Текст книги "Темный источник"

Глава 7

17 июня 2019 г.

Проснувшись утром, я решила начать с кухни. В ярком свете дня мои ночные страхи стали казаться до того глупыми, что я только головой качала, вспоминая, как кралась по темному дому, готовая за каждым углом увидеть привидение. Электричество никто не отключал – холодильник гудел, розетки работали, и я приготовила себе чашку эспрессо. Кофе получился горьким, густым и отдавал горелым, но он был крепким, а сейчас мне нужно было в первую очередь проснуться. Обнаружив, что в сети есть напряжение, я, разумеется, попыталась включить на кухне свет, но ни одна лампочка не горела. Дальнейшее расследование показало, что их просто нет – кто-то их вывинтил. В кладовке, где бабушка хранила не только продукты, но и разные хозяйственные мелочи, лампочек тоже не оказалось.

Пока я занималась розысками, на кухню зашел Свинтус. Увидев меня, он требовательно мяукнул, и я открыла еще одну банку тунца. Никакой кошачьей еды в доме, похоже, не было.

В раковине громоздилась гора посуды. И не только в раковине. Судя по всему, Лекси не мыла тарелки уже несколько недель. Сначала она использовала всю посуду, которая была в повседневном обороте, а потом принялась за праздничные сервизы. Бабушкины старинные тарелки тончайшего фарфора покрылись сколами, и на них засыхали раскрошенные тосты, скрюченные ломтики сыра и мазки кетчупа. Запах в кухне тоже стоял соответствующий, и я попыталась открыть верхнюю половинку голландской двери, выходившей в патио, чтобы впустить внутрь немного свежего воздуха и солнечного света, но она не открывалась. Присмотревшись, я обнаружила вкрученные в полотно двери металлические скобы, которые намертво скрепляли ее с косяком.

– Хотела бы я знать: зачем ей это понадобилось? – пробормотала я вслух, почти ожидая, что вот сейчас Лекси заглянет в кухню и даст мне какой-нибудь дурацкий ответ – например, скажет, что так полагается по фэншуй. Но никакого объяснения я, конечно, не дождалась.

Слева от двери висел на стене старый черный телефон с диском. Он висел здесь столько, сколько я себя помнила. Скорее всего, именно с него Лекси звонила мне, прежде чем утонула.

Возьми же долбаную трубку, Джекс! Я знаю, что ты дома! Я чувствую!

Рядом с телефоном я увидела настенный календарь, раскрытый на июне, и перевернула июньский лист назад, чтобы взглянуть на майскую страницу. Ничего особенного. Некоторые числа были обведены, рядом стояли пометки: прием у врача, сеанс у психотерапевта, ремонт машины, осмотр у зубного, обед с Дианой, ужин с Райаном… Поразительно! Моя сестра ужинала с Райаном, а я даже не знала, что он вернулся в город!

Райана я помнила худым подростком с шапкой рыжих курчавых волос, который появлялся в Ласточкином Гнезде на десятискоростном спортивном велосипеде, готовый следовать за Лекси, куда она прикажет, участвовать в любом придуманном ею безумном предприятии. Как-то они вдвоем почти все лето искали в лесу павлина. Я хорошо помню день, когда Лекси вбежала в патио возле бассейна, где сидели бабушка, Терри, Рэнди, тетя Диана, дядя Ральф, Райан и я. Погода была жаркая, и нам казалось, что у воды должно быть прохладнее. Взрослые потягивали коктейли, мы с Райаном резались в «гоу фиш»[2]2
  Детская карточная игра, в процессе которой требуется собрать как можно больше наборов из четырех карт одинакового достоинства.


[Закрыть]. Когда мы играли вдвоем, я почти всегда выигрывала: по его лицу кто угодно мог угадать, какие карты у него на руках. И тут появилась Лекси. Лицо у нее раскраснелось, глаза сверкали, на щеке краснела свежая царапина. Она заявила, что только что видела в лесу павлина и даже загнала его почти на вершину Чертовой горы, но потеряла в густых кустах.

Лекси говорила быстро и громко; она была очень возбуждена, словно действительно видела в лесу павлина. Как и следовало ожидать, взрослые подняли ее на смех.

– Откуда в наших краях павлины? – сказала тетя Диана.

– Наверное, это был фазан. Или тетерев, – предположил дядя Ральф.

– Это был павлин! – настаивала Лекси. – Я уверена. Он развернул свой красивый хвост.

– Тетерев тоже может разворачивать хвост веером, – сказал отец Райана.

Это как раз в духе Лекси, подумала я. Увидеть старого облезлого тетерева и превратить его в прекраснейшую птицу на свете.

– Я не идиотка и прекрасно знаю, как выглядит тетерев, – отрезала моя сестра. – Я видела павлина и намерена его поймать. Если никто из вас мне не верит, я сделаю это сама. – И она повернулась, чтобы уйти.

– Я верю! – выкрикнул Райан, роняя карты на стол. О нашей игре он, разумеется, уже забыл.

Лекси остановилась и посмотрела на него.

– Я помогу тебе его поймать, – поспешно добавил Райан, и за это я его возненавидела.

* * *

Когда с кофе было покончено, я почувствовала, что неплохо было бы перекусить, и повернулась к холодильнику. На дверце я увидела приклеенный скотчем список:

Купить:

Молоко.

Кофе.

Сыр.

Длинные гвозди и шурупы.

Спросить у Билла насчет камеры ночного видения (инфракрасной и с датчиком движения).

Холодильник оказался почти пуст. На полках я обнаружила пакет скисшего молока, полбанки концентрированного супа, пустой контейнер из-под вишневого мороженого «Бен и Джерри», несколько сморщенных лаймов и пакетик с приправой. В одном из шкафов обнаружилась начатая коробка засохших грэм-крекеров. Начав приборку, я отправляла их по одному в рот и думала о том, что мне надо будет купить, чтобы не умереть с голода.

И все это время меня не оставляло ощущение, что Лекси не умерла, что она где-то наверху и вот-вот сойдет вниз – растрепанная со сна, в мятой пижаме и с рубцом от подушки на щеке. Она сядет к столу, окинет взглядом прибранную кухню и скажет что-нибудь вроде: «Ну, ты даешь, Джекс! Порядок – ошизеть!»

Когда я подметала пол, из-под стола выпорхнул тетрадный листок. На нем было написано:

«1 июня.

В воде что-то есть!»

Я замерла, чувствуя, как глазные яблоки пульсируют в такт ударам сердца. Наконец я медленно повернула голову к окну и бросила взгляд на бассейн. Его черная, как обсидиан, поверхность была неподвижна и блестела, точно полированная. Почему-то это знакомое с детства зрелище очень меня нервировало, и я поспешила задернуть занавеску, а потом снова взялась за щетку.

Когда пол был выметен, посуда – вымыта и кухня снова стала выглядеть почти нормально, я направилась в гостиную. Свинтус следовал за мной, держась, впрочем, на почтительном расстоянии: похоже, ему было любопытно, что́ я затеваю.

– От любопытства кошка сдохла, – напомнила я ему, но Свинтус пропустил предостережение мимо ушей.

Мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что и здесь не осталось ни одной лампочки. Некоторые из них были даже не вывернуты, а разбиты: металлические цоколи с острыми осколками стекла по краям по-прежнему оставались в патроне, и я задумалась, как их теперь оттуда извлечь.

Но это было не самое срочное дело, поэтому я начала с того, что собрала все грязные чашки и тарелки, которых в гостиной тоже хватало, и отнесла на кухню. Затем я принялась за бумаги и вырванные из альбомов семейные фотографии, которые были разбросаны по всему полу.

Ураган «Лекси».

На некоторых листках мне попался загадочный шифр, над которым я ломала голову еще вчера. Дата, время, какие-то координаты и результаты измерений. Д-6: 6/9 23:05 – более 50 м! Листы с такими надписями я складывала отдельно, надеясь разобраться с ними позже. А вот еще один: 6/10 Им не нравится свет. Пока горит свет, они не подойдут. О господи!.. Она что, прикармливала каких-то лесных зверьков? Зачем? Пыталась приручить? Или у нее просто начались галлюцинации? У Лекси уже бывали галлюцинации, когда ее болезнь обострялась, так что ничего невероятного в подобном допущении я не видела. Ладно, потом… Я старалась складывать эти разрозненные записки в хронологическом порядке, но даты были проставлены далеко не на всех листах. Да и кто сказал, что там, где они стояли, дни и месяцы были указаны верно? Во время болезни Лекси нередко путала даты.

Вот еще листок, на котором написано больше, чем на других. Я поднесла бумагу к глазам, с трудом разбирая скачущий почерк сестры:

Расспросить Диану о Марте – воображаемой подруге Риты. Позвонить Джекси и узнать, помнит ли она что-то, что мама когда-то рассказывала нам о Рите – особенно о Рите и Марте.

Этот вопрос Лекси мне так и не задала. Может, забыла, может, не успела. Впрочем, я бы ее, пожалуй, разочаровала: мне было совершенно нечем с ней поделиться. Мама никогда не говорила о своей сестре. Во всяком случае, не со мной.

Потом я подобрала страничку, датированную 12 июня. Эти слова Лекси написала пять дней назад:

Теперь я знаю, чтó я видела. Нет, я не сошла с ума, и это была не галлюцинация. Я думаю, она появилась из воды.

Я покачала головой и вдруг заметила небольшой бумажный прямоугольничек бледно-розового цвета, застрявший под ножкой кофейного столика. Наклонившись, я вытащила его и прочла:

Она не та, за кого себя выдает.

Я вздрогнула, вспомнив, что́ сказал мне Деклан о нарисованных им рыбах. «Они оказались не теми, за кого себя выдавали. Они превратились в другое…»

* * *

Положив розовую бумажку на стопку тетрадных листов, скопившихся на столешнице, я двинулась в угол, где валялся целый ворох каких-то документов, в основном – ксерокопий. Здесь были копия составленного городским землемером описания Ласточкиного Гнезда и прилегающего участка, копии справок о налогах за девятьсот лохматые годы, копии древних журнальных статей, а также копия кадастрового плана Бранденбурга за 1865 год. Каждый земельный участок на плане был снабжен пояснительными надписями, сделанными хотя и очень мелкими буквами, но таким четким, почти каллиграфическим почерком, что мне не составило труда прочесть их, даже несмотря на неважное качество ксерокопии. Согласно этому плану, в 1865 году источник и земельный участок вокруг него принадлежали некоему Нельсону Девитту. А вот на копии старой карты за 1929 год земля вокруг источника принадлежала уже мистеру Бенсону Хардингу. Кроме того, на участке появилось строение, обозначенное как «Отель «Бранденбургский источник».

В том же углу я нашла потрепанную книжку в мягком переплете. Называлась она «История вермонтского Бранденбурга».

Похоже, мою сестру интересовала не только наша семейная история, но и история нашего дома, земельного участка и всего городка. Журнальные статьи, которые я нашла, тоже посвящены Бранденбургу, и я поняла, что если я намерена читать каждую, то никогда не закончу с уборкой, поэтому я просто сгребла их в кучу. На некоторых статьях остались чернильные пометки, сделанные либо четким, аккуратным почерком, либо неряшливыми, почти детскими каракулями: так Лекси писала во время приступов болезни. Как бы там ни было, за последние несколько месяцев моя сестра, похоже, проделала весьма впечатляющую работу: статей имелось несколько десятков, и все они были посвящены источнику или отелю; в некоторых упоминалась и наша семья.

В какой-то момент мое внимание привлек листок, датированный 27 мая. На нем ничего не было, кроме списка имен:

Нельсон Девитт

Марта В.

Элиза Хардинг

Рита Харкнесс

Хотела бы я знать, что заставило Лекси выписать их отдельно?

Последняя страничка, которую я подобрала, относилась, похоже, к дневнику, хотя на ней не было никакой даты.

Я хорошо помню, что отвечала бабушка, когда ее спрашивали, почему она не засы́пала бассейн после того, как в нем утонула Рита, и как она может не только сама в нем купаться, но и смотреть, как в этой воде резвятся ее дети и внуки. «Рите очень нравился бассейн, – говорила в таких случаях бабушка. – Даже когда я просто стою с ним рядом, мне кажется, что Рита со мной разговаривает. Ну а если я погружаюсь в воду, у меня появляется чувство, будто моя дочь снова со мной!»

Я перечитывала последнюю строчку снова и снова, пока наконец не положила тетрадный лист на столик к остальным. Руки у меня тряслись. С пола я убрала все до последней бумажки, но высокие стопки бумажных листов на столе грозили развалиться снова от малейшего толчка или дуновения ветра, и я решила, что куплю несколько папок с кольцами и попробую привести записи Лекси в относительный порядок.

Потом я снова взяла в руки «Историю Бранденбурга». Эта книга, или, вернее сказать, брошюра, была выпущена в 1977 году городским комитетом по подготовке к празднованию двухсотлетия города. Напоминала она скорее школьный проект, нежели серьезное исследование: печать в книге была отвратительной, фотографии – зернистыми, однако выглядела она достаточно потрепанной, следовательно, Лекси нашла в ней что-то достойное внимания. Интересно, что найду в ней я?

И я открыла книгу на первой главе – на том месте, где торчала розовая закладка и где рукой моей сестры был отчеркнут целый абзац.

Когда в 1779 году первые поселенцы под водительством преподобного Томаса Олкотта прибыли в местность, где впоследствии возник поселок под названием Бранденбург, они увидели, что когда-то давно здесь уже жили люди. В долине сохранились остатки примерно десятка деревянных хижин, а вокруг них – запущенные фруктовые сады и расчищенные, но уже начавшие вновь зарастать пастбища. Возле хижин были найдены разбитые бутылки, осколки глиняной посуды, кости оленей и мелкой дичи. В самой середине этой маленькой деревни бил из земли источник, похожий на небольшой пруд с бурлящей темной водой. На берегу пруда преподобный Олкотт и его спутники нашли странный камень – длинный обломок гранита размером примерно с человеческую руку. На камне были высечены слова: «Prendre garde!» Один из поселенцев, француз по происхождению, перевел эти слова. Они означали: «Остерегайтесь!»

Швырнув книгу на диван, я повернулась к ней спиной и решительно пошла прочь. В центре комнаты я, однако, остановилась и, сделав несколько глубоких вдохов, посмотрела за окно, стараясь не обращать внимания на отражение своего бледного лица в стеклах. Я знала, что́ мне делать дальше. То, чего мне делать не хотелось и чего я избегала всеми силами с тех пор, как приехала, но теперь откладывать это больше было нельзя. Я вышла в коридор, миновала прихожую и спустилась во двор, который выглядел так, словно траву в этом году вообще ни разу не косили. Солнце стояло высоко, в теплом воздухе тяжело гудели шмели, то и дело присаживавшиеся на торчащие из травы чашечки цветов и головки клевера. Выложенная каменной плиткой тропа привела меня к калитке. Я отодвинула шпингалет, и калитка со скрипом отворилась.

Бассейн лежал передо мной – большой, немигающий черный глаз. Он ждал меня. Вода была темной и блестящей, как полированный камень.

Я попыталась представить, как Лекси плавает в этой воде лицом вниз. Обнаженная. Бледная. Мой ум лихорадочно работал, задавая множество вопросов и не находя ответов. Где была ее одежда? Как далеко от бортика было тело? Пришлось ли Диане прыгать в воду, чтобы его вытащить? Все это были столь незначительные подробности, что я знала – вряд ли я когда-нибудь отважусь расспрашивать о них тетку, но не думать о них я почему-то не могла. Они засели в моем мозгу, и я возвращалась к ним снова и снова, пытаясь во всех деталях воссоздать картину, которую увидела Диана в то злосчастное утро.

Когда я погружаюсь в воду, у меня появляется чувство, будто она снова со мной.

Вода питавшего бассейн источника была холоднее, чем из крана, холоднее, чем полузамерзшая минералка из холодильника. Такой холодной воды я не встречала нигде и никогда. Обтесанные гранитные плиты, которыми был выложен бортик, покрывали пятна тины и проросшего вдоль стыков мха. Я отчетливо слышала журчание струи, которая через водослив попадала в канал и текла по нему в ручей. Однажды Лекси сказала: «Вода из нашего бассейна в конце концов достигает океана, и ее пьют рыбы в само́й Атлантике».

Не отрываясь, я смотрела на черное неподвижное зеркало у своих ног. В детстве бабушка часто говорила нам, что у бассейна нет дна, и мы воспринимали ее слова буквально. Только став взрослой, я решила, что это просто преувеличение, метафора. Ведь дно есть даже у самой глубокой океанской впадины, не так ли?

– А можно попасть на другую сторону нашего мира, если нырнуть поглубже? – спрашивала Лекси, когда ей было девять.

– Можно, если только сумеешь задержать дыхание достаточно надолго, – отвечала бабушка.

– Если не дышать столько времени, можно умереть, – сказала я, как могла едко.

После этого Лекси все лето училась задерживать дыхание и нырять как можно глубже. То же самое повторилось и на следующий год, и на следующий тоже.

– Не занимайся глупостями, – говорила я. – Ни один человек не может попасть на другую сторону мира.

– Откуда ты знаешь? – огрызалась Лекси.

– Просто знаю. А ты и подавно должна знать. Или, может быть, в школе тебе зря ставят отличные отметки по естествознанию?

– А при чем здесь естествознание?

– При том… Я младше тебя, но даже я знаю, что земля состоит из толстой каменной оболочки и огненного ядра.

Лекси смерила меня снисходительным взглядом и снова нырнула.

Несколько раз она говорила мне, мол, когда погружаешься на большую глубину, становится трудно разобраться, где низ, а где верх. Донырнуть до са́мого дна она так ни разу и не сумела, как не смогла и добраться до другой стороны нашего мира.

– Теперь смогла, – сказала я вслух, обращаясь к бассейну.

Моя утренняя бодрость куда-то испарилась, на сердце лежала тяжесть, руки и ноги словно налились свинцом. Если бы я сейчас свалилась в воду, то пошла бы ко дну словно камень, не в силах пошевелить и пальцем ради собственного спасения. На глазах у меня выступили слезы – горькие, как висевший над бассейном насыщенный минеральный запах.

Как рассказывала бабушка, еще до того, как ее мать (наша прабабка) выстроила этот дом, к источнику приходило немало людей. Они пили эту воду, купались в ней, а некоторые даже загадывали желания. Говорили, будто источник не только является целебным, но и обладает магическими свойствами. Больные и страждущие приходили к нему и до того, как появился отель, но когда на берегу возник хорошо разрекламированный курорт, желающие испытать на себе действие волшебной воды начали приезжать в Бранденбург поездами и автомобилями.

Большинство клиентов отеля считали, что источник наделен доброй магией, но в само́м городке бытовало немало легенд и передававшихся из поколения в поколение историй, утверждавших, что вода эта проклята и что ничего хорошего ждать от нее не стоит. Тот, кто приходил к бассейну, надеясь на чудо, должен был впоследствии дорого заплатить за исполнение своей мечты. Не раз и не два мы с Лекси пытались выведать у бабушки подробности, но она только смеялась и говорила, что все это чепуха, а иногда даже легонько дергала нас за уши, чтобы мы не повторяли городские сплетни.

– Наверное, тетю Риту убило это самое злое волшебство, – сказала как-то Лекси, когда мы с ней обсуждали связанные с источником легенды.

Вне зависимости от того, был или не был проклят источник, многие люди по-прежнему верили, что его вода лечит. Каждое лето в Ласточкино Гнездо приходили и приезжали десятки посетителей. Среди них были и почтенные городские дамы, с которыми бабушка регулярно встречалась на воскресных церковных службах, и ее старинные подруги, и просто дальние знакомые. Все они просили разрешить им окунуться в бассейн или наполнить банки и бутылки целебной водой, которая якобы уже исцелила от артрита, мигрени, гастрита или подагры из родственников или друзей. Несколько раз мы видели, как гости, встав на колени у бортика, что-то шепчут, обращаясь к воде, словно она была живым существом. Некоторые оставляли небольшие приношения. Однажды я видела, как один старый джентльмен вылил в бассейн бутылку бренди, а в другой раз подруга бабушки Ширли засы́пала воду цветочными лепестками.

Мне это казалось глупым, но Лекси продолжала верить, что вода источника может обладать какой-то сверхъестественной силой. Однажды она сказала, что если мы обе будем каждый день выпивать по несколько глотков этой воды, то у нас тоже могут появиться магические способности.

– А как мы узнаем, что они появились? – спросила я.

– Может, и никак, – ответила Лекси. – Самые большие перемены происходят так медленно, что их бывает очень трудно заметить.

Вода бассейна отдавала горелыми спичками и старым цементом. Иногда мы обнаруживали плавающих на поверхности дохлых лягушек, и тогда мне казалось, что противный вкус придают воде эти глупые твари, которые не сумели вовремя из нее выбраться.

Лягушек я недолюбливала.

Иногда по ночам мы с Лекси тоже прокрадывались к бассейну, чтобы загадать желание. Лекси хотелось плавать еще лучше, чем она уже умела, а мне… Однажды я пожелала ужасную вещь.

При воспоминании об этом я несколько раз моргнула, снова посмотрела на поверхность воды (слава богу, никаких лягушек!), потом бросила взгляд на могучие холмы – Божью горку и Чертову гору, – которые были похожи на спящих великанов. Покрывавший их хвойный лес был таким густым, что они казались черными.

В дальнем конце бассейна неподвижно застыл на воде плавательный надувной матрас легкомысленной бело-голубой расцветки. На каменном полу патио стояли два деревянных шезлонга и столик из кованого железа, на столешнице которого теснились разнокалиберные бокалы, некоторые – с остатками каких-то напитков. Вдоль бортика валялся разный мусор – полупустая упаковка крекеров, расколотая тарелка, пепельница с окурками, несколько глиняных кувшинов, моток веревки, пустая винная бутылка и голубой нейлоновый чехол от надувного матраса. А еще я увидела высыпавшиеся из коробки рисовальные мелки: большие, толстые, яркие. Точно такие же я держала в своем кабинете для самых маленьких пациентов.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы выяснить, для чего Лекси понадобились мелки. На камнях вдоль бортиков бассейна были разными цветами нанесены цифры и буквы. Буквами от А до Т была размечена короткая сторона прямоугольника, цифрами – от единицы до сорока пяти – длинная. Рядом с каждым значком виднелась короткая жирная черта, расстояние между ними составляло около фута. Это была координатная сетка. Лекси изучала бассейн, предварительно разбив его на квадраты.

Я действовала по науке, Джекс!..

Я прошла вдоль бассейна к дальнему берегу, чтобы поближе взглянуть на надувной матрас. Он имел приподнятые бортики, в углублении между которыми я обнаружила два коротких пластмассовых весла, небольшую сеть и длинную веревку с какими-то отметками на ней. Приглядевшись, я поняла, что это не веревка, а что-то вроде сверхпрочной измерительной ленты. Отметки оказались метрами и дециметрами. Судя по ним, длина ленты составляла пятьдесят метров. К ее концу был привязан металлический грузик размером с мяч для гольфа, но каплевидной формы. Похоже, Лекси приспособила в качестве груза строительный отвес.

Наконец что-то стало проясняться, подумала я, вспомнив тетрадные листы с загадочными цифрами. Моя сестра, используя простейшую координатную сетку, измеряла глубину бассейна в каждом квадрате… вот только зачем? Раздумывая над этим вопросом, я только качала головой. Объяснить поступки Лекси с помощью логики всегда было трудновато.

Внезапно зазвонил мой мобильный телефон. Его резкий звук и вибрация в заднем кармане джинсов заставили меня подскочить на месте. Я совершенно забыла о телефоне и сунула его в карман абсолютно машинально.

Достав аппарат, я бросила взгляд на экран. Звонила Карен Херст – коллега, которая занималась моими пациентами, пока я была в отъезде.

– Алло?

– Привет, Джеки. Извини, что пришлось тебя побеспокоить, но у меня здесь что-то вроде критической ситуации. Мне сообщили, сегодня утром этот мальчик – Деклан Шипи – вылил галлон отбеливателя в садок с мальками. Учительница пыталась ему помешать, но он плеснул отбеливателем на нее, попал в лицо.

– О господи! – воскликнула я. – Он звонил мне вчера, оставил сообщение. Его голос показался мне немного странным, но я так здесь закрутилась, что не смогла ему перезвонить. Что с учительницей? Это серьезно?

– Говорят, она поправится. К счастью, раствор не попал в глаза, но из школы Деклана исключили. Мать приехала и забрала его. Я разговаривала с ней по телефону. Она в ярости и винит во всем школьную администрацию.

– Да, – согласилась я. – Гиперопека. Миссис Шипи всегда защищает сына, иногда даже вопреки логике.

– Поня-ятно… – протянула Карен. – Я пригласила Деклана на сеанс завтра утром. Мне нужно подготовиться, поэтому я уже просмотрела его карту и твои записи. Может, подскажешь, на что мне следует обратить внимание в первую очередь? Есть какие-нибудь идеи?

Идеи?.. Почему-то я сразу подумала о рисунке Деклана, о его страшных рыбах. Они оказались не теми, за кого себя выдавали.

– Ему очень нравятся животные, природа, – сказала я. – Так до него проще всего достучаться. Специально для него я держу в кабинете несколько альбомов и атласов, но… Дело в том, Карен, что этих рыбок он очень любил. В пятницу у меня был с ним сеанс, и Деклан сказал, что ему приснился про них кошмарный сон. Мы с ним поговорили об этом, и мне показалось, что проблема исчерпана. Что вдруг могло случиться?.. – Неужели я что-то пропустила, не заметила? Неужели из-за своей головной боли, из-за своих проблем я не сумела сосредоточиться и разобраться в ситуации, как она того требовала? – Черт!.. – сказала я. – Надо было мне вчера ему перезвонить!

Опустив взгляд, я заметила на воде рядом с плотом что-то белое. Приглядевшись, я поняла, что это был бумажный кораблик, которые любят пускать дети.

Иногда сны могут последовать за тобой в реальную жизнь.

Я сделала несколько шагов туда, где чуть покачивался на воде кораблик.

– У тебя сейчас слишком много своих дел, – сказала Карен. – Оставь Деклана мне. Думаю, я справлюсь.

– Позвони мне после сеанса, ладно? Мне нужно знать, как все прошло.

– Мне не хотелось бы лишний раз тебя беспокоить, Джеки. Тебе и так нелегко.

Когда-то мы с Лекси делали точно такие же бумажные кораблики и отправляли их в плавание по водоотливному каналу, впадавшему в ручей. Часто Лекси писала на бумаге, из которой был изготовлен кораблик, разные глупости, рассчитывая, что какой-нибудь человек ниже по ручью выудит его из воды и прочтет ее послание. «Помогите! Меня взяли в плен и держат на обратной стороне мира. Здесь все ходят вверх ногами! Пожалуйста, пришлите кого-нибудь поскорее!»

– В общем и целом я пока справляюсь, – сказала я. – Так что звони, не бойся. Мне действительно хочется знать, как у Деклана дела.

Я дала отбой и, подойдя к краю бассейна, опустилась на колени на сырой, холодный камень и, вытянув руку, схватила кораблик. Он был сделан из тетрадного листа с тремя дырочками для колец; сквозь мокрую бумагу проступали написанные на ней слова. Я осторожно развернула бумагу и увидела несколько слов, написанных зеленым мелком. Почерк показался мне похожим на почерк сестры:

Так почему же ты не подошла к телефону?

Я выронила бумагу, и она упала обратно в пруд, распластавшись на черной воде. Именно в этот момент мне показалось – нет, я была совершенно уверена, что заметила в глубине то ли движущуюся тень, то ли игру света. Что это было, я сказать не могла, но на мгновение мне показалось: из воды, разбрасывая брызги, вот-вот вынырнет Лекси и, задыхаясь, скажет, что ей опять не удалось достать до дна.