Текст книги "Харшини"

Глава 7

Несмотря на заверения Адрины, что приземление среди центрального сада Летнего дворца просто обязано привлечь внимание Габлета, при въезде в Талабар Брэк решил пожертвовать драматическим эффектом. Теплым пасмурным днем, через трое суток после отбытия из Медалона, он приземлился на драконе, слитом из демонов, севернее столицы и вошел в город пешком.

Брэк не готовился к путешествию, но это не слишком его беспокоило. Сбросив зимнюю одежду, он встал на дорогу и двинулся на юг, по направлению к раскинувшейся впереди розовой столице, уверенный в том, что опыт нескольких столетий бродячей жизни даст ему возможность справиться со всем, чем сможет удивить его Фардонния.

Брэк уже многие годы избегал участвовать в делах харшини, но не видел причин отказываться от легкой магии, если она направлена на доброе дело. Единственным делом, обременявшим его в последнее время, было помогать дитя демона, и он считал вполне оправданными те вольности в обращении с силой, которые могли бы ужаснуть его чистокровных родственников.

Местной валюты он не имел, и так как ему было лень шагать пешком всю дорогу до Талабара, он уговорил леди Эларнимир обернуться большим неограненным рубином. Рубин он сторговал купцу из проходящего каравана, глаза которого жадно разгорелись, когда Брэк попросил за самоцвет только лошадь с седлом, кое-какую мелочь из снаряжения и маленький мешочек с монетами.

Если Брэк и чувствовал себя виноватым, это прошло, когда он увидел, как торговец содержит своих рабов. Жалкие и недокормленные, со стертыми в кровь босыми ногами, они еле тащились по каменистой дороге. Даже богато одетая курт'еса, сидящая на сиденье ярко раскрашенного фургона, выглядела совершенно запущенной.

Брэк отъехал на новоприобретенном коне, уверенный, что купец получит по заслугам. На следующее утро леди Эларнимир возникла на луке его седла, заливаясь смехом при воспоминании о том, как вытянулось лицо жадного купца, когда он обнаружил пропажу своего драгоценного рубина.

Казалось, Фардонния не меняется со временем. Люди вокруг были так же смуглы, темноволосы, улыбчивы и выглядели простаками, если и не довольными, то вполне смирившимися со своей долей. Его всегда поражала жизнерадостность фардоннцев. Может быть, причиной тому было то, что их король, хваткий, хитрый и вероломный, все же понимал, что довольный народ, по крайней мере, не станет бунтовать. Габлет мудро ограничивал свои возмутительные выходки королевским двором и соседями, оставив народ в покое.

Рабы махали ему руками, когда он проезжал мимо черных суглинистых полей, на которых они заботливо ухаживали за зелеными стрелками алтаера и фильганара, дожидаясь наступления весенних дождей. Здесь, в Фардоннии, эти злаки чувствовали себя как дома и были основной пищей большинства жителей. По своему опыту Брэк знал, что они растут повсюду, где им хватает тепла и влаги. О голоде в Фардоннии и не слыхали; тоже хорошая причина для жителей не брать в голову, что именно затевает их король. Легко быть снисходительным на полный желудок.

На третий день после продажи рубина показался Талабар. Сделанный из того же розового камня, что и окрестные скалы, он сверкал под полуденным солнцем, обнимая гавань, как женщина, прильнувшая к спине заснувшего любовника. Ярусы домов с плоскими крышами покрывали приморские холмы, перемежаясь изумрудами тенистых пальмовых парков. Повсюду возвышались храмы. Это был прекрасный город, не такой строгий и белоснежный, как Гринхарбор, и не такой серый и печальный, как Ярнарроу. Только Цитадель в лучшие свои времена могла соперничать с его величием.

Прошло много лет с тех пор, как Брэк был здесь. В последний раз он путешествовал инкогнито, безликий никто в огромном городе, считающем его расу исчезнувшей с лица земли. До этого он бывал здесь в пору царствования прадеда Габлета. В те дни его звали лорд Брэкандаран, и рабы и короли равно боялись и уважали его. Ему не слишком нравился Брэкандаран-полукровка, но это была внушительная маска, и он тешил себя надеждой, что хотя бы в определенных кругах ее помнили и поныне.

Брэк въехал в городские ворота, не привлекая к себе внимания. Стражу больше интересовали владельцы повозок, которые обыскивались солдатами с энтузиазмом, имевшим обратную зависимость от богатства купца и размера мзды, получаемой за минутную слепоту. Коррупция в Фардоннии была серьезным общественным институтом. Ни один уважающий себя купец не мог рассчитывать на удачу в делах, не уплатив положенного.

Он ехал по людным улицам, пропитываясь атмосферой города. Много интересного можно почерпнуть, просто погрузившись в суету рыночной площади, галдеж таверн или кузниц. Он пробирался сквозь кварталы стеклодувов, где из темноты мастерских светили красным раскаленные печи, через шумные бойни, где мясники возносили хвалы богине изобилия, перед тем как перерезать горло несчастным жертвам легким взмахом злого ножа.

Талабар был таким же, как всегда. Брэк не чувствовал ничего необычного.

Его конь шарахался от запаха свежей крови, стекающей в подземные сточные каналы из боен Талабара. Оттуда она перетекала в море, приваживая огромные косяки рыб, валом валивших на дармовую кормежку в гавань, где их поджидали рыбаки с широкими пеньковыми сетями.

Когда он въехал в портняжный район, улицы стали шире, но сутолока не уменьшилась. Воздух был наполнен перестуком ткацких станков. Проехав еще несколько кварталов, он вынужден был спешиться. Улыбнувшись, харшини провел своего мерина мимо купца, у которого перевернулась телега и засыпала всю улицу клубками шерсти, сцепившегося с огромной разгневанной швеей, поносившей беднягу так громко, что слышно было, наверное, даже в Медалоне.

Брэк вскочил в седло и вскоре оказался в относительно тихом жилом районе. Улицы здесь были мощеные, а тесно стоящие дома явно принадлежали зажиточным купцам, недостаточно богатым, чтобы поставить виллу на берегу гавани, и предпочитающим жить неподалеку от места работы. Дома были в отличном состоянии, возле некоторых встречались рабы, основным занятием которых было держать в порядке мостовую перед домом или выбивать ковры на выходящих на улицу широких лоджиях, затененных горшечными пальмами или завитых бугенвиллиями.

Утро уже перешло в день, когда он добрался до самого чистого района Талабара, расположенного между гаванью и Летним дворцом. Сотни поколений королей Фардоннии, чтобы снискать расположение богов, отдавали все свои силы постройке величественных городских храмов. А Желанна пользовалась особым расположением Габлета, так что на ее храм королевские щедроты лились нескончаемым потоком. С тех пор как Брэк был здесь в последний раз, храм успели облицевать мрамором, и появился изысканный портик, поддерживаемый двумя колоннами с каннелюрами. Резьба по камню изображала фигуры пляшущих демонов. Впрочем, особого результата старания не дали. Вот уже тридцать лет королю не удавалось обзавестись законнорожденным сыном – хотя бастардов он наплодил достаточно, чтобы заселить ими небольшой городок.

Наконец Брэк свернул в скромный одноэтажный постоялый двор, приютившийся прямо под розовой стеной Летнего дворца. Он щедрой рукой дал на чай рабу, подбежавшему, едва харшини въехал в тенистый внутренний дворик, чтобы принять поводья коня. Здесь, в Фардоннии, бывали рабы, владевшие большим богатством, чем их хозяева такие рабы могли без труда, стоило им только пожелать, получить свободу. Большинство, конечно же, на это рассчитывать не могло, но в положении раба была надежность, от которой трудно отказаться ради сомнительного преимущества называться свободным человеком. Внутри на постоялом дворе было прохладно и сумеречно, беленые деревянные решетки защищали прихожую от гула голосов, доносящихся из обеденной залы. Хозяин, выбежавший навстречу гостю, по многим приметам узнал в нем человека, проделавшего долгий путь, приметил заткнутый за пояс звонкий кошелек, быстро что-то подсчитал в уме и низко поклонился.

– Господин…

Брэк был уверен, что в своем нынешнем облике никак не тянет на аристократа, просто хозяин подстраховывался на случай, если новоприбывший гость окажется человеком состоятельным.

– Мне требуется комната, – объявил он.

– Конечно, господин. У меня есть свободная в северном крыле. Ближайшая к дворцовой стене. Если прислушаться, можно услышать веселый смех принцесс, играющих во дворе.

Брэк не слишком поверил в вероятность подобного везения, но виду не подал.

– Кроме того, мне нужно встретиться кое с кем из Гильдии убийц.

– Вам нужен кто-то конкретный?

– Я хочу поговорить с Вороном.

Маленькие глазки хозяина сузились.

– Глава Гильдии убийц не станет встречаться с кем попало, господин.

– Со мной встретится, – уверил его Брэк.

– Вы знаете его?

– А вот это уже не твое дело. – По правде говоря, Брэк представления не имел, кто сейчас занимает этот пост, да и не слишком этим интересовался. Просто Гильдия убийц была лучшим источником информации в Фардоннии.

– Само собой, господин! – всплеснул руками хозяин. Только самым состоятельным аристократам по карману общение с Гильдией убийц. Брэк сильно вырос в хозяйских глазах. – Простите мне мое любопытство. Сейчас я покажу вам комнаты. Если я могу быть чем-то полезен вам…

– Для начала можешь просто помолчать, – холодно заметил Брэк, которого хозяин уже утомил.

– Конечно, господин! Какой же я недогадливый! Помолчать… О… – заметив выражение лица Брэка, хозяин захлопнул рот.

– Так-то лучше. Может, теперь покажешь мой номер? А еще я хочу ванну. И что-нибудь перекусить.

Собеседник кивнул, мудро решив оставаться бессловесным. Щелкнув пальцами, он подозвал раба, проводившего Брэка в номер.

Брэк сильно удивился тому, что посланцем Гильдии убийц оказалась женщина. Фардонния славилась патриархальными устоями, и женщине редко удавалось занять здесь видное положение. Он даже не знал, что они отменили правило, запрещающее женщине входить в Гильдию. Гостья была маленькой и стройной, в длинной бледно-зеленой одежде, скрывающей, Брэк в этом не сомневался, хорошо развитое тело. Трудно было определить ее возраст – возможно, ей было двадцать или сорок – Брэк склонялся к последнему. У юности не бывает таким всезнающих, тревожных и усталых глаз.

Она вошла в его комнаты после обеда, тихо постучавшись в беленую дверь. Харшини осторожно открыл и оглядел гостью. На среднем пальце левой руки у нее было маленькое золотое кольцо ворона – знак Гильдии. Хотя про себя он считал вершиной самонадеянной тупости так открыто заявлять о своей профессии – особенно убийце, хотя, по крайней мере, сразу делалось ясно, с кем имеешь дело. У него уже случился когда-то спор с предыдущим Вороном о том, насколько глупо носить нечто столь откровенное, но людям дороги их символы, да и обычаи, видимо, были крепки. Глупые люди.

– Что ты хочешь от Ворона? – спросила женщина прямо с порога, оглядывая помещение.

– Говорить с ним.

– Ворон не разговаривает с кем попало.

– Со мной поговорит.

Она закончила инспектировать комнату и повернулась к нему.

– Вот так и Гернард сказал.

– Гернард?

– Хозяин постоялого двора.

– Хм… может быть, ты хочешь вина?

– Нет.

Она прошлась по комнате и распахнула дверь, ведущую в сад, Глубоко вдохнув ворвавшийся внутрь аромат свежих цветов. Впрочем, Брэк был уверен, что больше, чем цветы, ее интересовало, не подслушивают ли их.

– Ну так скажи мне, – потребовала она, отходя от открытой двери, – кто ты такой, чтобы Ворон давал тебе аудиенцию?

– Я Брэкандаран.

Мгновение она внимательно разглядывала его, затем рассмеялась.

– Брэкандаран-полукровка? Не похоже.

– Тебе нужны доказательства?

– О, я уверена, что доказательства у тебя есть, – хихикнула она. – Кое-какие зеркала и рамочки сказали мне, что ты владеешь магией. Но ты, кажется, забыл об одной маленькой детали.

– О какой же?

– Брэкандаран, если он еще жив, должен бы уже впасть в старческий маразм. Сколько прошло уже… пятьдесят лет с тех пор, как он был здесь в последний раз? А тебе не больше тридцати пяти. Уж точно не больше сорока.

– Я наполовину харшини, – заметил он. – И век у нас другой, чем у людей.

Она улыбнулась.

– Очень хорошо! У тебя даже на это готов ответ. Я все еще не верю тебе, но я всегда ценила внимание к деталям.

Брэк почувствовал расположение к этой женщине. Жесткость вовсе не делала ее непривлекательной. Но ему во что бы то ни стало нужно было убедить ее.

– Ну хорошо, – пожал он плечами. – Ты говорила о доказательствах. Проверь меня на чем-нибудь неожиданном, к чему я не мог бы подготовиться заранее. Мы можем даже пойти куда-нибудь в другое место, чтобы ты была уверена, что я не пользуюсь этими – как ты их называешь – зеркалами и рамочками.

– Не знаю, для чего, собственно, мне так хлопотать.

– Ты можешь позволить себе ошибиться?

Она задумалась на мгновение и покачала головой. Отвернувшись, женщина что-то нашарила в складках своего одеяния.

– Доказательства, говоришь? Что-нибудь неожиданное? – Она развернулась и вскинула руку. – Попробуй вот это!

Стрела из маленького арбалета застала Брэка врасплох. Он подозревал что-то подобное, но времени среагировать у него уже не было. Спасла его Эларнимир – она возникла в воздухе перед ним и перехватила стрелу, злобно чирикая на женщину.

Пораженная появлением демона, убийца уронила оружие.

– Как?

– Демоны затем и живут, чтобы заботиться о харшини, – бросил он, пожимая плечами. Нагнувшись, он поднял демона, поглаживая по кожистой шкурке, пытаясь успокоить ее. Она привыкла настороженно относиться ко всем, кто пытался нанести вред члену ее клана, и очень хотела, не сходя с места, обратить эту женщину в пар. Убийца постояла, уставившись на то, как он баюкал злобного демона, и упала на одно колено.

– Священный наставник!

Брэк закатил глаза.

– Ой, да встань же ты! Я не священный наставник. Но я хочу видеть Ворона. Теперь, когда мы установили, кто я такой, мы можем договориться и о встрече с ним?

Она поднялась и посмотрела на него.

– С ней, – поправила она. – Ворон теперь – женщина. Ее зовут Териана.

– Отлично, – нетерпеливо кивнул Брэк. – Давай тогда найдем ее.

– Ты уже нашел ее, господин. Я Териана. Я – Ворон.

Глава 8

Первым, что вспомнил Тарджа, придя в себя, была мысль: «Р'шейл в опасности». Эта мысль заставила его вскочить – вернее, попытаться это сделать. Он тут же обнаружил, что привязан к постели, на которой лежит. Он был в фургоне и не понимал, как сюда попал, к тому же фургон находился в движении. Фургон подпрыгивал по дороге, трясся на ходу и подбрасывал его в постели. Тарджа закричал.

– Мне кажется, он пришел в себя.

На Тарджу глядел бородатый незнакомец, сидящий на фургонной скамейке. Он попытался вскочить, но веревки сдерживали его движение. Фургон остановился, а сидящий, с участием глядя на Тарджу, опустился возле него на корточки.

– Капитан? Сэр? Вы в курсе, где находитесь?

– Нет, конечно, – прохрипел Тарджа. Он видел только свинцовое небо, борта фургона и лицо защитника перед ним. В горле пересохло, и жажда мучила так, что, казалось, он мог бы выпить целый колодец до дна. – Воды. Дай мне воды.

Боец поспешно притащил кожаную флягу. Ледяная вода обрушилась в пересохшее горло, и Тарджа не смог удержаться от кашля.

– Я под арестом? – спросил он.

– Насчет этого я ничего не знаю, сэр.

– Зачем тогда веревки?

– А! Это? Это чтобы вы не повредили себе, сэр. Как только придет Денджон, мы развяжем вас.

– Денджон? Денджон здесь?

– Да, он здесь. – Тарджа повернулся на этот голос и уставился на лицо друга, глядящего на него через борт фургона. Денджон улыбнулся ему. – С возвращением.

– Что произошло? Где мы? Где…

– Не спеши, Тарджа, – остановил его Денджон. – Развяжи его, капрал.

Получив приказ, солдат быстро распустил узлы на веревках. Тарджа попытался сесть и пришел в ужас от того, каких усилий ему это стоило. Он огляделся и с изумлением обнаружил, что находится посреди колонны защитников, растянувшейся до горизонта и спереди, и сзади. Он не узнавал окружающих мест. Это были уже не травянистые холмы севера, а, скорее, покрытые редким лесом плоскогорья центрального Медалона. Недалеко на западе возвышались горы Убежища. Тарджа недоуменно потряс головой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Слабым, как котенок, – признался Тарджа. – И ничего не понимаю. Что случилось?

– Я потом тебе объясню, что смогу, но не все сразу. Сейчас мы станем лагерем на ночь. Я введу тебя в курс дела за ужином.

– Но где Р'шейл?

Денджон пожал плечами.

– На пути в Хитрию, дружище, как и мы, впрочем. Кстати, я совсем забыл. Она оставила мне это. – Он полез в карман своей красной куртки и добыл оттуда запечатанное письмо. – Она просила отдать тебе, когда ты очнешься. Наверное, прочитав, ты поймешь некоторые вещи.

Он вручил письмо Тардже, вскочил на лошадь и поскакал, командуя остановиться и разбить лагерь. Тарджа сломал печать на письме и жадно раскрыл его, надеясь, что его содержимое прольет свет на происходящее вокруг. Он смутно припоминал сражение. Удар мечом в живот ему, должно быть, приснился, но вот как он оказался связанным в фургоне, под открытым небом, окруженный защитниками, было пока непонятно.

Письмо было написано торопливыми каракулями Р'шейл. «Тарджа, – начиналось оно безо всякой преамбулы. – Если ты читаешь это, значит, ты выжил. Ты был ранен, когда пытался помочь мне, а я пытаюсь тебя спасти. Я воспользовалась харшинской частью своей крови, чтобы залечить твою рану, а демоны сделают остальное. Брэк сказал, что они оставят тебя, когда ты будешь в порядке».

Он дважды перечитал этот абзац. Видимо, он был ранен, и она воспользовалась своей магией, чтобы вылечить его. Но вот что значат эти слова про демонов? Покачав головой, Тарджа принялся читать дальше.

«Я уезжаю в Хитрию с Дамианом и Адриной. Я хочу, чтобы их женитьба покончила с войной на юге, но я должна поддержать Дамиана в Хитрии. И еще мне нужно разобраться там с моим так называемым предназначением. Почему это так важно, я объясню, когда мы увидимся. Основательницы, как я ненавижу это – быть дитя демона! Я так хотела бы остаться с тобой…

Я послала Брэка в Фардоннию, чтобы он сообщил королю Габлету о том, что его дочь скоро станет Высочайшей Принцессой Хитрии. Может быть, это удержит его от захвата страны».

Тарджа улыбнулся. Дамиан и Адрина поженились. Интересно, чем Р'шейл им пригрозила, чтобы добиться этого.

«Да, ты должен знать, что я убила принца Кратина и лорда Терболта на следующее утро после того, как ты попытался спасти меня, так что кариенцы, наверное, теперь злы на меня пуще прежнего.

Мы договорились, что встретимся в Кракандаре. Оказавшись на территории Дамиана, можно будет подумать о возвращении Медалона. С той тысячей людей, что есть у нас сейчас, с кариенцами не справиться, но, если Хитрия поможет, мы заставим этих кариенских ублюдков заплатить за захват Медалона.

Денджон за нас, а с Линстом будь осторожнее. Р'шейл».

Р'шейл убила кариенского наследного принца? Она что, ничему не научилась со времени восстания? Он еще раз перечитал письмо, тщетно пытаясь припомнить хоть что-нибудь – что угодно, – происшедшее с ним в последние недели. Но воспоминания обрываюсь там, на поле битвы, когда он упал раненый, и после этого не было ничего – только черная бесформенная пустота.

Вечером он сидел у костерка с Денджоном и Линстом. У него закружилась голова, когда они рассказали о столкновении Р'шейл с кариенскими жрецами, о ее внезапном решении принять наследный дар крови харшини и обо всем остальном, что произошло за это время.

Они говорили о полученной им смертельной ране, но не могли объяснить, ни почему от нее не осталось следов, ни почему он пролежал так долго без сознания, – только ссылались на Р'шейл, наказавшей им держать Тарджу связанным для его же безопасности. Денджон с трепетом вспоминал выросшего из тел демонов дракона, унесшего Брэка на юг, и беспокоился о том, что не знает ничего о судьбе кариенских пленных, которых они, уходя, оставили.

– Вот так оно все и было, – заключил Денджон, пожимая плечами. – Когда Вулфблэйд сказал нам, что лорд Дженга приказал тебе организовать сопротивление кариенцам, после смерти лорда Терболта и кариенского принца нам показалось благоразумным следовать приказу Лорда Защитника.

Тарджа внимательно посмотрел на освещенное пламенем костра лицо Денджона.

– Я не уверен, что он планировал для нас бегство в Хитрию.

– Мы рисковали головами за тебя, Тарджа. Немного благодарности не повредило бы, – пробурчал Линст.

– Ты, кажется, не слишком доволен происходящим, Линст.

– Доволен? С чего бы мне быть довольным? Но еще меньше мне улыбается попасть под начало этих кариенских ублюдков, поэтому я здесь и готов сражаться бок о бок с сотней таких же дезертиров, как я сам. Знаешь, Тарджа, пока ты не появился, никто из нас даже не помышлял о том, чтобы нарушить клятву защитника. А теперь вокруг просто какая-то кровавая эпидемия. – Он вытряхнул остатки своего ужина в костер и встал. – Мне нужно проверить часовых, хотя я и не понимаю, зачем нам придерживаться дисциплины защитников. Нам ведь не светит вернуться к службе, правда?

Он шагнул в темноту, а Тарджа и Денджон долго смотрели ему вслед.

– Он и раньше был аккуратистом, – заметил Денджон, когда молчание слишком затянулось.

– И многие настроены так же, как он?

– Единицы, – ответил Денджон. – Но в одном он прав. Защитнику не так-то просто отступиться от своей клятвы.

– Я никогда не просил тебя следовать за мной, Денджон.

Капитан печально засмеялся.

– Не просил. Но Р'шейл спалила пол-лагеря, просто взмахнув рукой, потом повернулась к нам, исполненная властью харшини, и спросила, что мы собираемся делать. В тот момент казалось очень благоразумным встать на твою сторону.

Тарджа нахмурился. Его тревожило что-то связанное с Р'шейл, какое-то чувство или ощущение, которого он не мог бы даже назвать. Невнятное беспокойство, маячащее где-то на краю сознания.

– Так далеко ли мы сейчас от Тестры? Вы ведь там собирались перебираться через реку?

Денджон кивнул.

– Осталось меньше недели пути. А теперь, когда ты пришел в себя и поднялся на ноги, сможем добраться и быстрее. Как ты думаешь, ты сможешь удержаться на коне?

– В этот фургон, будь он неладен, возвращаться не собираюсь. Я поеду верхом.

– Хорошо. А то мы многих недосчитались из тех защитников, которых ты оставил на границе. Сейчас нас здесь где-то тысяча триста человек.

– Тысяча триста – это немного против полчищ кариенцев.

– Верно, – согласился Денджон. – Но стоит сосчитать и твоих хитрианских друзей. С их помощью мы можем добиться успеха.

Этой ночью Тардже не спалось. Он так долго пролежал без сознания, что теперь был сбит с толку происшедшими за это время переменами. Он ворочался, лежа на холодной земле, и, наблюдая, как рассвет гасит звезды на небе, пытался унять охватившее его беспокойство. Он снова и снова прокручивал в голове все, что рассказал ему Денджон. Но причина волнения, видимо, заключалась в чем-то другом. Что-то было не так… Что-то, что он не мог даже назвать.

Твердо он знал только одно – это было связано с Р'шейл.

Проведя день в седле, Тарджа в полной мере ощутил, насколько он ослаб за время болезни, но неуемность, овладевшая им, не давала ему отдыха, хотя тело и молило о передышке. Он не понимал, откуда взялось в нем это упрямое чувство, и беспокойство по поводу черной пустой дыры в памяти выросло сильнее, чем он хотел бы это признать.

Мысли постоянно возвращались к Хитрии. Он строил и отбрасывал планы разгрома кариенских оккупантов, и, поскольку Тарджа весьма смутно представлял себе, чем им сможет помочь Хитрия, ничего определенного придумать не мог. Может быть, Дамиан выделит ему пару сотен рейдеров, а может быть – предоставит в его распоряжение всю мощь хитрианской армии. Гадать было бессмысленно.

Он довел Денджона до бешенства, каждый вечер, пытаясь оттянуть остановку на ночлег, убеждая его, что у них есть еще часок до заката. Денджон был изумлен в первый день, терпелив во второй, а на третий посоветовал не лезть не в свое дело.

Но возвращение Тарджи к жизни и впрямь подняло боевой дух солдат. Его знали как подающего надежды офицера, хорошего парня, кандидата на звание Лорда Защитника. Снова увидев его, в красной куртке, полного энергии, люди, уже начавшие привыкать к новому статусу изгоев, воспрянули духом.

На пятый день, после того как Тарджа очнулся, впереди показалась Тестра. Тарджа предложил выслать вперед отряд – разведать, что происходит в городе. Он не хотел, чтобы в городе видели, сколько их осталось, хотя Денджон и был уверен, что слухи о их дезертирстве не успели еще распространиться так далеко на юг.

– Мы не можем рисковать, входя в Тестру все сразу, – настаивал Тарджа.

– Еще вчера ты готов был ехать всю ночь, чтобы поскорее попасть сюда. А теперь хочешь истратить целый день, любуясь видом на город, пока разведывательная группа вернется обратно, – недовольно заметил Линст.

– Я не хочу ждать, – поправил его Тарджа. – Я просто считаю глупым обнаруживать себя, пока не будет уверенности, что мы в безопасности. Кроме того, в Тестре должен стоять гарнизон. Если они уже знают о капитуляции, то могут захотеть присоединиться к нам.

– Хоть мне и не хочется проводить еще один день на этом берегу реки, – ответил Денджон, – но, боюсь, я согласен с Тарджой.

Линст пристально поглядел на них и пожал плечами.

– Как хотите.

Когда он отошел, Денджон повернулся к Тардже.

– Как ты думаешь, не ведет ли он двойную игру?

– Не исключено, – согласился Тарджа. – Кто сейчас командует в Тестре?

– Антвон, насколько мне известно.

– Я помню его. Едва ли капитуляция пришлась ему по вкусу.

– Одно дело не одобрять капитуляцию, и совсем другое – решиться дезертировать, – заметил Денджон.

– И все же стоит его прощупать. Каждый защитник, которого мы вытащим из Медалона, может стать нашим боевым товарищем.

– Согласен. Но сейчас тебе лучше бы отдохнуть. А то ты совсем не стоишь на ногах.

– Я в порядке.

Ему теперь легко давалась ложь. Соврать было куда проще, чем попытаться объяснить, что он не может уснуть, не может остановить бешеный поток мыслей или закрыться от встающих перед глазами непонятных картин, которые каждый раз застают его врасплох.

С ним что-то произошло. Что-то связанное с Р'шейл и этим ее проклятым харшинским целительством. Но стоило ему подумать о Р'шейл, и в его сознании возникали мириады спутанных и совершенно невероятных воспоминаний. Некоторые из них были реальными воспоминаниями, в этом он был уверен. Другие больше походили на сновидения. В них он видел Р'шейл в своих руках. В них он любил ее – не как сестру, к которой привык, но как любовницу.

Только абсолютная уверенность в том, что испытывать такие чувства к сестре он не может, позволяла ему сохранить рассудок.