Текст книги "Пламенная нежность"

– Но я также потребую компенсации, – объявил ей Патрик.

Джулиана робко подняла на него глаза и забавно сморщила свой веснушчатый носик:

– Хотите, чтобы я вам заплатила за то, что вы женитесь на мне?

Преодолев последние разделявшие их три фута, Патрик оказался в опасной близости от мисс Бакстер. Теперь он ощущал запах ее влажных волос, а еще – нежный аромат мыла и девичьей кожи.

– Я хочу поцелуя. Чтобы скрепить нашу сделку.

Джулиана вновь облизнула губки – те самые, вкус которых он запомнил навсегда.

– Но… ведь мы с вами уже целовались, – возразила она, прикрываясь платьем, словно щитом. – Или вы позабыли?

Протянув руку, он забрал у нее платье и небрежно уронил прямо на пол. Джулиана уже готова была возмутиться, но Чаннинг заключил ее в объятия:

– Я этого не забыл.

Тонкая ткань сорочки с тихим шелестом соприкоснулась с его сюртуком, а ладонь Патрика властно легла на восхитительные выпуклые ягодицы. Из приоткрытых губ Джулианы вырвался слабый стон, однако она и не думала сопротивляться.

Именно это изумило Патрика. Он ожидал борьбы, криков… предполагал даже, что мисс Бакстер возьмет назад свое обещание. В конце концов, то, что происходило сейчас, вовсе не напоминало те счастливые времена, когда они поцеловались впервые. Потому что теперь она полагала, будто он способен на убийство.

Рука Чаннинга пропутешествовала по телу Джулианы, сминая сорочку… коснулась живота… груди… и вот прильнула к нежной щеке. Патрик ощущал бешеное биение собственного сердца. Его губы коснулись ее нежного рта почти грубо, беспощадно взыскуя правды. И он ощутил тот самый незабываемый вкус, ту самую сладость, тот самый тайный жар… Боже милостивый, как джентльмен может позабыть такое? В этой сладости таилось острейшее жало. И пусть это всего лишь часть его хладнокровно обдуманного плана, но не воспламениться было просто немыслимо…

Губы Джулианы доверчиво раскрылись ему навстречу, дыхания их смешались, ее нежные, почти ничем не прикрытые груди прижимались к его груди… Тело Патрика, истомленное почти годичным воздержанием, стремительно отозвалось. Мисс Бакстер была такой теплой, такой податливой, а его самоконтроль, кажется, мало-помалу ослабевал… И Патрик поцеловал ее еще крепче, коснувшись языком ее нежного язычка.

И вот тут Джулиана оттолкнула его, хотя румянец на щеках и бурно вздымающаяся грудь свидетельствовали о том, что тело ее реагирует естественно и правильно. Патрик втайне возликовал.

– Полагаю, этого вполне достаточно в качестве компенсации… покуда мы не принесли друг другу положенных клятв, – тихо произнесла Джулиана.

Звук ее вмиг охрипшего голоса позабавил Патрика. Впрочем, она вполне могла и накричать на него.

Когда они поцеловались в первый раз, мисс Бакстер была совершенно неопытна, хотя и в неопытности своей поразительно отзывчива к ласкам. Но тогда поцелуй был иным, намного более сдержанным, сулящим множество восхитительных открытий в будущем. А сегодняшний больше напоминал выполнение давних обещаний. Потому что мисс Бакстер, взявшая ситуацию в свои нежные ручки, была уже не той девчонкой, которая год назад впервые в жизни поцеловалась с мужчиной. Сегодняшняя Джулиана была более искушенной и, похоже, шла по проторенной дорожке…

Выпустив из объятий это восхитительное тело, Патрик изо всех сил старался не думать, откуда и у кого она всему этому научилась. Да, Джулиана записная кокетка и отлично постигла искусство флирта.

Неужели вот так она когда-то целовала его брата? Определенно Эрик уже считал восхитительную Джулиану Бакстер своей собственностью. Они с братом даже повздорили по этому поводу за несколько минут до его гибели…

Усилием воли Патрик приказал себе сейчас об этом не вспоминать. Теперь, готовясь присвоить себе леди, которую некогда желал его брат, Патрик запятнал себя очередным смертным грехом, и гореть ему в аду!.. Собственно, не наплевать ли, с кем и когда мисс Бакстер набралась опыта по части поцелуев? Это дело темное. Куда важней сейчас справиться с той опасностью, которую эта леди представляет для семьи Патрика и его собственного будущего. Одно по крайней мере ясно: она с великой охотой станет предаваться любовным утехам на супружеском ложе. Не станет визжать, биться в истерике…

Патрику недоставало дерзости, чтобы понять, что он заслуживает большего.

– Ну, на сегодня довольно!

Слава богу, голос его обрел прежнюю звучность и твердость, хотя душа Чаннинга изнывала от причудливой смеси похоти и сомнений. Он отступил, тяжело дыша.

Джулиана повергла его в смятение – именно от этого ему стало не по себе. И мысль о том, как он свергнет эту недотрогу с ее пьедестала, когда они доберутся наконец до постели, доставила Патрику горькое, болезненное удовлетворение. Впрочем, он тотчас попытался отбросить эти мысли.

– Чтобы у вас не осталось сомнений, скажу: это будет полноценный брак, Джулиана. Если вы выйдете за меня, то станете моей и не будете более ничьей. Я не намерен становиться рогоносцем.

Глядя в зеленые глаза мисс Бакстер, Патрик почти видел, как бешено работает ее мысль. Стало быть, любовника она не сможет завести. И расторгнуть потом их брак тоже не сможет. Он напомнил ей о том, кто такой, и объяснил, как представляет себе их семейную жизнь.

И тут случилось чудо. Джулиана молча и с достоинством кивнула.

– Моего отца весьма огорчит, что мы поженились таким вот образом. – Она глубоко вздохнула и скрестила руки на груди – на той самой груди, что он в пылу поцелуя так дерзко пытался обнажить. – Но, полагаю, сам по себе наш союз он одобрит. У вас есть титул, и вы получили его по праву. К тому же покойный граф был его другом… и еще отец искренне считал вас неповинным в смерти брата.

Патрик испытующе глядел в ее глаза. Поцелуй совершенно убедил его в том, что брак не станет для них обоих мучительным и тяжким испытанием, долгом, который оба будут исполнять, стиснув зубы. Но ему непременно нужно понять и еще кое-что…

– А что же вы, Джулиана? Как считаете вы?

Казалось, этот вопрос до глубины души поразил мисс Бакстер.

– Я считаю, что мне понравится быть графиней…

Патрик сохранял спокойствие, но, надо признаться, его несколько расстроила полушутливая отговорка Джулианы. Значит, так тому и быть. Его супругой станет леди, считающая мужа убийцей. Впрочем, если бы не это самое убийство, то и не возникло бы необходимости жениться на ней. Так зачем страдать по этому поводу? Что ж, он проведет остаток своих дней, то и дело замечая подозрительный взгляд жены, а она в качестве моральной компенсации за сожительство со злодеем получит титул и состояние. Похоже, это все, на что им обоим приходится надеяться…

– Однако, учитывая, что будущее весьма туманно, – прибавила вдруг Джулиана, поднимая с пола свое голубое платье, – лучше будет нам оформить дело так, чтобы я была защищена на случай… неблагоприятного исхода.

«Неблагоприятного исхода!». Патрик подумал, что сие прелестное иносказание подразумевало не что иное, как его повешение. Жар, охвативший их обоих во время поцелуя, постепенно остывал.

– В случае неблагоприятного исхода бóльшую часть состояния наследует майорат, но в моих силах обеспечить вам приличное содержание. Мой друг Джеймс Маккензи – солиситор. И мы можем нынче же, если вы этого пожелаете, составить все необходимые бумаги.

Если случится худшее, она не останется нищей. А если случится лучшее, то есть Патрику каким-то образом удастся избежать виселицы… что ж, тогда он будет расхлебывать последствия этого союза.

– Вы позволите мне одеться? – Мисс Бакстер кивком указала на платье. – Я предпочту предстать перед солиситором в чем-то более… пристойном, нежели ночная сорочка.

– Разумеется. – Вытащив из кармана ключ, Патрик протянул его Джулиане. – Буду ждать вас внизу. Но будьте так добры, заприте дверь. В «Голубом гусаке» всякое случается – у этой таверны дурная репутация.

– Как, впрочем, и у меня…

Джулиана мило улыбнулась ему, и Патрик уже в который раз за этот день поразился ее красоте. В простой сорочке и с улыбкой на нежных устах она была божественно хороша. Но Патрик поежился, словно от холода.

Закрыв за собой дверь, мистер Чаннинг попытался понять, отчего улыбка будущей жены до такой степени его смутила. Разгадка пришла, едва он ступил на первую ступеньку лестницы… так и не услышав за спиной звука ключа, поворачивающегося в замке.

В ее улыбке не было и тени дружелюбия. Это была всего лишь часть обманной стратегии, способ обезоружить свою жертву – с тем чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Боже милостивый, какая сложная эта мисс Бакстер! Но простая она или сложная, уже не имело никакого значения. Главное – она согласилась выйти за Патрика. И теперь лишалась права свидетельствовать против него в суде.

Глава 7

Свадебная церемония показалась Джулиане полнейшей фантасмагорией. Правда, довольно забавной, учитывая, что состоялось бракосочетание возле кузнечного горна, который еще дымился, а вел церемонию огромный, звероподобного вида кузнец, к чьей бороде пристали остатки ужина. Джулиана впервые в жизни порадовалась, что ее матери нет в живых и бедняжка не видит, что сталось с дочкой…

Молодых сопровождал мистер Маккензи. Джулиана ожидала, что друг Патрика будет всем своим видом выражать недовольство этой скандальной и поспешной женитьбой, однако темноволосый солиситор был необыкновенно сердечен и всячески подбадривал ее.

Обратную дорогу от кузницы к дому Патрика Джулиана запомнила и того хуже. Она помнила лишь, что было холодно. И темно. А в небе скорее всего сияли звезды. Господи, если бы им по пути попались голодные волки, она, наверное, не обратила бы на них внимания! Но ни холод, ни темнота не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось в душе у молодой жены. С каждым шагом в ней крепло осознание того, что как минимум один из новобрачных заключил союз против воли… И похоже, этим новобрачным была вовсе не Джулиана.

Едва переступив порог скромного жилища мужа и вдохнув омерзительные запахи, таившиеся в чреве этой хибары, она почувствовала, что Патрик зол как черт. Невзирая на потрясающий поцелуй, которым они скрепили свою преступную сделку, он не проронил ни единого слова с того самого момента, как ужасный кузнец объявил их мужем и женой. Но Джулиана не винила Чаннинга за это. Если бы можно было повернуть время вспять, то, прежде чем выходить замуж, она непременно убедилась бы в том, что будущий муж не подвергает сомнению ее невинность. Или как минимум сожалеет о своей роли в утрате ее доброго имени.

Пребывая в смятении и терзаясь подозрениями, Джулиана понятия не имела, что сказать. Что-то произошло тем ноябрьским днем почти год назад – нечто ужасное, непоправимое. Выходя за Патрика, она осознавала, что рискует по-крупному, хотя не вполне понимала, в чем именно этот риск состоит. Впрочем, было бы куда лучше остаться одинокой старой девой, чем видеть, как Патрика осудят за убийство. Теперь, вспоминая тот печальный день, Джулиана все более утверждалась во мнении, что Патрик невиновен. Наверняка и остальные рано или поздно тоже это поймут.

Но несмотря на то что Джулиана имела обыкновение ввязываться в разного рода авантюры, не подумав о последствиях, одно она понимала твердо: их первая брачная ночь не для того, чтобы ворошить невеселое прошлое.

Ее тягостные раздумья были прерваны торопливым стуком лап по дощатому полу. Горячий язык принялся вылизывать ей руки.

– Похоже, Джемми рад снова меня видеть, – сказала Джулиана, обращаясь к темноте.

Она услышала, как Патрик со стуком поставил на пол ее саквояж. Затем звякнула какая-то жестянка и мелькнул огонек спички. В тусклом свете обозначились широкие плечи мистера Чаннинга – он поджигал фитилек настенной керосиновой лампы.

– Просто Джемми не знает вас так близко, как я.

Джулиана передернула плечами, проглотив едкое замечание, и лишь сказала:

– Вы знаете меня не настолько хорошо, как полагаете.

Наконец Патрик соблаговолил на нее взглянуть:

– Что ж, полагаю, к утру я узнаю вас намного лучше…

Джулиана судорожно сглотнула. Да, она с волнением думала о том, что между ними непременно должно произойти, но ее изумило, что и Патрик, оказывается, тоже об этом думал.

– Возможно, вы обнаружите нечто, что придется вам по душе.

Чаннинг лишь хмыкнул. Гулкое эхо этого невеселого смешка заставило ее содрогнуться.

– А вдруг за это время у пса по кличке Скип выросла новая лапа? Мне нужно его осмотреть – может, и вправду случилось чудо? – Патрик вручил молодой жене лампу. – Прошу, оставайтесь здесь. А потом я провожу вас… в постель.

Джулиана машинально взяла протянутую лампу, а ее новоиспеченный муж скрылся за углом. «Оставайтесь здесь». «Заприте двери». И хоть всякий раз он прибавлял «пожалуйста», приказы оставались приказами. Подумать только, вот он уже и командует ею, словно своими четвероногими пациентами! Пожалуй, пора преподать ему урок. Негоже так вести себя с супругой!

Подхватив свободной рукой саквояж, она едва не согнулась под его тяжестью. Патрик настоял на том, чтобы взять с собой ее пожитки. А это означало, что они проведут первую брачную ночь здесь, в этом хлеву. И дело даже не в том, что тут царят грязь и вонь. Джулиана отчаянно захотела вновь стать хозяйкой положения – как тогда, в ее номере в «Голубом гусаке». Она хотела, чтобы Патрик сбросил наконец свою невозмутимую маску, хотела заставить его окончательно потерять голову…

А еще Джулиана честно созналась себе в том, что и сама жаждет утолить странный, пожирающий ее изнутри голод.

Джемми, вертящийся у ног, тоненько заскулил и, встав на единственную заднюю лапу, заскреб когтями по юбке.

– А тебе он тоже так приказывает? – спросила Джулиана, вновь поднимая саквояж и прикидывая, хватит ли у нее силенок втащить его по лестнице на второй этаж. – Думаю, тебе не слишком нравится сидеть тут в одиночестве, в темноте…

Джемми ткнулся носом ей в колени. Джулиана задумалась: как этот лохматый пес поладит с ее маленькой элегантной болонкой по кличке Констанс? Бедняжка, верно, ужасно соскучилась по хозяйке! Но гадать было бессмысленно, и Джулиана волоком потащила увесистый саквояж. Джемми неотступно следовал за нею, стуча когтями по замызганным ступенькам.

– Твой хозяин ведь спит наверху, да, мальчик?

Джемми проскользнул у нее под ногами и завилял хвостом, приглашая следовать за ним. Джулиана с трудом преодолевала одну ступеньку за другой. По крайней мере, хоть кто-то знал, куда идти… А ее новоявленный муж-грубиян еще узнает, что ею нельзя безнаказанно помыкать!

Мистер Чаннинг уже жалел о том, что сделал. И не потому, что взял в жены леди, обвинившую его в убийстве. Нет, это как раз ему далось на удивление легко. Неимоверно тяжело оказалось произносить слова брачной клятвы. Патрик всегда гордился тем, что умеет упорно трудиться, а еще – что всегда говорит правду. А с первых минут этого брака он изменил себе и чувствовал себя скотиной. Патрику мучительно хотелось выложить Джулиане все начистоту, признаться в том, какие соображения им руководили. Возможно, она даже поняла бы его – ведь он спасал от петли не только свою, но прежде всего ее шею!

Но следовало вести себя осмотрительно. Да, мисс Бакстер прославилась экстравагантным поведением, однако сегодня он понял, что под модным платьем в груди Джулианы бьется доброе и искреннее сердце. Она была ласкова с Джемми, не раздумывая кинулась на помощь искалеченному псу. И, похоже, в самом деле раскаивалась в том, что причинила его семье столько горестей. И в одиночку добралась до Шотландии именно оттого, что чувствовала за собой вину! Ему не следует ранить ее чувства лишь потому, что у него в душе царит полнейшее смятение…

А чтобы сработал план Маккензи, надо устроить все так, чтобы супруга была с ним счастлива. Потому что не свидетельствовать против мужа совсем не значит не желать этого. Патрику казалось, причем не без оснований, что если обозлить Джулиану, то она может стать ему весьма опасным недругом.

Чаннинг зажег керосиновую лампу и водрузил ее на ближайший шкафчик. При тусклом свете он увидел, что черно-белый пес пришел в себя. Склонившись над ним, Патрик с облегчением убедился, что рана не кровоточит, а швы лежат аккуратно. Собака вильнула хвостом – раз, другой… Хороший знак, но ничего удивительного. Патрик был почти уверен, что к утру пес попытается встать на ноги. Его уже давно не изумляло, насколько быстро животные оправляются от ран, которые надолго уложили бы в постель самого сильного мужчину. Отчасти поэтому Чаннинг отправился в Турин учиться на ветеринара, а не стал обыкновенным доктором. А еще потому, что люди были куда менее благодарными пациентами.

Патрик поставил рядом с собачьей мордой плошку воды, и пес жадно принялся лакать.

– Похоже, ты выкарабкаешься…

Чаннинг постоял над столом, слегка раскачиваясь на каблуках и внимательно изучая собаку. Пожалуй, он никак не может взять раненого пса в путешествие, задуманное Джулианой. Дэвид Кэмерон у него в долгу, так что на него можно рассчитывать. Патрик ухмыльнулся, представив реакцию друга на появление у него нового питомца.

– Утро вечера мудренее, – сказал он, обращаясь к псу, – но, кажется, я присмотрел для тебя новый дом, и, хвала господу, он далеко от жилища твоего прежнего хозяина.

Учитывая давнюю и довольно гадкую историю ссоры преподобного Рамзи и Кэмерона, пути этих двоих, похоже, не пересекутся ни в этой жизни, ни в следующей.

Скип заморгал, внимательно глядя на Патрика. Мистер Чаннинг ласково потрепал собаку по голове, уверяя себя, что ему решительно все равно, подслушивает его Джулиана или нет, и что она подумает, услыхав, как он беседует с животным. Патрик часто так поступал – такова уж его профессия. И звери прекрасно его понимали.

Оставив своего выздоравливающего пациента, Патрик вышел в прихожую, но Джулианы не увидел. Похоже, и Джемми исчез вместе с нею. Сдается, эта несносная собака пойдет за всяким, кто нежно улыбнется и приласкает ее…

Поднимаясь по лестнице, Патрик чувствовал все нарастающее раздражение. Пинком распахнув дверь своей спальни, он увидел именно то, что и ожидал: Джулиана сидела на его постели, облаченная в одну лишь ночную сорочку, а пышное голубое платье, которое она надевала на церемонию, аккуратно сложенное, лежало рядом. Голова Джемми покоилась на ее коленях. Изменник печально взглянул на хозяина, словно догадываясь о намерении Патрика прогнать его…

Патрик уставился на Джулиану, чувствуя, как его мужское естество стремительно пробуждается. К тому же шотландский закон требовал непременного соития супругов в первую брачную ночь. Маккензи когда-то все доходчиво ему объяснил – что-то о военных временах в старой Шотландии и о том, что невинность юной жены до рассвета не должен похитить недруг… Патрик все еще был ошеломлен столь внезапным поворотом событий – легко ли неожиданно стать мужем одной из самых известных сплетниц Лондона? Правда, это не мешало ему предвкушать то, что очень скоро произойдет…

Да, мистер Чаннинг был зол. Именно потому, что хотел оказаться с нею в постели!

Черт подери, он злился уже тогда, когда Джулиана обсуждала условия их брачного договора, облаченная лишь в полупрозрачную ночную сорочку! И он ощутил к ней острейший интерес вполне естественного свойства, невзирая на то что мысленно бранил себя за это…

Чертова правда заключалась в том, что сейчас Джулиана восседала на постели в его захламленной неприбранной спальне, на его измятом постельном белье, словно подарок, завернутый в красивую бумагу, ждущий, чтобы его развернули. Она распустила волосы, и Патрик судорожно сглотнул, изумленный видом влажных кудрей, спадающих на ее точеные плечи. Это не были спокойные волнистые волосы – о нет, Джулиана и в этом оказалась столь же непредсказуема, как и во всем остальном. Каждый ее огненно-рыжий локон, казалось, жил самостоятельной жизнью, при этом являясь неотъемлемой частью всей буйной гривы. Патрику мучительно захотелось взять эти локоны и пропустить их сквозь пальцы, прежде чем касаться прочих интересных частей ее тела…

Но вместо этого он поставил лампу на крышку бюро, снял сюртук и небрежно кинул его на стул, заваленный книгами и газетами, отчего часть их тотчас оказалась на полу. Впрочем, беспорядка в спальне это не прибавило, ибо хуже было уже некуда.

Патриком постепенно овладевало бешенство.

– Я просил вас ждать меня внизу ради вашей же безопасности, Джулиана. Лестница прогнила насквозь, половину ступенек давным-давно следовало бы заменить. Удивляюсь, как это я не нашел вас распростертой на полу со сломанной шеей!

– Вы не просили меня ждать. – Она улыбнулась, и Патрик едва не вздрогнул – прелестная улыбка показалась ему хищным оскалом. – Вы приказали мне!

Патрик ощущал странную смесь раздражения и похоти. Пытаться вынудить Джулиану что-либо сделать было все равно что играть за одним столом с заправским шулером: никогда не знаешь, какие выпадут карты… И всего лишь час назад она в присутствии кузнеца поклялась подчиняться ему, но по-прежнему норовила все сделать по-своему, и Чаннинг всерьез засомневался, что сможет уговорить ее отказаться от прежних показаний в суде.

Джулиана взглянула на терьера, чья голова все еще покоилась на ее коленях.

– Признаюсь, мне странно слышать, что вас заботит моя безопасность, – продолжала она с ехидной улыбочкой, – после того как вы посмеялись над Джемми, который меня приветствовал…

Боже правый! Неужели все из-за этого? Впрочем, нельзя было отрицать, что, когда Джулиана злилась, она делалась еще восхитительней.

Джулиана в самом деле выглядела ослепительно: в ночной сорочке, с кудрями, рассыпанными по плечам, – но в сердце Патрика это зрелище не пробудило нежности. Наоборот, он разозлился еще сильней. Неужели она ожидает от него положенных банальностей вроде слов любви? Ну если это действительно так, то она сильно его недооценивает!

– Вы мне очень нравитесь, Джулиана, – произнес мистер Чаннинг, растягивая слова, и это было сущей правдой. Она весьма нравилась ему, по крайней мере в качестве решения его проблемы. Наверное, Патрику следовало смягчить свой тон, но эта леди его взбесила. Казалось, они ежесекундно балансируют по лезвию бритвы, а ее слова ранили больней, чем острие отточенного ножа.

Но вот мужскому естеству Чаннинга до этого не было никакого дела. Похоже, у этой части тела возникли свои собственные соображения – с того самого момента, как Патрик увидел Джулиану сидящей на его неприбранной кровати.

– Как поживает ваш пациент?

Вопрос Джулианы лишь усугубил его растерянность. Непостижимая леди!

– Пришел в себя. Попил воды. Это добрые знаки.

– Что вы намерены делать с ним утром? Не отдадите же вы его, в самом деле, этому отвратному викарию?

Патрик отрицательно покачал головой:

– Нет. Я некогда оказал услугу Дэвиду Кэмерону. Думаю, с ним Скипу будет хорошо. – И ухмыльнулся: – Попытаюсь убедить его взять заодно и ягненка.

– А что вы намерены делать с Джемми?

Услышав свое имя, терьер с надеждой замолотил хвостом по кровати. Патрик поморщился. Неужели эта бессердечная леди вообразила, что он оставит собаку здесь?

– Джемми поедет с нами, – твердо произнес он.

Мистер Чаннинг не намерен был выслушивать возражения, сколь бы ослепительной ни была ее улыбка!

– Рада это слышать, – с искренним облегчением произнесла Джулиана, ласково взъерошив шерсть пса, отчего у Патрика слегка отлегло от сердца. – Признаюсь, я уже успела к нему привязаться.

Услышав это, терьер перевернулся на спину и подставил ей пузо, демонстрируя полнейшую взаимность.

Взглянув на смятые простыни, Джулиана еле заметно нахмурилась:

– А когда вы в последний раз меняли постельное белье?

– Желаете собственноручно его выстирать? – Патрик принялся неторопливо, одну за другой, расстегивать пуговицы рубашки. – Впрочем, подумайте хорошенько – возможно, лучше подождать, покуда мы его как следует не перепачкаем.

Зеленые глаза Джулианы яростно полыхнули:

– Мне приходилось бывать в конюшнях, где полы были почище ваших! Боже мой, бедняжка Джемми, чего доброго, блох тут нахватается! Вам необходима домоправительница.

– У меня есть жена. – Патрик стащил с широких плеч рубашку и бросил прямо на пол, с мстительным удовлетворением отметив, как округлились глаза Джулианы. – Мне казалось, что супруга вполне может совмещать свои прямые функции с работой экономки.

Услышав сдавленное «ах!» Джулианы, Джемми мигом спрыгнул с постели и спрятался за занавеской. Умная собака…

Патрик тотчас занял освободившееся место на постели и принялся расшнуровывать свои грубые ботинки, силясь скрыть улыбку злобного торжества. Скинув обувь, он с наслаждением вытянулся на матрасе, не нарушая, однако, невидимой линии фронта, пролегающей между ними.

Чаннинг мысленно взмолился, чтобы Джулиана невзначай не треснула его чем-нибудь тяжелым по голове за столь вопиющую наглость. Однако совершить таинство первой брачной ночи было совершенно необходимо – и, сознавала Джулиана это или нет, он медленно, но неумолимо стал к ней приближаться. Так Патрик обычно подходил к норовистому животному, чтобы выполнить врачебные процедуры.

Патрик на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь ее запахом. Даже в этом они были словно небо и земля. От Джулианы исходил нежный аромат чистой кожи и душистого мыла, а от Патрика несло хлевом, пóтом… а возможно, и кое-чем похуже.

И все же… как это ни бесило Патрика, Джулиана притягивала его словно магнит, и этому притяжению он не находил научного объяснения. В ее присутствии мистер Чаннинг утрачивал привычную ясность мысли, ему изменяла его железная логика. Рядом с Джулианой он непостижимым образом переставал походить сам на себя.

Или, напротив, становился собой?

Лежа возле нее на постели, Чаннинг задумался о себе, о своей жизни. Тут, в Мореге, он жил размеренно. Упорядоченно. И очень предсказуемо. Кому-то, вероятно, такая жизнь могла показаться скучной, но Патрика она вполне устраивала. Эта размеренность соответствовала его характеру. Впрочем, Патрик привык быть честным с самим собой и признавал, что особое удовольствие доставляли ему те нечастые моменты, когда он бился за жизнь животного, когда эта самая жизнь всецело зависела от него…

Сейчас, когда мистеру Чаннингу предстояло исполнить известную обязанность по отношению к Джулиане, он чувствовал, что это именно такой момент.

Когда-то давно Джулиана в шутку сказала ему, что когда он доберется до постели, то будет там думать о ней. Он и вправду думал о ней той ноябрьской ночью, в своей одинокой спальне. Думал о том, сколь умна эта юная леди. Вспоминал ее соблазнительную улыбку, сладкую, как тот поцелуй, что он нахально сорвал с ее уст… Патрик не отрицал и того, что думал о Джулиане куда чаще, чем следовало бы, – и даже после того как она прилюдно обвинила его в убийстве. Словом, эта вертихвостка сделала все возможное, чтобы он запомнил ее навсегда!

Какое-то время он глубоко дышал, успокаиваясь и напоминая себе, что она лишь средство для достижения совершенно определенной цели, а вовсе не источник наслаждения. Джулиана не светлая надежда на будущее, не горестное воспоминание… Джулиана его жена. Она принадлежит ему. И он обязан взять принадлежащее ему по праву.

Однако на ней все еще слишком много покровов…