Текст книги "Пенелопа и прекрасный принц"

Глава 6

Деймиену хотелось рассмеяться в ответ на ухмылку Меган, но он сдержался, заметив, с каким ужасом смотрит на него Пенелопа. Меган вскочила наконец, подхватила юбки и закружилась по павильону.

Если бы Пенелопа так же радовалась, как она! Они бы взялись за руки и танцевали все втроем. Потом у них будет мало времени для радости. Надо пользоваться им сейчас.

Пенелопа напряглась в его объятиях. Он заметил, что она становилась мягче, пока он целовал ее, но сейчас все вдруг изменилось, болезненно и внезапно.

Деймиен решил изобразить дурачка. Принц отлично умел играть в эту игру.

– Это ведь правильное слово, да? – Он пытался изобразить смущенную улыбку. – Уверен, у англичан должно быть соитие, вас ведь так много.

– О, мы все знаем о соитиях, – весело заявила Меган.

– Меган! – пыталась остановить ее Пенелопа.

– Ты говоришь совсем как мой отец. А знаешь, он и твоя мама знают все про…

– Меган!

Меган фыркнула.

– Не будь такой ханжой, Пенелопа. Ты обручишься, а мой отец женится на твоей маме. И все мы будем одна семья. Семья – это просто чудесно, правда, Деймиен?

Деймиен, у которого никогда не было настоящей семьи, ничего не мог сказать в ответ. Разумеется, у него был отец, предыдущий принц-император, тиран, который заключил Деймиена в тюрьму и несколько раз пытался его убить. При всем своем воображении Деймиен не мог назвать это семьей.

– Да, – наконец проговорил он. – Мне бы хотелось войти в вашу семью.

Ему вдруг действительно этого захотелось, захотелось с отчаянной силой. Эгоистичное, наверное, желание, но что тут поделаешь? Если уж ему придется исполнять все формальности, то нужно извлечь из них как можно больше удовольствия.

Пенелопа решительным движением убрала его руки со своей талии.

– Мы – не одна семья.

Казалось, она хочет еще что-то добавить, но слова замерли у нее на губах. Пенелопа чуть отстранилась, но они стояли так близко друг к другу, что он чувствовал ее дыхание на своей щеке.

Не обращая внимания на любопытный взгляд Меган, он склонил голову, собираясь еще раз поцеловать Пенелопу в губы. На вкус она напоминала ему теплый весенний бриз, который ему хотелось пробовать снова и снова.

«Останься со мной, любовь».

Однако девушка вывернулась из его объятий, юбки закрутились вокруг нее пышным водоворотом. Пенелопа бросила быстрый взгляд на Меган, потом на Деймиена, развернулась и выбежала из павильона. Ветер подхватил ее подол, и пока юбки не опустились, зрители могли любоваться полными икрами и изящными щиколотками.

Но даже ее удаляющаяся спина продолжала приковывать взгляд Деймиена.

Он позволил ей уйти. Слишком она была взволнована, слишком напугана. Он даст ей успокоиться, вернуть самообладание. А потом попробует еще раз.

Какая-то часть его души радовалась этому ее сопротивлению. Подобная женщина не будет слепо идти туда, куда скажут. Сам Деймиен не боялся трудностей, и ему была нужна женщина, готовая к испытаниям. Женщина, способная дать ему отпор, и не только ему, но и его врагам тоже. Сердце Деймиена забилось быстрей – какая принцесса из нее получится!

Меган сочувственно погладила его по плечу.

– Пожалуй, я наговорила лишнего.

– Боюсь, что не только вы, но и я тоже.

Меган все не убирала руку с плеча Деймиена.

– Ей и правда раньше не везло. Дважды. И очень серьезно. Теперь она боится кому-либо довериться.

Деймиена охватил гнев.

– Кто обидел ее?

– Глупые джентльмены без чувства чести. Мистер Уайт был хуже всех. Он заставил Пенелопу поверить, что искренне любит ее, хотя на самом деле не любил. А Магнус Грейди был просто противный. – Пальчики Меган сильнее вцепились в его рукав. – О, принц Деймиен, у вас мускулистые руки. Не говорит ли ваше пророчество, что вам можно жениться на будущей сводной сестре невесты, если сама невеста откажется?

Деймиен заглянул в ее дерзкие глаза и усмехнулся в ответ:

– К сожалению, нет.

– Ничего не поделаешь. – Она выпустила его руку. – Я видела, как вы смотрели на Пенелопу. Вы очень увлечены, правда? Я рада. Ей нужен мужчина, который влюбится в нее без памяти.

Деймиен как раз и влюбился в нее без памяти, в точности так, как говорилось в древнем пророчестве.

Он сам не верил в это пророчество и вообще никогда не верил ни в какую магию, считая, что совет магов – это лишь сборище шарлатанов, которые кроили свои предсказания так и эдак в зависимости от пожеланий принца-императора или герцога Александра.

Однако может быть – только может быть, – что на сей раз они оказались правы.

Деймиену нужна была Пенелопа и нужна не только по тем причинам, по которым мужчине бывает нужна женщина. И он размышлял, не перевесит ли в конце концов эта потребность вспыхнувшую в нем любовь?

Пенелопа скрылась среди деревьев, но он все еще продолжал чувствовать ее присутствие. Если бы он встретил ее год назад, то сразу заставил бы лечь и чудесно позанимался бы с ней любовью.

Нет, наверное, нет. Он понимал разницу между невинной девушкой и оголодавшей замужней дамой, а такие преследовали его толпами. Он бы смотрел на Пенелопу, страстно мечтал о ней, она царила бы в его сексуальных фантазиях, но он бы ее не тронул.

А теперь он ее хотел и мог получить. И получит. Заставит ее изменить свое «нет» на «да», тогда их обручат, и согласно нвенгарскому обычаю они станут любовниками.

В Нвенгарии помолвка соединяла так же законно, как и свадьба. Если пара была законно обручена, то нвенгарцы не считали ребенка, зачатого или даже рожденного до свадьбы, внебрачным.

Деймиен никогда особенно не задумывался об этом обычае, но сейчас мысль о нем доставляла ему удовольствие.

Она скажет «да», и он станет проводить все свое время в постели с ней, а Саша займется торжествами и празднествами в честь их помолвки.

Деймиен всему ее научит. Какой любовницей она станет! Панталоны на нем натянулись так, что стали причинять боль.

– Если хотите, я могу заключить в тюрьму джентльменов, которые разбили сердце Пенелопы, – вслух сказал он. – Могу приказать Саше бросить их в самый глубокий застенок, даже пытать.

– О! Звучит замечательно, – весело отозвалась Меган, только она не понимала, что Деймиен действительно может это сделать.

А вот отец Деймиена так и не понял, что если этого не делать, то будешь сильнее.

Вдруг Меган склонила голову на плечо и уперлась кулаками в бока.

– Мой отец прав в одном. Откуда мы узнаем, что вы – настоящий принц?

Деймиен заглянул в ее удивительно проницательные глаза на треугольном личике.

– Я думал, вы на моей стороне.

– На вашей. Но Пенелопа – моя лучшая подруга. А скоро станет сводной сестрой. Я хочу, чтобы она вышла замуж за принца, а не за проходимца.

– Понимаю вас. – Деймиен спустился со ступеней павильона и галантно предложил руку Меган. – Но я докажу.

– Как?

– Через неделю я устрою праздник для вашей семьи и ваших друзей. Для всей деревни. Саша уже начал приготовления. Приглашу множество знакомых из Лондона, включая человека, которому вы непременно поверите, если он скажет, что я – принц Деймиен Нвенгарский.

Глаза Меган сузились.

– Правда? И кто же этот человек?

– Принц-регент.

– О! – Меган задумалась, потом подала руку Деймиену, и они медленно пошли к дому. – Полагаю, это подействует. Конечно, при условии, что мы поверим, что он действительно принц-регент.

Около полуночи Майкл Тэвисток вошел в спальню леди Траск и запер дверь.

Леди Траск услышала его, но не обернулась, продолжая расчесывать волосы. Горничная помогла ей раздеться, надеть халат, а потом неслышно удалилась. Майкл должен был подойти, положить руки ей на плечи, приподнять ее голову и поцеловать. Леди Траск пребывала во взволнованном ожидании. Поцелуи Майкла жгли как огонь.

Но он ничего этого не сделал. Сложив на груди руки, он остался стоять у двери, наблюдая за нею в зеркало.

Она почувствовала острое разочарование. День выдался утомительный. Пенелопа вела себя ужасно, полностью игнорировала попытки леди Траск объяснить ей, что она никогда не получит лучшего предложения.

Майкл, к раздражению леди Траск, стал на сторону Пенелопы. Разве он может понять, что это такое: иметь дочь, которая уже отказала двоим абсолютно порядочным лондонским джентльменам с деньгами и связями. Конечно, ни мистер Уайт, ни этот ужасный Магнус Грейди не были столь красивы и обаятельны, как принц Деймиен, но все же… Отказать принцу – это уж слишком.

Леди Траск так ей и сказала. Майкл молча за всем наблюдал.

Хоть у Меган есть какой-то здравый смысл. Если Пенелопа не поостережется, Меган уведет Деймиена прямо у подруги из-под носа. И пророчество не поможет.

Весь оставшийся день и за обедом принц Деймиен говорил мало, только смотрел на Пенелопу. Он явно решился, вот в чем дело. Его не испугает девичье упрямство.

Саша весь день и весь вечер не прекращал посвящать слушателей в историю Нвенгарии и славного рода принца Деймиена. Леди Траск уже не знала, куда от него деваться. Молчание Майкла ее нервировало, и взгляд его темных глаз – тоже.

Вот и сейчас он ее нервирует.

Наконец леди Траск положила щетку и посмотрела на Майкла в зеркало. Он по-прежнему стоял, выпрямившись, в дальнем конце комнаты.

– Столько событий сегодня, правда? – оживленным тоном начала она.

– Симона, – строгим тоном проговорил Майкл, – перестань.

Его голос всегда очень сильно на нее действовал.

– Перестать – что? – Леди Траск поднялась из-за туалетного столика и повернулась к Майклу.

И как обычно, ее пронзила мысль о своей невероятной любви к нему. Он такой красавец. Такой высокий, сильный, мужественный. И ему нет дела до того, что ей уже пятьдесят и красота ее начала увядать. Каждый вечер леди Траск протирала лицо сливками и лимоном и считала, что оно оставалось таким же гладким, как у ее дочери. Казалось, Майклу тоже нравится ее кожа. Он так часто ее гладил, гладил везде, даже языком.

Ни один мужчина так не волновал ее прежде.

И он принадлежал ей одной. Человек вовсе не бедный, он мог выбрать любую красотку в Лондоне, тощую и костлявую, но он выбрал ее!

Леди Траск подошла к нему, положила руки на плечи.

– Дорогой!

Майкл не шевельнулся. Мускулы его были напряжены, и, похоже, он не собирался раздеваться. Женщина забеспокоилась:

– Дорогой, что случилось?

Мужчина продолжал хмуриться.

– Ты ведешь себя так, словно сегодняшний день – это лишь забавное развлечение, маленькое приключение для разнообразия. Но это не так. Дело обстоит очень серьезно.

– Я понимаю. – Ее глаза расширились. – Только представь себе, принц проделал весь этот путь, чтобы жениться на мне! Так смешно!

Взгляд Майкла оставался холодным.

– «Смешно» – не то слово, которое бы я употребил. Ты ведь могла бы пойти на это, правда?

Его взгляд начинал пугать леди Траск.

– Разумеется, нет. И ты это знаешь. Ты же слышал, как я ему отказала. – Она притворно хохотнула. – Майкл, любимый, неужели ты думаешь, что из-за шкатулки с рубинами или принца я бы согласилась расстаться с тобой? – Она положила голову ему на грудь, стала гладить его руки, слушая, как медленно и тяжело бьется его сердце.

– Но ты колебалась, – возразил он наконец.

Женщина подняла голову, у нее перехватило дыхание.

– Но, Майкл…

– Ты прекрасно знаешь, что я никогда не смогу подарить тебе рубины, я не умею произносить красивые речи, и у меня нет королевства. Знаешь, что я могу тебе предложить очень немногое. Даже меньше, чем оставил тебе муж.

– Знаю. Но его я ненавижу. – Она в отчаянии уцепилась за найденный аргумент. – Лучше самая малость, но с тобой!

Правильно, это должно успокоить его гордость. Мужчины придают такое значение тому, что у них есть или чего нет.

Майкл все еще не размыкал сложенных рук. Она сделала шаг назад и положила руки себе на бедра. От этого движения полы халата чуть распахнулись. Она надеялась, что мелькнувшая в разрезе теплая плоть заставит его подойти.

Но Майкл не двинулся с места. Что за человек!

– Что ж, если тебе хочется ревновать, можешь продолжать.

Его взгляд сделался еще более мрачным.

– Этот человек собирается жениться на твоей дочери и увезти ее бог знает куда. А ты стоишь здесь и лепечешь что-то о ревности. Неужели тебе нет дела до Пенелопы?

Леди Траск почувствовала себя оскорбленной.

– Разумеется, есть. Как ты можешь так говорить? Она – моя дочь.

– Этот человек всего лишь погремел коробкой с рубинами и наговорил ерунды про старое кольцо. У Пенелопы по крайней мере хватило ума проявить скепсис. А ты готова отдать ее неизвестно кому, не получив почти никаких доказательств.

В сердце леди Траск нарастала обида. Она вспомнила тот день, когда сэр Хилтон Траск стоял на верхней площадке лестницы их лондонского дома и кричал:

– Симона, ты самая глупая женщина на свете!

Она знала, что вовсе не так умна, как Пенелопа. Ей никогда не было дела до того, что пишут в книгах. Но она неплохо разбиралась в других вещах и прекрасно это знала. Ее муж – и ее дочь тоже – просто никогда не давали ей шанса.

– Но ведь у меня есть ты, дорогой, ты подумаешь обо всем и проследишь, чтобы все было хорошо. – Льстить мужчине, расхваливая его мудрость, всегда полезно.

Голос Майкла звучал бесстрастно:

– Ты так была очарована видом этих рубинов. Ты даже забыла, что я стою рядом, пока Меган тебе не напомнила.

Леди Траск изумленно взглянула на своего друга. Он что, рехнулся? Она всегда знает, когда он рядом, и ни за что не смогла бы об этом забыть. В его присутствии у нее начинает колотиться сердце, она чувствует себя взволнованной глупой девчонкой. Ей просто хотелось посмотреть, насколько далеко зайдет принц Деймиен. Только и всего.

Она с усилием улыбнулась.

– О, так ты ревнуешь, вот в чем дело. Ну, если хочешь дуться, можешь идти. – И она пошла к туалетному столику, распустила по дороге пояс пеньюара и позволила ему соскользнуть вниз, обнажив ее плечи.

Он должен, непременно должен пойти за ней следом. Должен обнять ее за талию, коснуться губами изгиба шеи, сказать, как она красива. Потом он стянет с нее пеньюар, будет целовать ее грудь, а она погрузит пальцы в его взлохмаченные густые волосы. Он всегда занимался любовью с необузданной страстью.

Голос Майкла долетел с другой стороны комнаты:

– Да, полагаю, так будет лучше. Я останусь в доме, пока не будет улажено это дело с Пенелопой и тем человеком, а потом заберу Меган и уеду к себе.

Леди Траск резко обернулась.

– О чем ты говоришь?

Несколько мгновений он смотрел на нее бесстрастным взглядом.

– Я сказал, что уеду. Это к лучшему. Люди и так уже всякое говорят. – Он развернулся. – Спокойной ночи, Симона.

Леди Траск потрясение смотрела, как он открыл дверь и вышел из комнаты. Дверь захлопнулась.

– Майкл, я не хотела…

Из коридора доносились его удаляющиеся шаги.

Резкая боль пронзила ей сердце. Она не может его потерять! Не может.

Леди Траск никогда не умела достойно справляться с душевными бурями. Просто не было нужды. В детстве она была избалованным ребенком, потом вышла замуж, и муж ее игнорировал. Дочь обращалась с ней нежно, но в глубине души леди Траск знала, что Пенелопа ее не одобряет.

В отчаянии она разрыдалась. Бросилась к туалетному столику, смела на пол пузырьки, щетки, косметику, духи, потом опустилась на пол среди осколков стекла и нестерпимо резких парфюмерных запахов и стала колотить по ковру кулаками, в кровь разбивая руки.

Глава 7

Сидя перед камином в панталонах и нижней расстегнутой до пояса рубашке, Деймиен услышал шум и плач в комнате леди Траск.

Петри подошел к двери и выглянул, несколько секунд он смотрел, потом захлопнул дверь и вернулся к своим делам – продолжил наливать Деймиену стакан бренди.

– Это леди Траск, ваше высочество, – прокомментировал он. – Наверняка расстроена потерей рубинов.

– Гм… Не думаю. – Он взял бренди и стал согревать бокал в ладонях. Он слышал, как только что открылась и тихонько закрылась дверь, и решил, что ее любовник Тэвисток зашел к ней о чем-то поговорить. – Полагаю, у нее есть кое-что поважнее рубинов.

Петри с сомнением покачал головой.

Петри, камердинер Деймиена, был лишь на несколько лет старше самого Деймиена. Они вместе выросли: Деймиен – чтобы править, Петри – чтобы служить. Петри последовал за ним в ссылку. Отыскал его в лесной глуши, полуголого и дрожащего, куда его без всяких церемоний зашвырнули люди его отца. Каким-то образом Петри сумел проследить за ними, пройти перевалы и спуститься в долину Дуная раньше, чем до принца добрались волки. Деймиен прекрасно знал, что если бы не Петри, он давным-давно был бы мертв.

Несмотря на разницу в положении, Петри был ему ближе, чем брат. Они чувствовали настроение друг друга и могли угадать, что скажет другой, прежде чем тот открывал рот.

Петри с воодушевлением гонялся за женщинами. Положение камердинера принца давало ему определенные преимущества среди прислуги благородных европейских дам. Пока герцогини и графини сражались за внимание принца, Петри соблазнял их служанок.

– Пока мы здесь, веди себя прилично, – распорядился Деймиен по приезде в Эшборн-Мэнор.

Петри распахнул невинные голубые глаза.

– Разве я когда-нибудь позволял себе иное? Разве я не понимаю приличий?

Он действительно понимал, в этом Деймиен на него полагался. Принцу ни разу не доводилось выручать Петри из деликатных положений, даже когда тот крутил романы сразу с несколькими женщинами. Этот малый знал, как ухаживать, как соблазнить и как потом расстаться без обид с обеих сторон. Деймиен невольно им восхищался.

Деймиен цедил свое бренди и прислушивался к тому, как домашние пытались успокоить рыдающую хозяйку дома. Стены Эшборн-Мэнор были достаточно толстыми, но двери без конца открывались и закрывались, так что в покои принца долетало множество звуков:

– Миледи, миледи, не надо…

– Она ранена! Видите, кровь!

– Что же случилось?

Последний вопрос принадлежал Пенелопе. Ее мягкий голос прерывался от волнения. Тут дверь захлопнулась, обрывая слова девушки.

Деймиен улыбнулся в бокал. От ее голоса у него закипала кровь.

Лучше бы этого не было. Деймиен выжил лишь потому, что не позволял себе никаких чувств. Флиртовать – да. Соблазнить – пожалуйста. Но никаких чувств.

Околдовывай женщину, наслаждайся каждым мигом в ее обществе – на этом все. Такими вот он руководствовался принципами. Многие женщины, с которыми он имел дело, женщины из высшего общества: вдовы благородного происхождения, замужние дамы, куртизанки высокого полета, – делали то же самое. У них не было ни малейшего желания позволить Деймиену разбить свое сердце, а у него не было времени на связь, тянущуюся долее нескольких дней, точнее, ночей.

И все это изменилось от единственной улыбки на губах Пенелопы.

Прошло немного времени, и Деймиен услышал, как она выходит из комнаты матери.

– Спокойной ночи, мама, – уверенным тоном проговорила девушка и захлопнула за собою дверь.

Деймиен ухмыльнулся. Мать была слабой и стонущей, дочь – воплощение силы. Деймиену нравилось, что Пенелопа – решительная девушка.

Нет, не так. Ему нужна именно такая.

– Что-то смешное, ваше высочество? – спросил Петри, добавил бренди в стакан Деймиена, налил немного себе и сел напротив принца, избрав менее удобное кресло, чем у хозяина. Петри постоянно давал понять Деймиену, что они происходят из разных слоев общества, и он, Петри, не намерен этого забывать.

– Я размышляю об иронии, Петри. – Деймиен отхлебнул старого бренди. – Что я ожидал здесь найти? Я уже и сам не помню.

– Нелепо хихикающую европейскую принцессу без подбородка и с дурным запахом изо рта. Во всяком случае, так вы говорили.

– А нашел прекрасную женщину со стальным сердцем; – Он мрачно заглянул в свой стакан. – Я говорю как болван из дурной нвенгарской драмы.

Петри усмехнулся, его смуглое лицо сморщилось.

– Я знаю, что вам нужно.

– Хороший пинок в зад?

– Капельку яда укусившей вас змеи. Вы хотите эту женщину.

Деймиен фыркнул.

– Так и есть. Неужели заметно?

– Вам, пожалуй, следует носить более просторные панталоны, ваше высочество. Во всяком случае, пока мы не покончим со здешними делами.

– Очень забавно, друг мой, очень забавно.

– Просто вам нужно снять напряжение.

Деймиен помотал головой. Он и представить себе не мог, что пойдет к другой женщине после того, как повстречался с Пенелопой. Все его прежние женщины, даже усыпанные драгоценностями графини и прекрасные герцогини, бледнели по сравнению с этой золотоволосой английской девушкой с зелеными глазами.

– Я не нанесу ей такого оскорбления, не пойду к куртизанке лишь для того, чтобы расслабиться. К тому же, я думаю, это не поможет.

– Конечно, не поможет. Я совсем не это имел в виду. Я имел в виду ее.

Деймиен вдруг ясно представил Пенелопу, лежащую под ним на кровати: волосы разметались по подушке, глаза потемнели от страсти. Он будет целовать ее отвердевшие груди, брать в рот нежные соски.

– Соблазн велик, Петри, – отвечал Деймиен. – Но я не могу нарушать церемониал. От него зависит пророчество. К тому же Саша меня убьет.

– С каких это пор, ваше высочество, вы стали соблюдать правила? – спросил Петри. – И подчиняться Сашиным фантазиям? Мне кажется, он слегка помешался на этом пророчестве.

– Это точно, – согласился Деймиен. – Но он выжил в темнице лишь потому, что верил, будто магия вернет меня к нему. И я действительно к нему вернулся, и теперь он считает, что это случилось из-за пророчества. В нем – вся его жизнь.

В пророчестве утверждалось, что Деймиен женится на принцессе, у них родится ребенок, который станет гордостью Нвенгарии. При Деймиене и этой принцессе Нвенгария объединится, и закончатся беды, которые преследовали страну при отце Деймиена.

Если ребенок будет зачат до обручения, он станет незаконным, его или ее не признают наследником, и пророчество не сбудется. Он едва не уложил Пенелопу на траву сегодня на том лугу и не взял ее. Желание его обуревало, а она не сопротивлялась.

Слава Богу, что вовремя появился Саша и остановил их. Интересно, он это спланировал заранее? Или это действовало пророчество, толкнуло Сашу в нужное время в нужное место, чтобы ребенок не был зачат слишком рано?

Либо он сам становится таким же безумным, как Саша, либо…

Деймиен никогда не верил в магию, но люди в его стране верили. Несколько месяцев назад он вернулся домой после долгого и опасного путешествия и встретил очень холодный прием. Люди боялись и ненавидели отца Деймиена. Его долгое правление принесло стране одни несчастья. Последняя болезнь принца-императора длилась целый год. Правление в это время, прячась в тени трона, осуществлял великий герцог Александр, глава герцогского совета. Он сумел захватить власть, отняв ее у принца-императора.

Александр, ровесник Деймиена, с холодными и беспощадными синими глазами на смуглом лице, сделал все возможное, чтобы не позволить принцу вступить в наследственные права. Он очень определенно дал понять: Деймиен должен быть лишь номинальной фигурой, марионеткой в руках Александра.

Народ Нвенгарии желал иметь символ, которому можно поклоняться. Что же, пусть этим символом станет Деймиен. Все остальное будут делать Александр и совет.

Когда Деймиен попытался арестовать Александра за измену, гвардия ему не подчинилась. Она полностью находилась во власти герцога. Дворцовая стража и милиция проклинали отца Деймиена и вместе с Александром радовались концу правления принца-императора.

Однако пророчество существует, заявил Александр. Глаза его светились ледяным блеском, рубин в ухе сверкал, словно капелька крови. Пробный камень истинности прав Деймиена на трон. Если проверка будет неудачной…

Предсказание, что принц-император отыщет давно потерянную принцессу из древнего рода принца Августа и объединит коронные владения Нвенгарии, было с колыбели известно каждому ребенку.

Недрак, старейшина совета магов, заявил, что все знаки указывают на Деймиена, именно он должен осуществить пророчество. Александр держал Недрака в кулаке, но глаза старика блестели от предвкушения – он тоже верил в магию.

Слухи о том, что скоро сбудется древнее пророчество, распространились очень быстро. Толпа, якобы мирная, окружила замок, чтобы подтолкнуть принца на это смехотворное предприятие. Александр не позволил себе даже улыбнуться, да он никогда и не улыбался, но умудрился при этом выглядеть удовлетворенным – Деймиен не мог отказаться, и Александр это знал.

Деймиен, как положено, произнес перед собравшимися речь с балкона имперского замка, собрал вещи и, по слову истеричного мага и полоумного советника, отправился в тысячемильное путешествие на поиски деревни Литтл-Марчинг в Оксфордшире.

Деймиен помнил лица своих подданных, когда он со свитой покидал Нарато, помнил, как жители выстроились вдоль улиц, чтобы проводить его радостными криками, как блестели их глаза надеждой и гордостью. Деймиен – новый принц-император, он отправляется исполнять пророчество, скоро Нвенгария вновь будет процветать!

Вот почему Деймиен собирается выполнять все, что говорит ему Саша, соблюдать все ритуалы и притворяться, что верит в них. Он поднимет Нвенгарию из праха, в который поверг ее отец, и во что бы то ни стало спасет свой народ от Александра.

На самом деле ни он, ни Александр ни в какие пророчества не верят, однако сейчас Деймиену приходится признать, что Саша, возможно, прав насчет этого предсказания. События, происшедшие с тех пор, как он покинул Нвенгарию, подталкивают его к этому признанию. Словно некая волшебная сила безошибочно привела Деймиена к Пенелопе. И в тот же миг он влюбился.

Деймиен очнулся от своих мыслей и увидел, что Петри усмехается ему в лицо.

– Ты что смеешься? – раздраженно спросил принц. Ухмылка Петри стала еще шире. Он поставил стакан и поднялся на ноги.

– Хочу вам кое-что показать. – Он подошел к кровати Деймиена, отодвинул ночную тумбочку и откинул панель, размерами с дверь, в стене около кровати. – Я нашел ее, когда проверял комнату. За стеною здесь есть проход.

Петри всегда обыскивал покои Деймиена, даже если их уже осмотрели телохранители. Убийцы могли выскочить, как чертик из шкатулки, и выстрелить в Деймиена из чего угодно, а потому Петри, никому не доверяя, не успокаивался, пока лично не проверял все помещения. Ведь вопрос был не в том, что подосланные Александром убийцы могут напасть, вопрос был только в том, когда это случится.

Деймиен поднялся из кресла.

– Куда он ведет?

– Недалеко. Он тянется вдоль коридора и кончается в последней спальне на этаже.

Деймиен приподнял брови.

– Гм… Интересно, зачем человек строит дом с потайным ходом, который ведет из одной спальни в другую?

– Не могу себе представить, – отвечал Петри. Глаза его весело поблескивали.

– Должно быть, прапрадед Пенелопы был изрядным повесой. В чью же спальню ведет этот ход?

Петри опять ухмыльнулся.

– Желаете взглянуть?

И он с готовностью поднял свечу. Черный прямоугольник, убегающий в пустоту, чуть не заставил Деймиена содрогнуться, но он быстро с собой справился.

И Петри повел принца в молчаливую темноту, которая тут же расступилась перед огоньком свечи. Коридор с низким потолком шел все время прямо – это крыло здания было относительно узким. Примерно через пятьдесят ярдов каменная стена закончилась – казалось, архитектор забыл о своем намерении устроить потайной ход и вернулся к возведению самого дома.

Петри указал направо, на деревянную панель, которая проходила позади спален. В нескольких футах от пола виднелась маленькая дверца на петлях.

Петри молча ее распахнул. Деймиен присел и заглянул внутрь. Обзор наполовину закрывала тумбочка, но Деймиен все равно увидел массу интересного. Комната служила спальней, очень милой девичьей спальней. У кровати были выкрашенные белым опоры с нежно-зеленым резным узором. Над постелью нависал зеленый же узорчатый полог. У камина стояло кресло, прикрытое той же тканью, что и полог – удобное место для чтения книг, которые валялись рядом. Вероятно, это и было собрание сказок Пенелопы. Рядом стоял письменный стол с аккуратной стопкой бумаги. Стул находился в точности напротив стола, как будто Пенелопа, заканчивая работу, специально устанавливала его как можно ровнее. Деймиен улыбнулся при этой мысли.

Сама Пенелопа сидела у туалетного столика в противоположном конце комнаты. Глядя в овальное зеркало, она расчесывала свои прекрасные золотые волосы. От движений щетки волосы потрескивали. Целуя Пенелопу в беседке, Деймиен касался ее волос – теплый шелк струился у него между пальцев, мягкий, душистый, благоухающий лавандой, которой она, должно быть, споласкивала голову.

Глядя на свое отражение, Пенелопа медленно водила щеткой по волосам, а мысли ее, казалось, витали за много миль от этой спальни. На девушке был один только халат, надетый, видимо, на ночную рубашку. Вышивка на халате почти в точности соответствовала цвету полога и покрывал. Деймиен любовался грациозными движениями стройных рук. Если Петри думал, что это зрелище снимет его возбуждение, то он очень сильно ошибался.

Молча улыбнувшись, Петри указал принцу на петли другой дверцы – побольше, похожей на ту, что была в комнате самого Деймиена.

«Мне следует оставить ее в покое, – думал принц, – дать ей возможность привыкнуть ко мне и приготовиться к тому, что ей предстоит».

Проблема заключалась в том, что у него совсем не было времени. Если бы впереди был год, он ухаживал бы за ней мягко, соблазняя ее словами и подарками и маленькой отрадой – своими поцелуями. Деймиен умел соблазнять. За годы ссылки он стал экспертом и превратился в лучшего игрока во все альковные игры. Он понял, что единственный способ остаться в живых – это изображать любвеобильного принца, забавного, беспечного, думающего лишь об очередной женщине в своей спальне.

Но это чисто внешнее. Втайне же он сохранял руку на пульсе европейской политики, устанавливал связи в ожидании того дня, когда унаследует трон своего отца. Этот день пришел раньше, чем ожидал Деймиен, но связи уже были.

Отец ждал, что если убийцы не покончат с Деймиеном, то он умрет из-за крайней бедности в какой-нибудь романтичной нищенской комнатке в Париже или, к примеру, в Риме. Вместо этого Деймиен возвратился с деньгами и влиятельными связями – результатом надежных и удачных вложений и нескольких лет осторожного развития успехов. В конце концов, все окупилось, и теперь он мог вести вполне элегантный образ жизни.

К Иванову дню Деймиен должен вернуться в Нвенгарию вместе с Пенелопой. У него не было времени для неспешного обольщения. Надо действовать уверенно и быстро, но так, чтобы ничего не произошло преждевременно. Любой взрослый мужчина, тем более принц, может сойти от такого с ума.

Панель выходила в проход. Деймиен обошел тумбочку и оказался в комнате. Петри услужливо прикрыл за ним дверцу.

Пенелопа увидела его в зеркале. Рука со щеткой застыла в золотистом облаке ее волос. Она не вскрикнула, не обернулась, гневно требуя объяснений, а просто смотрела на него зелеными глазищами и ждала.