Текст книги "Медалон"

Беретт – так звали бывшую сестру – шикнула на детишек, и они побежали заниматься своими делами и помогать носить провиант, подаренный им защитниками. Осталась только маленькая девочка, мучимая приступами кашля. Она подползла к подолу Беретт и смотрела на офицеров огромными перепуганными глазами.

Тарджа отвел взгляд от ребенка и обратился к женщине:

– Я помню. Она определила меня в Кадетский корпус и уехала из Цитадели. Мне было всего десять.

Беретт кивнула.

– Джойхиния прибыла в Тестру, имея определенную репутацию. У нее уже были вы, и поговаривали, что ваш отец не кто иной, как лорд Корган, хотя он всегда отрицал этот факт. Спустя четыре или пять месяцев после нашего прибытия в Тестру умерла моя мать. Мне пришлось уехать в Броденвэйль, чтобы уладить семейные дела. Джойхиния вызвалась взять на себя мою работу в том, что касалось разъездов по удаленным деревням. Тогда это показалось нам очень странным. Она ненавидела лишать себя привычного комфорта и терпеть не могла холод. Надо принять во внимание, что надвигалась зима, Джойхинии пришлось бы провести ее в одном из инспектируемых поселений. Но она уже в те времена метила в кресло члена Кворума, а у нас было не так много добровольцев, так что ей поручили это дело.

Девочка у ног Беретт снова зашлась в кашле, и та прервала рассказ, чтобы заботливо растереть малышке спину. Когда приступ закончился, Беретт продолжила свою историю.

– К тому времени, когда я вернулась в Тестру, уже настала весна и Джойхиния смогла покинуть горы. Она перезимовала в Приюте – дальней деревушке, населенной в основном лесорубами и скорняками. Все они очень трудолюбивые и достойные люди, – голос Беретт на мгновение стих, словно она вернулась в далекое прошлое. Затем она посмотрела на Тарджу, и в ее глазах появилась горечь и ожесточение. – Джойхиния вернулась в Тестру с ребенком. Девочкой нескольких недель от роду, которую она представила как свою дочь от Дженги, хотя никто из тех, кто хоть немного был знаком с Дженгой, не поверил ее словам. Он никогда не был склонен к случайным связям, особенно с такими амбициозными женщинами, как ваша мать. Кроме того, она не выказывала ни малейших признаков беременности перед своим отъездом в горы. Даже не пыталась притворяться. Ни для кого не секрет, что у нее было полно любовников. В итоге она назвала девочку Рошель или что-то вроде того.

– Р'шейл, – тихо поправил Тарджа, словно боясь, что если он скажет погромче, то Беретт не закончит свой рассказ.

– Р'шейл, – Беретт повторила имя так, будто оно носило какой-то особый смысл. – Это имя жителей гор. В Цитадели детей такими именами не нарекают. Ну, так или иначе Джойхиния заявила, что была беременна и что ребенок родился в срок, так что все вскоре выбросили мысли на эту тему из головы. Дженга так формально и не признал себя отцом ребенка, но и никогда не отказывался от него. Я так и не поняла, почему он этого не сделал.

– Но вы сказали, что деревня была уничтожена всего три года назад, – напомнил ей Тарджа. – Что произошло?

– Большую часть истории я узнала из уст одной женщины, скорнячки из Приюта. Ее звали Б'трим Сноубилдер. Б'трим была вдовой и жила одна с тех самых пор, как умерла ее младшая сестра Джей'нел – это случилось как раз в тот год, когда у них зимовала Джойхиния. Остальное мне рассказали выжившие – некоторые из детей постарше. Примерно за восемь месяцев до разрушения деревни с Б'трим произошел несчастный случай. Она угодила в один из своих собственных капканов и отморозила левую ногу. Таким образом, охотиться на снежных лисиц она больше не могла, да и предыдущий сезон тоже не принес ей хорошей прибыли. Она оказалась на грани нищеты. При нашей последней встрече женщина говорила, что отправила письмо в Цитадель на имя Джойхинии. Б'трим просила ее о помощи в память о давно оказанной услуге. Ответом Джойхинии и был посланный в Приют отряд защитников с приказом спалить деревню. Б'трим убили одной из первых.

– Что за услуга? – спросил Тарджа. Беретт рассказала ему много и ничего.

– Сестра Б'трим, Джей'нел, умерла во время родов, капитан. Она скончалась, дав жизнь девочке, братом которой вы считали себя до сих пор.

Тарджа застыл, не сводя с женщины глаз.

– Так кто же она на самом деле? – подал голос Дэвидд, задав вопрос, который Тарджа был не способен произнести вслух.

– Р'шейл? Дитя неграмотной девчонки из горного поселка от неизвестного отца, надо полагать. Я знаю только, что в начале весны Джей'нел пропала в горах, а вернулась уже в преддверии зимы на большом сроке беременности. Она была перепугана, билась в истерике и вся была заляпана кровью, но так и не сказала, кто отец ребенка. Жители Приюта были довольно суеверны, и хоть формально они подчинялись законам Сестринской общины, но многие из них продолжали верить, что харшини все еще населяют Священные горы. Поскольку никто из мужчин в поселке не признавался в своем отцовстве, жители решили, что это колдовское семя, и отказались от девочки. Джойхинии было все равно, что они думают, – сироту никто не принимал, а возраст малышки был вполне подходящий, чтобы скрыть обман. Джойхинии нужно было только заручиться согласием Дженги. Наверное, она надеялась, что жители поселка через некоторое время позабудут об этом эпизоде.

– Да, пока Б'трим не послала ей письмо с просьбой о помощи, – проговорил Тарджа.

– Удочерить сироту – это одно, – продолжала Беретт, – но объявить ребенка своим и попытаться приписать отцовство Лорду Защитнику – это уже выходит за рамки. – Она задумчиво посмотрела на Тарджу. – Малышка сейчас уже почти взрослая.

– Да, она послушница в Цитадели, – кивнул он. Беретт покачала головой.

– Значит, у Джойхинии есть дочь, идущая по ее стопам, а у меня – свора голодных сирот, чьи родители погибли, чтобы сохранить этот секрет. Большинство жителей поселка уже и не помнили о девочке. Это ужасное преступление, капитан. Страшное своей бессмысленностью, – ребенок у ее ног забылся тяжелым сном. Беретт, не сводя глаз с Тарджи, по привычке поправила спящей волосы. – Мне жаль, что вам пришлось услышать это именно от меня. Думаю, вы тепло относитесь к девочке, хотя Джойхиния наверняка постаралась вырастить из нее свое подобие.

Тарджа покачал головой:

– Джойхиния пыталась, но ей это пока не удалось.

– Хоть какое-то утешение, – вздохнула Беретт. – Возможно, теперь, капитан, вы понимаете, почему я так отреагировала на ваше имя?

Позже, вечером, Тарджа взобрался на осыпающуюся башню и оглядел темнеющие равнины. Тучи немного рассеялись, обнажив клочки темно-синего неба. Он прислонился спиной к холодному камню, не обращая внимания на пронизывающий насквозь ледяной ветер, размышляя, что ему делать с информацией, что сообщила ему Беретт. Да и вообще, вправе ли он один распоряжаться ей и принимать решение? Дэвидд Тайлорсон слышал рассказ от начала до конца и, несомненно, доложит обо всем Гарету Уорнеру. Подобная информация о члене Кворума слишком важна, чтобы оставить ее при себе. Он должен настоять на том, чтобы история была выслушана частным образом. Обязательно.

Тарджу совершенно не заботило то, что будет с Джойхинией, когда ее ложь выплывет наружу. Она должна понести наказание, которое посчитает должным наложить на нее Верховная сестра. И чем суровее, тем лучше. Как минимум – исключение из Кворума.

Может, даже заставят подать ее в отставку. Эти перспективы наполнили душу Тарджи диким ликованием. Увидеть, как рушатся ее честолюбивые планы, – это было почти наслаждением.

Почти.

Но была еще Р'шейл. Падение Джойхинии потянет за собой и ее. Она должна узнать правду, но разве она должна из-за этого страдать?

Тарджа обернулся на звук шагов. Дэвидд одолел последние две ступеньки одним прыжком и присоединился к Тардже, оглядывая окружавшую их равнину. В тщетной попытке защититься от ветра он крепко обхватил себя руками и поежился.

– Похоже, дождя все-таки не будет, – бросил лейтенант.

– Да, похоже на то.

Тарджа ждал продолжения. Дэвидд залез на башню не для того, чтобы вести светскую беседу о погоде.

– Я обязан доложить командующему, – наконец проговорил он, нарушив неловкое молчание. – Было бы изменой утаить то, что я здесь услышал.

– Изменой? – переспросил Тарджа.

– Возможно, командующий и не… – начал было он, но замолчал. Они оба прекрасно знали, что Гарет Уорнер обязательно использует полученную информацию против Джойхинии. Это было так же верно, как и то, что Дэвидд представит ему доклад.

– Уорнер сделает это. Но так или иначе он должен знать правду. Так же, как и Р'шейл. Именно о ней, а не о Джойхинии я сейчас беспокоюсь. Моя мать заслуживает любого наказания.

– Я видел вашу сестру в Цитадели. Она очень красива.

– Это верно, – Тарджа согласно кивнул. – И, как выясняется, она мне не сестра.

– Боюсь показаться банальным, но в Цитадели найдется немало офицеров, которых обрадует это известие, сэр.

Тарджа невольно рассмеялся.

– Включая и вас, лейтенант?

– Я… э-э… ну… как бы вам сказать… – замялся Дэвидд. Тардже еще не приходилось наблюдать, как лейтенант Тайлорсон теряет способность связывать слова в предложение.

– Не волнуйтесь, лейтенант. Я не сомневаюсь, что ваши намерения абсолютно честны. Но прежде чем доложить Гарету Уорнеру о том, что нам сегодня открылось, подумайте о Р'шейл. Как только ее истинное происхождение станет достоянием общественности, она превратится в изгоя.

– Но ведь она ни в чем не виновата, – возразил Дэвидд. – Думаете, люди отвернутся от нее? Она же послушница и через пару лет может надеть голубое.

– Вам предстоит еще многое узнать об общине, Дэвидд, – кисло ответил Тарджа. – Им совершенно все равно, лгала им Джойхиния или нет. Но они будут вне себя, узнав, что она обвела их вокруг пальца, словно простодушных дурачков.

– Не может быть, сэр.

– Такова жизнь, лейтенант, – в голосе Тарджи прозвучала горечь. Молодой человек, удивленный тоном капитана, какое-то время молчал. Наконец он спросил:

– Вы доложите об этом лорду Дженге?

– Дженга тоже должен знать правду. Джойхиния долгие годы использовала отношения, возможно, когда-то существовавшие.

– Да, если только он уже не знает, – заметил Дэвидд.

– Что вы имеете в виду?

– Ну ведь кто-то из защитников должен был послать людей в ту деревню. Джойхиния не могла бы провернуть все в одиночку. Кроме того, Лорд Защитник давным-давно мог бы разоблачить Джойхинию – если только у него не было причин не делать этого.

Тарджа окаменел, шокированный этим предположением.

– Дженга никогда не приказал бы сделать подобное! – Дэвидд пожал плечами.

– Вы знаете его лучше, чем я, сэр. Но если Джойхиния издала этот приказ и его подтвердила печать защитников, то в деле замешан хотя бы один старший офицер. И вы не можете отрицать, что отказ Дженги заявить, что он не отец Р'шейл, выглядит крайне подозрительным.

Возможно ли это? Тарджу пробила дрожь, но терзавший его холод шел не снаружи, а изнутри. С тех пор как он стал достаточно взрослым, чтобы понимать, что к чему, Тарджа видел, как сестры Клинка все больше и больше пропитывались духом коррупции – так же постепенно скисает оставленное в летний день на жаре молоко.

Впервые Тарджа задумался, что коррупция могла проникнуть и в войска и затронуть даже самого Лорда Защитника.

Глава 10

Тарджа провел бессонную ночь в разрушенной башне, слушая душераздирающий кашель маленькой девочки, пристроившейся у огня, и гадая, кто из защитников действовал заодно с Джойхинией в деле разрушения Приюта. Теоретически, солдат мог послать любой командующий. Это сразу сужало круг подозреваемых примерно до пятнадцати человек, в число которых не входил Дженга, поскольку Тарджа был совершенно уверен в неспособности Лорда Защитника на такой шаг, что бы там ни говорил Дэвидд. Достаточной властью обладали командующие Уилем Кортанен, Веркин, Гарет Уорнер и еще около дюжины старших офицеров. Погруженный в мрачные раздумья, перед отъездом Тарджа решил еще раз хорошенько расспросить Беретт – может, она вспомнит имя командира отряда. Если он узнает, кто это был, то, вероятно, сможет размотать клубок до самого конца.

Утром они задержались дольше, чем планировалось. Тарджа рассчитывал выехать с первыми лучами солнца. Его основной задачей было проверить все приграничные поселения, что он полностью выполнил перед тем как отправился сюда, влекомый неожиданным желанием посетить старую башню. В случае нападения на Медалон со стратегической точки зрения она была совершенно бесполезна – расположенная посередине открытой равнины, построенная наспех и кое-как людьми, ничего не понимавшими в войне. Армия захватчиков просто обошла бы ее на пути в глубь Медалона, словно небольшое препятствие, валун на дороге. В будущем следовало разместить фортификационные сооружения дальше к северу, прямо на границе, где равнина сужалась и на поросшие травой просторы с запада наступали Священные горы, а с востока омывала Стеклянная река, берущая начало в Скалистых горах.

Планы раннего отъезда из башни невольно сбили подчиненные самого Тарджи. Сначала Сандар, ответственный за провиант и вьючных лошадей, заявил, что все обдумал и что может оставить детям еще немного съестного. Это потребовало определенного времени, чтобы вновь распаковать и аккуратно перераспределить припасы. Затем Норк, капрал, вдруг обнаружил, что его лошадь ушибла ногу и ей необходимо сделать припарку. Кто-то из детей сказал о траве, которая просто идеально подошла бы для этой цели, так можно ли ему пойти за ней с несколькими ребятишками? Это не займет много времени, а если лошади не оказать помощь, то она сильно задержит их на пути к дому – вполне разумные доводы. Тем временем Ивэн спросил, не возражает ли капитан, если он, пока суд да дело, немного подлатает крышу над главным залом. В ответ на все эти срочные дела Тардже оставалось лишь поднять руки и сдаться. Он снова взобрался на башню и сидел, вглядываясь вдаль, поверх покрытой травой пустоши в сторону границы, тщетно пытаясь убедить себя, что не теряет времени даром. Дэвидд последовал за ним наверх.

– Дайте-ка угадать… Вам хотелось бы построить для них школу, пока мы здесь, – обратился к нему Тарджа.

Дэвидд улыбнулся.

– Вообще-то я подумывал об увитой лозой веранде в восточной части и, возможно, о солярии в западном крыле.

Тарджа покачал головой.

– Лучше скажите мне, лейтенант, каким образом мы объясним нашим начальникам присутствие этих язычников? Или тот факт, что мы ничего с ними не сделали.

– Язычники, сэр? Но я не видел ни алтарей, ни жертвоприношений, ни прочих следов языческих культов. Мы встретили сирот, живущих на попечении отошедшей от дел сестры, разве не так? – Дэвидд очень кстати забыл об амулете Кальяны на шее Беретт.

– Вероятно, вы правы. Кроме того, башня не имеет стратегического значения, – он оперся спиной о крошащуюся стену и с любопытством оглядел молодого человека. – Не знаю, что удивляет меня больше, лейтенант: ваше стремление смотреть сквозь пальцы на данное нарушение порядка или тот факт, что каждый из членов отряда пытается оказать хоть какую-то помощь этим детям.

Юноша пожал плечами.

– Первое правило Гарета Уорнера – в каждой ситуации поступать исходя из серьезности возможной угрозы. Горстка сирот и разочарованная пожилая женщина вряд ли представляют собой опасность для Медалона, сэр. Что же касается наших людей – у большинства есть собственные дети. Нет никакой измены в их отношении к детским бедам.

– Снова это слово «измена». Похоже, вы частенько им пользуетесь, лейтенант.

– Это просто привычка, капитан. Слово «измена» оказывает влияние на людей.

– Я понимаю, о чем вы. Может, назовем это место Башня Измены?

Дэвидд ухмыльнулся.

– Думаю, вам придется дать некоторые пояснения, если вы включите это в ваш рапорт командующему Уорнеру, сэр.

При этой мысли губы капитана тронула легкая улыбка, и он посмотрел в сторону границы, где его внимание привлекла вспышка солнечного света, отразившегося от металла. Тарджа заинтересованно окинул взглядом горизонт и снова увидел отблеск. В неподвижном воздухе холодного утра выделялось движущееся к башне облако пыли. Оно было видно довольно отчетливо даже с расстояния в несколько лиг.

– Как вы думаете, что это может быть? – спросил он, указав на него Дэвидду.

Лейтенант проследил за рукой командира и, пристально вглядываясь в даль, произнес:

– Лошади. Довольно мало, я бы сказал. Движутся к нам с севера, значит – из Кариена. Может, торговый караван?

– При полной боевой амуниции? – с сомнением отметил Тарджа, глядя на солнечные зайчики, то и дело вспыхивающие вдали, словно беспорядочные сигналы. – С другой стороны, их слишком мало, чтобы быть военным отрядом.

– А если это делегация?

– Возможно, – Тарджа задумчиво потер подбородок. – Лорд Пайтер предпочитает путешествовать по воде, верховая езда его угнетает.

– Но это такой крюк. Наверное, в данном случае ему важнее быстрее добраться до цели, чем произвести впечатление на нескольких медалонских крестьян своим большим кораблем. Да и фардоннцев не стоит сбрасывать со счетов – король Габлет не упускает случая напомнить королю Ясноффу, что именно Фардонния контролирует выход Кариена к единственному приличному северному порту.

– Если только это лорд Пайтер.

– Это должен быть он, – настаивал Дэвидд. – Ни одному рыцарю не позволено покидать пределы Кариена из страха, что они могут подвергнуться развращающему влиянию южных безбожников. Единственное исключение из правил – наличие специального разрешения от Церкви Хафисты. Пайтер – единственный дворянин, имеющий постоянное разрешение. Этим он обязан своей должности посла короля Ясноффа в Цитадели.

Тарджа посмотрел на молодого человека.

– Похоже, вы отлично информированы о ситуации в Кариене, лейтенант.

– Я же офицер разведки, сэр. Это моя работа, – пожал плечами Дэвидд.

Тарджа согласно кивнул и распорядился:

– Соберите людей. Велите Норку взять одну из вьючных лошадей на смену – пусть немедленно отправляется в Цитадель. И никаких задержек. Он должен предупредить о том, с чем мы столкнулись.

– А нам известно, с чем мы столкнулись? – с любопытством поинтересовался Дэвидд.

– С проблемами, – честно ответил Тарджа. – Найдите знамя. Оно было упаковано где-то с одеждой.

– Мы выезжаем им навстречу?

Тарджа кивнул, еще раз взглянув в сторону приближающихся кариенцев.

– Да, надо выяснить, что они тут делают. Я предпочел бы, чтобы они объехали эту башню подальше. Кроме того, если они собирались застать нас врасплох, представьте, как они будут раздражены, обнаружив, что их встречает почетный эскорт.

Дэвидд стремительно отсалютовал и заспешил вниз по опасно осыпающейся лестнице передать их маленькому отряду приказ капитана. Тарджа задумчиво смотрел, размышляя, какие проблемы могут принести эти нежданные гости.

Когда Тарджа и его люди были уже совсем близко, от отряда кариенцев отделился одинокий всадник и выехал им навстречу. Заметив, как после наспех произведенных распоряжений гости спешно расчехлили знамя, капитан в очередной раз смог убедиться, что интуиция его не подвела. Рыцарь был по полной форме облачен в искусно выкованные богатые доспехи, его шлем венчал солидный плюмаж из голубых перьев. На нагруднике красовалась золотая звезда, пронзенная сияющей серебряной стрелой, – символ Хафисты.

– Остановитесь и назовите себя, – приказал кариенец, подъехав поближе. На кончике его копья под порывами холодного ветра отчаянно хлопал голубой флажок.

– Назовите себя вы, – парировал Тарджа. – Вы находитесь на территории Медалона.

Рыцарь придержал коня и поднял забрало.

– Я – лорд Пайтер, посол короля Кариена, его величества Ясноффа Третьего.

Тарджа поклонился в седле.

– Лорд Пайтер. Я – капитан Тенраган. Мы встречались в Цитадели во время вашего последнего визита.

Рыцарь приблизился еще немного, пристально вглядываясь в лицо офицера, напряжение на его лице сменилось улыбкой облегчения.

– А, сын Джойхинии, ну конечно же! Вы меня изрядно напугали, молодой человек. Я уж было подумал, что весть о моем визите опередила меня. Со стороны вашей матери было совершенно не обязательно высылать мне навстречу эскорт, но я благодарен ей за заботу. Это хорошее предзнаменование для наших будущих переговоров.

– Самое главное – скорость и осторожность, милорд, – ответил Тарджа, сделав вид, что он в курсе дела. – Мы здесь, чтобы обеспечить вашу безопасность и благополучное прибытие на место к назначенному времени.

– Превосходно! Давайте-ка заедем в те развалины и хорошенько подкрепимся там, прежде чем тронуться в дальнейший путь. Что скажете?

– Я не советовал бы вам, милорд, – и Тарджа озабоченно покачал головой. – Развалины в ужасном состоянии, там все рушится. Я предпочел бы воздержаться от изысканной трапезы в таком ненадежном месте, чтобы благополучно продолжить путешествие.

Пайтер вздохнул, но был вынужден согласиться.

– Вы, безусловно, правы. Ваша предусмотрительность делает вам честь, капитан. Мы в вашем полном распоряжении.

Тем временем подтянулся и остальной караван лорда Пайтера. Он состоял из двух тяжело груженных повозок, двадцати вооруженных до зубов всадников и, к вящему изумлению Тарджи, нескольких укутанных в вуали женщин, едущих верхом перед первой повозкой. Но больше всего внимание капитана привлекла фигура маленького человечка с аккуратно выбритой тонзурой. Он подозрительно поглядывал на защитников и молчал. Пайтер обернулся к своим людям и подозвал священника рукой.

– Элфрон, идите сюда! Джойхиния прислала нам в качестве сопровождения своего сына.

Жрец приблизился к ним и, еще раз посмотрев на защитников, поднял свой искусно вырезанный жезл и торжественно опустил его на плечо Тарджи. Ничего особенного не произошло, священник убрал жезл.

– Он действительно тот, за кого себя выдает, – удовлетворенно заявил он.

Капитан с любопытством взглянул на человечка.

– А у вас были сомнения? – Лицо Элфрона помрачнело.

– Только неуклонная постоянная бдительность может позволить свету Всевышнего сиять в полном величии своем, капитан. Колдовские заклятия харшини способны скрывать истинную сущность. Если бы вы были посланником зла, то сейчас корчились бы в муках агонии. Такова власть и сила Всевышнего.

– Но ведь харшини давным-давно исчезли. Откуда вы знаете, что жезл еще работает? – это было довольно неосторожное замечание. Служители Хафисты отличались своей фанатичностью, но Тарджа не мог удержаться и не подколоть Элфрона.

– Вы не верите в силу Всевышнего? – в голосе жреца зазвучали опасные нотки.

– Медалонцы не верят в богов, – напомнил Тарджа. – Ни в вашего, ни в богов харшини, ни в кого бы то ни было. Как вам должно быть известно, мы верны своему государству. Я спросил только из сугубо научного интереса.

– Да-да, – взял слово лорд Пайтер, – давайте пока оставим теологию. Вы сможете обратить его во время путешествия, Элфрон, а теперь нам пора трогаться. Скажите, капитан, как далеко мы сейчас от ближайшей деревни?

– Если поторопимся, то сможем добраться до Лиливэйля к вечеру, милорд.

– Там есть приличный постоялый двор? В этой глуши меня уже так утомило отсутствие элементарных удобств!

– Есть, – утешил его Тарджа. Имея перед собой перспективу ночного сна в мягкой постели, Пайтер потеряет интерес к башне. – Он маленький, но вполне пристойный. Так что есть смысл поспешить, если мы хотим оказаться там до темноты.

– Замечательно, – кивнул Пайтер. – Чудесно. Не хотите ли поехать рядом со мной, капитан? – и кариенец многозначительно покосился на священнослужителя. – Мне просто необходимо поговорить хоть на какую-нибудь мирскую тему.

– С удовольствием, милорд.

Рывком разворачивая лошадь, Элфрон так резко натянул удила, что Тарджа проникся искренним сочувствием к бедному животному. Караван тронулся в путь, уводя их по широкой дороге прочь от Башни Измены. Дэвидд и защитники пристроились в хвосте.

Как только Элфрон оказался вне пределов слышимости, Пайтер наклонился к Тардже.

– Я отдам жизнь за Всевышнего, но, честно говоря, меня иногда поражает, каких людей он выбирает себе в услужение. Элфрона наверняка послали следить за мной.

– Похоже, он очень верующий, – кивнул Тарджа, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Какое счастье, что не все кариенцы так же истово преданы Хафисте, как Элфрон. С другой стороны, Пайтер – посол Ясноффа, он должен быть столь же предан Кариену, как Элфрон – Всевышнему Хафисте. Это делало его опаснее, чем могло показаться. По крайней мере, жрец не скрывал своих намерений.

– Верующий! – хмыкнул Пайтер. – Да он просто безумный фанатик! Это все плоды какого-то ненормального воспитания. Вы же знаете, что они все родом с одного и того же острова – Сларна. Это просто богом забытая кучка камней. Наверное, это сказывается на их рассудке. Мне кажется, если в этом путешествии я услышу еще хоть одно слово насчет греха, я сам сойду с ума.

– Я совершенный профан в этой тематике, так что обещаю вам, милорд: опасность подобной беседы вам не грозит, – заверил его Тарджа.

Пайтер окинул его задумчивым взглядом.

– Совершенный профан, говорите? Что ж, в таком случае, – тут он понизил голос до шепота, хотя никто из следующей за ними процессии и так не смог бы услышать, о чем они говорят, – когда мы доберемся до отеля, может, вам удастся организовать для меня… э-э… определенную компанию?

– Компанию? – с невинным видом переспросил Тарджа.

– Не прикидывайтесь ягненком. Вы прекрасно поняли, о чем я прошу.

Тарджа оглянулся через плечо.

– А чем вас не устраивает эта компания?

– Это же монахини, капитан, – скривился Пайтер. – Высохшие холодные старые девы, все поголовно. Посвященные Всевышнему. Не смешите меня, я получил бы больше удовольствия с дуплом в березовом пеньке! Мне нужно нечто юное, мягкое, сочное и живое!

– Лиливэйль – маленькая деревушка, милорд, – предупредил Тарджа. – У них может не быть профессиональной компании.

– Так приведите ко мне дочку хозяина! Кого-нибудь наподобие той молоденькой послушницы, что была столь любезна со мной во время последнего визита в Цитадель. Очень даже живенькая детка.

Тарджа вспомнил, как на приеме у Джойхинии Пайтер тискал в углу одну из послушниц, но до сих пор ему не приходило в голову, что кариенец действительно затащил ее в постель. Тарджу затопило отвращение – по возрасту Пайтер годился девушке в деды.

– Посмотрим, что я смогу сделать для вас, милорд, – слегка замявшись, пообещал капитан. Он все-таки офицер защитников, а не сутенер, ему совершенно не улыбалась перспектива подыскивать для старого развратника женщин на всем пути до Цитадели.

– Уверен, вы сделаете все от вас зависящее, капитан, – заговорщицки прошептал посол. – Полагаю, что ваше присутствие здесь означает, что ваша матушка намерена сдержать свое обещание.

Тарджа стрельнул в него глазами, надеясь, что ничем не выдает своей неосведомленности.

– Может, Джойхиния не рассказала вам о нашем соглашении? – Честь офицера не позволяла Тардже открыто солгать, но нужно было что-то ответить, причем чтобы это было правдой.

– Я занимаю особое место в сердце моей матери, милорд, – абсолютно искренне уверил он Пантера. Все честно, если не принимать в расчет, что у Джойхинии вообще не было сердца. – В противном случае меня бы здесь не было.

– Безусловно, – согласился Пайтер. – Я не хотел вас обидеть. Просто меня удивило, что она с такой легкостью согласилась отдать мне то, о чем я просил. Да и вы, пожалуй, совсем не смущены нашей сделкой. Впрочем, медалонцы воспринимают мир несколько иначе, чем остальные.

«Что? – Тарджа готов был заорать от нетерпения. – Что Джойхиния наобещала этому человеку?»

– Я имею в виду, – продолжал посол, не замечая мучений собеседника, – раз сами сестры плодят бастардов, то трудно ожидать от человека столь же трепетного отношения к семье, которым так дорожат в Кариене. Я могу проследить историю своего рода на тридцать пять поколений. Большинство же медалонцев зачастую не может даже назвать имени своего отца. Полагаю, вы тоже незаконнорожденный?

– В Медалоне законность рождения определяется исключительно по матери, – возразил Тарджа. – Ее семейное положение не играет никакой роли.

– Очень удобная политика. Видимо, этим и объясняется ваш благодушный настрой. Хотя в вашем возрасте сложно ожидать сильной привязанности к девочке.

В животе у Тарджи неприятно похолодело, когда он понял, что подразумевает Пайтер под благодушием и отсутствием трепетного отношения к семье. Капитан с такой силой сжал в кулаках вожжи, что побелели костяшки пальцев. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на посла и, вытащив из седла, швырнуть на землю и выбить из него всю правду.

– Это вы о моей сестре? – Тардже пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. «Моя сестра, которая мне не сестра, – подумал он. – Ребенок, из-за которого была уничтожена целая деревня, только чтобы не всплыла ложь Джойхинии».

– Да, милая девочка, – кивнул лорд Пайтер. – Я видел ее в Цитадели. – Не в моем вкусе – я предпочитаю более пышные формы, – но кто я такой, чтобы спорить с Всевышним? Кроме того, полагаю, ваша мать должна быть вполне удовлетворена нашей сделкой.

– Уверен, что так и есть, – подтвердил Тарджа с невозмутимостью, которой совершенно не чувствовал. – Если, конечно, вы выполните свою часть договора.

Пайтер оскорбился от подобного предположения.

– Капитан, можете даже не сомневаться – я выполню свое обещание. Я предстану перед Кворумом и объявлю, что Мэгина попустительствует язычникам. Король Яснофф очень серьезно относится к договору между нашими государствами, и его крайне тревожит неспособность Мэгины подавить язычество. Если община не в состоянии контролировать ситуацию, то мы будем вынуждены взять дело в свои руки. К счастью, ваша мать согласна с нашей точкой зрения, поэтому мы собираемся всячески поддерживать ее кандидатуру на должность Верховной сестры.

– Если вы так решительно настроены в поддержку моей матери, то, полагаю, Р'шейл нужна вам лишь, чтобы подсластить сделку? – заметил Тарджа, сдерживая рвущуюся наружу ярость невероятным усилием воли. Его лошадь нервно дернулась, словно почувствовала состояние седока. Зачем? Зачем им Р'шейл? В качестве заложницы, чтобы заручиться добросовестностью Джойхинии в их сотрудничестве?

– Мне эта девочка не нужна, капитан. Она нужна Всевышнему. Почему, полагаете, мне приходится терпеть в своем караване этого святошу? У Элфрона бывают видения или нечто подобное – наверное, результат излишнего аскетизма и самоотречения. Никто не вправе задавать вопросы священнику, когда он исполняет волю Хафисты. Если Всевышнему нужна ваша сестра – он ее получит, – Пайтер снова пристально посмотрел на Тарджу. – Может, вы все же не столь согласны с этим договором, как мне показалось вначале? А, капитан?