – попросил отец, и тогда же Майра вспомнила: Филип Бишоп, чьи дочери-близняшки учатся в одном с Возиусом классе.

– Что ж, было непросто, – гнусаво начал Бишоп. – Я постарался копнуть поглубже, но Синод пристально следит за нами. Они хорошо поработали, стирая данные, однако мне удалось раздобыть кое-какие носители и восстановить информацию…

– А если нормальным языком? – перебил его Деккер.

– Я воссоздал хронологию.

Майре пришлось постараться, чтобы рассмотреть все хорошенько: Деккер с отцом обменялись мрачными взглядами.

– Итак, – произнес Деккер, – мои догадки верны?

– Прошла тысяча лет, – подтвердил Бишоп.

– Со времен основателей?

– Да… если верить моим расчетам.

– Здесь не может быть ошибки?

– Разумеется, может, – ответил Бишоп. – Белых пятен чересчур много.

– А что если Деккер прав? – произнес отец. – Разве это не вяжется с тем, сколько в последнее время протечек и поломок в машинах? Колония не рассчитана на вечное обитание в ней. Рано или поздно ее нужно будет покинуть. – Он сделал паузу, давая остальным осмыслить сказанное. – Есть шанс, что на Поверхности снова можно жить.

Майра чуть не ахнула, услышав запретные слова. Когда пришел Конец, Поверхность погибла, и думать иначе было греховно.

Деккер бросил на Джону укоризненный взгляд.

– Шанс, не более. Откуда тебе знать?

Бишоп кивнул:

– Деккер прав. Если поднимемся, можем погибнуть…

– Останемся – тоже погибнем, – отрезал отец.

Бишоп точно получил оплеуху. Его взгляд заметался между Деккером и Джоной.

– Джона… – пролепетал Бишоп, поправляя сползшие на нос очки. – Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, мы совершенно точно здесь погибнем?

В кабинете повисла гробовая тишина, Майра затаила дыхание. Деккер и отец обменялись полными тревоги взглядами.

– Так ты еще не сказал ему, Джона?

– Не был уверен, что могу полностью доверять.

– Ну что ж, Бишоп доказал свою преданность, – заметил Деккер. – После того, что стало с Картером, он заслуживает знать правду. Мы все повязаны.

Помрачнев, отец замолк. Ему явно было непросто продолжать. Тогда Деккер ободряюще положил ему руку на плечо и произнес:

– Давай, ему можно доверять… Все равно уже ничего не изменишь.

Сделав глубокий вдох, отец наконец произнес:

– «Анимус» ломается.

Бишоп спал с лица.

– Но… ты уверен?

– Более чем: уровни по всем параметрам падают, и это объясняет длинные очереди в Больницу. Люди жалуются на головные боли, тошноту, головокружение, их рвет, наваливается усталость, одышка… Аллергены тут ни при чем, это гипоксия. И это еще не самые опасные симптомы, худшее впереди.

– Не понимаю, – произнес Бишоп, заламывая руки и точно пытаясь защититься от неизбежного. – Что такое гипоксия?

Деккер вмешался:

– Это значит, что все мы тут задыхаемся.

– Разве нельзя починить машину? – спросил Бишоп у отца Майры. – Ты же главный инженер!

– Уж поверь, я пробовал, – заверил его Джона, ускоряя шаг. – Пытался чуть ли не весь прошлый год. Клянусь Оракулом, я не знаю, как работает эта штуковина. Основатели знали, но они давно мертвы.

– Нет-нет… я не верю, – запинаясь, пролепетал Бишоп.

Майра тоже не могла поверить в услышанное, однако отец никогда не ошибался. Особенно если дело касалось машин. И да, было кое-что еще: она сама с недавних пор испытывала некоторые из симптомов. Винила в этом аллергены, но теперь-то поняла, что причина намного страшнее: в колонии заканчивается кислород.

– Скажи ему, сколько нам еще осталось, – попросил отца Деккер.

– Самое большее – восемь месяцев, затем параметры упадут совсем низко. – Судя по тому, каким тоном произнес эти слова отец, времени могло оставаться куда меньше.

– Кто-то должен известить Синод! – воскликнул Бишоп.

Отец уронил плечи, как будто груз ответственности, что лежал на нем, внезапно обрел реальный вес.

– Я отправился к ним сразу, как понял, что происходит. Выслушав меня, Синод удалился на закрытый совет, а после отец Флавий передал их решение: мол, грехами мы навлекли на себя очередной Конец. Синод постановил, что требуется больше жертв – так мы облегчим нагрузку на машины и задобрим Святое Море.

– Это же безумие! – вскинул руки Бишоп.

– Вот и я так подумал, – пробормотал Деккер.

– Отец Флавий сказал, что на все воля Оракула, – продолжал отец. – О возвращении на Поверхность я даже заикаться не стал. Меня бы на месте арестовали.

– Кто еще знает? – спросил Бишоп.

– Никто. Даже инженеры, – сказал отец. – Я один наблюдаю за «Анимусом». Синод взял с меня клятву молчать. На секунду мне показалось, что отец Флавий готов бросить меня в тюрьму, чтобы я не проболтался, но кто-то ведь должен следить на «Анимусом».

– Выходит, оранжевый флаг над входом в Больницу, аллергены… – догадался Бишоп, – это просто легенда, придуманная Синодом, чтобы объяснить симптомы. Они скрывают правду, опасаются бунта в колонии. Восстания.

– Самое время, черт подери! – выругался Деккер. – Восстание – вот что нам нужно.

Джона покачал головой:

– Нет, слишком опасно. Патрульные всех прижали к ногтю. Кратос с нами не пойдет, разве что изгои… Да и большинство демоса встанет на сторону Синода. Нас просто сметут. Но даже если каким-то чудом мы победим, сумеем свергнуть Синод, то времени уже не остается. Его слишком мало.

Отец остановился и взглянул на товарищей.

– Если хотим выжить, выбор у нас только один.

– Поверхность, – догадался Бишоп.

– Точно! – подтвердил отец и опустился на колени, затем достал из тайника чертежи и разложил их на столе.

– Смотрите, мы уже составили планы.

– Хорошо, поднимемся мы наверх – и что дальше? – спросил Бишоп. – Вдруг там пусто и нет жизни? Или хуже, вовсе нет суши, а кругом одна вода? Скажи, как тогда быть?

– Я поднимусь на Поверхность, – упрямо произнес отец. Приняв решение, Джона уже не отступался от него. – Это последний шанс. Ну, кто со мной?

Тишина стала ему красноречивым ответом.

– Джона, я с тобой, – сказал наконец Деккер. – Сам знаешь. Однако если что-то пойдет не так, мы окажемся в Святом Море, как Картер. Да, и еще остается решить вопрос с Маяком.

Майра навострила уши и вплотную припала к решетке, стараясь рассмотреть и расслышать людей внизу получше. Отец оторвал взгляд от чертежей:

– Верно, как раз хотел поговорить об этом. Бишоп, расскажи остальное…

Бишоп кивнул:

– По просьбе Джоны я прошерстил архивы в поисках упоминаний о Маяке. Уже готов был сдаться, пока не наткнулся на старые фотографии Элианны Уэйд. Их не уничтожили и не изъяли, потому что они были сделаны уже после Конца.

Деккер с Джоной обнадеженно переглянулись.

– Это старшая дочь Элайджи Уэйда? Первого президента и одного из основателей? Звучит многообещающе.

– Да, это она, – подтвердил Бишоп.

Порывшись в кармане, он извлек на свет фотографию.

– Снято на заре существования нашей колонии. – Он указал на первую девочку на снимке. – Вот это Элианна, а это ее младшая сестра Сари. Я не уверен на все сто процентов, но кажется, что на руке у Элианны браслет, по описанию похожий на Маяк.

Майра с трудом разглядела снимок в руках у Бишопа: девочка – не старше самой Майры, тоже кудрявая, темноволосая. Однако на этом сходство заканчивалось. Элианна была высокой, фигуристой, серьезной, как будто на плечах ее лежал груз большой ответственности. Сари Уэйд, если не считать волос, больше ничем на сестру не походила: мелкая, тощая, с наивной улыбкой на детском лице. Дыхание перехватило: Сари запросто могла сойти на близняшку Майры. Сходство просто поражало, Майра словно смотрела на свою детскую фотографию или на фотографию мамы. Отец резко помрачнел, совсем как после смерти жены. Должно быть, и он заметил сходство, вспомнив об утрате.

– Я увеличил картинку, – сказал Бишоп, указав на запястье Элианны. – Браслет словно врос в кожу. И вот еще, взгляните на метку с внешней стороны: змей, кусающий собственный хвост и окольцовывающий слова Aeternus eternus.

– Печать основателей, – догадался Джона.

– Да, это может быть Маяк, – сказал Деккер, подаваясь ближе, чтобы лучше рассмотреть картинку. – Описание совпадает, но наверняка сказать трудно. Уверенности нет.

– Элианна всюду его носит, – заметил Бишоп.

Он достал другие фотографии семьи Уэйд и принялся перебирать их: дочери президента взрослели прямо на глазах. Элианна поправилась, а Сари выросла, хотя ростом со старшей сестрой так и не сравнялась. Обе девочки постепенно превратились в молодых женщин, а после на их лицах появились первые морщинки, в волосах – седина. На некоторых фотографиях Элианна и Сари, нарядно одетые, сопровождают родителей (на которых были очень похожи) на званых приемах. На одном снимке президент выступает с речью перед толпой, а жена и дочери слушают его, стоя в переднем ряду. На другом – семья Уэйд посещает Больницу, еще совсем новую, а вот Элианна перерезает красную ленточку у входа. И на каждом снимке на правой руке у нее поблескивает золотой браслет.

Наконец снимки закончились.

– Нигде нет Элианны без браслета, – подвел итог Бишоп. – Помните, я говорил, что раздобыл несколько носителей? Так вот, в данных много пробелов, но мне попались отрывки из дневника президента Уэйда. В одном из таких отрывков он пишет: как только Маяк сливается с плотью носителя – это его слова, – снять прибор уже невозможно.

– Если только носитель не умрет, – догадался Деккер.

Бишоп достал из кармана снимок, который, видимо, приберег напоследок.

– Это похороны Элианны. Согласно восстановленной хронологии, она погибла во вторую крупную эпидемию оспы, которая унесла жизни примерно одной десятой колонистов. Элианне тогда был семьдесят один год.

Это и правда были похороны: бездыханное тело Элианны возлежало на алтаре под саваном, скрывавшим причиненный хворью ущерб. Рядом, одетая в черное, припала на колени Сари: держа сестру за правую руку и скорбно опустив голову, она молилась.

– Браслета на руке нет, – наклонившись поближе, заметил Деккер. – Он исчез.

– Вот именно, – согласился Бишоп. – Его сняли с руки покойницы.

– Маяк забрал себе кто-то другой? – спросил Деккер.

– Если честно, я не знаю, – признался Бишоп. – Последний раз Маяк видели на фотографии, где Элианна еще жива. – Он постучал пальцем по снимку. – Потом он бесследно исчезает.

– Так, может, это и не Маяк вовсе? – нахмурился Деккер. – Вдруг это просто причудливое украшение, которое Элианна любила надевать по случаю и без?

– Возможно… – согласился Бишоп.

– Или же это правда Маяк! – вставил Джона, снова принимаясь расхаживать по кабинету. – Что, если, когда Элианна умерла, отец или сестра сняли браслет?

– Тогда почему они сами не стали его носить? – спросил в ответ Деккер.

– Ну, я не знаю, – произнес Джона, запуская пятерню в волосы. – Это лишь мои догадки, но разве не после ее смерти Синод принялся уничтожать все, связанное с эпохой, предшествовавшей Концу? Как раз когда умерла Элианна, и началась Великая Чистка.

– Все верно, – подтвердил Бишоп. – Это есть в хронологии.

– Это лишь доказывает, – хмуро произнес Деккер, – что Синод мог уничтожить Маяк вместе со всеми запрещенными предметами. И нам от этого не легче.

– Мог, – подумав, сказал Джона, – а может, Маяк спрятала Сари! Великая Чистка состоялась на ее веку, ведь так? Сари состарилась, но еще не умерла к тому времени?

– Верно, – кивнул Бишоп. – Если так размышлять… Сари знала, насколько Маяк важен для всех, а теперь, исходя из записей в президентском дневнике, нам понятно его назначение. Маяк выведет нас на Поверхность и укажет путь к месту встречи с другими колониями – если, конечно, они выжили, – чтобы мы могли возродить жизнь на Земле.

Сердце у Майры чуть не выскочило из груди. Ее всегда учили, что Святое Море спрятало избранных в убежище, а остальных людей – нечестивцев – постиг Конец. Это как прожить всю жизнь в уверенности, что ты в семье единственный ребенок, а потом с удивлением узнать: у тебя есть братья и сестры, которые живут в другом мире… Это просто не укладывалось в голове. Майра попыталась успокоиться, чтобы ненароком не выдать свое присутствие, но задача оказалась не из легких: сердце бешено колотилось, дыхание сделалось частым-частым. Голова закружилась, нахлынул страх, ужас: воздух в колонии скоро закончится!

– Пусть даже Сари и спрятала Маяк, – признал Деккер, – это же случилось тысячу лет назад. Спрятать она его могла где угодно… с чего начнем?

– Загвоздка… – признал Бишоп. – Ну… что будем делать?

Несколько секунд трое заговорщиков молча думали.

– По-моему, надо держаться плана, – произнес наконец Джона. – И искать Маяк. Без него шансов достичь Поверхности мало.

На том и порешили. Погасив свет, трое вышли из кабинета. Пискнул сканер, щелкнул замок, но Майра еще долго не смела пошевелиться, пока отец и его товарищи не покинули Инженерную. Лишь тогда она пустилась в обратный путь до дому, используя тайные ходы. Пришлось поторопиться, чтобы опередить отца и избежать расспросов – Майре хватило неприятностей из-за утреннего опоздания.

Коленки подгибались, но она упрямо неслась дальше по трубам и шахтам. Из головы не выходил подслушанный разговор, слова заговорщиков, сливаясь, вертелись бешеным вихрем. Майра тщетно пыталась разобраться во всем, уловить смысл, но ясно ей было лишь одно: если отец потерпит неудачу, все они погибнут.