Текст книги "Пламенная нежность"

Глава 1

Шотландия,

октябрь 1842 года

Эта мысль должна была прийти ей в голову куда раньше… Но лишь теперь Джулиана Бакстер подумала, что, прежде чем пускаться на поиски человека, разыскиваемого за убийство, возможно, стоило бы перекраситься в брюнетку. Но этим явно следовало озаботиться заблаговременно, до приезда в Шотландию – теперь уже ничего не поделаешь…

Дорога представляла собой сущий кошмар: сперва Джулиана ехала поездом, потом – экипажем, запряженным четверкой лошадей, с остановками в Перте и Ивернессе. И вот сейчас она въезжала в маленький городишко под названием Морег в почтовой карете с никуда не годными рессорами, которая была куда больше приспособлена для доставки посылок, нежели пассажиров. Когда лесные пейзажи за окошком кареты сменились видами улочек с маленькими магазинчиками, Джулиана запоздало подумала о смене цвета волос.

Три дня, проведенных в поезде и экипаже, в застегнутом наглухо жакете и надвинутой на самые глаза шляпке, могли привести в ярость самую что ни на есть кроткую голубку. А мисс Бакстер к роду голубок явно не относилась… К тому же она испытывала настоятельную потребность вымыться.

Симпатичный зеленый шелк ее платья за время пути приобрел грязно-серый оттенок, причем основная порция грязи пристала к платью именно в насквозь пропыленном экипаже. Джулиана мечтала лишь о ванне, полной горячей воды, а после – о пуховой постели и заслуженном безмятежном сне… Однако, совершенно измученная и клюющая носом, она сомневалась, что в ближайшее время доберется до вожделенной ванны. Прежде чем окунуться в теплую воду и обнять мягкую подушку, ей предстояло выполнить в этом захолустном городке необычайно важное дело.

Правда, сейчас ей казалось, что если она хотя бы еще пять минут просидит в пыльной шляпке, то просто-напросто задохнется и умрет.

Джулиана скосила глаза на единственного, кроме нее, пассажира экипажа – полного джентльмена в темном сюртуке. Хвала небу, он проспал почти все восемь часов, что они ехали из Ивернесса. Когда попутчик всхрапнул, подтвердив ее предположение, мисс Бакстер дернула за ленту под подбородком и стащила наконец с головы шляпку. Ей тотчас полегчало. Однако наслаждалась она, увы, не более двух минут, поскольку спутник ее неожиданно пробудился.

Он заморгал со сна, затем его скучающий взгляд устремился на Джулиану. И вдруг джентльмен ухмыльнулся, показав зубы, пожелтевшие от возраста и еще бог знает от чего.

– Что ж, это добрый знак, – изрек он, заполнив пространство экипажа запахом нечистого дыхания: видимо, его зубы нуждались в услугах дантиста. – Нечасто увидишь шевелюру эдакого счастливого цвета. Вижу, вы путешествуете в одиночестве, леди. Буду счастлив стать вашим личным гидом по городку!

Джулиана с трудом подавила желание надерзить в ответ. В конце концов, она прибыла сюда с секретной миссией. Мисс Бакстер многим рисковала, не связавшись предварительно с местными властями, однако шокирующие обстоятельства последней недели – от кончины лорда Хавершема и его погребения до прискорбных событий в его семье, за что Джулиана ощущала личную ответственность, – принудили ее к этому. Посему не было смысла вздорить с попутчиком: он и так уже рассмотрел ее огненные кудри (да что там, он глаз от них не мог отвести!), а если услышит еще и ее голос, то всегда сможет узнать…

Поскольку попутчик продолжал беззастенчиво на нее пялиться, Джулиана вновь водрузила на голову ненавистную соломенную шляпку, правда, не завязав ленты. Лишенный развлечения, толстяк наконец перестал на нее глазеть и уткнулся в газету, которую достал из кармана сюртука. Однако его живейший интерес к ней не выходил у мисс Бакстер из головы. Она совершенно не думала о своих волосах с самого начала путешествия – впрочем, честно говоря, Джулиана вообще мало о чем думала, пускаясь на эту авантюру. Тотчас после погребения графа отец приказал ей незамедлительно отправляться домой, однако, вместо того чтобы послушно уехать в Лондон, Джулиана рассчитала свою горничную, легкомысленную девицу из прислуги Соммерсби, и села на поезд, идущий в противоположном направлении. И вот она здесь, в полнейшем одиночестве, насквозь пропыленная, смертельно уставшая, пытающаяся остаться неузнанной… Чтобы сохранить инкогнито на протяжении всего путешествия, соломенной шляпки, надвинутой на глаза, было явно недостаточно.

Ей не следовало пускаться в путь с такими отчаянно рыжими волосами! Особенно учитывая цель, которую она преследовала. Человек, которого разыскивала мисс Бакстер – а кроме нее еще и добрая половина Англии, – если верить слухам, скрылся в Шотландии. Он всеми силами старался избежать виселицы и вовсе не желал быть обнаруженным. И если вдруг, случайно оглянувшись, заметит в толпе ее огненную шевелюру, то стремглав бросится от нее прочь. Поэтому первое, что она сделает по прибытии в Морег, – это наведается в аптеку за краской…

Утвердившись в этой мысли, Джулиана прокашлялась. Ее попутчик поднял глаза от измятой газеты.

– Извините, – произнесла она, но вспомнив, что желала остаться неузнанной, тотчас заговорила неестественно низким голосом, подавшись вперед с видом заправской заговорщицы: – Возможно, ваша помощь окажется для меня неоценима…

Но тут ее прервал пронзительный звук рожка возницы. За этим последовал глухой удар, и повозка стала заваливаться на бок, увлекая за собой Джулиану и ее спутника. Падая, мисс Бакстер ударилась головой о дверцу с такой силой, что у нее разом заныли все зубы.

Какое-то время экипаж балансировал в устрашающем положении, но наконец выровнялся, проехал по инерции еще несколько футов и остановился. В карете возникла гробовая тишина, которую нарушал лишь звук учащенного дыхания Джулианы, потом раздался резкий стук в окошко. Оба пассажира разом подпрыгнули.

– Никто не пострадал? – раздался обеспокоенный голос кучера.

– Все в порядке. – Полный джентльмен поудобнее уселся на сиденье и стал спокойно складывать газету – так, словно регулярно попадал в подобные переделки. – Мы столкнулись с другой повозкой, да, мистер Джефферс?

Мисс Бакстер сжала виски, стремясь утишить боль, и вдруг поняла, что ее бедная шляпка валяется в куче сора на замызганном полу кареты. Но, потянувшись было за нею, Джулиана тотчас отдернула руку – она и подумать не могла о том, чтобы надеть это на голову. Ведь даже ногами она касалась этого грязного пола с некоторой опаской…

Открыв дверцу, возница заглянул в карету – вид у него был донельзя озабоченный:

– Вы ушиблись, леди?

У Джулианы раскалывалась голова, а желудок едва не выскакивал через рот, однако боли ни в руках, ни в ногах она не ощущала. Стало быть, обошлось… Весь заляпанный дорожной грязью возница внимательно посмотрел на голову мисс Бакстер. По тому, что рыжие кудряшки отчаянно лезли ей в глаза, Джулиана поняла, что заодно порастеряла и почти все шпильки. Разумеется, на лице возницы тотчас отобразилось искреннее потрясение цветом ее волос.

И Джулиане вдруг стало по-настоящему нехорошо. Напряжение изматывающей трехдневной дороги, страх быть узнанной, а заодно и потрясение от столкновения сделали свое дело, – ею внезапно овладела неконтролируемая паника: «…Ни одна душа на свете не ведает, где я. Если бы сегодня я погибла и валялась бездыханной в грязи шотландской дороги, раздавленная колесами этой вонючей повозки, то отец… ну… отец просто-напросто убил бы меня!»

Содержимое ее желудка – сомнительного качества пастушья запеканка, съеденная во время остановки в Аллапуле, – настойчиво просилось наружу. Почти оттолкнув возницу, Джулиана устремилась вон из экипажа, уже совершенно не заботясь о том, как выглядит. Щурясь на заходящее солнце, она с минуту постояла, шатаясь и хватая ртом прохладный воздух. Наконец буря в желудке утихла.

Вокруг нее словно бурлил водоворот: неясные коричневые, синие и зеленые пятна… витрины, навесы и люди, люди, люди… Она даже не сразу заметила это. Но, в конце концов, единственный объект, который не двигался, привлек ее внимание. Что-то маленькое лежало на земле футах в тридцати от нее.

За спиной у Джулианы уже суетились люди, помогавшие закрепить попадавшие с крыши экипажа посылочные ящики и сундучки. Она слышала обрывки чьих-то разговоров, звон посуды и взрывы смеха, доносившиеся из ближайшего паба. И ровным счетом никого из жителей городка не заботило, что вечерний экипаж только что сшиб одного из жителей, чье тело, распластанное в дорожной пыли, лежало сейчас поперек улицы, никому не нужное…

Возница выбрал не самый лучший момент, чтобы обратиться к ней:

– Прошу вас занять место в экипаже, леди. Мы и так припозднились.

Джулиана яростно сверкнула на него глазами. Неужели он полагает, что она вот так запросто вскарабкается на подножку и усядется в повозку, а бездыханное тело так и останется лежать на улице?

– Произошел несчастный случай, сэр!

– Ага, – невозмутимо кивнул кучер. – Бывает… время от времени. Бедный малыш выскочил откуда ни возьмись и кинулся аккурат под колеса. А вы садитесь-ка, леди… до почтовой конторы уже рукой подать!

Джулиана два раза глубоко вздохнула, моля Небеса ниспослать ей терпение и спокойствие, ибо без вмешательства высших сил она явно не справлялась.

– Я и шагу отсюда не сделаю, пока кто-нибудь не пошлет за помощью!

Возница понизил голос и заговорил с нею тем самым тоном, каким успокаивают испуганных лошадей и урезонивают капризных малюток:

– Да, печальное зрелище, чего уж там, особливо для леди навроде вас. Но тут, в Мореге, это обыкновенное дело. Почему бы вам не забраться в экипаж, чтоб ваши глазки лишний раз на это не глядели? А мы как закрепим последний сундучок, так тотчас и отправимся в путь…

Словцо «это» эхом отдавалось в ушах мисс Бакстер. Это. Такое пренебрежительное, лишившее бедную жертву даже признаков пола! Наяву ли это происходит? «Боже правый… ведь это моя повозка! И причиной всему моя спешка! Я во всем виновата! – стучало у нее в мозгу. – Ах если бы я не попросила возницу поспешить во время остановки у последней почтовой конторы… Я даже сунула ему в ладонь соверен! Я приехала в Морег, чтобы найти убийцу, а вовсе не для того, чтобы самой им стать!»

Мисс Бакстер указала на бездыханное тело и прошипела:

– Вы переехали живого человека, и после этого вас беспокоит лишь состояние багажа?

Над ухом Джулианы вдруг прозвучал чей-то голос:

– Можете спокойно ехать в контору, мистер Джефферс. Знаю, что за каждые четверть часа опоздания вам урезают жалованье…

Джулиана вскрикнула и прижала руку ко рту, чтобы заглушить возглас удивления. Она развернулась так стремительно, что едва не потеряла равновесие. И вмиг утратила способность дышать. Все, что она могла, – это смотреть. Взгляд ее поднимался выше… еще выше… ею вдруг овладела уверенность в том, что кто-то на небесах бессовестно над нею потешается. Хуже того, издевается!

Потому что Джулиана отыскала Патрика Чаннинга, обвиненного в жестоком убийстве. Ради этого она ехала сюда целых три дня… и вот нашла его в первые же минуты! И теперь торопиться в аптеку за краской для волос уже явно поздно…

– Вот и ладно, сэр. – В голосе возницы слышалось великое облегчение – ведь теперь ответственность за ситуацию принял на себя кто-то другой. – Кстати, у меня письмецо для вас. Заберете прямо сейчас?

Несколько поколебавшись, Чаннинг отрицательно покачал головой:

– Нет, я заеду за ним позже. Когда позабочусь о собаке.

Собака? Джулиана еще раз взглянула на неподвижное тело в дорожной пыли. Ей понадобились считаные секунды, чтобы осознать, о чем идет речь. Осознав свою ошибку, мисс Бакстер смутилась. За спиной у нее раздался свист кнута и скрип колес, но она не в силах была осознать, что ее шляпка и сундучок уезжают вместе с повозкой. Потому что вниманием мисс Бакстер всецело завладел человек, стоящий прямо перед нею.

Он лишь отдаленно напоминал того джентльмена, с которым Джулиана вальсировала в Йоркшире на домашнем приеме. Сейчас мистер Чаннинг выглядел совершенно по-деревенски. И, казалось, еще сильней исхудал. Она изучала его аскетичное лицо, острый подбородок и впалые щеки, поросшие щетиной. Единственное, что в Чаннинге осталось прежним, это высокий рост. Но сюртук висел на нем мешком, а волосы цвета песка, когда-то аккуратно и коротко подстриженные, сейчас закрывали шею.

«Неужели в Мореге не хватает цирюльников? Или это часть его маскировки? Дьявольски хитрый способ спрятаться, притворившись простолюдином?…»

Патрик Чаннинг тем временем тоже изучал Джулиану, но так, как врач изучает пациента, – в его взгляде не было ровным счетом ничего хищного или сального, не в пример ее попутчику или вознице. Когда он заговорил, его глубокий баритон прозвучал столь равнодушно, что Джулиана заморгала от изумления.

– Не ранены ли вы, случаем? Я ничего не могу разглядеть сквозь ваши волосы, а они… в прискорбном состоянии.

Джулиана машинально заправила за ушко упрямый локон, удивленная безразличием Патрика ничуть не меньше, чем замечанием касательно беспорядка в ее прическе.

– Я… нет… то есть я ударилась головой. О дверцу экипажа.

А он продолжал глядеть на нее так словно она труп, приготовленный для препарирования, а вовсе не та леди, которая некогда обвинила его в убийстве.

– Крови не видно. Зрачки у вас немного расширены, но дело тут лишь в пережитом страхе, не более того.

Джулиана с трудом подавила раздражение. Как он может быть таким… равнодушным? Днем и ночью этот человек не шел у нее из головы в течение долгих одиннадцати месяцев! Она не забыла о том памятном поцелуе, и весь год пыталась, правда, совершенно безуспешно, повторить этот опыт! Джулиане хотелось накричать на него. Хотелось взять его за плечи и как следует потрясти. Заставить посмотреть на нее иначе, чем просто как на пациента!

Но вместо этого она спросила:

– А вы вообще меня помните?

Равнодушный взгляд, изучавший ее тело, наконец остановился на лице.

– Разумеется, – тем же бесстрастным голосом произнес мистер Чаннинг. – Вы имеете природную склонность к эффектным появлениям, мисс Бакстер?

Сердце Джулианы глухо стукнуло. Что ж, он равнодушен. Но все же помнит, кто она такая. И не спешит скрыться… Она пока не понимала, как к этому отнестись. А Чаннинг, не говоря более ни слова, повернулся к ней спиной и направился к раненому животному.

– Он без сознания, однако дышит, – произнес Патрик, скидывая с плеч сюртук. – Правда, потерял много крови. Лапу, возможно, придется ампутировать.

Он неторопливо завернул черно-белого пса в сюртук и взял на руки.

– Надо отнести его ко мне в клинику и решить, необходимо ли оперировать. Вы можете меня сопровождать, мисс Бакстер. В том случае, если доверяете мне.

Это было единственным опосредованным упоминанием о странной истории, в которой фигурировали они оба.

– Я… – начала было Джулиана, но тотчас умолкла.

Она колебалась, чувствуя на себе взгляды городских зевак. Хотя мисс Бакстер и не могла разглядеть их отчетливо, однако ощущение было не из приятных. Сейчас она ясно видела лишь высокого мужчину, держащего на руках тело собаки, завернутое в сюртук, и струйку крови на его запястье.

В памяти Джулианы тотчас воскресли воспоминания и то чувство вины, те сомнения, что зародились в ее сердце в день похорон старого графа и вынудили проделать весь этот долгий путь. Когда она в последний раз видела мистера Чаннинга, на нем тоже была кровь… Ее было много, она уже подсыхала, и алый цвет сменился ржаво-коричневым… Он стоял в рабочем кабинете своего отца, весь словно высеченный из гранита. Тогда, завидев кровь, Джулиана тут же сочла ее доказательством вины Патрика. Но после одиннадцати месяцев мучительных сомнений она уже не была уверена в своей правоте.

Теперь, после смерти графа Хавершема, у всех на устах вопрос о том, кто станет наследником и что будет дальше…

У Джулианы не было никакого хитроумного плана – она просто хотела найти Патрика Чаннинга и убедить его возвратиться домой. Решение предпринять путешествие в Шотландию пришло внезапно, на похоронах лорда – глубокая скорбь и отчаяние семейства Хавершем потрясли сознание мисс Бакстер. Кое-кто шептался о том, что причиной смерти графа стало разбитое сердце, и Джулиана, глядя на заплаканные глаза и осунувшиеся лица матери Чаннинга и его младших сестер, всякий раз вздрагивала. Было понятно, что они сокрушены, и причиной тому не только внезапная смерть графа Хавершема…

Им нужен был Патрик, причем живой и невредимый.

Стало ясно как божий день, что теперь, после смерти старого графа, история гибели его старшего сына вновь взбудоражила умы обывателей, и все громче зазвучали голоса тех, кто обвинял мистера Чаннинга в убийстве, – и Джулиана, похоже, единственная знала, где сейчас находится Патрик.

– Пожалуйста, поторопитесь, мисс Бакстер. Жизнь животного в опасности, и медлить нельзя.

Джулиана не отрываясь глядела на запятнанный кровью манжет Чаннинга. Нет, что-то тут не сходилось… он просто не мог быть убийцей. Эта мысль подстегнула ее на безумный шаг.

– Я иду с вами! – решительно заявила мисс Бакстер и приподняла юбки, нимало не заботясь о том, что ее лодыжки увидят праздношатающиеся гуляки. Возможно, вид шелковых чулок отвлечет их внимание от ее растрепанной рыжей головы, а также от того щекотливого обстоятельства, что она беседует, причем не имея при себе компаньонки, с джентльменом, к тому же обвиненным в убийстве.

– Нам идти не меньше полумили. – Взгляд мистера Чаннинга скользнул вниз и остановился на каблучках ее туфелек. – Постарайтесь не споткнуться по дороге, мисс Бакстер. Потому что, уверяю вас, я намерен нести только собаку.

Глава 2

Чертова Джулиана Бакстер!

Она здесь. В Мореге. Она пропутешествовала по Британии ровно столько, сколько понадобилось, чтобы не упереться в побережье Атлантики. Именно туда Патрик с величайшим удовольствием зашвырнул бы мисс Бакстер, вместе с ее огненными кудряшками и тонюсенькими каблучками, черт бы ее побрал!..

Он все еще не мог поверить, что она тащится следом к нему домой. Глупый риск с ее стороны, особенно если учесть, в каком ужасном преступлении Джулиана его обвинила! Впрочем, Патрик не меньше рисковал, приглашая ее к себе. Но это все равно лучше, чем оставить эту бестолковую девчонку торчать посреди улицы. Очутившись в толпе вечерних посетителей трактира «Голубой гусак», она начала бы задавать дурацкие вопросы и выбалтывать секреты. А ни одна душа в Мореге ничего не знала о прошлом мистера Чаннинга, даже самые близкие друзья. Когда Патрик отчетливо осознал, что будущее не сулит ему ровным счетом ничего хорошего, предпочел хранить тайну.

Патрик знал, что в Англии довольно тех, кто все еще идет по его следу, словно гончие за лисой, жаждая его крови и требуя правосудия. И заключил, что эта мисс Бакстер того же сорта – особенно если учесть обстоятельства их последней встречи. Кое-кто из родни настоял на расследовании смерти Эрика, невзирая на все уверения отца, что происшедшее не более чем прискорбная случайность. Последнее письмо от отца мистер Чаннинг получил около месяца назад – и даже если послание, прибывшее сегодня, содержит некую важную информацию, Патрику еще не время возвращаться домой. Неожиданное явление мисс Бакстер лишь укрепило его уверенность в этом.

Прижимая к груди неподвижное тело собаки и одолеваемый тягостными раздумьями, Патрик ударом ноги распахнул двери в свой ветхий домик, переоборудованный под лечебницу. Щеколда все равно толком не закрывалась – впрочем, в этом полуразвалившемся домишке, ставшем его жильем и одновременно больницей, почти все требовало ремонта. Он мог бы просто толкнуть дверь бедром, как обычно и поступал, когда руки у него бывали заняты. Но сейчас Патрик словно выместил на ни в чем не повинной деревянной двери все накопившееся раздражение.

От грохота леди, плетущаяся вслед за ним, подпрыгнула словно вспугнутая пташка, – это несказанно обрадовало мистера Чаннинга, так как давало некоторое преимущество в ситуации, не сулящей ровным счетом ничего доброго.

Стоило ему переступить порог, как по лестнице кубарем скатился комок желтого меха и принялся кружиться у его ног. Прихожая наполнилась радостным заливистым лаем.

– Тише, Джемми! – Патрик увернулся от буйных ласк своего питомца. Это была первая собака, которую ему пришлось лечить здесь, в Мореге. Терьер и теперь слегка прихрамывал. – Сидеть! – приказал хозяин.

Джемми продолжал стоять. Хвост его бешено молотил воздух, а розовый язык от счастья вывалился из пасти. Мисс Бакстер стянула перчатки и, присев, принялась чесать у терьера за ушами:

– Кто этот невоспитанный зверь?

– Первая жертва почтового экипажа, – сухо ответствовал Патрик.

Наслаждаясь нежной лаской тонких пальчиков Джулианы, пес прикрыл глаза и блаженно заскулил. Патрик взирал на эту сцену с изумлением и раздражением. Он всегда считал Джемми преданной собакой. Мужской собакой. Терьер обожал чесаться единственной оставшейся задней лапой и вылизывать то место, где некогда были его яйца. И всегда отирался у ног Патрика – разумеется, если вблизи не было цыпленка или кролика.

Теперь же эта «мужская» собака, рухнув на спину и расставив все три лапы, наслаждалась тем, как совершенно немужественная мисс Бакстер чешет ему пузо. Непринужденное общение Джулианы с псом поразило Патрика. Хоть она и выглядит сейчас замарашкой, со своими взлохмаченными волосами и в перепачканном грязью платье, все же эта мисс Бакстер явно из тех, кто в высшей степени придирчив к покрою своих одежд и завивке кудрей. Но теперь, сдернув перчатки, ласкает не просто собаку, а трехногого инвалида! Что ни говори, абсурдное зрелище…

– А сколько всего живых существ попало под колеса? – спросила Джулиана дрогнувшим голосом.

– С начала года уже четверо. Мистер Джефферс обычно опаздывает, поэтому торопится, а деревенские жители отказываются привязывать своих собак. Что и приводит к печальным, но предсказуемым последствиям.

– Вижу, что отрезáть у них лапы – ваше хобби.

Патрик едва не выбранился сквозь сжатые зубы. Он был настолько потрясен видом мисс Бакстер в своей неприбранной прихожей, что чуть не позабыл о собаке, завернутой в сюртук. Чаннинг прошел по узкому коридору, ведущему на кухню. Из комнаты, некогда служившей хозяевам в качестве гостиной, послышалось жалобное блеяние – ягненку-сироте давно пора было дать бутылочку с молоком, но Патрик решил с этим повременить.

Он уложил нового пациента на кухонный стол и осторожно развернул полы сюртука. Еще одним сюртуком стало меньше в его немудреном гардеробе… эдак он скоро по миру пойдет.

За его спиной послышался цокот каблучков мисс Бакстер.

– И вы живете тут совсем один? Послушайте, ведь вы графский отпрыск! Вы могли бы позволить себе слугу… или даже двух!

Патрик не стал отвечать. К чему ей рассказывать, что за все время своего добровольного изгнания он не принял от отца ни единого соверена… Уж кто-кто, а эта избалованная мисс Бакстер наверняка не отказалась ни от одного фартинга за всю свою сладкую жизнь!

Мистер Чаннинг попытался всецело сосредоточиться на раненой ноге животного, но отвлечься от этой леди оказалось ох как непросто! Она действовала на него словно сверкающая блесна на рыбу: завораживала, гипнотизировала…

За спиной у него что-то звякнуло:

– Вы что, тут вообще не готовите? Кастрюлями, похоже, не пользовались ни разу.

В Патрике вновь стало закипать раздражение. Черт подери, почему бы ей не заткнуться?

– А вот чайник служит исправно.

Это было сущей правдой: горячая вода всегда должна быть наготове. Однако его ответ отнюдь не удовлетворил любопытство Джулианы.

Подавив раздражение ее бесцеремонным вторжением в свое жилище, Патрик начал обследовать новоявленного пациента. Собака все еще лежала неподвижно, что обеспокоило Чаннинга. Кроме раздробленной лапы, он не видел никаких повреждений, но то, что пес до сих пор не пришел в себя, могло указывать на серьезную травму мозга.

Впрочем, бессознательное состояние животного в каком-то смысле было даже удобно. Если поторопиться, то можно успеть ампутировать раненую лапу, пока пес не очнулся. Но сделать это быстро будет затруднительно, ведь ассистента у него нет…

Чаннинг с сомнением покосился на мисс Бакстер, которая, подойдя к боковому столику, водила тонким изящным пальчикам по чистым инструментам. Нет, проку от нее не будет. Скорее даже напротив. Джеймс Маккензи, его приятель, а в недалеком прошлом сосед, однажды помогал ему в подобном деле, но сейчас он наверняка садится ужинать в своем новом доме на другом конце города и вообще наслаждается безмятежным семейным счастьем…

Под рукой не было ровным счетом никого, кроме этой мисс Бакстер, всюду сующей свой нос.

– Я думала, вы отнесете собаку в операционную…

Держа перед собой зажим с длинными рукоятками, она поднесла его к глазам и, сощурившись, словно семидесятилетняя старушка, потерявшая очки, принялась задумчиво изучать. Вертя инструмент в руках, она поджала губы.

– Ведь это ваша кухня, – наконец изрекла Джулиана. – Не лечите же вы, в самом деле, своих пациентов прямо здесь!

Патрик не стал просвещать леди насчет назначения зажима – к чему ей знать, что этот инструмент он использует, когда кастрирует телят? А вдруг взбалмошной мисс Бакстер придет в голову испробовать его на нем?…

Вместо этого он достал хирургические инструменты, которые держал в ближайшем буфете – рядом с жестянкой где хранился чай, и солонкой.

– Столы, в сущности, мало чем различаются. В этом смысле я не слишком предвзят.

– Оно и видно! – Джулиана отложила опасное орудие и боязливо приблизилась. Увидев, что за предмет мистер Чаннинг держит в руках, она широко раскрыла глаза: – Что это такое?

Патрик проигнорировал вопрос, однако отнюдь не саму мисс Бакстер. Он взвесил в руке пилу для костей: чудовищную, хорошо смазанную маслом, с зубьями величиной с ноготь взрослого мужчины и, с мстительным удовлетворением отметив, как побелело личико мисс Бакстер, положил инструмент на стол рядом с бесчувственным животным.

И улыбнулся – впервые с тех пор, как увидел ее. Наверняка Джулиана считает его жестокосердным убийцей. Возможно, он таков и есть – Патрик не был до конца в себе уверен, как и не вполне еще разобрался в тех трагических обстоятельствах, что вынудили его круто переменить жизнь и скрыться в этой глуши. А это означало, что несколько следующих минут будут как минимум забавными…

«Не намеревается же он, в самом деле, оперировать прямо здесь, на грубо склоченном столе, за которым наверняка обедает!» От одной мысли об этом во рту у Джулианы стало горько. Но когда мистер Чаннинг достал иглу и нитку и положил все это возле чудовищной пилы, стало очевидно, что именно это он и собирается делать.

– Вам, вероятно, лучше отойти в сторонку, – мрачно посоветовал Патрик, закатывая рукава. – Сейчас я буду заниматься делом весьма неаппетитным.

Когда он взял в руки пилу, Джулиана сглотнула. А как только чудовищные зубья впились в кость и послышался душераздирающий скрип, мисс Бакстер попятилась, ее тонкий каблучок подломился, и она упала навзничь на дощатый пол. Лежа на спине, Джулиана слышала отвратительный визг пилы… а еще где-то в глубине дома настойчиво блеял ягненок.

«Боже всемогущий… да это настоящий дом ужасов!»

Комната кружилась у нее перед глазами, а от этих звуков она почти оглохла…

Попытавшись сесть, Джулиана невольно уперлась ладонями в пол – и тут же отдернула их, нащупав слой застарелой грязи и песка. В сравнении с этим пол замызганного почтового экипажа был поистине девственно-чист! Джулиана поднесла ладонь к лицу и в ужасе на нее уставилась. На кожу налипли соломинки, какие-то опилки и еще что-то похожее на… – о боже! – навоз! Запах подтвердил ее предположения…

– Вы не ушиблись? – послышался голос мистера Чаннинга. Пила при этом не переставала визжать.

Джулиана глубоко вдохнула.

– Нет…

Физически она нисколько не пострадала, чего нельзя было сказать о ее моральном состоянии. И гордости. И, разумеется, платье! Похоже, теперь его придется спалить.

– Лучше вам разуться. Вы в деревенском доме, леди, а не в чертовом бальном зале! Пол здесь не годится для ваших смешных каблучков, а я не могу подхватывать вас всякий раз, как вы изволите споткнуться!

Джулиана вытерла ладонь о подол платья, уже безвозвратно погибшего, и принялась расстегивать пряжки туфель, стараясь не слышать отвратительных звуков. Снимая туфельку, она мрачно подумала о том, что рядом с этим человеком теряет предметы одежды с пугающей быстротой… Мисс Бакстер понятия не имела, где ее перчатки, а соломенная шляпка валялась сейчас на полу уехавшего почтового экипажа. Проведя ладошкой по тонкому шелковому чулку, она заколебалась – не снять ли заодно и чулки. Джулиана купила их на Бонд-стрит, истратив все деньги, что отец выделил ей на недельные расходы. Впрочем, сколько бы они ни стоили… Джулиана даже представить себе не могла, как будет ступать по этому замызганному полу босиком. Да пропади они пропадом, эти чулки! Однако эти мысли слегка отвлекли ее от того ужаса, что творился на столе.

Найдя на полу наименее грязное место, Джулиана поставила туда туфельки и вдруг вся сжалась: со стола над ее головой послышался душераздирающий стон, следом приглушенное ругательство и какой-то стук – похоже, что бы там ни делал Патрик Чаннинг, проблем у него прибавилось…

– Мисс Бакстер! – Сейчас в его голосе было куда больше эмоций, чем во время всего их предыдущего разговора. – Мне необходима ваша помощь. И поторопитесь!

Джулиана выскочила из-под стола словно чертик из табакерки. Чаннинг явно не шутил. Она метнулась к столу, мельком отметив, что без туфель ей и впрямь куда легче передвигаться.

От увиденного мисс Бакстер едва не стошнило. Лежащая на столе черно-белая собака вяло перебирала оставшимися конечностями. Пасть животного была открыта, а морда искажена гримасой боли, хотя животное еще не вполне пришло в сознание. Кровь была везде – на столе, на пиле, на Чаннинге…

На лбу Патрика блестели бисеринки пота.

– Он мало-помалу приходит в себя. Вам придется крепко держать его за морду – на случай если очнется.

– Мне? – пискнула Джулиана и подумала: «Неужели он не шутит?»

– И побыстрей, прошу. У нас нет времени спорить.

Собака вдруг тоненько заскулила, и мисс Бакстер отбросила все сомнения. Склонившись над столом, она крепко обхватила руками полуоткрытую пасть животного, едва не зажмурившись от ужаса при виде острых клыков.

– Вот так? Я правильно делаю?

Чаннинг кивнул, сжимая руками края зияющей раны – на том месте, где была когда-то задняя лапа.

– Да. Держите крепче.

Собака судорожно дернулась, и пальцы Джулианы едва не угодили прямо между зубами.

– Я… я не могу…

Патрик взглянул на нее – и Джулиану словно огнем обожгло.